При свете луны

— Микаса, — тихий шёпот на ухо, озаряемый светом звериный оскал и громкое рычание. — Проснись. Браус вскакивает с кровати с восходом солнца, когда его лучи только только стали касаться земель Парадиса. Её дыхание тяжёлое и глубокое, рука неосознанно сжимает чистую простынь, пока потупивший взгляд бегло оглядывает помещение, которое темноволосая девушка видела впервые в жизни. Неприятное ощущение, дрожь, а в голове всплывают остатки вчерашнего вечера, безумные глаза незнакомца с изумрудным отливом, ужасающая боль во всём теле, запах мяты и табака, а следом — темнота. И лишь мягкие касания, что причудились Микасе во сне, успокаивали, подобно матушкиной колыбели. Или, всё-таки, не причудились? Микаса прижимает руку к своей груди и понимает лишь то, что одежда, надетая на ней, а именно сорочка, не её. Видимо кто-то решил переодеть охотницу, чтобы та не пачкала своей грязной одеждой, покрытую слоем грязи и пыли кровать, но. Где она? И кто решил проделать все эти махинации, ради чего? Вопрос за вопросом всплывал в голове ничего не понимающей юницы, пока входная дверь не открылась, а за ней не показался невысокий силуэт, в котором, через какое-то время, сфокусировавшееся зрение узнаёт девушку. Её аккуратное, можно сказать даже хрупкое телосложение, можно было сравнить с детским. Кожа бледная, без единого изъяна, подобна хрусталю, не так коснёшься и пиши пропало, однако когда та делает пару шагов на встречу, входя в комнату с подносом в руках, Браус сталкивается с большими небесно-голубыми глазами и улыбкой. Доброй, искренней улыбкой. Её волосы цвета самого настоящего золота чуть взлохмачены и собраны в небрежный хвостик, а запах хвои уже был уловлен чувствительными рецепторами. Микаса недоверчиво косится на блондинку, что поставила на поверхность тумбы поднос с едой, поджимает под себя ноги и натягивает одеяло выше, отодвигаясь на самый дальний край кровати, но, завидев подобные действия со стороны гостьи, светловласая девушка лишь опускает руки в примирительном жесте, давая понять свои мирные намерения и медленно, с позволения проснувшейся, садиться противоположный краешек матраса. — Я Хистория, но если хочешь, можешь называть меня Кристой. — ком неловкости подступил к горлу, не зная что делать дальше. По рукам, что теребили конец рубашки, можно было понять то, что Хистория сильно нервничает. Не так она представляла знакомство с потомком, в чьих жилах текла смесь двух древнейших кланов. Совсем не так. —. А. Ты наверное голодна, да? Яичница и чай конечно нельзя назвать изысканным блюдом, но.пришлось готовить что есть. Райнер ещё позавчера умял все запасы на пару с Конни, вот и осталось от всех наших припасов пару яиц да небольших картофелин. — на непонятные имена, играющие в словах Рейсс, не давали нужной информации. Микаса косится сначала на Кристу, а после и на приготовленный ею завтрак. — Я не буду, — однако внезапное вурчание, что донеслось из недр желудка, решило сказать всё само за себя. Неловкая тишина, а через пару секунд, голубоглазая дама начинается заливаться звонким смехом, который напрочь стёр какие-либо отрицательные предположения на счёт того, кем может быть данная девушка. Кем кем, но точно не жестокой убийцей. Тарелка уже пустовала как пятнадцать минут, а брюнетка, согревая кончики своих пальцев о нагретый фарфор, аккуратно прильнула своими покусанными губами к краешку не дешёвой посуды, отпивая маленькими глоточками горячий чай. Хистория всё-таки сумела заставить съесть девушку яичницу, а пока та аппетитно заталкивала за щёки съестное блюдо, Рейсс рассказала о том, как сероглазая попала сюда, попросила не волноваться и не напрягаться, пока организм её не придёт в норму. — Послушай, тебе, наверное, не очень комфортно в этой одежде, да? Ты уж прости, мне пришлось тебя переодеть, твоя прошлая сильно испачкалась, но. — женские ручки опускаются вниз и достают из-под пазухи свёрток, в котором, видимо, была одежда. Новая одежда. — Попыталась