🌊🌊🌊
— Кэйя! — звонко восклицает вместо приветствия Астра, широко-широко расставляя руки для встречных объятий по детской, нелепой привычке, словно они не виделись целую вечность и три поменьше. Кэйя смеётся — подруга детства совершенно не меняется, потому он не имеет права нарушать давние традиции. Они, на самом деле, разлучились на всего-ничего — богатые родственники, которым родители сбагрили своё чадо, отправили это горе обратно к ним, дескать, пообщаться, они же так давно не виделись. Соскучились, наверное. Да настолько, что через неделю ей уже всучили билеты назад. Астра ведь, наверное, соскучилась по своим друзьям, нечего в деревне торчать. Словно постоянная перепродажа серебра по цене золота. Стиснутый в не крепких объятьях Кэйя посмеивается и дружески хлопает Астру по плечу — как и подобает настоящим друзьям детства, что знают о душевных терзаниях, но не любят о них разговаривать. Да и незачем — Астра никогда не приходит для этого. У Астры в целом никогда и не было определённых причин для визитов — так повелось с самого детства, когда из всех соседей лишь они были одного возраста, а до ужаса тактильной и социальной девчушке требовалось общение. С тех пор так ничего и не изменилось, если не брать в расчёт появление новых соседей. И Астра явно не собирается молчать об этом. — Ты знал, что нашу соседку зовут Хотис? — весело интересуется Астра, садясь за стол, подкладывая одну ногу под себя, раскачивая вторую, попутно поправляя юбку. — Ты вернулась всего два часа назад, откуда узнала? — по-доброму усмехается Кэйя, ничуть не удивлённый тому, что Астра уже разузнала всё интересное. Везде же умудрится поучаствовать, если сама того захочет. Астра даже более чем знакома с отцом Дилюка и Кэйи — Крепусу оставалось лишь дивиться с неё, смеяться с выходок и называть неугомонную девчушку, столь породнившуюся с сыновьями, сорванцом в юбке. Кэйя, разнообразия ради, зовёт её цветиком — лишь по той причине, что на сорняк она смертельно обижается, а у Дилюка очень мрачный и грозный взгляд. Впрочем, в последнее время он такой даже не только в те моменты, когда Астра, точно им снова по семь лет, жалуется ему на вредного Кэйю — словно давние, неясные обиды всё ещё дают о себе знать. — Вот именно, что целых два часа назад! — смеётся Астра, довольно щурясь, когда пиалу с фруктами заменяют припасенные для гостей сладости. Урожай с полей Рагнвиндров, безусловно, лучший из тех, который ей выпало пробовать, но душа всё равно просит другого, и Кэйя знает это лучше всех. Иначе они бы не были бы лучшими друзьями с детства. — И что ещё ты успела разузнать? — хитро интересуется Кэйя, садясь напротив. В залитой светом кухне нет никого, кроме них — Дилюк с отцом уехали по делам на винодельне. Приучают будущего хозяина к работе, хотя он и без этого готов к ней — Дилюк всегда был ответственным наследником семейного дела. В другое время на кухне орудует тётушка, готовящая так, что можно половину души продать — оставив вторую для искреннего восхищения её кулинарными навыками. Но Астра, слишком хорошо знающая, как всё устроено в доме Рагнвиндров, всегда выбирает подходящее время для визита. Потому тот момент, когда она подсаживается ближе, облокачиваясь на стол, словно готовая вещать тайну, ощущается почти интимным. Словно у них действительно будет особенный секрет — в детстве подобное всегда казалось очаровательным и совсем по-сказочному, ведь только закрепляло статус лучших друзей. Пока не оказывалось, что этим же Астра в обязательном порядке делилась и с Дилюком. — Мы с Хотти пересеклись, когда я возвращалась домой, — начинает рассказывать Астра, и невысказанное «вы знакомы от силы час, какая ещё Хотти» застревает где-то между ними, — в общем, если она останется в этом городе, то будем учиться вместе в одном университете. А в лучшем случае ещё и доучимся! — Это ещё что значит? — усмехается Кэйя, по привычке перекатывая монетку меж пальцев, прежде чем подбросить, пока Астра по-детски качает ногой, с радостной улыбкой шурша фантиком от импортных конфет. — Хотти сказала, что они часто переезжают, — Астра пожимает плечами