Сквозь боль я пойду за тобой

Собаку но Гаара скользил ленивым взглядом по пухлым губам блондина, растянутым в искренней улыбке. Его иногда удивляло такое теплое отношение Узумаки, ведь Гаара не то чтобы был неэмоциональным, как раз наоборот, многие считали его жестоким и дрожали от ненависти в глубине бирюзовых глаз. Но Наруто будто этого не замечал: улыбался, тянул руки и нередко заключал в ласковые объятия. Для Собаку это было необычно. К альфам вообще так никто никогда не относился, вот как к защитнику, источнику финансирования или предмету обожания - да. Но Узумаки всегда был странным - крикливым, ярким и очень теплым. Почему-то рядом с ним становилось спокойно, несмотря на всю его активность. Порой Гаара даже боялся, впервые в жизни боялся, что проснется однажды и поймет, что блондинистый ураган - всего лишь плод его воображения. - Наруто, - Кушина скользнула ничего не значащим взглядом по вошедшему парню, - я пойду, наверное... - Опять будешь сидеть под дверью лаборатории и давить на психику работников? - Сейчас кто-то получит, - женщина предупреждающе улыбнулась и удовлетворенно вздохнула, когда ее сын нервно сглотнул. - Все, ушла, не шалите. Блондин проследил за ней до самого момента, когда закрылась дверь, и тут же по-детски распахнул объятия, задев провода. Собаку вздохнул, но все же подошел и ласково обнял друга, целуя того в лоб. Со стороны они выглядели как настоящая пара, но между ними не бежали искры страсти, скорее накатывали спокойные ласковые волны. Наруто прекрасно знал о неразговорчивости своего друга и обычно заполнял все пространство своей пустой болтовней, но сегодня сердце почему-то сжималось в нехорошем предчувствии, заставляя напряженно молчать. Может он и был шумным балагуром и непроходимым тупицей, но своей интуиции всегда доверял безоговорочно, и сейчас она просто кричала, что что-то должно произойти. Гаара же просто неспешно перебирал светлые прядки парня, задумчиво глядя в одну точку. Он знал, что сегодня придут анализы Узумаки, и ему очень хотелось, чтобы эта его болезнь так и оставалась неизвестной. Саске редко курил. Если точнее, всего два раза в год: на рождество и собственный день рождения он выкуривал хорошую сигару, запивая дорогим коньяком. Это давало ему ощущение принадлежности к чему-то значимому. Но Учиха прекрасно знал, что это все детские стереотипы, поэтому и позволял себе эту блажь так редко. А сейчас он нервно щелкал дешевой зажигалкой с колесиком, стараясь поджечь не менее дешевую сигарету. Руки тряслись, и сердце бешено стучало в груди. Но даже терпкий сигаретный дым не приносил покоя, так что парень выбросил сигарету, даже не докурив ее до середины, и схватился за волосы. Мама не то что пищу для размышлений ему дала, скорее подложила бомбу замедленного действия прямо под сердце, не дав даже книжки "Разминирование для чайников”. Где пропадали Кушина и Минато все это время? Знал ли Какаши, что его подопечный случайно оказался у Ируки или же он вообще ничего о Наруто не знал? Что стало с исследованиями Намикадзе, и кто, в конце концов, охотился за ними? Ответы могли дать только одни люди, но, конечно же, Микото не знала, где искать Узумаки. Кушина и Минато не появлялись на протяжении всех десяти лет. Брюнет несколько раз глубоко вздохнул и потер переносицу, ему необходимо было взять себя в руки. Если он хотел найти Наруто, стоило постараться. Черный металлический корпус телефона блеснул в его руке, и Учиха тут же набрал номер, который давно стоял у него первым в записной книжке. - Саске-кун! Рад тебя слышать! - Какаши, - медленно, даже как-то лениво протянул брюнет, - ты ничего не