Когда считают оба

97. Девяносто. Седьмое. Разочарование. Аннабет уже 28 лет. И она в девяносто седьмой раз испытала ужасную горечь и досаду, когда в девяносто седьмой раз рухнули её надежды. На этот раз она чувствовала, что вот уж теперь наверняка Перси предложит..! Однако снова нет. Лишь её иллюзии. Кажется, об этом думает лишь она. И Аннабет просто откинулась обратно на подушку, с трудом удерживая натянутую улыбку. Перси колеблется. Но, конечно, снова всего лишь целует её в щёку, смотрит с бесконечным обожанием и тоской и не говорит ничего из того, что она вновь ошибочно ожидала. Итог. Снова нет. Ещё одно «нет» отправляется в её копилку разочарований. А ведь в этот раз у неё сердце ушло в пятки, когда она увидела Перси и поняла, что он собирается сделать. Оказалось, снова ошиблась. Напридумывала. Во всём видит то, чего нет. И сама себе организовала 97-ое НЕ сделанное предложение. Несуществующее предложение руки и сердца. Она не уверена, сколько точно было таких моментов, ведь не всегда обращала на них внимание, и всё же дочь Афины очень хорошо помнит, когда всерьёз начала считать. Хоть и не слишком внимательно. Слишком давно начался счёт, ещё до их поступления в колледж Нового Рима. Хотя, кажется, впервые она обратила внимание на странное поведение Перси намного раньше, почти сразу по окончании воины с Геей, когда они ещё учились в школе. И тогда, конечно, решила, что все странности в поведении Джексона – это лишь её нелепые домыслы, возникшие под влиянием смертных сплетниц-одноклассниц, которые бредили замужеством. По справедливости стоит заметить, что было сложно как-то иначе трактовать слова её парня. О, она всё ещё помнила те многочисленные удивительные события. Когда, например, в самом начале учебного года он примчался к ней через всю страну, просто чтобы провести вместе выходные. И когда они гуляли ночи наперёд по набережной. И когда брюнет притащил её в парк к пруду, видимо, только рядом с водоёмами он чувствовал себя спокойнее, начиная серьёзные разговоры. Именно там, у пруда, он выдал то, что она трепетно хранила в памяти до сих пор до самой последней буковки: «Воображала, мне тебя так не хватает! Даже метр, разделяющий нас, - удушающее расстояние, а сейчас между нами целый континент. И знаешь, я, наверное, не так начал. В общем… Так, стоп. Я хотел… Я хотел спросить. Мы… с тобой вместе..? Ну, это, конечно, неоспоримо, но я не о том. Мы, конечно, пока несовершеннолетние и всё такое. И, конечно, я не имею в виду, что всё должно случиться прямо завтра. Но вообще, когда-нибудь Аннабет, ты станешь…» Тогда он замолчал. Смотрел на неё с открытым ртом и ужасно красным лицом. Впрочем, по ощущениям, её щёки пылали ничуть не меньше. И да, она испугалась подобного развития событий, в голове не было ни единой мысли кроме паники, что он, её Рыбьи Мозги!, собирается предложить ей стать его женой, когда им всего по семнадцать! «…ты станешь… то есть, конечно, будешь… ну, чаще видеться со мной. Давай чаще приезжать друг к другу, потому что я схожу с ума, когда тебя нет рядом. Я уже жду не дождусь окончания учебного года, чтобы, наконец, оказаться в колледже Рима и быть с тобой ежедневно», - в итоге выпалил он, разом вернув её в реальность. А она-то напридумывала всякую ерунду! Взяв себя в руки, она улыбнулась и с готовностью поддержала его идею, хотя у самой ещё долго тряслись поджилки. И она прилетела спустя всего несколько дней к нему, прямо в середине учебной недели, просто чтобы провести вместе вечер. Незабываемый вечер. Когда Перси снова говорил ей ужасно милые вещи, смущаясь, путаясь в словах и вцепившись в её ладонь, так что у неё снова зародились бестолковые мысли о том, что он заранее хочет сделать ей предложение руки и сердца; и это повторялось почти при каждой их встрече или разговоре. Но считать она начала позже, в свой выпускной. Он примчался тогда к ней, чтобы разделить это событие. И видя завистливые взгляды одноклассниц и одобряющие своего отца, Аннабет ещё больше убеждалась, что ЕЁ Перси самый лучший на свете, ведь он совершенно ничего и никого не замечал, не сводя взгляда с её открытых плеч и даже врезаясь в предметы и стены, чем чуть не сорвал пару раз праздник. А ведь она всего лишь надела платье. Ни учителя, ни директор, ни кто-либо ещё не успевал возразить против присутствия постороннего парня, так как каждому Фредерик Чейз с большой гордостью высокомерно сообщал о том, что этот молодой человек – семья. А члены семьи могли присутствовать. Сын Посейдона ни разу не возразил и даже не смутился, и тогда у Аннабет вновь закрались сомнения. Ведь как её отец мог на пустом месте делать такие заявления? Ещё неделю назад он ворчал по поводу её поездок и отношений с Перси, обещая устроить ему форменные испытания при встрече. Должно было случиться что-то, что поколебало позицию профессора