и садится прямо, — и что они могут и не задержаться надолго. Она не говорила почему, да и вообще она мне показалась мрачной, но крутой. Хотя не думаю, что они с Дилюком поладят. Цепкие пальцы смыкаются на подброшенной в очередной раз монетке, возвращая её на законное место, прежде чем Кэйя самодовольно цыкает. — Он никогда и ни с кем не ладит. — Не задирайся, — хохочет Астра, отмахиваясь, и, словно невзначай, переводит тему, — кстати, ещё насчёт Хотти. Знаешь, почему вы точно поладите? Кэйя вопросительно выгибает бровь, но не спрашивает вслух — знает же, что Астра, в нетерпении ёрзающая на стуле, не сможет промолчать, слишком довольная своими же мыслями. — Потому что, — Астра наклоняется обратно и лукаво ухмыляется, точно подцепив эту ухмылку от самого Кэйи, — в её глазах море. — О, нет, не смей продолжать, цветик, — отсмеивается Кэйя, отстраняясь от вредной подруги. Пора уже прекратить дразнить её, иначе он никогда не перестанет чувствовать себя так, словно учит детей плохим вещам. — Серьёзно! У неё такие насыщенно-синие глаза! — не успокаивается Астра, снова заёрзав на месте и положив под себя вторую ногу. — А я всё-всё помню! Кэйя тоже помнит, естественно. Все эти детские игры, во время которых оживали похороненные меж страниц пыльных книг сказки — в них существовали и бравые рыцари, и голосистые барды, и хитрые пираты. Детское воображение позволяло поверить в магию, пусть даже на пару мгновений, которыми ощущались свободные дни в детстве. Дилюк был занят даже в те годы — продолжал безустанно учиться, чтобы поддерживать успеваемость и не разочаровать отца, который, на самом деле, никогда и не думал о подобном. Но они всё равно сбегали поиграть лишь вдвоём — и это было самым прекрасным временем. Море, навечно запертое меж рёбер и зудящее под сердцем, тогда умудрялось найти выход, не обременяя невысказанной тоску по родным краям. Астра соглашалась на все игры, с восхищением слушала легенды про пиратов и их шествия, и разделяла одну на двоих мечту отправиться в великое плавание и посмотреть мир, когда они станут старше. И, естественно, она не могла забыть того, как по детской наивности Кэйя сболтнул, что у его Марины будет море не просто отражаться в глазах, словно ты заглядываешь за борт, а сами будут являться им. Не может забыть не только потому что это детская глупость, за которую можно подколоть вечного засранца Кэйю, но и потому что сама Астра, маленькая плакса, расплакалась из-за этого, ведь у неё глаза всегда по цвету напоминали расплавленный янтарь, никакого моря и близко не было. Попытки успокоить её можно было смело называть пытками. Дилюк, привыкший с детства всё знать, — а Астра никогда и ничего не скрывала от него, — только услышав, что острый на язык сводный брат снова обидел их общую подругу, посмотрел со всей своей детской строгостью и начал выделять время на них, постепенно, неожиданно для себя, ударившись в детские забавы. И, к удивлению, Астре намного больше понравились честолюбивые рыцари, всегда подающие руку в трудную минуту, чем отчаянные пираты, потерявшие курс в родные края. Но это всего лишь детские глупости, оставшиеся там же, где им и место — в детстве. — Не превращайся во вредный сорняк, цветик, — лишь усмехается Кэйя, вопреки тому, что сам он может вспомнить бессчетное множество постыдных историй из детских поступков Астры. Но она остаётся в неведении об этом — потому довольно хохочет, не воспринимая слова всерьёз, и лишь напускно недовольничает, стоит вредно щёлкнуть её по носу.🌊🌊🌊