найти что-то, что могло бы понравится тебе, надеюсь подойдёт, так что вот, держи. — Браус только успевает поставить чашку на поднос, однако и его и всё что было на нём, Криста сразу же забирает и удаляется, кидая на последок “ как переоденешься — спускайся! тебя уже с нетерпением ждут внизу!» Слова, слетевшие с женских уст, оставили Микасу в недоумение. Она опять осталась со своими мыслями наедине. Чёрные волосы нелепо собраны в низкий хвост, из-за коротких волос он получился маленьким, однако то, что в глаза ничего не лезло уже радовало. Изящные пальцы застёгивают на себе последнюю пуговицу, поправляют стоячий воротник, а серые глаза всё-таки улавливают своё отражение в зеркале. Бежевая рубашка, которую Криста так любезно вручила Браус вместе с просторными, но удобными штанами, смотрелась на брюнетке не восхитительно, но и неплохо. Она чуть обвисала, но тем не менее не жала, и это радовало. Мысли о доме никак не покидали голову Браус, первые секунды после ухода блондинки охотница и вовсе думала о побеге, однако когда чёрновласая макушка выглянула из окна, то это желание бесследно пропало, как никак, разбиться о землю с такой высоты крайне не хотелось. Комната, в которой находилась азиатка, судя по всему располагалась на втором этаже, пускай та и не видела здание своими глазами в полных масштабах, но Микаса была уверена в том, что любая другая хижина, по сравнению с этим домом — ничтожна. Как же раньше девушка не натыкалась на него, живя несколько лет в лесу? Собрав всю свою решительность, охотница пустила недовольный взор на ручку двери, которую вскоре дёрнул на себя, выходя куда-то в коридор. Первое что и видит азиатка, а точнее первое, что и замечают её серые глаза — комната напротив. Дверь её была закрыта, однако странные звуки, что были схожи на тихий скулёж насторожили и заставили перевести всё внимание на лестницу, ведущую вниз. Микаса аккуратно подходит к перилам и берется за неё рукой. Покрытие гладкое, древесина явно покрыта лаком, а когда женская нога ступила на ступеньку, под ней раздался неприятный скрип, но в деревянный домах это не было редкостью. Изнутри дом казался огромным, пускай и взор тёмных глаз был направлен в основном на различные картины, развешанные вдоль стены возле лестницы, Браус успела подметить по своему обонянию то, что тут проживает далеко не два человека. Их намного больше. Остатки различных запахов были распространенны почти по всему дому, но на данный момент, среди всей этой массы, охотница могла предположить что за этим углом находятся лишь трое человек, пока странная смесь двух продолжала находится где-то наверху, и скорее всего, за той самой дверью. Интересно, с каких пор женское обоняние стало настолько чувствительным? — Хватит прятаться за углом, выходи.— стальной голос ставит девушку в замешательство, тупик, и, немного подождав, Браус выходит из своего своеобразного укрытия. За столом восседало, как и предполагала азиатка — трое человек. Одна из них — Криста, она сразу же подбежала к знакомой, и, наградив её комплиментом о том, что эта одежда ей очень идёт, накинулась с объятиями. Другая же девушка находилась возле окна и выглядела совсем иначе, нежели блондинка. Высокий рост, худощавое телосложение. Чуть смуглая кожа, видимо от множественных работ на природе, чётко выраженные скулы и подбородок, острый нос без горбинки, на котором было множество веснушек, переходящих на щёки. Каштановые волосы и её глаза карие были в точности как у Саши, однако они смотрели на неё с неким прищуром, а может. Не на неё, а на того, кто был рядом с ней? Последним же кого смогла лицезреть брюнетка, был мужчина средних лет. Его официальный вид был схож с видом Артура, главы семейства Браус, однако в отличие от него, у мужчины были светлые волосы, такая же светлая борода и круглые очки, которые тот поправлял двумя пальцами, когда те сползали с переносицы. Охотница почувствовала на себе одновременный взгляд всех трёх пар глаз, но гробовое молчание, что