***
Четверг выдался продуктивным. Много клиентов ушли от него довольными, даже с улыбкой, кажется. Экран телефона вдруг засветился, оповещая владельца о новом сообщении. Антон глянул на него, читая привычное: «Сегодня у меня, приезжай к восьми, адрес кину позже». Он кивнул сам себе, вспоминая внешность этого парня. Кажется, его звали Нурлан. Тёмные волосы, тёмные, густые брови, карие глаза, узкий разрез. Он, вроде, казах. Тело у него приятное для взгляда, возможно эстетичное даже, накачанное. Руки особенно красивые. Антону нравились мужчины с сильными руками. Они сексуальные, очень. Антону и женщины нравились. Вроде. Миловидные такие, маленькие. Тоже кареглазые. Антон как-то встречался с такой. Она была копией того, кто оставил на его бёдрах синяки, а на спине царапины. Шастун не парился как-то насчёт ориентации. Ну, нравится человек и ладно. Пойдём, потрахаемся? Да — да, нет — так нет. Всё просто. Но только всё чаще внутри что-то ноет почему-то.***
— Как тебя, кстати? — Нурлан уселся на кровати, натягивая на себя тёмно-серую футболку. А жаль, Антону хотелось ещё посмотреть на его руки и широкую спину. — Даже не парься об этом, — устало махнул рукой Антон, вытирая салфетками сперму с живота и шеи. В этот раз не глотал. Нурлан как-то спокойно к этому отнёсся, кстати. — А-а-антон? — он приподнял бровь, вопросительно смотря на Шастуна, который застыл в удивлении. — Кажется. — Правильно кажется, — какая-то лёгкая улыбка посетила его лицо, а в уголках глаз виднелись складочки, похожие на лучи солнца. Искренность. — Милое имя, — легко ответил ему темноволосый, вставая с кровати и ища взглядом телефон, но Шастун первый нашёл его, протягивая его владельцу. — Спасибо. Говори адрес. Прихожая просторная, выполненная в каких-то кофейных оттенках. Антон не вдумывался, но глазу было приятно, так что он как-то мельком обратил на это внимание, пока обувался. Он, сгорбившись, быстро накинул дутую куртку на плечи, когда казах сказал ему, что машина приехала. — Спасибо тебе, — улыбнулся он легко. — За что? — тут же среагировал Шастун, недоумевая. Потому что благодарить его явно не за что. — За вечер. Было приятно, — от него веяло искренностью. Антон поверил. — Взаимно, — и не соврал, кажется. Хотя на шее, наверное, будут следы, а на ключицах, он знает, уже проявились следы зубов от укусов. Шастун доехал до дома, но в подъезд не зашёл. Завернул в круглосуточный за углом, купил пачку чипсов и сигареты, только потом пришёл домой. В прихожей тихо, места не так много, но его всё устраивало. Кот тут же выходит из комнаты на звук открывшейся двери, начинает тереться мордочкой о чёрные джинсы, наверняка оставляя там свои волосы. Антон уже не парился. Снял, сминая мыски, обувь, помыл руки с жидким мылом, умывая лицо водой и следуя на кухню. Он выложил чипсы в какую-то глубокую тарелку, погладил кота и уселся с ним на диван, врубая телевизор. Ничего интересного.***
— Блять, — зашипел Антон, когда стекло вонзилось в кожу, и из руки начала течь кровь. Он ненавидел вид крови, голова сразу начинала кружиться. Но сейчас больше эмоций уходило на злость на мужика, который задел его плечом, чем на то, чтобы стараться не грохнуться в обморок. — Ох, извините, пожалуйста, — мужчина оказался на удивление вежливым, он развернулся на сто восемьдесят, помогая Антону подняться. — Бля, — ругнулся следом он, увидев рану на руке, — идём за мной. — Не пойду я никуда с тобой, — Шастун вырвал руку из хватки мужчины, но, случайно опустив на неё взгляд, тут же пошатнулся, стараясь не опускать глаза на кровь. Блядство, кровь. Её всё больше. Она пачкает рукава куртки, капая на асфальт и мысы кед. — А, так мы на «ты», — встрепенулся незнакомец, — ты идёшь со мной. В травмпункт. А дальше шуруй, куда хочешь, если дойдёшь, потому что выглядишь, как мертвец, — не став дальше выслушивать препирания Шастуна, незнакомец потащил его за собой. Действительно в сторону травмпункта. Благо, он оказался близко, и то, что у него ноги друг о друга заплетались, не так замедляло их путь. — Ты не падай прямо сейчас, а, — позвал он