У семилетней Астры взгляд беззастенчиво был устремлён прямо, а на усыпанных веснушками и родимыми пятнами щеках проступили ямочки от широкой-широкой улыбки. Ладони у неё были тёплые, словно согретые самим солнцем — она хваталась ими за Кэйю, как за единственного близкого человека. — Давай поиграем вместе? — вечно щебетала Астра и, не зная куда деть руки, точно неуемное дитя то теребила собственную чёрную косу, то тянула за небрежно растёгнутые рукава лучшего друга, в перерывах между обжигающими прикосновениями до открытой кожи. — Давай! — Кэйя всегда отвечал уверенным кивком и холодными пальцами хватал Астру за запястье, утягивая подальше от дома — ближе к морю. Астра ёжилась от прохладного морского ветра, щурила глаза на яркое-яркое солнце, но отвечала тем же кивком на предложение поиграть в пиратов, никогда не навязывая своё. — Знаешь, — начала одним жарким днём Астра, запрокидывая голову к облакам, затянувшим небо, и весело болтая ногами, свесив их с пристани, — я вчера, пока ты уезжал с дядей Крепусом, играла с Дилюком. Кэйя перебирал ракушки, ярким узором из которых усыпан пляж, и слушал в пол уха. Мысли были заняты сравнениям, какая из них красивее — и какая могла бы понравиться болтливой подруге. — Вернее не играли, а просто болтали, — со смехом поправила саму себя Астра, весело мотнув головой, — Дилюк всегда такой занятой. У Дилюка никогда не было времени на игры — лишь долг перед семьёй и отцом, что, впрочем, порой и сам пытался выдворить сына на прогулку, чтобы дать отдохнуть от учёбы. Дилюк совсем не такой, как Кэйя, что всегда был готов уделить время единственной подруге. — Но он рисует очень красивых птичек! Ракушки были мокрыми и холодными от прилипшего к ним песка, но всё равно оставались красивыми. Наверняка ничуть не хуже рисунков Дилюка. — Если мы станем пиратами, то попросим Дилюка нарисовать нам флаг! — Астра тогда подскочила на причале, словно воодушевленная своей идеей, и широко взмахнула руками. — С фениксом! Мне его Дилюк нарисовал вчера! Фениксы — совершенно не по-пиратски. Незачем звать Дилюка. Он ведь даже не разбирается в этом! — Правда Дилюк самый лучший? — Правда Хотти очаровательна? — смеётся Астра, хватаясь за локоть Хотис и приставая на носочки, чтобы быть хоть чуточку выше. Тяжело этого добиться, когда все трое почти на голову выше. Хотис — не новая соседка, не девушка с вычурным стилем одежды, не странная девчонка, просто Хотис, — цыкает и кажется самоуверенной, но то, как она поправляет прядь голубых волос свободной рукой, с головой выдаёт её своеобразное стеснение. У Хотис в глазах море, недоверчивое и прикрытое длинными ресницами в прищуре, словно не позволяя любознательным мореходам разгадать свои потопленные тайны. И тёмный, едва не чёрный цвет глаз не оттеняется загорелой кожей — наоборот, кажется лишь ещё глубже. Обветренные губы не дрогнули даже ради приличия в приветственной улыбке. Кэйя усмехается — очаровательна, конечно. — Приятно познакомиться, — с усмешкой Кэйя протягивает Хотис руку. Хотис хмыкает, смотрит всё с тем же непроходимым недоверием, но отвечает на рукопожатие под одобрительный смех Астры, радой за то, что её новая подруга идёт на контакт с лучшим другом. Руки у Хотис мозолистые, грубые и очень холодные. Впору было одёргиваться от обжигающего кожу холода — но они похожи в этом с Кэйей. Дилюк на этот обмен любезностей негромко цыкает и закатывает глаза — наверняка считает это лишней тратой времени. Бесполезным знакомством. Думает, — он ведь всегда много думает, но мало произносит вслух, — что лучше бы они провели время втроём — или даже вдвоём. Но Астра аккуратно дёргает его за рукав, словно прекрасно зная, о чём думает друг, даже если он молчит, и этого достаточно, чтобы Дилюк вздохнул — и больше не высказывал недовольство настолько явно для них. Кэйя отводит взгляд, не зацикливаясь на том, как Астра смеётся, улыбаясь Дилюку, цепляясь за него и наслаждаясь ситуацией. Не зацикливается и на том, как брат смиренно прикрывает глаза, позволяя делать с ним всё, что захочется — но лишь одному человеку. Вместо всего этого — Кэйя замечает, как Хотис, отстранившись, складывает руки на груди и хмурится, мельком косясь в сторону моря, словно чувствует себя такой же чужой во всей этой жизни, пока находится на берегу.🌊🌊🌊