военной истории и перетащило на сторону её парня. Но калейдоскоп не останавливающихся событий не позволил дочери Афины подробнее проанализировать все имеющиеся факты. И вот, снова вечерело. Уже взошла луна. И она целых четыре минуты не видела своего парня среди толпы отжигающих выпускников, поэтому поспешно отправилась на поиски, доверяясь тогда ещё плохо знакомому чутью, безошибочно приведшему её к сидящему на пляже у самой кромки воды сыну бога морей. Непривычно было видеть в одиночестве столь компанейского парня, занятого тоскливыми вздохами. А затем Аннабет показалось, что на ладони у него сверкает кольцо, и она запнулась в паре метров от возлюбленного, чуть ли не рухнув на него. Перси поймал её за талию, и в его руках, кажется, ничего не ощущалось, хотя, очевидно, убрать он украшение не успел бы. Но в мыслях девушки уже царил хаос, вспомнилось всё; что ей «казалось» за последнее время, навалившись комом и утопив все здравые мысли под смущением, восторгом и желанием. Боги, он так смотрел на неё! Как в тот момент, когда они зависли над проклятой пропастью, и он выбирал её, наплевав на весь мир. Она почти не слышала его слов, утопая в его взгляде, но всеми фибрами души отзываясь на его тон и сама себе доказывая, что ведь не случайно всё, что она подметила ранее. И вот он снова говорил о том, что хочет быть рядом. Так тщательно подбирал слова, иногда быстро выпаливая целые предложения, словно хорошо заученный текст. Он явно готовился, и сейчас выбрал этот момент, потому что даже далёкая от всяких романтичных вещей дочь Афины чувствовала, что это чертовски подходящий момент. - Поэтому… давай… узнаем, можно ли в Риме нам жить вместе. Я понимаю, раздельные общежития при колледже, всё такое. Но можно же сделать исключение… - Я поняла, Рыбьи Мозги. Пусть будут раздельные комнаты в общежитии, но нам нужен общий уголок только для нас двоих. - Я люблю тебя, Воображала. Он так неподражаемо ухмылялся, что у неё колени подгибались; и плевать, что это не было предложением руки и сердца. Он сказал такое романтическое признание, что остальное не имело значения. Разве что совсем чуть-чуть. Просто на мгновение она почувствовала себя обычной девушкой. И, наверное, поэтому ей захотелось, чтобы кольцо на самом деле существовало, чтобы её отец был столь лоялен к её парню, потому что поговорил с ним и узнал, насколько серьёзны его намерения, чтобы Перси стал её, и все вокруг знали об этом. В тот миг она начала считать. И присвоила событию на пляже порядковый номер «2», искренне полагая, что в третий раз её мозг не ошибётся и точно вычислит именно тот момент, когда Джексон действительно решится на особый шаг. Разве можно было представить, что для неё станет почти обыденностью вести счёт моментов, когда у неё появлялась уверенность, что именно сейчас Перси попросит её стать его женой, но этого так и не происходило? Сколько было возможностей… Она помнила, как в первый год их учёбы в колледже в Новом Риме он пригласил её в роскошный ресторан на День всех влюблённых, и они сбежали из римского лагеря на несколько суток. У Аннабет снова подгибались колени, когда она увидела, куда её привёл её парень. Помпезная обстановка, живая ненавязчивая музыка, подобострастный персонал, интимная атмосфера за отделённом от остальных столиком для двоих; а Чейз ещё переживала, что её чёрное платье без излишеств может оказаться чрезмерно нарядным! Конечно, он подарил ей сказку, и ни-ка-кой помолвки. На её день рождения он организовал целую вечеринку, которая закончилась самым восхитительным образом. Волшебным поцелуем и самыми драгоценными словами мира: «Мы вместе». Конечно, это главное, и ни-ка-ко-го упоминания о браке. На выпускной в колледже он, встав на одно колено, подарил ей небольшую бархатную коробочку, просто кричащую, что она предназначена для конкретного ювелирного изделия. Но после ряда нелепых случайностей, когда вещица успела несколько раз полетать по коридорам колледжа и за его пределами, Аннабет обнаружила внутри пару серёжек. Конечно, они были бесподобны, и ни-ка-ко-го кольца. Иногда она думала, что, возможно, и этот шаг тоже будет за ней. Ведь это она первая его поцеловала; с её подачи они начали встречаться... но глядя в глаза Джексона, совсем не прежнего двенадцатилетнего мальчишки, ей казалось, что решение о браке он хочет взять на себя. И ей оставалось только ждать. И считать. После десятого «не случившегося предложения» она напилась. После тридцать третьего впервые поняла, что тоже способна впасть в депрессию. Пятидесятое «отмечала» в компании не только хорошего вина, но и Пайпер. А ещё коньяка, виски и всех остальных понимающих друзей, нашедшихся в заначке Грейса. После шестидесятого «не случившегося предложения» отказалась разговаривать с Перси, уехав к родителям и двое суток выплакиваясь мачехе. После семьдесят