Школа для чудовищ

      Броневик резко затормозил, и некоторые из ехавших в нем новобранцев чуть было не полетели на пол. Отделение заполнилось ругательствами, но порядок все же сохранился. Кейну удалось удержаться на месте — он обмотал хвостом поручень, и потому резкая остановка почти не сдвинула его с места.       В рациях бойцов раздались резкие команды, которые отдавал инструктор, сержант Хайнц. Задняя дверца резко распахнулась, освобождая выход, и первая двойка тут же прыгнула на землю, вскидывая оружие и расходясь в разные стороны. За ней последовала следующая пара, затем еще одна.       Место Кейна находилось в самом конце порядка отделения, чтобы громоздким змеиным хвостом не мешать товарищам десантироваться. Когда подошел его черед, наг грузно вывалился на землю, с трудом сползая через край проема десантного люка. Все же вся техника иномирян, которую поставляли в Датиан, и которой теперь учились пользоваться новобранцы, была приспособлена для использования человеком, или хотя бы кем-то, у кого есть все аналогичные конечности, например, ноги.       Оружие, винтовку с рычажковым затвором, которую ему теперь полагалось использовать в должности снайпера отделения, Кейн держал в одной руке, второй ухватившись за ручку на открытой двери отсека. Оказавшись снаружи, он первым делом перехватил оружие в обе руки, в готовность к стрельбе, как предписывал устав пехотинца, который новобранцев заставляли заучивать наизусть.       Вокруг него отделение рассеивалось веером в высокой, по пояс, траве. Грохотали выстрелы, тяжелые раскаты орудий и длинные очереди стрелковки. Перед отделением Кейна стояла задача занять позицию, находившуюся в ста метрах по курсу движения их колонны, с ходу вступившей в бой. Броневик прикрывал продвижение бойцов, от стандартной экспортной безоружной модели он отличался добавленной пулеметной башенкой, которая очень удобно встала в круглый люк на крыше (где ей изначально и полагалось быть).       Рация проревела следующий приказ, и пехотинцы двинулись вперед, разбившись на две огневые группы и охватив броневик с двух сторон. Мотопехотное отделение вело наступление фронтом около пятидесяти метров, поддерживаемое огнем башенного пулемета. Солдаты Датиана тоже вели беглый огонь «на подавление», сковывая действия противника, не давая ему возможности безнаказанно высовываться из своего окопа и обстреливать атакующих.       Приблизившись к позиции противника на расстояние двадцати метров, датианцы уже могли составить более четкую картину — вот блиндаж, вход в который перекрыт бревнами и замаскирован ветками, в три стороны от него расходятся траншеи. В некоторых местах оборудованы замаскированные огневые точки.       Зачистка позиции началась. Хищники весело продвигались вперед, забрасывая гранатами любую щель, в которой мог прятаться противник, и расстреливая обнаруженные мишени. На это понадобилось около получаса, после чего командир отделения, кобольд по имени Гальт, воткнул в одном месте флаг Датиана, обозначая таким образом, что задание выполнено и позиция теперь захвачена союзными силами. На других позициях наступающих ждал такой же оглушительный успех. Одна за другой они переходили в руки датианцев, условный противник оказывался уничтоженным.       Кейн вздохнул, когда стрельба прекратилась, ползать по жесткой земле, заваленной камнями, мусором, и стрелянными гильзами, ему порядком надоело.       Ближе к вечеру, когда учения на сегодня завершились, батальон расположился на ночлег — командование решило, что сегодняшние упражнения будут проходить в условиях, максимально приближенных к боевым. Взводы и их отделения располагались на довольно большом отдалении друг от друга, равно как и приданная им техника — чтобы противник одним артиллерийским ударом не смог вывести из строя много солдат или сразу несколько боевых машин. Кейн хорошо запомнил демонстрацию такого удара, которую провели для них имперские союзники — залп двух десятков снарядов перепахал посадку в полукилометре от них так, что не осталось целых деревьев. Нага пробирала дрожь при мысли, что могло бы случиться с теми, кому не повезло бы оказаться целью подобной атаки.       — Видите, каков результат? — сказал тогда сержант Хайнц, — В живых остались бы только те, кто хорошо закопался на дне самой глубокой траншеи! Вот почему лопата — лучший друг солдата! Так копайте же, вашу мать! — и за этим эмоциональным воззванием последовало очередное многочасовое упражнение по рытью окопов и оборудованию оборонительной позиции.       Но то было давно, на сегодняшних учениях отрытые их бойцами траншеи штурмовало какое-то другое отделение, а теперь, после всего, они располагались возле «захваченного» блиндажа. Несколько человек готовили пищу на всех сразу, остальные занимались различными бытовыми делами.       Кейн в очередной раз перебирал оружие, которому сегодня один раз нашлось применение — поразить мишень, специально выставленную для отработки снайпером на значительном удалении от места учебного боя. Помимо базового курса пехотинца, Кейн дополнительно учился в группе марксманов, которым преподавали тонкости их науки два имперских снайпера.       