Антона, который вновь покачнулся, почти теряя равновесие. Незнакомец посадил его на кушетку, садясь рядом и ожидая их очереди. Их. Антон дёрнулся от собственных мыслей, снова пугая мужчину рядом с собой, но тут же мотая головой, мол, всё ок. Вот только не очень «ок». Антон не привык, что о нём заботятся. Он, может, и сам дошёл бы, может, и не обиделся бы, если бы его послали. Но нет. — Ты пиздец какой бледный, — и после этих слов Шастун вслепую ухватил его за руку, чуть ли не улетая вниз по лестнице, — Тише, тише! — незнакомец удержал его, сам чуть ли не покатившись следом. — Извини, — бросил шёпотом Шастун, опуская голову вниз. — Тебя до дома довести? — так просто? Серьёзно? Так..легко? Не за секс даже? То есть..Антону просто..помогут? Шастун согласился неловко. И вдохнул нашатырь с ватки, что протянул ему незнакомец, зашагав чуть бодрее, словно протрезвев. — Меня, кстати, Арсений зовут, — тишина прорезалась его фразой так неожиданно, что Антон невольно вздрогнул. — Я Антон, — представился в ответ он. В тот день Шастун, придя домой, тут же уснул, поблагодарив Арсения у подъезда за помощь.***
Вторник-повторник, верно? Сегодня, согласно этой примете-поговорке, — или что это вообще? — всё стабильно. Клиенты чередовались: недовольные — с позитивными. Антон принимал заказы, ходил между столами, не разбивал тарелки, аккуратно обходился с раненной позавчера рукой. Ему правда нагрубили пару раз и он чуть не пролил на какого-то лысого старика суп от гнева, но сдержался и разрешил ситуацию мирным путём. — Антон, тебя зовут за тот столик, — девушка указала ему наманикюренным пальчиком в сторону одиннадцатого столика, за которым сидел Арсений. Антон замер на пару секунд, проморгался даже, но это оказалось не видением. Арсений реально пришёл сюда. Один. И, кажется, никого больше не ждал. Охуеть. Шастун хотел бы выразиться культурнее, но, нет. Охуеть. Тут можно только охуеть. — Привет, — улыбнулся он. Что за улыбка? Мягкая какая-то, манящая, глаза хитрые. Потрахаться что ли хочет? — Здравствуйте, что будете заказывать? — он проигнорировал заигрывающие нотки в его голосе, сделав вид, будто не знаком с ним даже. — Салат «Цезарь» и сок, пожалуйста, — похоже, он принял правила этой игры. — Какой сок будете? — уточнил Антон, продолжая смотреть в блокнот, словно бумага в клетку интереснее, чем мужчина, сидящий сейчас напротив него. — На ваше усмотрение, — Шастун смерил его взглядом «Ты, что, придурок что ли?», но про себя уже решил, что принесёт ему апельсиновый. — Во сколько заканчиваете, Антон? — он спросил это следом, глаза даже не скользнули в сторону бейджа. Он запомнил его имя? — Наше заведение закрывается в восемь. — Хорошо, понял, — кивнул Арсений.***
Он действительно дождался его. Ебаный Хатико. Антон уже собирался слиться, как увидел улыбку Попова. Не как днём, хитрую, а нежную. Ласковую, приветливую. — Снова здравствуй, — он протянул ему руку, приобнял, похлопав по спине и показал два билета в кино на ночной сеанс. — Это свидание? — тут же задал вопрос Антон. — Я могу потрахаться и без этого, — холодно добавил он. — Это свидание, — кивнул мужчина. — Без попытки затащить тебя в постель, — спокойно, всё ещё держа билеты в руке. — Я согласен, — недолго думая, он согласился, вложив в ладонь Арса свою, чуть вспотевшую от внезапного волнения. Давненько он не ходил на свидания. Ещё и с парнем. Ещё и когда не он инициатор. Сегодня удивительный день. Лёгкий ветерок задувал под ворот одежды, Антон поёжился, вжимая голову в плечи. Арсений потянул его за запястье на себя, сунув руку в свой карман вместе со своей, переплетая пальцы. — Какая романтика, — закатил глаза Шастун, хотя не отрицал, что это было действительно романтично. И приятно. Так действительно теплее. Почти пустой зал, третий ряд, места посередине. Впереди них сидела какая-то весёлая компания из подростков, а сзади семья с сыном, лет девяти. Антон только сейчас узнал, что они пришли на мультик. Но не возмущается даже, потому что любит их. Тихо любит, наедине с собой, — ладно, кот тоже любит устроиться у него под