второго, проснувшись в покоях Рейны в обнимку с распотрошенным плюшевым мишкой, осознала, что так недолго и спиться, так что с алкоголем прочно завязала. Насовсем. Правда, забыть, как Аурум ещё месяц прятался от дочери Афины под ванной, не смогла и даже пожалела, что не помнит, что такого делала, что перепугала собак-автоматонов дочери Беллоны. После восьмидесятого, не выдержав, она сбежала к Салли, отчаянно обещая, что напрочь забудет про этот нелепый счёт. Восемьдесят первое «не случившееся предложение» Аннабет встречала уже совершенно спокойно, с грустной улыбкой качая головой. Просто не считать не получалось. Восемьдесят восьмое она отмечала как годовщину праздника, побаловав себя покупкой книг о скандинавской архитектуре, хотя так и не поняла, на какого Аида они ей потребовались. И вот, вчера они смотрели фильм, по её глубокому убеждению, подростковый и совершенно нелогичный, но зато поднимавший нужную тематику – сюжет строился на том, что парень делает возлюбленной брачное предложение и очень тормозит в этом процессе, так как действие растянулось на два часа. А утром, Перси разбудил её ласковым поцелуем и завтраком в постель. Поднос был частично накрыт салфеткой, из-за чего вновь создалось обманчивое впечатление, словно под ней находится коробочка с кольцом. И Перси говорил такие слова… Но нет, ей это в 97-ой раз показалось. Поэтому она, не спеша вставать с постели, просто закрыла глаза, как только Джексон вышел из спальни, отправляясь на работу. Не то, чтобы она так безумно хотела замуж. Но находиться в постоянной неизвестности было невозможно; всё вокруг словно намекало, подводило её к кульминационному моменту, а когда она сдавалась и начинала предполагать, что возможно, в этот раз её заключения не ошибка, реальность доказывала, что она заблуждалась. Хотя, наверное, если ей во всех романтических действиях Перси мерещится предложение руки и сердца, то глубоко внутри она страстно этого желает?.. Но копаясь внутри себя, она находила только тянущую пустоту, которой было начхать на наличие и отсутствие в равной степени и кольца на безымянном пальце и свидетельства о заключении брака – Перси в любом случае принадлежал ей, так же как она принадлежала ему. Аннабет просто хотела поставить точку в этом вопросе, потому что чувствовала, что сходит с ума от постоянных ошибок. Но неожиданно Джексон вернулся; ворвался вихрем в комнату, зовя её по имени. И на мгновение она встрепенулась, вдруг подумав, а что если?.. Что если ей не показалось? Что если он хотел, собирался, планировал сделать ей предложение? Устроил ужин, фильм с нужной тематикой, завтрак в постель с коробочкой с кольцом на подносе… просто не решился сказать тех самых слов. Это ведь её Рыбьи Мозги, он не пасует перед опасностями, однако, слишком часто пасует перед ней самой. Он не решился вечером, не решился утром…но теперь. Теперь вернулся. Примчался, буквально задыхаясь от спешки. - Я хотел… то есть, забыл… забыл сказать… что, - он тяжело сглотнул, медленно и неуверенно заканчивая, - что сегодня вернусь поздно. - Правда? – ей стоило больших трудов не запустить в него подушкой. – Работа? - Да. Да, работа, мне жаль. Просто, чтобы ты не ждала меня сегодня, ложилась рано, завтра ведь важный день, а ты итак плохо высыпаешься, ещё и у тебя сроки сдвинули по проекту… - Я поняла. Перси, спасибо за беспокойство. Я лягу пораньше. – Волевым усилием она заставила свой голос не дрожать. И всё же не удержалась от многозначительного взгляда и короткого вопроса, - это всё? - Всё. - Уверен? - Я… опаздываю. Хорошего, - он нервно взъерошил рукой тёмные волосы, - дня. Джексон смотрел с тоской и жаждой, ласково обнял её, шепча на ушко: «я так люблю тебя, Воображала». И не ждал ответа. Они оба прекрасно знали о чувствах друг друга. Так же, как знали, что то, что они вместе – единственное, что имеет значения. Никакого предложения так и не звучит. Значит, эта ночь и утро – ещё одна её иллюзия; и в копилку всё же добавляется 97 не случившееся предложение. *** Аннабет никогда не принадлежала к тому типу девушек, которые охотно нянчатся с младенцами и прекрасно ладят с детьми. Чтобы просто начать общаться с собственными братьями, ей потребовалась уйма времени. И нет, от детских праздников – шумных, безумных, неконтролируемых – она не была в восторге. Но… это был день рождения сына Пайпер и Джейсона. Кстати, отличного мальчугана – серьёзность и адекватность в нём, это точно, от отца. Не в обиду Пайпер. В общем, не было ни единого шанса, что они с Джексоном пропустят это прекрасное мероприятие. А после чудесного дня, её ждала не менее чудесная ночь - в объятьях Перси. Абсолютно сумасшедшая, полная бесконечной нежности ночь, в которой дочь Афины вполне вероятно потеряла собственный разум, настолько Джексон сделал эту ночь необыкновенной и пылкой для неё. И на рассвете