Все обучение происходило на самом северном краю земель Датиана, практически впритык к Диким Землям, а некоторые маневры проходили уже в самих джунглях. Территории эти были слабо освоены, поселений рядом практически не было, и никто не знал, какие масштабы приняло обучение датианских новобранцев новым методам ведения войны. Теперь каждый солдат умел обращаться с новым страшным оружием, которым воевали люди из других миров. Сомневающихся в его эффективности больше не осталось — регулярные стрельбы вновь и вновь показывали, что мечи, луки или копья ничего не могут противопоставить страшным машинкам смерти, которые могли скосить строй копейщиков за полминуты. Новая война, в которой им предстояло сражаться, защищая Датиан от вторжения врага, не обращает внимания на то, насколько силен хищник, насколько плотная у него чешуя или хитин, как остры его зубы или когти, как быстро он может передвигаться. Теперь важно только то, насколько хорошо он освоил наставления пехотинца, научился стрелять из своего нового оружия, взаимодействовать с другими союзными элементами на поле современного общевойскового боя.       — Заколебали, — Гальт бухнулся на землю рядом с Кейном, его хвост недовольно подергивался. Кобольд только что получил разнос от Хайнца и Умгала за то, что его отделение пропустило одну ячейку окопа, не забросало ее гранатами и не расстреляло спрятанную в ячейке мишень. В реальном бою у них за спиной оказался бы автоматчик противника, который мог бы уложить выстрелами в спину половину бойцов. Еще один такой залет, и Гальт больше не будет командовать отделением.       — Есть будешь? — спросил Кейн, передавая Гальту ожидавшую его миску с едой.       Кобольд скривился, но покорно взял еду. Режим тренировок был настолько интенсивным, что требовал очень большой выносливости. Еды постоянно не хватало, а ловить добычу было категорически запрещено — новобранцев тренировали обходиться без охоты во время боевых действий, когда единственная добыча поблизости это солдаты противника. Голод стал постоянным спутником новобранцев, он утихал только на краткое время непосредственно после приема пищи, затем вспыхивал снова. В таких условиях брезговать харчами не приходилось, и новобранцы приучались есть ту противную на вкус протеиновую кашу, которая подходила к метаболизму почти каждого существа «кислородных миров» — ее могли употреблять даже те датианские хищники, которым обычно нельзя было употреблять ничего кроме мяса.       Сначала от вязкой белесой субстанции новобранцев тошнило, но потом голод приучил их глотать свои порции за несколько минут, не обращая внимание на вкус. Если снабжение не нарушалось, к каше полагались галеты и довольно большие куски вяленого мяса — имперцы понимали, что их подопечные хищники не проживут долго на одной каше. А если снабжение нарушалось, то у начальников снабжения происходил «жаркий секс» с командованием — союзники из Империи не только муштровали солдат, но и обучали датианских офицеров четко выполнять возложенные на них новые обязанности.       — Ты сегодня был хорош, — сообщил Гальт, с трудом проглатывая полусъедобную кашу, годную только для собак и пехоты. С его морды капали белые капли. — Красиво снял свою мишень.       — Ага, — Кейн ухмыльнулся.       Он действительно хорошо отработал свою часть. Еще до того, как отделение приблизилось к линии траншей, Кейн зорким взглядом отыскал замаскированную мишень, правильно оценив расположение огневых точек на позиции. Обнаружив цель, наг уверенно вскинул винтовку и прицелился. Он задержал дыхание, сердцебиение замедлилось, тело застыло в нужном положении, словно каменное изваяние. Через две секунды грохнул выстрел, и на мишени загорелась крошечная красная лампочка — поражена.       Парню тогда пришлось открывать огонь дважды, а остальную работу делали штурмовики — крепкие, сильные хищники, которых природа наделила большой выносливостью и физической силой. Именно из таких формировали отряды штурмовиков, оставляя бойцов, относящихся к менее внушительным видам, управлять боевыми машинами и участвовать в бою опосредовано.       — Заколебало уже, — пожаловался Гальт, — думал, хоть домой вернемся сегодня, но нет! С ночевкой будем тут торчать! Эта их «современная война» с каждым днем все сложнее, изнурительнее и БЕССМЫСЛЕННЕЕ!       Тут нельзя было не согласиться. Учения длились все дольше и становились все интенсивнее. Кроме того полевые маневры перенесли далеко на север, впритык к Диким Землям, или даже уже на них. Для перемещения новобранцев расчистили дорогу, по которой их возили туда и назад автобусами. Призывники по-прежнему жили в городе, и большей частью вели обычную жизнь. Но им было строго настрого — под угрозой трибунала — запрещено рассказывать кому бы то ни было о том, чем они занимаются «в полях». Среди призывников бытовало мнение, что командование хочет скрыть от кого-то проводимое масштабное обучение новых солдат. Возможно, враги уже среди граждан Датиана, проникли под личиной иномирян, разведывают, слушают, высматривают, ищут слабину, в которую можно ударить, чтобы гарантировано уничтожить город.       