Дилюк совершенно не любит солнце, причём взаимно — каждое лето если не начинается, то заканчивается как минимум умилительно-нелепо обгоревшими щеками и кончиком носа для него. Кэйя каждый раз дразнится, не упуская возможности, а Астра, стараясь не слишком смеяться, предлагает устроить марафон фильмов — иначе этот несчастный вампир окончательно сгорит, если ещё раз выйдет на улицу в такой солнцепёк. В этот раз она предлагает это без особого повода — их идеальный Дилюк всё ещё не выглядит как переваренный осьминог, а на улице не так жарко, чтобы прятаться под работающими на всю кондиционерами. Если, конечно, особым поводом нельзя назвать Хотис, в которую Астра вцепилась, явно не желая упускать возможность наконец-то завести первую подругу. Сама Хотис не выглядит впечатлённой ни таким дружелюбием, ни домашним кинотеатром, чем-то напоминая собой недовольного Дилюка, кажущегося максимально незаинтересованым в выборе фильма. Вот только сам он всё равно внимательно слушает лепет Астры, изредка кивая на предложения, которые ему всё-таки нравятся, а Хотис — нервно теребит свои бессчетные браслеты, явно попросту чувствуя себя слишком неуютно, чтобы вклиниться в разговор. — Не хочешь ничего рассказать о себе? — с хитринкой начинает Кэйя, перекидывая руку через спинку дивана и разворачиваясь к Хотис. Та, глубоко задумавшись о своём, удивлённо оглядывается на него, но не изменяя своему внешнему недружелюбию. — Зачем? — Кэйя прав! Было бы очень круто, если бы ты рассказала о себе! — подхватывает Астра, мгновенно переключившись с обсуждения фильма с Дилюком на новую тему. Дилюк, хмыкнув, скрещивает руки на груди, но ждёт, пока подруга закончит. — Не вижу причин для этого, — жмёт плечами Хотис, и вся выглядит так, словно причины-то она видит — просто почему-то не может быть чуть откровеннее. — Да ладно тебе, — фыркает Кэйя, находя что-то забавное в попытке разговорить нелюдимую соседку, — ты ведь живёшь не с родителями? Где они? — Мои родители моряки, — признаётся Хотис, прежде чем Кэйя получает укоризненный взгляд от Дилюка, и говорит она мало и сухо, словно аккуратно подбирая слова, — дед с бабкой тоже были когда-то. Они узнали друг друга в море. На её загорелых запястьях множество побрякушек — Кэйя цепляется взглядом за синий плетёный браслет, напоминающий собой волны, в которые брошен маленький якорь, слабо блестящий на солнце. Хотис теребит его между пальцев, слишком нервничая для безобидных разговоров с дружелюбными соседями. — Как круто! — добродушно смеётся Астра. — Ты тоже любишь пиратов, как Кэйя? Хотис неопределённо жмёт плечами — может, и любит, но считает слишком детским и глупым увлечением в её возрасте, потому и молчит, лишь единожды заинтересованно покосившись на Кэйю. Астра, словно за их недолгое общение научившись разделять все оттенки молчания Хотис, вновь смеётся, понимая её и без слов. — Да ладно тебе! Это правда круто! — произносит Астра, эмоционально взмахнув руками. — И пираты тоже крутые сами по себе! Ну, знаешь… все эти путешествия по морям и поиск сокровищ! Уверена, что у тебя есть личный пиратский сундук дома! — Фундук? — озадаченно переспрашивает Хотис прежде, чем осмыслить весь поток сумбурных восклицаний новой подруги. — Ты хочешь фундук? — удивляется уже Астра такой быстрой смене темы разговора. До неё правда не доходит так же скоро, как и до Кэйи, заметившего как Хотис неловко отводит взгляд, осознавая свой прокол. Не молчаливая она. Просто шепелявая. И до ужаса смущающаяся этого. Это почти очаровательно. Значит, стоит попытаться разговорить её иначе. Без настоящих разговоров. — Как, говоришь, вы познакомились? — с хитрой улыбкой Кэйя отвлекает Астру, на полном серьёзе собирающуюся пойти за фундуком ради новой подруги, пока та лишь продолжает теребить дрогнувшими пальцами браслеты, не зная, как объяснить свою проблему с фундуком и сундуками. — Мы встретились на улице! — довольно отвечает Астра, позабыв уже об орехах, обратно усаживаясь на диван. — Хотти как раз возвращалась домой, но я обязана была с ней познакомиться, даже если она почему-то не хотела представляться! Хорошо что её как раз дедушка окликнул. Её шепелявость становится настолько очевидной, что это понимает даже Дилюк, ни на йоту не заинтересованный в разговоре. Потому он спокойно напоминает Астре о том, что она так и не выбрала фильм. Ойкнув, она мгновенно возвращается к этому, с лёгкостью обменивая одну тему на другую. По Хотис видно, что отсутствие дальнейших расспросов ощущается не меньше, чем благословение свыше. И если бы не пересечение с хитрым взглядом Кэйи, она всё же смогла бы вздохнуть с облегчением, а не с чувством, словно её лёгкие полны морской воды.🌊🌊🌊