он приподнялся на локте, прекращая вырисовывать на её теле узоры; замер, нависая над ней. Вновь его пронзительный взгляд, в котором сгустилась морская бездна выворачивал её душу наизнанку. - Воображала, а ты не хотела бы поменять что-то… - начал он решительно, но сбился, - ну… знаешь, там, собственная семья. Не только родители и друзья. Но и я. - Ты… имеешь в виду… ты хочешь… - И возможно, позже, кто-то ещё… - он поцеловал её живот, одним этим коротким действием заставляя бабочек внутри неё устроить соревнования по акробатическому рок-н-роллу. Боги. Он хочет семью. Семью, верно? - Ты хочешь…детей или…? - иного варианта она так и не озвучила вслух, завороженная, казалось бы, привычным зрелищем их переплетённых пальцев. Которых брюнет касался невесомыми поцелуями, особенное внимание уделяя безымянному. Она вдруг опять на миг подумала… что он имел в виду себя. Чтобы они стали семьёй посредством заключения брака. - Кхм… ребёнок… было бы замечательно, думаю, - Перси на миг стушевался, а потом снова выпалил кучу слов о любви. Девяносто. Восемь. Иногда она искренне недоумевала, почему никто из их друзей и родственников (очень многочисленных друзей и родственников среди смертных и бессмертных) не вмешивается в их отношения. По крайней мере, с ней ни разу не заговорили о том, не хотят ли они с Перси расписаться или подумать о детях. Сыну Пайпер и Джейсона сегодня исполнилось шесть. У Хейзел и Фрэнка годовалая крошка. Дочери Клариссы и Криса через несколько месяцев будет три. Дочери. Клариссы! Клариссы, Бессмертные Боги!!! И никто, даже напившись, не спрашивает у Аннабет о том, когда же у них с Перси закончится стадия «встречаемся». И Чейз знает это наверняка, потому что она ведь больше не пьёт и выслушивает уйму занятных вещей, если кто-то по неосторожности переборщит с алкоголем в её присутствии. Что её, что родители её парня встречают их обоих с распростёртыми объятьями. И никаких неудобных вопросов. Даже от её младших братьев. Поразительное единодушие. Сестре Перси – десять. И только она, называя Аннабет не иначе, как любимой тётей, хоть как то затрагивает этот вопрос. Иногда Чейз казалось, что Тартар сыграл с ними злую шутку. Даже если они с Перси смогли выкарабкаться оттуда и придти в себя, стать почти прежними Воображалой и Рыбьими Мозгами, для остальных они навсегда останутся «теми, кто прошёл бездну». Словно теперь они отличались от всех остальных полубогов, как небо от земли, и на них не распространялись все обычные правила. Чем-то такая позиция тешила самолюбие дочери Афины. Но… 98, а дальше 99... И… интересно, будет ли ровное 100? ******************* 1400. Это была тысяча четырёхсотая неудачная попытка, сорвавшийся план, Перси ощущал себя самым настоящим неудачником. Тысяча. Четырёхсотая. Проклятый Аид, они встречаются двенадцать лет, а это четыре с чем-то тысячи дней, из которых полгода он провёл во сне, и ещё часть была посвящена сражениям. То есть технически на отношения можно оставить где-то три с половиной тысячи дней. А только что он провалил свою тысяча четырёхсотую попытку сделать ей предложение руки и сердца, из чего хорошо видно насколько часто и усердно он попытался сделать этот шаг. И насколько безнадежно. Возможно, на протяжении счёта он где-то сбился… возможно, даже далеко не один раз. Но он точно знал, что это пугающее значение было минимальным по самым скромным оценкам. Вполне могло быть гораздо больше. По крайне мере, после очередного провала в Новом Риме он больше не сбивался. А вёл «проклятый журнал», записывая номер попытки и дату, иногда отмечая сразу несколько провалов в один день. Просто хотел что-то структурировать в своей жизни, поменять, сделать ближе к чётко прописанному графику Аннабет. А в итоге всё превратилось в отвратительные напоминания о том, как он не смог сказать любимой девушке, что чертовски хотел бы видеть её своей женой. Впервые он подумал об этом, ещё когда они не закончили школу. Аннабет вернулась к семье, чтобы доучиться последний год. Она была на другом конце страны, и ему её отчаянно не хватало. После войны с Геей и всего, что они прошли, он слишком нуждался в ней, в их отношениях. Он скучал. Тосковал в разлуке уже спустя несколько часов. И не мог не думать о ней. Тем более что Джексон видел, как на неё засматриваются всякие парни. Когда они с Аннабет были вместе, он, как настоящий рыцарь, метал молнии в любого, рискнувшего косо на неё посмотреть. И из-за его присутствия количество внимания, откровенно уделяемого его девушке, заметно снижалось. Не то, чтобы он ей не доверял, просто ревновал её время; злился, что какие-то там одноклассники проводят с блондинкой больше часов, чем её возлюбленный. Это был самый сумасшедший учебный год! Тогда их разделял целый материк! И сын Посейдона никак не мог контролировать, чтобы всякие неугодные кавалеры не