повисло на пару секунд в миг прервалась, когда мужчина с доброжелательной улыбкой предложил присесть. — Доброе утро, — мужская рука отодвинула на край книгу, предварительно закрывая её. — меня Зовут Зик Йегер, как ваше самочувствие, мисс? — Браус пару секунд молчит, то-ли от неловкости, то-ли не желания, и скорее всего, первое. — Доброе, мистер Йегер. Вполне хорошо, благодарю вас за заботу, однако позвольте спросить, когда я смогу вернуться домой? — — Домой? — светловласый мужчина задумывается, поглаживая двумя пальцами свою не длинную ровноподстриженную бороду. — Для начала, мисс, я бы хотел узнать кто вы. Как никак, своё имя я уже вам поставил в известность, вне этикета избегать это. — Микаса. Микаса Браус. — — Вы уверены в этом, мисс Аккерман? — Молчание. Девушка резко встаёт со своего места и сводит брови к переносице, только вот нежное касание рук Кристы к её предплечьям в момент буквально умоляют даму сесть обратно. «Микаса, пожалуйста, успокойся, мы не причиним тебе вреда» шепчет на ухо блондинка, продолжая нежно поглаживать плечи азиатки, успокаивая её пыл. И это и вправду имеет свой эффект. Такой нежный и одновременно бархатистый голос словно стёр все сомнения в голове, но тем не менее, скрывавшая несколько лет свою истинную фамилию Браус, или же уже раскрытая посторонними людьми Аккерман, в очередной раз сводит брови к переносице. — что вам от меня надо и как узнали кто я? — теперь в голосе и намёка на вежливость не было. Такая реакция была вполне себе ожидаемой, только вот до самого главного и самого интересного Зик так и не дошёл. Не успел. Входная дверь распахнулась, а внутрь вошли ещё четверо человек. Табак и мята. Микаса не поворачивается назад, но даже сейчас понимает кто позади неё, от чего заметно напрягается, надеясь лишь на то, что Хистория не покинет её в ближайшие минуты. А вот светловолосый мужчина в очках замечает поджатую нижнюю губу собеседницы, и будто издеваясь, называет имя одного из присутствующих позади, прося подойти. Всё происходит словно в замедленной съёмке. Аккерман краем глаза замечает как мимо неё проходит юноша, чьё имя эхом в ушах звенит. Эрен. Он даже взглядом не спешил наградить девушку, что нервно восседала на одном из стульев, шатен лишь спокойно прошёл к Зику, а тот был будто рад. — Микаса, это Эрен, мой младший брат. Наш вожак и тот, кто спас тебя вчера. — — Спас?! — сейчас брюнетка готова была рассмеяться в голос. Разве то, что он сделал вчера можно назвать спасением? Или попытка осквернить невинную девушку уже имеет другое название? — Микаса, успокойся. — Криста панически бегает взглядом по макушке каждого из присутствующих, а когда встречается с буравищим взглядом Имир, то та просто пожимает плечами, явно показывая своё равнодушее к резкому всплеску эмоций девчонки. — Вы хоть понимаете что он сделал?! Да этот урод, он пытался. — Микаса, у тебя началась течка. — агрессивный и не понимающий значения этого слова взгляд, буравил то Йегера старшего, то его братца, что всё это время стоял поодаль стены, сложив руки на уровне груди. Эрен перехватил взгляд серых глаз своими и будто прочитал всё то, что в них было. — Вы ей так и не рассказали ничего. Тц..я же просил тебя, Зик. — Микаса пытается сдержаться. Честно. Она с силой сжимает свои ладони в кулаки, наверняка на внутренней их стороне уже давно отпечатались полумесяцы от следов впившихся в плоть ногтей, сжимает зубы и чуть ли не рычит, но врезать по самодовольной роже этого урода так и хотелось, и только руки Кристы, покоящиеся на плечах азиатки, препятствуют этому. — Микаса, — начинает Зик, протирая белоснежным платком стёкла очков. — Одна история гласит о том, что когда-то давным давно, весь мир делился на несколько сословий, но не на аристократов, дворян или же обычных жителей, а на.