Их отец, Крепус, часто говорил, что всё всегда начинается с мелочей. Особенно человеческие чувства. Астра всё их детство была той ещё плаксой. Она могла начать рыдать по любому поводу, совершенно не умея сдерживать свои безграничные эмоции, что так часто били через край, словно она самое настоящее воплощение переполненного кувшина. И из-за этих же чувств она была неусидчивой ровно в той же степени, что и неуклюжей. Астра споткнулась, разодрав коленки в кровь об пристань. Кэйя не удивился, когда заметил мгновенно выступившие слёзы, затуманившие собой янтарный взгляд. Не удивился, но всё равно фыркнув с того, что эта дурёха совершенно не менялась с годами. — Собираешься весь вечер тут проплакать, цветик? — шутил Кэйя, присев рядом с подругой на корточках, бросив взгляд на ранки. Детские ушибы были не серьезнее, чем, как после оказалось, растяжение лодыжки. — Собира-аюсь, — хлюпала носом Астра, потирая болящую ногу, не подавая и намёка на своё желание встать, — а ты вредина! Вредина-вредина-вредина! Кэйя лишь смеялся с её претензий, забавляясь тем, насколько подруга была эмоциональной и яркой — точно солнце, купающееся в столь любимом им море. И издеваться не собирался — хотел лишь подразнить перед тем, как услышать благодарность, когда он помог бы ей в очередной раз подняться и дойти до дома, чтобы обработать очередные ушибы. Вот только Дилюку, в тот вечер вырвавшемуся на прогулку с ними, это надоело быстрее. Не слушая причитания подруги и добрые усмешки брата, он просто цыкнул, подхватив внезапно притихнувшую Астру на руки. И её покрасневшие щёки, которые она так старательно прятала в распущенных волосах Дилюка, были той самой мелочью, с которой всё началось. Или продолжилось? Жизнь, на самом деле, вся состоит из сплошных мелочей — и от них никуда нельзя деться. Можно только заметить их и заранее понять, к чему всё идёт, или плыть по течению, надеясь, что судьба решит обойти стороной. Вот только она никогда не отступает от своего. Кэйя прекрасно знал привычку Дилюка, задумавшись, рисовать на тетрадных полях фениксов, к которым необъяснимо прикипел ещё с детства. Из-за этого же они никогда не путали свои тетради в школьные годы, даже не глядя на подписи. Но когда Кэйя попросил тетрадь у Астры, чтобы свериться с её конспектами, и увидел у неё точно такие же рисунки, оставленные очевидно чьим карандашом, он чувствовал себя в сто крат удивлённее, чем показывал на самом деле. — Решила последовать примеру Дилюка? — фыркнул Кэйя, пролистывая тетрадь, чтобы убедиться, что это не одноразовый случай. — Это не сделает тебя таким же гением как он, знаешь ли. — Мы просто делали домашнее задание вместе, — отмахивалась со смехом Астра, — Дилюк отлично объясняет алгебру! Кэйя усмехнулся. Судя по уютно устроившимся птицам между страниц её тетради, их домашнее задание умудрилось растянуться почти на месяц. А судя по тому, как она дотронулась до своих губ, растянутых в шальной улыбке, словно вспоминая о чём-то смущающе-приятном, думали они явно не об алгебре тогда. Вся жизнь состоит из мелочей и коротких мгновений, в которые заключена вечность — главное не упустить подходящий момент. Марафон фильмов затягивается на несколько дней — Хотис даже успевает привыкнуть к их навязанной компании и больше не похожа на пленника на пиратском корабле, которого по ошибке схватили в порту. Одна лишь проблема — фильмы, всё с меньшим протестом со стороны Кэйи и Хотис, медленно перетекают в те, что нравятся исключительно Астре с Дилюком. Нет больше и намёка на море — жестокое фэнтези не жалует пиратов, предпочитая оставлять их за пределами киноплёнки. Жаловаться на это нет никакого желания — пусть эти двое наслаждаются своим фильмом, раз так хотят. Куда больше внимание Кэйи привлекает то, что Хотис понемногу и сама начинает скучать. Её номер, который выпытала Астра, кажется как никогда кстати.«Выглядишь так, словно с радостью пришвартовалась бы у другого причала.»