навязывали своё внимание его возлюбленной и не доставляли ей проблем. Он так хотел бы повесить на неё огромную табличку, чтобы все видели, что она уже принадлежит ему. Навсегда. Что за любой причиненный ей вред, боль, печаль, преступник будет держать ответ перед могущественным полубогом. Тогда он и подумал, что обычно люди демонстрируют свои серьёзные отношения кольцом на безымянном пальце. Эврика. Решение, достойное дочери Афины. Тогда они ещё были несовершеннолетними, так что он гнал эту заманчивую и пугающую мысль, хотя не раз пытался поднять этот вопрос, заручится её согласием заранее. А перед поступлением в колледж в новом Риме, он заговорил об этом всерьёз. И о да, он отлично помнил своё фиаско на выпускной Чейз, когда долго не мог собраться с мыслями и, признаться честно, струсил. Он сбежал с праздника на побережье, надеясь, что море поможет прочистить голову, настроиться, найти в себе храбрость. А в итоге он умудрился выронить кольцо, когда его самого нашла Аннабет. Эй, мойры, старушки, вы серьёзно? Это была крайне жестокая шутка с их стороны. К счастью, пара местных обитателей вызвалась помочь, и пока брюнет, путаясь в словах, которые так старательно подбирал всю прошлую неделю, признавался в любви и заодно отвлекал внимание проницательной девушки, крабики любезно зарылись в песок, разыскивая пропажу. Но он смотрел на её алеющие щёки, нахмуренные брови и сжавшиеся кулаки и так боялся отказа, что просто не смог произнести заветные слова. Вроде бы, итак получилось неплохо. И со свадьбой им спешить совершенно некуда, верно? Он просто создаст лучшую возможность. *** Он именно так и сделал всего через пару недель, не откладывая дело в долгий ящик. Решив, что пикник на пляже, ужин на фоне закате, накатывающие волны, в общем – всё это – подходящий антураж для столь важного шага. Нападение монстров, битва, раны и венец всего – одна из адских гончих проглотила заветную коробочку с кольцом. Его. Обручальное. Кольцо. Для Аннабет. Конечно, он вернул себе драгоценное украшение, прежде чем уничтожил чудовище. Однако в подобном виде преподносить предложение просто не мог. Он же не варвар. Может, конечно, в этом было какое-то очарование – после победы встать на колени перед возлюбленной будучи по уши в грязи и крови. Но Джексон хотел бы получить не только долгожданное «да», но и пару поцелуев, так что предпочел ретироваться и заняться внешним видом. И не только своим. Бедное колечко выглядело ещё более жалко, чем он. Всё же для украшения это было боевое крещение. Перси даже подумать не мог, что в самом деле, этот бой станет лишь первым. *** На следующее утро сын Посейдона с пустым взглядом стоял у окна, просто не веря, что за стеклом… гроза. Настоящая буря. Ужасная непогода. В общем, атмосфера абсолютно не романтичная. У него снова не было шансов сделать предложение как следует. Как того заслуживает его возлюбленная, как заслуживают они оба. А затем он подумал, что не важно, что его нынешняя попытка провалилась. Может, даже к лучшему – скоро ведь день рождения Аннабет. Как раз уже восемнадцать. Наверное, будет неплохо закончить её праздник красивым жестом – на одном колене, всё такое. Но отчего-то у него снова ни Аида не получилось сделать всё, как планировалось. Он тогда подумал, что, наверное, день выбрал неудачный. И решил лучше продумать следующий ход. Планирование, к сожалению, не самая сильная его сторона, но благодаря Воображале кое-что он всё-таки во всём этом понимает. И он пытался снова и снова. В будни и выходные, в обычные дни и привязываясь к праздникам и важным датам. Первое совместное Рождество. Первый секс. День благодарения совместно двумя семействами. Свой двадцать первый день рождения – их пятилетнюю годовщину отношений. Их десятую годовщину. Дни Святого Валентина; дни рождения; вечеринки в Лагере Полукровок и в Новом Риме; празднование Нового Года; рождения детей у друзей. Бесконечные поводы, причины, чтобы, наконец, решиться. В конце концов, когда они решили окончательно съехаться. Он собирался тогда предложить ей переехать к нему после смены статуса. И так и не смог вспомнить, почему не озвучил последних запланированных и выученных на зубок слов. Возможно, после стольких неудач, он просто испугался? Но не собирался оставлять попыток. Он хотел, страстно желал, чтобы она стала его женой. И была рядом. И ....