хочешь мне рассказать? - Ну, у нас все хоро… - Про Узумаки Наруто, - резко оборвал Учиха. - Значит, Микото-сан все же рассказала тебе… - Хатаке вмиг сменил наигранную беспечность на спокойную уверенность. - Я сейчас приеду к тебе. - Эм… Знаешь, Саске-кун, я вообще-то в городе, - мужчина немного замялся, хотя в его голосе сквозило веселье. - Диктуй адрес. Итачи сидел в своем кабинете и покручивал в руках маленького зайца. Кому скажи – не поверят. Но у мужчины сегодня было странное настроение, хотя какое же оно странное, если через несколько месяцев на свет появится твой собственный ребенок. Сейчас все мысли Учихи были только о нем и, конечно же, Дейдаре. Он любил его, любил так сильно, что было даже больно. Цкукури был смыслом его жизни, блондин даже превзошел по значимости брата и родителей, он был центром вселенной Итачи. Мужчина иногда задумывался, что бы было с ним, если бы Дей его бросил, и всегда находил только один ответ – он бы простил. Он бы все ему простил. Даже собственную смерть, лишь бы тот жил и улыбался. На смену этой мысли всегда приходили воспоминания о том злосчастном дне, когда блондина похитили. О, да, тогда Учиха убивал с особой жестокостью, несмотря на мольбы и крики о помощи. Можно было бы скинуть все на внутреннего зверя, но Итачи прекрасно понимал, что держал свою сущность альфы под контролем всегда. Без исключений. Он знал, что кровавую расправу устроил Учиха Итачи и никто другой. Особенно долго он провозился с одним красноволосым парнем, и дело тут было не в том, что он был силен. Совсем нет, хотя и этого не отнять, но причина была все же другой. Именно этот человек, некий Сасори, был виновником пропажи блондина. Итачи еще думал, что сможет убить его без лишних эмоций, но стоило увидеть Дейдару, привязанного к металлическому столу, всего в крови и синяках… Все внутри Учихи жаждало расправы. Они с Цкукури никогда не говорили об этом, но из отчетов Итачи точно знал, что над его омегой проводили какие-то эксперименты, и мужчина порой даже думал, что те парни легко отделались. Все же стоило превратить их смерть в настоящую пытку. Но Дейдара был важнее. Учиха понял, что уже несколько минут смотрит в черные пуговки плюшевого зайца, замерев, лишь когда раздалась пронзительная трель телефона. - Итачи-сан, объект обнаружен, - тихий голос шпиона вмиг привел брюнета в чувства. – Жду дальнейших указаний. - Хорошо, Зецу. Следи за ним. Я хочу знать все об этом человеке: что ест, с кем спит, в какое время ходит в туалет. - Вас понял. Мужчина отключился, и Итачи поставил игрушку на стол перед собой, складывая руки в замок у подбородка и вновь внимательно вглядываясь в черные глаза-пуговки. Дей не знал, но Сасори был всего лишь пешкой чьей-то жестокой игры, и Учиха собирался докопаться до правды и уничтожить эту гнилую группировку до самых корней. - Слушаю. - Дейдара, какое счастье вновь слышать тебя! Я не вовремя? – мужчина на том конце провода тепло рассмеялся, будто звонил лучшему другу, а вот у Цкукури задрожали колени. - Нет-нет, все в порядке. Что Вы хотели? - Как поживает наш маленький, не рожденный Учиха? – постороннему человеку показалось бы, что вопрос блондина не услышали или проигнорировали, но на самом деле это и был ответ на его вопрос. - Вашими молитвами. - Рад слышать, рад слышать. А как муж, жив, здоров? - Д-да, да, спасибо, - Цкукури осел на пол, чувствуя за наигранной нежностью этого мужчины острую угрозу. - Славно. Слышал, он снова взялся за опасное дело. Не хорошо... Он должен быть осторожнее, ведь его семья может пострадать, если что-то пойдет не так. Верно, Дейдара? - Вы, безусловно, правы, - блондин