— — на клан порождённый светом луны, каплей крови и горстью земли, я прекрасно знаю детские байки, хватит заговаривать мне зубы этим, — полурык, что слетел с женских уст, заставил приподнять светлые брови так называемого рассказчика, показывая некое удивление. — не мама ли тебе рассказывала их в детстве? — раньше Микаса и не знала какого это, разговаривать загадками, однако сейчас личности, что так делали, крайне раздражали своим неумением или же не желанием говорить что-то напрямую, понятным языком. — но раз уж я начал, позволь мне договорить до конца. кхм-кхм. — мужчина прочистил горло кашлем. —как ты и сказала, мир поделился на три сословия, три клана, что вскоре стали населять землю. горсть земли означает плодородие, те, кто были посланы на свет с этого клана звали себя людьми и знаешь, на первый взгляд они были прекрасны, только вот одно но, — Йегер постукивает пальцами по деревянному столу. — прекрасные создания вдруг почувствовали свою силу. Человеческие дети, а потом и дети их детей стали разводить войны из-за одного желания. Желания подчинить себе всё. Клан, появившийся из одной лишь горсти земли, населил весь мир, и весь мир содрогался с каждым разом всё сильнее, когда человеческие создания убивали себе подобных. Земля обрела красный оттенок, листва с деревьев осыпалась, а природа потеряла свою былую красоту. Свет Луноликого божества породил ещё один клан, называемый защитниками. Существа выглядели совсем как люди, однако когда наступала опасность, они обретали волчий вид, защищая не только нетроннутые земли да леса от жестокой руки человека, но и близких. Суровый внешний вид отпугивал людей, однако те не отступились. Стали истреблять оборотней одного за другим, побеждая количеством. Тогда божество подземного царства решило пустить свою кровь, так и получился клан, появившийся из капли крови. Их прозвали палачами, ибо сосущие кровь создания, вампиры, наконец смогли поровнять счёты с людьми, забирая их жизни взамен на уталение жажды, Mors est in principio, что впереводе звучит как, — смерть, это только начало. — верно, Микаса. — что вы хотите этим сказать? да, мама рассказывала мне это, но — Микаса, ты, наверное, кое чего не понимаешь. — Зик жестом попросил Имир приоткрыть окно, дабы впустить помещение больше кислорода. — Хватит мямлить, — недовольный рык Эрена прозвучал резко, словно сталь, режущая плоть до костей. — с твоими объяснениями она подохнет раньше, чем до неё дойдёт что-то, — — Эрен! — недовольно подняла голос Криста, что всё время молчала до этого момента. — клан Аккерман - это клан оборотней, а ты — одна из них. Теперь посмотри на свою метку на бедре и подумай на что она, блять, похожа. — массивная рука легла на широкое плечо. Зик всегда так делал, чтобы успокоить гневные порывы младшего. — Прости за грубость, но Эрен прав. Микаса, ты — оборотень. Аккерманы из покон веков передавали свой дар, в итоге чего у каждого их ребёнка появлялось родимое пятно в виде полумесяца. Только оборотни имеют столь чуткое обоняние, — // — эй, Саша, чуешь? Через несколько метров олень! — шепётом произносит охотница своей сестре, а та лишь кивает и оттягивает стрелу лука. // — их выделяет физическая сила, // — Микаса, как ты тащишь это?! Эти брёвна ведь невозможно поднять! Спину надорвать можно! // — реакция превосходит всех ожиданий, // —боже, дорогая, — проговаривает Луиза, разглядывая в связке десяток рыб. — как ты только ловишь их? Даже у Артура не выходило никогда словить больше трёх! // — а ещё, только оборотни и вампиры могут понять латынь. Дорогая Микаса, совершенно недавно ты перевела не осознанно то, что я сказал совершенно случайно. Это была строчка из книги, — Йегер старший постукивает пальцем по обложке закрытой чтивы. — и поняла смысл слов ты просто прекрасно. Но знаешь, пока ты всё это перевариваешь, мне нужно сказать тебе кое что ещё. Ты полукровка, попозже я поведаю тебе подробнее о истории нашего клана и его особенностях, а пока знай одно. Твоя настоящая сущность только просыпается, всё это время она спала глубоко внутри тебя, очень и очень долго, именно поэтому в тебе стали происходить непонятные тебе изменения, не так ли? —