боком в такие моменты. Если уж совсем откровенничать, — он может плакать над мультиками. В этот раз, кстати, тоже заплакал. Арсений это, кстати, заметил. Чёрт. — Ты чего? — он обеспокоенно заглянул ему в глаза, шёпотом проговаривая, — Это же просто мультик, — и, с сочувственной улыбкой, словно ребёнку, утёр слёзы с щёк большим пальцем, нежно беря за руку, снова переплетая пальцы. Антону тепло. Над ним не посмеялись. Его утешили, за руку взяли. Как с ребёнком, реально, но он не обижается. Ему приятно. Арсений сидел с ним так до конца фильма. Поглядывал часто, улыбался подбадривающе. Вместе с ним реагировал на какие-то эпичные моменты, они говорили «Вау» одновременно, покрывались мурашками оба, ничем не отличаясь от девятилетнего мальчика, но не морочились об этом ни капли. — Вау, давно не ходил на мультики, — поделился Арсений, выходя из кинотеатра в расстёгнутой ветровке. — Ты решил, что я смотрю мультики? — спросил Антон, выгибая бровь. — Убедился, — кивнул ему брюнет. — Шаурму хочу, — тут же выдал он, смотря куда-то в темноту ночного неба. — Я уж думал, выдашь сейчас какую-то чушь про звёздное небо, — облегчённо выдохнул Антон. — Я могу. — Не надо, — засмеялся Шастун, размахивая руками. — Ой, только не говори, что тебе не нравится, — Арсений скорчил недовольную рожицу. — Нравится-нравится, не отрицаю. Идём, — потянув за собой Попова, Антон уже простроил в голове маршрут. — Куда мы? — дёрнулся за ним Арсений. — За лучшей шаурмой в мире! — воодушевлённо ответил Антон мультяшной интонацией, заставив Попова рассмеяться. Ему давно не было так весело. Давно не было так хорошо рядом с человеком, которого он знает всего ничего. Арсений весёлый. Странный, — иногда хочется сказать ебанутый, — но красивый до невозможности. У него глаза голубые, смех красивый, волосы густые, тёмные, родинки по всему лицу, щетина, лишь украшающая его. Он яркий, его много, он невероятный какой-то, живой очень, заряженный, как батарейка. — Ах ты! — вскрикнул Попов и мазнул по носу Антона в ответ, когда тот ткнул ему в лицо искусанной шаурмой. — Засранец! — Арсений обзывался, но смеялся без остановки, потому что Шастун, пытаясь убежать, запнулся о лавку и с грохотом приземлился на неё, явно ударившись задницей. — Сам такой, — ответил парень, откусывая шаурму Арсения, когда тот наклонился к нему, касаясь своим носом его. У него щёки от смеха болят, на губах майонез, но волновало лишь одно: губы Антона слишком манили. Попов смотрел вопросительно, с намёком, отстранился даже чуть-чуть, словно побоялся чего-то, но всё равно тепло улыбался. — Да поцелуй ты меня уже! — воскликнул Антон, чуть ли не топнув ногой. Арсений хохотнул, лизнул щёку Шастуна, съедая соус, а после прикоснулся к его губам. Бережно, мягко, беззвучно. Антону заскулить хотелось от такой нежности. Он сам подался чуть вперёд, отвечая на поцелуй, причмокивая тихо. В голове возникла гениальная идея, и он тут же исполнил её, ткнув шаурмой ему в щёку. Щетина тут же оказалась испачканной. Арсений в удивлении раскрыл глаза, но тут же засмеялся, чмокнув Антона ещё раз. — О да, мультики это твой уровень, — подколол его он, щёлкая пальцем по носу. — Да ну тебя, —буркнул Антон, вытирая салфеткой его щёку. — Ты мне понравился сразу, — спустя несколько мгновений сказал он, разрезав тишину бархатом своего голоса. Антон снова покрылся мурашками.***
Арсений не трахал. Он занимался любовью. Антон не стыдился того, что лежал под ним. Потому что в контексте с ним это не звучит грязно, это просто звучит. Арсений заботливый. Он гладил, трогал, касался, щекотал, целовал. Антон под ним таял, стонал, просил ещё, целовал в ответ, касался везде. У Арсения кололась борода, когда тот играл языком с его сосками, но Шастун лишь улыбался в ответ, выгибался в пояснице, сжимая в ответ его мягкие ягодицы. Попов не возражал, лишь подавался вперёд, вновь попадая по простате. Он реально заботливый до невозможности: презерватив, смазка, растяжка, тысяча поцелуев, шёпот. А ещё от него пахнет приятно. Даже запах пота ничего не портит. Духи у него приятные, не резкие, а