Кейна очень беспокоила сложившаяся обстановка. Их обучали все интенсивнее, подгоняли криками. Казалось, командиры и инструкторы боятся не успеть к нужному сроку. Почти каждый день молодой наг сразу после Метеора прибывал в расположение части, откуда автобусы везли его и остальных новобранцев на эти секретные полигоны. Невзирая на то, что дорогу постарались быстро, но качественно подлатать, поездка в один конец занимала до двух часов. Поэтому Кейн проводил четыре часа только в дороге, и еще несколько часов длилось изнурительное обучение. Наг возвращался домой затемно, когда родители и сестра уже спали. Подобный режим сказывался на его физическом состоянии — он сделался сильней и выносливей, привыкнув к физическому труду с лопатой, но его постоянно мучал голод, а установленный с началом учений запрет на охоту не позволял удовлетворить его привычным способом. Второй проблемой стали недосыпание и нехватка времени — некогда было нормально отдыхать, учиться, делать домашние задания. Его успеваемость в Метеоре начала падать, но дирекция школы была поставлена в известность о том, что студенты мобилизованы для выполнения важной работы и потому не делала замечаний и не выносила Предупреждений за опоздания или засыпание на лекциях.       — Как я тебя понимаю, брат, — вздохнул Кейн в ответ на жалобы кобольда. — Сам бы с удовольствием всего этого не делал, или хотя бы сбавил темпы. Но командиры волнуются из-за чего-то, про что нам не говорят. И я теперь тоже волнуюсь.       — Правильно волнуешься, боец, — раздался голос сверху.       Кейн и Гальт подняли головы и увидели, что Умгал стоит на краю траншеи, глядя на них сверху вниз. Капитан довольно долго разговаривал с Хайнцем, и теперь имперский инструктор пошел дальше — проверять, как расположились на позициях остальные отряды. — Они скоро нападут, и тогда все, что мы изучаем, нам очень пригодится.       — Кто нападет? — с интересом спросил Гальт. — Вы их видели? Демонов?       — Видел… и они не демоны.       — А кто же?! — воскликнули кобольд и наг одновременно.       — Люди. Иномиряне, — неохотно буркнул Умгал.       — Тогда зачем мы изучаем все эти приблуды? С людьми, я считаю, мы могли бы справиться и так.       — Нет, не могли бы, — отрезал капитан рейнджеров. — Они перебили весь мой прошлый отряд! Их оружие оказалось слишком сильно для нас. Хайнц правильно все показывал. Время зубов и когтей прошло. В той охоте, которая нам предстоит, не придется выслеживать или нападать из засады — там будут рулить корректируемая артиллерия и подавляющий огонь. Поэтому изучайте все, чему он нас учит. Учите, мать вашу! Битва, которая предстоит, будет тяжелой и кровавой!       Сказав это, капитан отправился к другим ячейкам. Он хотел лично проследить, как рота устраивается на ночь, не отдавать ничего случаю. Помогали ему в этом два лично им отобранных лейтенанта, из бывших гвардейцев, имевшие уже как боевой опыт, так и опыт командования.       Кейн и Гальт облегченно вздохнули, когда начальство удалилось, и принялись устраиваться в своей ячейке на ночлег. Наг раскатал большой спальный мешок, и принялся натягивать его себе на хвост. Поскольку он частично относился к земноводным, то ему требовалось тепло, чтобы нормально функционировать, и спальный мешок с толстыми стенками и пуховой набивкой должен был в этом помочь. Рядом Гальт, имевший похожие особенности, устраивал себе спальное место аналогичным образом.       Справившись с хвостом, Кейн натянул край мешка до самого подбородка, не забыв упрятать в него же личное оружие. Здесь, на краю Угодий Датина уже действовали законы Диких Земель. От смерти путника обычно отделяло только то, насколько правильно он выбрал место для ночлега, и насколько хорошо замаскировался. Группы воинов могли передвигаться с достаточной степенью уверенности. Многие хищники не рисковали нападать на них, можно было развести костер, выставить часовых. Одиночкам приходилось искать подходящее укрытие, чтобы не стать чьей-нибудь добычей в этом плотоядном мире, где практически все живое хочет тебя сожрать. Залезать на деревья было небезопасно — летающие твари могли сдернуть жертву прямо с ветки — оставаться на земле тоже… Можно было зарыться в землю, если представлялась возможность, но большинству приходилось искать подходящий угол, загораживать подходы импровизированными препятствиями и спать очень чутко, в надежде заметить подкрадывающуюся опасность.       Кейн порадовался, что его пока подобные вопросы практически не волновали — большой отряд с современным оружием легко может справиться с мелкими хищниками. Тем более, что по всей позиции были расставлены часовые, которым надлежало зорко следить за появлением опасности всю ночь, сменяясь через определенные промежутки времени.       Укутавшись поплотнее, изнуренный дневной суетой молодой наг сразу же заснул, и ему приснилась его любимая девушка, ради счастья с которой он готов терпеть все эти лишения и насмерть биться с врагом, что пришел на их землю.