Кэйя, разделив огромный диван со сводным братом и подругой детства, садится так, чтобы было и удобно, и свет от телефона не был им слишком заметен. Хотя это кажется лишним — Астра слишком увлечена сценой, где бравому рыцарю отсекают голову за какой-то глупый рыцарский проступок, а Дилюк слишком увлечен тем, как она цепляется за него, машинально перебирая его распущенные пряди. «Выглядишь так, словно, будь ты Симбадом, то Протей точно был бы мёртв. Эдакая худшая версия главного героя красивых легенд.» Экран телефона мигает, показывая желчное сообщение, и следом почти сразу тухнет от бездействия Кэйи. У шепелявой пиратки язык оказывается куда острее, когда она может спрятаться за напечатанными буквами. Но то, что они оба, обручённые с морем, выросли на легенде о Симбаде, кажется… приятным дополнением.«Сейчас ты куда смелее и болтливее, искательница фундука.»
«Тебе говорили, что ты одинок как раз из-за своего поганого языка?»«А ты, я смотрю, любишь делать поспешные выводы. Я прекрасно себя чувствую в окружении людей — даже с моим поганым языком.»
«Тогда почему ты сейчас пишешь мне, а не своему брату?» Возможно, думается Кэйе, возможно стоит действительно иногда прикусывать свой язык, а не шутить по поводу и без. Мало того, что безобидный цветик Астра начинает время от времени язвить с ним, так ещё и Хотис, с которой он впервые за долгое время нормально разговаривает, уже ненавидит его. Неужели его шутки, завязанные на её шепелявости, были настолько плохи? И с каких пор его умудряются прочесть настолько быстро?«Потому что он нудный и скучный. Знаешь, типичный идеальный братец. У тебя разве такого нет?»
«Нет. Мои родители слишком заняты морем, чтобы заводить второго ребёнка.»«Раз ты такая сговорчивая сейчас, то, может, всё же расскажешь наконец-то о себе?»
«Назови хоть одну причину, зачем мне это делать.»«Я выиграю у тебя ответы.»
Кэйя самодовольно поднимает взгляд с экрана, зная, что Хотис сделает точно так же, чтобы посмотреть на него со всем недоумением, на которое способна сейчас — и которое он прекрасно видит в её синих глазах даже несмотря на темноту, едва разбавляемую мрачными сценами на большом телевизоре.“Можем сыграть в морской бой. Тот, кто попадает в чужой корабль, рассказывает что-то о себе. Или тебе интересен фильм?»
Когда Кэйя вновь оглядывается на Хотис, та даже не поворачивается в сторону телевизора. Она едва слышно цыкает, закатывает глаза, но кивает, соглашаясь на эту маленькую авантюру. Кэйя берёт забытую на тумбочке, вечно заваленную подобными пустяками, тетрадь, наплевав, что это тетрадь с важными конспектами Дилюка по его нудной истории — это не мешает бессовестно выдрать из неё два листа, один из которых незаметно передаётся Хотис вместе с ручкой, найденной там же. Поле чертится почти наощупь, а корабли расставляются интуитивно, с надеждой, что они попадают в нужные клетки — главные герои как раз спускаются в темницу, чтобы найти там… что-то. Вникать в сюжет Кэйя перестал ещё полчаса назад. Но в том, как складывается ситуация, есть что-то действительно интимное. Какой к черту фильм вообще? «Начинай.»«G-6»
«Мимо. С-3.» Кэйя ухмыляется, пользуясь тем, что этого не видно в темноте. То, что Хотис согласилась играть с ним честно, почти умиляет. Как жаль, что он не собирается поступать так же.«Ранен. Дерзай. Расскажешь, с чем связаны твои постоянные переезды?»
«Из-за моего деда-маразматика. Он скучает по морю, но слишком не любит задерживаться на одном месте. Говорит, что один и тот же вид ему наскучивает, ведь на корабле море постоянно менялось, а бабушка его понимает, сама же жила только в дальних плаваниях по молодости.»«Ты тоже планируешь уйти в море?»
«Мы договаривались рассказывать что-то одно о себе. С-4.»«Ранен. Так что насчёт моря?»
«Планирую, как только доучусь хоть где-нибудь галочки ради. Раздражает постоянно менять город, но мне и самой не хотелось бы долго задерживаться на одном месте. С5.»«Ранен. Не хочешь сама о чем-то рассказать?»