тёплые, как будто в одеяло укутывали. Руки у Арсения сильные, тело всё в родинках. Голый Арсений — невероятно красивый. — Арс, — почти рычал Шастун, вновь выгибаясь дугой, — ты невозможный, — он притянул его ближе к себе, провёл длинными пальцами по напряжённым рукам, чувствуя каждую мышцу, коснулся шеи, пуская мурашки по телу и тут же слыша учащённое дыхание над собой, перешёл на волосы, запуская руку в них, сжимая на затылке и приподнимаясь на локтях. Укусил, поцеловал, зализал. Оставил засос на ключице, укусил снова, слыша как Арсений посмеивался ему в ухо, а после оттянул мочку зубами, заставив Шастуна застонать и откинуться на подушки. Антон к нему не спиной. Он лежал на спине, смотрел в голубые глаза и видел каждую эмоцию на лице Арсения. Слышал его стоны, видел его, открытым, вспотевшим, кайфующим и нежным. — И очень красивый, — добавил он, касаясь его сосков большими пальцами. Не прогадал — чувствительные. Арсений не выдержал, остановился, виновато посмотрел в зелёные глаза, в которых прочитался вопрос и закусил нижнюю губу. — Не против сменить позу? Антон кивнул. Арсений вышел. Лёг на спину, наблюдая, как Шастун привстал на локтях. Брюнет притянул его к себе, мягко придерживая за бока и поцеловал расцвётшие синяки на бёдрах. Антон, кажется, покраснел. — Откуда они? — Неважно, — махнул рукой он, наклоняясь к его лицу и целуя в мягкие губы с улыбкой. — Теперь всё в норме. — Не больно? — спросил Арсений, когда Антон насадился на него. Тот мотнул головой, подмахнул бёдрами, дразнясь, и Попов стал двигаться активнее, придерживая его за талию. С Арсением Антону было невероятно хорошо. С ним медленно, мягко, осторожно даже. Антон, честно, плавился. Старался делать всё так же мягко, угадывал его слабые места и эрогенные зоны, целовал везде. Любил. Антон кончил себе на живот, когда Попов вновь попал по простате, начиная играть с его головкой. Он выгнулся в пояснице, в протяжном стоне запрокинув голову назад, и впился слабо в крепкие бёдра Арсения. — Ты невероятный, Антон, — прошептал брюнет, целуя его в плечо, вытирая их животы салфетками, пока Шастун слезал с него и повалился рядом. Он снял презерватив, завязал узлом, положил куда-то на пол, смотря в горящие глаза напротив. Откуда в этом парне столько энергии? — Но ты ведь не.. — заметил Антон, приподнявшись на локтях. — Не беда, — махнул рукой он, откидываясь на подушки и пытаясь загрести Антона в объятия, но тот увернулся, устраиваясь между его ног. — Верно, не беда, — сказал он, хитро ухмыльнувшись. Шастун мазнул языком по всей длине, и, придерживая дёрнувшийся член рукой, взял в рот, проводя головкой по щеке, от чего Арсения выгнуло дугой. Он вынул орган изо рта, коснулся языком уретры, пощекотав, поцеловал внутреннюю сторону бедра, пуская мурашки, лизнул яйца, а потом снова взял в рот, начиная активно сосать, обводя языком каждую венку. Арсения подкидывало. Он сжимал в кулаке простыни, стонал, рычал, зарывался рукой в его волосы. — Антон, пожалуйста, — шёпотом попросил он, почти сипя, и Антон услышал. Помогая рукой, он взял глубже. Расслабив горло, позволил головке коснуться стенок горла, практически насаживаясь, двигая головой вверх-вниз. Арсений кончил ему в рот, и Антон послушно проглотил. Впервые не морщась, не противясь. Это было даже...приятно? Вкусно? Попов растерянно посмотрел на него, а после притянул к себе и снова поцеловал. — Вызовешь мне такси? — нарушил тишину Шастун, отдышавшись. — С дуба рухнул или с единорога упал? — задал ему вопрос Арсений, серьёзно глядя в зелёные глаза. — Сейчас в душ пойдём. Даже не думай о такси, — он сказал это так, словно Антон говорил глупости. — Но мне на работу завтра, — попытался оправдаться он, — уже сегодня, — поправил сам себя, когда поймал взглядом электронные часы на тумбочке. — Значит в душ и спать, всё просто, милый. Арсений не шутил. Он говорил серьёзно, бескорыстно, а потом ещё и обнял так крепко, что Антон даже спорить не стал.***
— Доброе утро, Антон, — и он всё ещё помнил его имя. Говорят, — вторник-повторник? Антон хочет, чтобы это было правдой.