***

      Кейн проснулся среди ночи от чувства тревоги. Он не понимал, с чем оно может быть связано, но каждый хищник Карвонны с детства приучался доверять своим инстинктам — опыт поколений в твоей крови, Наследие, часто предчувствует опасность еще до того, как ты сумеешь ее увидеть и осознать.       Часовые молчали.       Кейн выбрался из спального мешка, перехватил винтовку, и прислушался. Обычно в дозоре всегда было несколько волков, которые время от времени выли, сообщая друг другу только на им самим понятном волчьем языке о том, что вокруг все спокойно.       Иногда, конечно, они могли часами выть на луну, поддаваясь странной тоске, что порой охватывала представителей их вида. Но, во-первых, это считалось недостойным культурного хищника поведением, а во-вторых, до полнолуния было еще очень далеко, и на небе висел лишь тонкий полумесяц. Рядом с ним зашевелился Гальт, разбуженный шорохом и теперь также встревоженно прислушивавшийся, принюхивавшийся и смотревший в темноту.       Кейн пошарил глазами по ближайшим точкам, на которых капитан Умгал расставил часовых, и с помощью инфракрасного зрения нашел силуэт дозорного. Тот был жив, и прильнул к земле, вглядываясь куда-то в темноту, за пределы видимости из траншеи.       Наг выбрался из траншеи там, где ее склон оказался наиболее пологим (чтобы бойцы могли без труда спускаться или подниматься), с трудом подтянув свое тело руками. Чертыхаясь про себя, он подумал, что понимает теперь, для чего Шаан нужны такие сильные руки, с ее-то весом.       Волк-часовой лишь на секунду оглянулся, увидел, что сзади подходит один из своих, и снова отвернулся в сторону стены джунглей вдали.       — Что там? — рискнул спросить Кейн, прошептав как можно тише.       — Монстры! — процедил часовой.       Хищники замерли, вслушиваясь в темноту. Казалось, даже ночные сверчки замолкли, чтобы дать воинам возможность услышать врага. И в этой гробовой тишине Кейн, у которого мороз побежал по коже, расслышал далекое мерное топ-топ-топ — что-то тяжеловесное двигалось сквозь чащу.       — Осьминог! — потрясенно пробормотал часовой, — Матерый, чтоб его, осьминог! И он приближается!       Кейн похолодел. Их траншеи на открытой местности! Хищников много, но взрослый осьминог практически неуязвим для кого-либо рангом ниже Красных! Если оружие иномирян не поможет, как обещано, то в живых останутся только те, кто сумеет разбежаться в разные стороны и бежать настолько быстро, чтобы обогнать проклятую тварь и добраться до линии деревьев, среди которых можно скрыться. А сделать это практически невозможно, с ее-то восемью мощными когтистыми лапами, одинаково хорошо приспособленными как для сокрушительных ударов в драке, так и для преследования убегающей добычи.       — Может быть, пронесет? — с надеждой спросил подобравшийся к ним Гальт.       — Где твоя винтовка, придурок?! — раздраженно зашипел на него Кейн.       Зрачки кобольда расширились от испуга, когда он понял, какую глупость совершил. Бросил оружие! У многих новобранцев проявлялась подобная забывчивость, которая буквально выводила инструкторов из себя. Что поделать, хищники привыкли полагаться на свои природные способности, многие не сразу привыкали к тому, что теперь нужно таскать с собой предмет, который сильнее их природных зубов и когтей.       Зато Кейн — умный парень — хорошо осознал и запомнил эти заповеди, которые вдалбливали в него сержант Хайнц, капитан Умгал, и инструкторы по снайперской подготовке.       «Оружие — это твоя жизнь!»       Не пронесло.       Пока Кейн сверлил взглядом Гальта, ночные джунгли озарило ослепительным светом — в небо взлетела осветительная ракета. Раздался рев монстра, зацепившего растяжку, в нем смешались удивление и слепая первобытная ярость существа, которому все равно, куда направить свою агрессию.       — Нам труба… — выдохнул часовой.       Чудовище ломилось через джунгли в их сторону, и через секунду вырвалось на открытое пространство, сокрушив деревья и кусты на своем пути. Разбуженные новобранцы с криками вскочили на ноги. Кто-то хватал оружие, кто-то куда-то бежал, кто-то ничего не понимал, и просто стоял на месте, недоуменно озираясь. Получилось замешательство, которое грозило перерасти в панику.       — Их двое! — взвизгнул часовой, и тут же сорвался на бег в сторону траншей, оставив позицию.       Гальт тоже кинулся обратно, в сторону их спального места, за оружием.       Кейну хватило одного взгляда, чтобы убедиться, что через пролом в растительности появился второй монстр, ничуть не меньше первого размерами. Дело принимало скверный оборот.       Наконец, загрохотали первые выстрелы. Новобранцы очнулись, и попытались сделать то, чему их так упорно учили — уничтожить врага. Вспышки выстрелов мелькали в разных точках траншеи, которую занимала рота Умгала. Трассера уносились в сторону темных силуэтов чудовищ, большая часть пуль бессильно рикошетила от их чешуи, которая была такой толщины, что ее не пробивал ни арбалетный болт, ни копье, ни удар алебарды. Взрослые осьминоги были практически неуязвимы, и могли причинить ужасающие разрушения.