ничего. Ничего. Счастье, что она несмотря ни на что оставалась с ним. И иногда ему казалось, что она ждёт от него предложения. Что позволяет ему взять их сплетённые судьбы и самому решить, что с ними делать дальше. А он смотрел в её глаза цвета стали и терял дар речи снова и снова. И чем дольше всё это безумие длилось, тем сложнее ему было решиться. Тем чаще его одолевали мысли, что сами Мойры против их союза. Правда, даже если эти старушки явятся и выскажут ему в лицо, что Перси нужно расстаться с Аннабет, он имел все основания предполагать, что в ответ вполне может попробовать оторвать головы всем троим. Нет, он абсолютно точно был уверен в своём решении связать жизнь с Воображалой. Но почему-то она по-прежнему носила фамилию Чейз, а не Джексон. В принципе, сама фамилия – это не так принципиально. Он просто хотел уже, в конце концов, закрыть вопрос их отношений; закрепить эти самые отношения, как и многие их друзья. Стать, Зевс Всемогущий, мужем и женой. Ему, правда, этого бы очень хотелось. Но вместо этого у него сорвалась очередная, 1400-ая попытка. Опять. Снова. Больше того, они умудрились рассориться из-за какой-то мелочи, которую он теперь и вспомнить то толком не мог. Ведь когда они стали повышать друг на друга голос, он злился вовсе не на дочь Афины, а на самого себя, что снова повёл себя как трус. Аид! Оказалось намного проще пройти Тартар, чем сделал предложение любимой девушки. И себе он признавался, что ему было бы намного проще ещё раз проделать тот путь, сразить любого монстра или даже подготовиться и сдать экзамен, чем один раз спросить у своей сероглазой полубогини, согласна ли она выйти за него замуж. Казалось бы, это ведь такая незначительная деталь. У них ведь столь серьёзные отношения, что какой-то там брак – это даже не ступенька, так, небольшой шажок на пути. Однако именно тут они и споткнулись. И он, правда, не мог понять, почему ему никак не хватает смелости. Чего ему бояться? Это ведь его Воображала. Она не откажет. Не уйдёт. Просто поцелует, как всегда, когда он совершает очередную глупость. Только конкретно в этот раз ради разнообразия, его главная глупость не в том, что он до дрожи в коленях боится позвать блондинку замуж, а в том, что довёл всё до безобразной ссоры. И теперь опустошенный стоит один на кухне в их маленькой – но своей – квартирке, пока в окно бьют струи дождя. И весь этот ливень со штормовым ветром – словно отражение его внутреннего состояния. Он перевёл взгляд в ту сторону, наблюдая, как сбегают капли по стеклу и вдруг вспоминая, как в этом году четырнадцатого февраля они отмечали день всех влюбленных в одном очень милом кафе. Тогда тоже была непогода. Окно запотело. И они с Аннабет, не сговариваясь, вдруг потянулись к стеклу, осознав, что делают это вместе, синхронно, лишь когда их пальцы почти коснулись. Перси отчётливо помнил, как от расцветшей на губах блондинки улыбки, у него у груди точно перевернулось сердце. И стало непросто тепло, жарко. Они так и не сказали друг другу ни слова, просто нарисовали коротким движением сердце. Немного кривоватое, так как у брюнета не было тех же способностей к рисованию, как у его возлюбленной, и всё же крайне милое. И символичное – как хорошо они понимают друг друга, что действуют схоже. Что им даже не нужно было ничего обсуждать, произносить вслух, они итак знали, что именно хотел сделать второй. Было бы замечательно, если бы так же легко Чейз почувствовала, что из груди сына Посейдона рвутся ещё кое-какие слова – просьба стать его женой. И, кстати, вообще, это был отличный момент для откровений. Но когда сын Посейдона уже открыл рот, чтобы наплевать на всё и, Аид, просто позвать её замуж, их прервал ведущий, который вёл программу в кафе в честь дня Святого Валентина. Момент был упущен. Но Перси не расстроился. В конце концов, на этот поход в кафе у него был вполне чёткий план. И совсем скоро всё должно было исполнится даже без непосредственного участия Джексона. О да. Он всё спланировал. Включается один из любимых треков Аннабет, они выходят танцевать, а когда возвращаются к столику, там их ждёт роскошный десерт, увенчанный морской ракушкой с кольцом внутри. Открытой. Чтобы уже ничего не нужно было делать, никаких ошибок, недопонимания, потерянных и украденных украшений. Чтобы Аннабет сразу увидела кольцо. Она всё поймёт. И тогда не нужно будет сражаться с собственными конечностями и заплетающимся языком. Предложение, наконец, будет получено. Но, конечно же, всё вышло совсем не так. Официант, с которым Перси договорился накануне, выходя с кухни с заказом, поскользнулся. Поэтому его заменил другой сотрудник… который случайно перепутал столики. Джексону пришлось потом ещё не один час разбираться в ситуации, разыскивать своё кольцо, ушедшее с другой парочкой, и возвращать драгоценное украшение. А когда он с победой вернулся домой и спонтанно вдруг высказал всё что думает, умоляя Чейз стать его женой, оказалось, что Аннабет убежала решать какой-то конфликт между первой и второй когортой, забыв выключить душ. А сын Посейдона пять минут распинался перед закрытой дверью, надеясь, что его услышат и простят… в пустоту он толкал очередную речь. Да, занимательный вечер вышел… Сразу три сорвавшиеся попытки. И даже они его не остановили. Он пытался снова и снова. Использовал любые подвернувшиеся