все сильнее сжимал трубку в руке. – Но Вы же знаете, он такой… - Не меняется с годами, а? – собеседник хохотнул. – Но знаешь, мне кажется, ты должен поспособствовать ему, ведь это и твоя семья тоже. - Что я должен сделать? – Дей повесил голову, спасаясь от мира за длинной челкой. - О, ничего особенного! Ты знал, что у Сасори был брат? Очень интересный молодой человек, заслуживающий уважения, жаль он пошел по той же дорожке, что и наш общий знакомый… - Я понял. Саске влетел в кафе, чуть не сбив с ног официантку. Выбранное Хатаке место ничем не отличалось от обычной забегаловки среднего класса, и это было довольно забавно, особенно учитывая суммы на его счету, заканчивающиеся шестью нулями. Но он всегда был непритязателен, один выбор места его проживания говорил о многом. Не всякий согласится жить в деревне, отбросив роскошь мегаполиса. Парень осмотрелся и без труда заметил седоволосую шевелюру бывшего наставника. Но Какаши был не один, и это немало удивило. Странно все это получается. - Саске-кун! – Хатаке весело помахал рукой и жестом пригласил за стол. - Здравствуй, Саске, - Умино тепло, но немного нервно улыбнулся. - Давайте коротко и по делу, - Учиха поправил лацканы пиджака и сел на предложенный стул, складывая руки перед собой в излюбленном жесте. - Для начала… - Зачем ты его ищешь? – бесцеремонно перебил Умино Какаши, угрожающе глядя на парня. - Вам какое дело? – Саске чуть склонил голову к плечу, отвечая равнодушным взглядом бывшему учителю. - Он – мой сын, и я… - Он – сын Минато Намикадзе и Кушины Узумаки, - брюнет не хотел, да и не мог выслушивать Ируку, теряя драгоценное время. - И все же, - Хатаке задумчиво покрутил в руках ложку. – Зачем он тебе? - Наруто – моя пара, - Учиха безразлично пожал плечами, желая на этом поставить точку в выяснении отношений. - Невозможно! – Умино подскочил на месте, взмахнув руками. – Наруто – бета! - И что? - Ты видел его последний раз, когда тебе было восемь! О чем ты вообще говоришь?! - Наруто – моя пара. Я так решил. Ирука уставился на парня, не понимая, почему тот не хочет признавать очевидных вещей. От очередной вспышки его остановила только рука Какаши, легонько погладившая под столом его собственную ладонь. - Все Учихи – отвратительные собственники, - Хатаке улыбнулся омеге, и в его взгляде мелькнуло что-то, что предназначалось только ему. – Что ж… Саске, сказать, где он, я не могу. Если уж Итачи промолчал, значит, все серьезно. - Откуда ты знаешь? – брюнет угрожающе сузил глаза, но мужчина только беспечно пожал плечами. - Микото-сан не знает, но Кушина Узумаки и ее супруг сейчас в городе. Единственное, чем мы можем помочь – дать тебе их адрес. Саске кивнул, и Умино достал из кармана сложенную бумажку, приготовленную заранее, будто они знали, чем закончится их разговор. Брюнет убрал клочок себе в карман и встал, но на секунду замер. - Что вас объединяет? Хатаке взял ладонь Ируки в свою и поднял, выставляя на показ. На безымянных пальцах правых рук мужчин тускло поблескивали обручальные кольца. - И давно? – Учиха заинтересованно приподнял бровь. - Шестнадцать лет, - гордо ответил Какаши и улыбнулся. - Хм, - парень развернулся и пошел на выход, на его губах едва обозначилась улыбка. - Мы правильно поступаем? – Умино требовательно посмотрел на своего альфу. - Понятия не имею, но теперь это проблема Кушины-сан, а она, ну, ты сам знаешь. Омега улыбнулся и потянулся за поцелуем. - Кушина? – очаровательный блондин строго посмотрел на свою жену. – Опять подпираешь дверь лаборатории? - А ты сюда кровь сдать пришел? – язвительно улыбнулась женщина. Минато рассмеялся и опустился рядом