«Сколько бы городов я не посетила, нигде не встречала настолько наглого человека, как ты.»«Мне, конечно, очень лестно это слышать, но разве это не по правилам?»
«Откуда у пиратов правила? С-3.»«Потоплен. И разве ты не знала, что у настоящих пиратов, вообще-то, очень конкретный кодекс, которому они безоговорочно следуют?»
«Я уже называла эти координаты.»«О, так ты всё-таки следила за игрой?»
«А ты — нет?»«Нет.»
Кэйя не оглядывается ни на своё пустое поле, ни на Хотис, зло смотревшую в его сторону. Даже так он чувствует её праведный гнев, особенно после его собственных слов про пиратский кодекс чести, но эта ситуация не вызывает ничего, кроме шкодливой улыбки на губах. «Ты бесчестный обманщик. »«Сама говорила, что я был бы худшей версией Синбада.»
«Мы не в легендах живём.» Кэйя чуть наклоняет голову, задумавшись. Не в легендах верно. Но вполне по-настоящему хочется отправиться на край света, как в том мультфильме, на котором они оба выросли. Найти бы этот край света и рухнуть с него, как в омут, надеясь на лучший исход. Своеобразная кроличья нора для Алисы, но из затопленной грёзами страны чудес.🌊🌊🌊
Всё начинается с мелочей, Кэйя помнит. Помнит об этом и тогда, когда, по просьбе Астры, заносит какие-то несущественные мелочи Хотис — а она оказывается совершенно одна. У предков день памяти в честь ушедшей молодости в море — им не до внучки, оставшейся не-дома. Всё начинается с мелочей, думается Кэйе, когда он, шутки ради, напрашивается к ней в гости — как компенсацию за то, что он согласился поработать для них своеобразным курьером. Все отговорки о том, что Хотис этого не просила, были пропущены мимо ушей. Хотис сама кажется мелочью, собранной из сотни миллиардов других мелочей. Из так и не разобранных коробок с вещами, которыми заставлена её комната, из крысы вместо пиратского попугая, из небрежно брошенных наушников на стол, в которых до этого играла какая-то неизвестная инди-группа. Она словно совершенно не напрягается из-за его присутствия — даже оставила в покое якорь на браслете, который постоянно терялся между её пальцев в разговорах с Астрой. Вместо этого — расслабленно откидывается на кровати, наблюдая за тем, как Кэйя, чувствуя себя хозяином в комнате, где и она сама ещё не обжилась, нагло вторгается в её личное пространство. Над её письменным столом висит полка с кораблями в бутылках. Кэйя почти наяву видит, как Хотис, со своей напускно-молчаливой серьёзностью собирает их, деталька за деталькой. Нет даже причин сомневаться в том, что у каждого корабля — своя история. Взгляд цепляется за один конкретный. Он не выглядит роскошнее, чем остальные, или больше — но ему явно больше всего лет, судя по тому, что остальные на фоне него выглядят как новенькие. Тысяча чертей — читается на корме. Название корабля. — Это мой первый корабль, — произносит Хотис, заметив его взгляд. Подложив руки под голову, она удобнее устраивается на спине, совершенно не чувствуя неловкости. — Не трогай. Кэйя усмехается, разводя руками, словно отвечая как скажешь. Его и забавляет, и радует то, что именно с ним она куда разговорчивее. Словно дружелюбие Астры приносит ей дискомофрт, а вполне себе настоящая серьёзность Дилюка — убивает любое желание с ним общаться. А лукавство Кэйи… просто самый удобный вариант? Или всё же ей по душе? — Не странно тебе откровенничать с тем, у кого поганый язык? — смеётся Кэйя, дотрагиваясь до клетки крысы. Та смотрит на него со злобой, но кусать не пытается. — Нет, — простодушно отвечает Хотис, переворачиваясь на спину, — с тобой легко, потому что не нужно подбирать слова. Всё равно всё вывернешь так, как тебе удобнее. Кэйя вновь смеётся — эта искательница фундука больше не подбирает слова так тщательно, как раньше, не заботясь о своей шепелявости, и говорит с ним настолько честно, насколько сама хочет. Даже Дилюк, сколько бы не намекал на его характер, ни разу не говорил прямо, что думал о нём. Хотис поднимает руку, заслоняя себе обзор на белый потолок ладонью. В её комнате, когда она ещё жила в родительском дома — в далёком-далёком детстве, — потолок был раскрашен в