возможности, составлял, казалось бы, беспроигрышные схемы. Ни одна тактика не принесла успеха. И вот. Опять. Он в 1400 раз подготовился... и ничего. Глупая ссора. Дождь. И с ним на кухне только многострадальное кольцо. Уже потёртое за столько лет, побывавшее в желудках у нескольких монстров, со следами от кислоты, ядов и просто физических ударов, но ни разу не ношеное той, кто должна была. Перси всё продолжал крутить его в пальцах. И даже надеялся, что Аннабет сейчас ворвётся сюда, увидит кольцо... и всё изменится, встанет на свои места. Но нет. Минута за минутой, а её всё нет. Он убрал ювелирное изделие в карман. Спрятал лицо в ладонях. Всё пытаясь понять, что он делал не так, что всё срывалось раз за разом. И Аннабет вдруг вошла на кухню. Взяла его за руку, переплетая пальцы. - Нам надо поговорить. Он был с ней абсолютно согласен. Поговорить действительно стоило. Жаль, они просто поговорили. И просто помирились. И просто продолжили жить дальше. Как Чейз и Джексон. Как влюбленная парочка. *** По правде, ссорились они совсем не часто. Подкалывали друг друга, бывало, да, не сходились во мнениях, злились, устраивая спарринги, зачастую, плавно перетекающие в поцелуи. Но скандалы, приводившие к тому же к длительным обидам – нет, это не про них. Так что он не был удивлён, что очередной конфликт был быстро улажен. И всё же он переживал. У них тут накануне состоялся крайне занятный разговор о детях, хотя Перси опять же, подумывал в тот момент, что начать неплохо хотя бы с заключения брака. А в итоге теперь ему в голову билась ещё одна мысль - о ребёнке. В самом деле, почти все их друзья уже стали родителями, а они с Аннабет всё продолжают "встречаться". Пора бы уже всё изменить, верно? Пора. Давно пора. И будь что будет. Он вдруг даже решил, что больше никогда не будет задерживаться на работе. Конечно, эксцессы возможны. Это же лагерь Юпитера, как никак, целая толпа детей и потомков Богов. Но сын Посейдона твёрдо решил для себя, что только в самых исключительных случаях будет заниматься решением различных проблем, когда его рабочее время уже закончилось. Вот как сегодня. Подумаешь, кто-то что-то опять взорвал. Ничего сверхнеобычного. Только за сегодняшний день это не первые разрушения. Так зачем переживать о них? Есть кому разобраться и без непосредственного участия Джексона. А у него… У него есть гораздо более важные планы. Его ждёт Воображала. Она всегда его ждёт. Преисполненный уверенностью, он бросился домой, представляя, как удивится его возлюбленная, что он явился почти на два часа раньше обычного. Ведь он постоянно задерживался. Постоянно. Что задержки стали нормой. Подумать только, сколько времени они из-за этого потеряли! Но отныне и впредь, время Аннабет принадлежит только Аннабет. Ох, и как же это чудесно! Но вот он переступил порог их квартиры, вот уже вбежал внутрь, а ему никто не отвечает. Хотя стол уже частично сервирован и даже расставлены ароматические свечи. Вот это романтическая обстановка! Чейз обнаружилась в спальне, погруженная в очередную книгу. И не услышавшая его прихода из-за наушников. Впрочем, эти детали уже мало его занимали, потому что постель, на которой изволила читать блондинка, была усыпана лепестками роз. Красота. Девушка, правда, сразу же раздосадовано захлопнула и отложила книгу, недовольно сообщив возлюбленному, что из-за его необычайно раннего возвращения, сюрприз готов не полностью. Даже заказ из ресторана ещё не доставлен! Но его всё это мало волновало. Она старалась. Решила устроить ему приятный вечер. И одно только её желание сделать это, плавило ему мозг и заставляло сердце биться быстрее. Он уже совершенно не хотел никакого ужина. Только обнять её и никогда не отпускать. Особенно крепко, когда заметил, как под коротким шёлковым халатиком мелькнула кромка чулок. Это уже становилось занятным. Она, конечно, сразу распознала его интерес. Насмешливо закатила глаза, уворачиваясь от его рук и игриво улыбаясь. И медленно потянув за кончики пояса… Он сглотнул, буквально пожирая её глазами… но пояс не поддался. Нахмурив светлые брови, Аннабет вынужденно разорвала их скрещенные взгляды и опустила голову вниз. Потеребила узел на поясе раз, другой. Замерла. И на её щеках вдруг проступил румянец. - Чёрт. Коротко и ёмко высказалась Воображала, вновь глядя ему в глаза, на этот раз с растерянностью, сказавшей больше, чем сотни слов. Узел на поясе халата оказался не по зубам даже дочери Афины. - А я такой комплект классный купила и надела для тебя, - прошептала Чейз, явно не представляя, как ей лучше поступить. Это было слишком неожиданное, редкое зрелище. Она - эта светловолосая фурия - стояла перед ним смущенная, растерянная и одновременно бесконечно привлекательная. Нежная и пылкая. Такая противоречивая. И вся – абсолютно вся – его. - Выходи за меня. Слова с его губ сорвались