***

      Сержант Хайнц, который вместе с другими инструкторами и командиром роты спал в блиндаже, вскочил на ноги, едва только взлетела ракета. Когда через несколько секунд началась стрельба, он уже прильнул к экрану монитора, на который выводилась картинка с патрульного дрона.       За то время, что имперцы провели на Карвонне, они уже полностью осознали хищную и беспощадную природу этого мира. Чудовища разных форм и размеров, по-одиночке или целыми стаями, могли появиться в любой момент, набросившись на зазевавшуюся жертву, утащить и проглотить, или проглотить и утащить — без разницы. Джунгли любого мира были суровым опасным местом, но на Карвонне это приобретало совсем уже гротескные пропорции, когда сожрать человека могло (и пыталось) буквально любое живое существо. Позиции, которые доводилось возводить в джунглях, или даже около них, охранялись очень плотно — вооруженные часовые, растяжки, сигнальные ракеты, патрульные дроны. Если бы была возможность, Хайнц обложил бы позицию минами, чтобы точно никто не подобрался, но побоялся, что местные бараны, из которых он пытался сделать солдат, на них наступят.       Дрон находился в воздухе постоянно, одна летающая машинка сменялась на другую, когда садилась батарея. И сейчас тепловизионная камера бесстрастно показывала, какой внизу творился кошмар — огромные белые пятна крупных монстров ворвались в россыпь крошечных точек солдат Датиана, с легкостью преодолев беспорядочный заградительный огонь, что пытался выставить против них отряд неопытных новобранцев.       — К пулеметам! — рявкнул Хайнц второму инструктору, который находился у него в подчинении. И сам, схватив оружие, выскочил из блиндажа.

***

      Кейн скользил на хвосте вперед со всей скоростью, на которую был способен, но кобольд все равно широкими прыжками обгонял его, и первым спрыгнул в траншею. Тварь нагоняла, наг уже слышал за спиной ее тяжелое дыхание, а от грузного топота сотрясалась земля.       В последний миг, когда монстр, не замедляя бега, уже занес одну из своих лап для удара, парень достиг спасительного окопа. Кейн скатился в него как раз вовремя — взмах гигантских когтей, которые разрезали бы его на кружочки, словно колбасу, прошел над самой головой.       Шлепнувшись на дно окопа, Кейн крутанулся, перекатываясь на спину и вскидывая оружие.       Огромная тварь нависла над траншеей, перекинув все левые лапы на другую сторону. Оскаленная пасть опускалась к Кейну, с длинных клыков капала слюна. Маленькие злобные глазки сфокусировались на добыче. Гальт с визгом уползал на брюхе в сторону по дну траншеи, волоча за ремень свое оружие.       У Кейна не оставалось выбора, в отчаянии он выставил ствол винтовки, и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, тяжелая крупнокалиберная пуля попала нависавшему над траншеей чудовищу в брюхо — его единственное относительно слабое место, не покрытое толстой роговитой чешуей. Тварь заревела от боли и отпрыгнула от окопа, чем молодой наг тут же воспользовался, бросившись догонять Гальта.