тон моря, в котором отражаются звёзды. Все остальные её временные места жительства после подобного казались слишком чужими и неправильными. В комнате стоит полумрак из-за небрежно закрытых штор. Сквозняк колышет их, но не позволяет закатному свету проникнуть в комнату, оставляя ситуации до интимного личный окрас. Каждый из кораблей она собирала, когда у неё появлялась новая маленькая мечта. Показывать их — всё равно что выворачивать душу, даже если никто не знает деталей. Первый из них она собирала ещё в детстве, когда впервые захотела стать пиратом. Родители-моряки тогда лишь посмеялись, посчитав, что дочь просто хочет пойти по их стопам. Да как объяснить слишком серьёзным для легенд и сказок взрослым, что она не хочет такой реальности? И как смириться с тем, что она родилась не в то время, не в том месте, да совершенно не в том веке, если не мире? Не получается ведь чувствовать себя на своём месте, особенно когда море пропадает из поля зрения. Хотис откидывает голову так, чтобы посмотреть на Кэйю. Тот лукаво ей улыбается, скрестив руки на груди, и оперевшись бёдрами на её стол. Никто больше ничего не говорит, потому тишину заполняет лишь выкрученный на всю кондиционер. Кэйя наглый. До безумия наглый. Но ей начинают нравиться его игры, даже если в них сквозит сплошной обман. В этом всё равно ощущается куда больше честности, чем в каждой улыбке Астры, чем в каждом сухом приветствии Дилюка ради галочки. Насколько — Сколько бы ты не действовал мне на нервы, я быстро забуду тебя, когда уеду, — язвит Хотис, но скорее на пробу — проверить, насколько легко сбить с Кэйи его самодовольную ухмылку. Не работает — он лишь смеётся. по шкале Бофорта — В самом деле? — Кэйя подходит ближе, чуть склоняясь над ней, а в синеве глаз мелькает что-то до неприличия хитрое. — Я умею производить незабываемое впечатление. от нуля до двенадцати Хотис смотрит на него снизу вверх, не отводя взгляда. Думается о том, что она лукавит — не забудет же, как не забывает море, в какую часть страны её бы не занесло. Не забудет, как старую, но такую любимую легенду о Синдбаде. Не забудет, как моряк день, когда впервые потерял берег из поля зрения. я пожалею о встрече с тобой? Уверенности в том, что Кэйя чувствуется то же самое, у неё нет, но она всё равно рискует и тянет его за ворот, оставляя неловкий, неудобный поцелуй — словно прибой, едва коснувшийся берега. Но у Кэйи под сердцем, глубоко-глубоко под сердцем зудит чёртово море, что сейчас — ощущается на все двенадцать баллов по шкале Бофорта. Он не привык ни о чём жалеть, не привык говорить о том, что на самом деле лжёт и жалеет о слишком многом, потому не делится о силе шторма, разбушевавшегося на душе. Лишь тянет Хотис на себя так, чтобы она села и можно было нормально прикоснуться к её губам. Потому что с этой шепелявой пираткой, что определённо скоро сбежит от него, несмотря ни на что, слова и не нужны — у них один язык шума моря на двоих. Возможно где-то там, сквозь все звёзды из далёкой вселенной, сквозь время, прячась за полной луной да в другой жизни, Хотис и будет пираткой — с настоящим кораблём в море, а не на полке. Немного отчаянной, безмерно влюблённой в волны, безгранично свободная, расцелованная палящим солнцем и солёной водой. А Кэйя, безусловно, останется на берегу — будет бросать всё ещё непонятные для окружающих взгляд на море, пить дорогое вино и, в ожидании чего-то, рассказывать забавные пиратские истории — точно выдуманные. Но всё это так и останется для них, совершенно чужих и других — потому что Кэйя не знает ни одной пиратской истории, а Хотис целует не солнце и не море — всего лишь обветренные губы. И этого кажется более чем достаточно. Пусть даже эта чертова девчонка с броским вкусом в одежде, с разброшенными по белой простыне бледно-голубыми волосами, с чертовым морем в глазах, и забудет его, это будет потом. После лета, ощущаемого теплом загорелой кожи на подушечках пальцах, пахнущего солью и запомнившимся временем, когда море под сердцем всё же перестало ощущаться настолько невыносимо — потому что его больше не нужно держать в себе.