с сидящей супругой, беря ее руки в свои. - Все будет хорошо, знаешь об этом? – он заискивающе улыбнулся. - Знаю, - Кушина печально вздохнула, - но сердце что-то неспокойно. Все это как-то слишком… - Родная, - Намикадзе поцеловал ее в лоб и нежно очертил контур губ любимой, - мы не остановимся, пока не найдем лекарство, даю тебе слово! Женщина уже хотела что-то ответить, когда из лаборатории выскочил взмыленный парень в очках с крупными стеклами. - Минато-сама! – руки парня, сжимающие какие-то листы, крупно подрагивали, на щеках выступил яркий румянец, а дыхание сбилось словно от бега. Блондин взял Кушину за руку, и они оба вопросительно взглянули на лаборанта, скрестив пальцы. - Что с анализами? – Намикадзе старался, чтобы его голос звучал профессионально отстранено, но мерзкая хрипота выдавала его с головой. - Это поразительно! – казалось, парнишка сейчас выпрыгнет из штанов. – Я не мог поверить своим глазам! Это прорыв! Узумаки перекрестилась, хотя никогда не верила в православного Бога. - Вы сделали это, Минато-сама! – лаборант чуть не упал на колени. - Да, объясни ты, что случилось? – не выдержав, крикнул мужчина, все сильнее сжимая руку жены. - Д-да, да, конечно! – парнишка судорожно вытер вспотевший лоб платком. – Это не болезнь, Минато-сама, это АБО версия двадцать три. Это… Это сенсация… Синие глаза мужчины расширились в безмерном удивлении, и он, чуть не снеся молодого исследователя, кинулся в лабораторию. Кушина выхватила листы из дрожащих рук и судорожно принялась вчитываться. От волнения информация плохо усваивалась, но Узумаки дотошно перечитывала строчки снова и снова, пока из ее прекрасных глаз не полились слезы. - Кушина-сама? – растерянный парнишка, тронул ее плечо, обращая на себя внимание. - Но как? Наруто резко отбросил руки Гаары от себя. Ему становилось жарко, и почти за четырнадцать лет парень до скрежета зубов выучил, что за этим последует. Собаку хотел что-то сказать, но не смог издать ни звука, стоило ему взглянуть в голубые зовущие глаза. Воздух вокруг будто потяжелел, и тело красноволосого налилось свинцом. Он не мог ни вздохнуть, ни шевельнуться. От тела Узумаки исходило обжигающее тепло. И Гаара не отдавал себе отчет в том, что он делает. Его руки сами потянулись к раскрасневшемуся лицу парня. Он находился так близко. Весь такой горячий. Желанный. Дверь в палату отлетела, и в нее, на секунду замерев на пороге, с криком кинулась Кушина. Она вцепилась в Собаку мертвой хваткой и попыталась оттащить от застывшего сына. Гаара метнул на нее взгляд, полный отчаяния и жажды крови. Ее крови. Женщина на секунду замерла, омега внутри нее сжалась от страха, но Кушина, собрав последние крохи смелости и дрожа всем телом, не выпустила альфу из рук, продолжая тянуть к выходу. Внутри Собаку все перевернулось. Как смеет эта самка перечить его воле?! Гаара схватил ее кисть и больно повернул, ставя Кушину на колени перед собой и занося руку для удара. От непоправимого его спас медбрат, ворвавшийся в палату и перехвативший его кулак. Парень зарычал, отвлекаясь от женщины, и та неловко ударила его между ног. Секундное промедление, вызванное болью парня, позволило мужчине скрутить его и вытащить из палаты. Женщина замерла, невидящим взглядом зацепившись за застывшего ребенка, но внезапно, все тело Наруто выгнулось, будто кости внутри него выворачивались. Блондин инстинктивно успел набрать в легкие воздуха и закричал. Он вцепился в собственные щеки, раздирая ногтями до крови. Новая волна боли заставила его скорчиться, и новый крик заставил Кушину выйти из оцепенения и броситься к сыну. Крик, бывший чьим-то именем. - Саске!