***

      Второй осьминог громил другой конец траншеи, по другую сторону от блиндажа. Раздавались крики разбегавшихся солдат, но спастись удастся не всем. На глазах у Умгала чудовище ловким движением шеи опустило голову, и его пасть сомкнулась на одном из бегущих прочь бойцов. Раздался отчаянный крик, который тут же перекрыл хруст костей. Несчастный был мгновенно искалечен, раздавленный мощными челюстями. Тварь не стала сжимать их до конца — как и большинство существ на Карвонне, она предпочитала поглощать еще живую добычу. Запрокинув голову, осьминог медленно, с усилием проглотил безвольно обмякшее тело. Едва различимый в темноте комок спустился по длинной шее и громадное брюхо, которое могло вместить до десятка человек.       — Гр-р-р! — глухо зарычал рассвирепевший Умгал.       Оборотень перехватил противотанковый гранатомет, который вытащил из ящика на дне окопа, и прицелился в осьминога, озиравшегося в поисках следующей жертвы.       Выстрелить Умгал не успел, откуда-то слева загрохотал башенный пулемет броневика, в осьминога прилетела длинная очередь ярких желтых трассеров.       «Радио: Уводи бойцов, капитан!» — раздалось в наушнике.       — Есть!       Чудовище заревело от боли — крупнокалиберные пули все же пробивали его чешую, нанося незначительный, но чувствительный урон. Ослепленный яростью монстр бросился на источник угрозы. Не обращая внимания на ливень раскаленного свинца, он ринулся вперед, на броневик, в котором находился Хайнц.       «Радио: Твою ма-а-ать!!!»       Сцепив зубы, инструктор вдавил обе гашетки, оружие грохотало без остановки, гильзы звонко сыпались в поддон под ногами, но проклятая тварь не замедлялась — покрытый россыпью ран, осьминог с упорством тупорога ломился вперед, не делая попыток свернуть с пути. Водителя, чтобы увести машину в сторону от угрозы, в броневике не было, и у Хайнца был лишь один шанс выжить — завалить врага до того, как он доберется до пулеметчика.       Осьминог с разбегу врезался в десятитонный MRAP, опрокинув его на бок, и последние трассеры пулемета россыпью ушли в ночное небо. Машина со скрежетом перекатилась, и замерла, а стрельба прекратилась. Хайнц треснулся головой о стенку и сейчас пытался прийти в себя. Но монстр не успокоился на этом. Ревя от бешенства, он ударил когтистой лапой по машине. Длинные острые когти одним взмахом оторвали переднее колесо и часть крыла, сминая бронированные листы, словно фольгу. Отбросив оторванный кусок в сторону, осьминог замахнулся для второго удара.