так легко, как ему в жизни не удавалось говорить. Несколько секунд они молча стояли напротив друг друга, позволяя этому предложению проникнуть в их существо. Оно реально. Фраза была, прозвучала вслух. И это не сон. Затем на губах Аннабет появилась улыбка, сорвавшая в нём все предохранители. Он рванул к ней, целуя со всей страстью, на миг обнял так, что её ноги оторвало от пола, а затем бросился к своей тумбе, чтобы, наконец, вытащить коробочку с кольцом. Наконец. НАКОНЕЦ! Его руки почти не дрожали, а то, что на пол посыпались всякие вещи, хотя кольцо лежало сверху – лишь случайность. Вместе с прочими предметами вылетел и журнал, где он вёл проклятый счёт. И которым мгновенно заинтересовалась Воображала, вместо того чтобы протянуть ему свою руку: - И что это за список дат? - Эмм… я там просто отмечал… неудачные попытки, в общем, - проблеял он, чуть не выронив коробочку от стеснения. - Попытки чего? – вскинула брови Чейз, с всё большим изумлением листая страницы, - погоди… это… - Когда я хотел и пытался сделать тебе предложение, - сдаваясь, признался брюнет, зарываясь пальцами в тёмные волосы, - но, понятное дело, провалился. - Тысяча… Тысяча четыреста… Боги, а я-то даже сотню не насчитала! - Погоди, ты считала… мои провалы? - Нет, считала моменты, когда мне казалось, что ты собираешься позвать меня замуж. Уже начала подозревать, что схожу с ума из-за всей этой идеи со свадьбой. Я же не знала, что ты всерьёз, - она запнулась и посмотрела на него, широко распахнув глаза. Впрочем, несмотря на всё смущение, Джексон в этот момент уже справился со своей основной на данный момент задачей и нацепил ей на палец кольцо. - Так это правда?! Ты всё это время пытался предложить выйти за тебя замуж?! Боги, десять лет? - Что-то вроде того, - хмыкнул он, расплываясь в кривой усмешке. Уже почти ни о чём не беспокоясь. Всё позади. Перед ним его невеста. - С ума сойти. Перси, давай больше ничего считать не будем, договорились? – предложила Чейз, погладив его по лицу, а затем обведя линию челюсти и скользнув пальцами вниз по шее. - У нас по отдельности получается просто ужасно. - Угу, - легко согласился сын Посейдона, гораздо больше занятый рассматриванием второй ладони девушки. Как же уместно на ней смотрится новое украшение! - Ого, - Аннабет, наконец, обращает своё внимание на кольцо, - это какая-то древняя реликвия Джексонов? Или Посейдона? - Не совсем, - стушевался брюнет, вместе с блондинкой наблюдая за игрой света на гранях камней. - Поразительно, какой сложный узор. Словно волны окутывают подводные храмы. Кажется, мне нужен микроскоп, чтобы всё рассмотреть. Бессмертные Боги! Тут что, ещё и надпись?! Перси? Откуда оно!? - Ну, Тайсон с Лео постарались. И я немного у них под ногами путался. - Вы его сделали?! – дочь Афины от удивления приоткрыла рот, а затем чуть не расплакалась, заметно растроганная. Но, конечно, его светловолосая фурия сдержала свои эмоции. – А почему оно тогда… такое… потрепанное? - Скажем так, - откашлялся Перси, смутившись, - этому украшению пришлось многое пережить. И не все повреждения даже наши талантливые кузнецы смогли устранить. Он вновь взволнованно прочистил горло, чувствуя, как краснеет подобно мальчишке под полным признательности взглядом, обычно пронзающим несгибаемой сталью. И сейчас в глазах Чейз – почти бывшей Чейз – он видел безмерную любовь и никак не мог понять, почему столько времени не мог справиться с собой. Впрочем, это не имело никакого значения. В конце концов, он смог. Он сделал ей предложение. Без красивой сцены, антуража, продуманной речи. Но это не имело значения. Факт оставался фактом. Воображала всё ещё с ним. Даже если его простые слова и вся эта нелепая сцена способны возглавить топ «самых непривлекательных предложений руки и сердца». Она всё равно согласна. Они вместе. - Кстати, на счёт вчера, - медленно протянула Аннабет, оглядев его с задумчивым интересом и за талию притянув ближе к себе. Перси сглотнул, вспоминая своё фиаско и их увлекательное обсуждение семьи и детей: - Д-да? – уточнил, запнувшись. - Ещё… актуально? - А… - Я о детях. – С решительным спокойствием произнесла Чейз, вдруг отступая на шаг и снова взявшись за пояс халата. Шёлк, несомненно, рвётся нелегко. Но не тогда, когда является преградой между двумя полубогами. Порванный пояс упал на пол, а следом за ним и медленно соскользнул с плеч халат, открывая вид на поистине интересный комплект… Взгляд Джексона вмиг стал чертовски заинтересованным: - А день становится всё лучше и лучше.       

Перси с Аннабет потребовалось три месяца, чтобы объяснить всем их многочисленным друзьям и знакомым, что до сих пор они не были женаты. Серьёзно. Ребята, да, серьёзно, не были! Совсем не были! С чего вы вообще взяли?!... Всё! Хватит! Дайте уже ответ, придёте вы на эту проклятую свадьбу или нет!?

Р. Сэрши Р.