***

      Когда Кейн добрался до поворота траншеи, перед его глазами предстала жуткая картина — чудовище, которое чуть не убило его, переключилось на его товарищей. Часть из них уже была мертва, остальные либо разбегались, либо, забившись в перекрытые щели, пытались отстреливаться из легкого стрелкового оружия. Монстр добрался до входа в соседний блиндаж, и теперь пытался разрыть вход, методично работая двумя передними парами лап. А на переднем плане, прямо перед Кейном, трясущийся от страха Гальт съежился за бруствером окопа, прижимая к себе винтовку, и не смея даже выглянуть из-за насыпи. Кейн ощутил жалость, кобольд был неплохим парнем, достаточно смелым, без безрассудства или какой-то особой трусости. Но к такому жизнь не готовила, выходить против осьминогов его никто не учил. Первый в жизни настоящий бой обернулся кошмаром, и нервы у новобранца сдали…       «Радио: Я третий, я третий! Кто-нибудь может оказать нам поддержку?!» — разрывалась рация, сдавленный страхом голос одного из товарищей Кейна звал на помощь.       Наг метнулся к насыпи, оказавшись рядом с Гальтом, с разбегу врезавшись плечом в плотный земляной вал. Выждав секунду, и убедившись, что чудовище не отвлеклось, он рискнул осторожно выглянуть из-за укрытия.       — Не надо, Кейн! — в ужасе зашептал Гальт, — Не надо!       — Заткнись!       Он высунулся ровно настолько, чтобы оценить обстановку. Чудовище продолжало увлечено раскапывать вход, и уже было сунуло внутрь свою пасть, но бревно, лежавшее на крыше блиндажа, просело, потеряв опору, и больно стукнуло тварь по макушке. Раздалось раздраженное рычание.       Схватив бревно зубами, осьминог отшвырнул его в сторону, и снова обратил внимание на блиндаж. Но на этот раз он вел себя куда осторожнее, и просто приблизил морду к проему, пытаясь разглядеть, что там внутри. Замешательство длилось всего несколько секунд, которых хватило Кейну, чтобы вскинуть «тридцатку» и тщательно прицелиться в блестевший в лунном свете глаз существа. Перекрестие прицела ровно наложилось на нужную точку, и парень задержал дыхание, как и полагалось делать, выполняя такой выстрел.       «Выкуси!»       «Тридцатка» выстрелила, и Кейн ощутил ее тяжелую отдачу. Пуля попала осьминогу в глаз, и тварь взревела, встав на дыбы и молотя лапами в воздухе. Наполовину ослепленный, осьминог заметался, впав в смешанный с яростью ужас. Он шарахался по позиции, врезаясь в брустверы, в проем блиндажа, спотыкался о траншеи.       «Радио: Он ранен! Добьем его!» — радостно завопила рация. Увидев, что поразить противника можно, товарищи Кейна воспрянули духом. — «Огонь!»       Услышав команду, многие из бойцов рискнули высунуться из укрытий. Снова раздались выстрелы, штурмовые винтовки поливали ослепшего врага, все еще причиняя мало вреда, но вызывая у существа еще большую панику. Даже Гальт преодолел страх, и навалился грудью на бруствер, направив оружие на мечущуюся тушу.       — Сдохни, сука-а-а-а!!! — завопил он, открывая огонь.       Винтовка забилась у кобольда в руках, пламя вспыхивало на конце ствола, трассирующие пули летели в цель, стреляные гильзы беспрерывно выбрасывались из экстрактора. Через три секунды магазин опустел, и кобольд снова присел за бруствером, чтобы его заменить. Ствол оружия дымился после такой длинной очереди.       Кейн в это время был занят другим делом. Скорострельной винтовки у него не имелось, а ковырять огромную тушу «тридцаткой» контрпродуктивно. Вместо этого наг подтащил к себе ящик с гранатами, обнаруженный в ближайшей пустой ячейке. Торопливо напихав несколько гранат в подсумок, он поскорее вернулся к брустверу. Осьминог все еще продолжал метаться, поливаемый пулями со всех сторон. Твердая чешуя по-прежнему предохраняла его от большинства ранений, но все же у существа имелось уязвимое место, про которое Кейн знал — живот. Более эластичный, чтобы вмещать большую съеденную живьем добычу, он не был покрыт чешуей, только мягкой желтоватой кожей.       Выдернув чеку из первой гранаты, Кейн бросил ее в сторону врага, стараясь закатить между ног. Взрыв! Не добросил! Стиснув зубы, наг примерился к броску более тщательно, развернув корпус левым плечом вперед и отведя назад правое предплечье и руку с зажатой в ней гранатой. Определив нужное расстояние, он выдернул чеку и сразу же метнул смертоносный снаряд в цель.       Граната разорвалась прямо под брюхом у монстра, разлетающиеся осколки попали ему в живот. Взревев, осьминог повалился на бок, засучив сразу всеми лапами. Из рваной раны на животе хлестала черная кровь.       «Радио: Есть! Он почти готов! Все, кто слышит, — огонь!»       Кейн и Гальт схватились за оружие. Кобольд как раз загнал новый магазин и хлопнул по кнопке, отпускающей затворную задержку. Кейн передернул рычаг затвора «тридцатки», выбросив стреляную гильзу и дослав в ствол новый патрон. Через миг они присоединились к остальным бойцам, с торжествующим ревом расстреливавшим ослабевшего и дезориентированного противника. Многие осмелели, высунувшись из ячеек, или даже выбравшись из окопа. Раненый монстр уже вовсе не казался таким грозным, как всего минутой раньше.       — Цельтесь в живот!       Пули хлестали по брюху завалившейся на бок твари, и сил закрыться или перевернуться у осьминога уже не был. Его рев превратился в болезненный скулеж, который постепенно затихал, движения становились все более медленными, и, наконец, огромная туша полностью замерла. Противник был мертв, из множества ран в животе вытекала кровь, образовав липкую широкую лужу.

***

      Умгал отдавал приказы на другом краю траншеи, его командный рык приводил в чувство паникующих новобранцев. Их удалось заставить подчиняться командам, хищники перестали бегать и, подчиняясь отданному приказу, перебрались в соседнюю траншею, укрывшись от озверевшего монстра, который продолжал разрывать броневик в припадке ярости.       — Следи, чтобы отряд не разбежался! — рявкнул капитан, сдав подопечных на руки лейтенанту.       — Да, сэр!       Подтянув к себе гранатомет, Умгал побежал обратно. Где-то там, в бронированной капсуле опрокинутого MRAP-а все еще прячется Хайнц. Люди, такие, как он, на Карвонне самая лакомая добыча, но для Умгала он сейчас не просто человек, а боевой товарищ, командир и инструктор для бойцов. Долг требовал сражаться, а не бежать, как трус.       Вскарабкавшись на насыпь, Умгал прицелился в противника из гранатомета. Это было легко — осьминог увлеченно продолжал полосовать опрокинутую машину. Стрельба Хайнца не принесла особой пользы, но отвлекла чудовище, выиграв Умгалу время на то, чтобы перегруппировать их силы. Оборотень произвел выстрел, и реактивная граната с шипением понеслась в цель, оставляя за собой дымный след. Раздался грохот взрыва и ночную тьму озарила вспышка. Осьминог ревел от боли — две задние лапы оторвало и они отлетели в сторону, задняя часть тела оказалась разворочена. Монстр тяжело плюхнулся на брюхо.       Раздалось рычание двигателя — это второй броневик добрался, наконец, с противоположного конца позиции. Его вел второй инструктор, помощник Хайнца. С того места, где стояла вторая машина, обстрелять противников не было возможности, поэтому имперец сел за руль. Ему пришлось объехать отрытые траншеи, и спустя минуту, которую длилась скоротечная схватка, второй броневик уже оказался тут. Увидев раненного противника, водитель вдавил педаль газа, и MRAP понесся вперед, набирая скорость, и промчался мимо Умгала, который все еще сжимал дымящийся гранатомет. Рев двигателя нарастал, свет фар машины ослепил осьминога, который все еще силился подняться. Через мгновение MRAP с разгону врезался во врага, «кенгурятником» вминая его голову в днище первого броневика.       Хайнц, который вместе с пулеметом выбрался через верхний люк за секунду до удара, обошел броневик. Осьминог был все еще жив, с оторванными ногами, сломанными челюстями, харкающий кровью. Он в бессильной злобе уставился на человека. Хайнц поднял громоздкий станковый пулемет, и упер его ствол чудовищу в морду.       — Танкуй-ка вот это!       И нажал на гашетку.

***

      После победы на позиции царило ликование. Новобранцы радовались тому, что завалили двух таких опасных хищников. Обычно, трудно было даже помыслить о том, чтобы победить двух взрослых осьминогов без участия в бою каких-то высших хищников, обладающих серьезными боевыми способностями или мощной магией. То, что с помощью иномирного оружия удалось сделать это, окончательно убедило датианцев в его полезности. В штаб группировки имперцев уже пересылалась видеозапись боя, снятая с камеры дрона. Уже завтра она окажется на компьютере Тамиты, и ее драконов, чтобы они могли оценить результаты.       Радовались, правда, не все — Умгал, Хайнц и другие командиры мрачно подсчитывали потери и нанесенный ущерб. Чудовища успели задрать несколько солдат, распотрошили броневик. Осталось несколько раненых, включая тех, кто в суматохе боя умудрился подстрелить себя сам или попасть под дружественный огонь. Кто-то сбежал с позиции в лес, рассчитывая укрыться в нем, ведь обычно громоздкому осьминогу трудно вести преследование в густой чаще. Трое беглецов до сих пор не вернулись, и второй дрон отправили на их поиски.       В окопах теперь никто не спал. Рядовые бойцы собрались рядом с Кейном, очевидным героем сегодняшней схватки. Криво ухмыляясь, наг принимал поздравления, все еще держа при себе винтовку, закинув ее на плечо.       — Красавчик, Кейн! Ты просто красавчик! — радостно вопил Гальт, пришедший в хорошее расположение духа и постаравшийся забыть о минутах своей слабости в ответственный момент. — Откуда ты знал, что его можно забросать этими… гранатами?!       — Умгал рассказывал, — скромно ответил молодой наг, — он служил в рейнджерах, а они регулярно сталкивались с этими тварями в походах и глубоких патрулях. Вот я и вспомнил так вовремя.       Бурный рев восторга выразил полное одобрение и хорошей памяти нага, и его смелости, и меткой руке. Кейн радовался, в груди теплилась гордость за свой успех. Он заслужил уважение товарищей, и его высоко оценят командиры. Да и девушки любят таких героев.       Жаль, что обо всем, что случилось сегодня, ему нельзя рассказать Шаан…