***
Владька чесал небритую щеку, обалделыми глазами глядя на маленький приборчик, посылавший ярко-малиновый луч с чердачного окошка бабкиного дома. Ноги сами собой подкосились, и он-таки сел на зад, при этом умудрившись попасть жопно-половинковой расщелиной прямиком на торчавшую из груды хлама ручку походного топорика. Владькин зад победил – топорик, звякнув, упал куда-то на пол, а пятая точка удобно уселась на ящик с барахлом. Бабки, рассказывавшей внукам и детям о своих «приключениях», уже пять лет как не было на этом свете. Но уточнения по поводу происходящего Владиславу и не требовались – знал историю назубок! Скорее он бы хотел помощи и умного совета от продвинутой, так и не подвергшейся маразму старушенции – кандидата медицинских наук, химика-биолога, заслуженного доктора на пенсии уездного городишки Надежды Владимировны О. И ничего лучше, чем позвонить младшей сестре, врач-анестезиолог три дня как не придумал. Дашка всегда была умнее. Да. Или младше и гибче. Или просто проще смотрела на жизнь. – Ты его хоть отключил? – деловито осведомилась Дарья, выслушав братовы чаяния. – Точно! – подскочил Владька, нашаривая рукой топорище, и со всей дури саданул по опасной коробушке. Дашка с той стороны нарочито низко заржала. – Пипец тебе, брательник. Прилетит вдруг пришелец в голубом звездолете и бесплатно покажет! – пропела сестрица и снова заржала. – Будет у тебя размножения требовать. Владька обиженно засопел. – Больше позитива, доктор! Смотри на жизнь проще и ищи везде печеньки! Это ж какой опыт! К тому же не смертельный, ба уже все на себе проверила, – не унималась сестра. – А вдруг не он тебя, а ты его?! Ты ж не женщина, а вот этот неизвестно что имеет, раз залетел. Ты, главное, сразу обозначь, что ты сверху, тапки твои – и с его габаритами спать ему на старом одеялке. Ну не злись только, Вла-адь, – примирительно протянула Дашуля, – это я от нервов... Владислав от обиды выключил телефон и для верности еще раз шмякнул по прибору.***
Указующий свет внезапно пропал, но космическому пилоту он был и не нужен. Так, для антуража, а по факту точка посадки давно запеленгована и обозначена. Автоматика делала свое дело. Цефик широко распахнул подреберные клапаны и почесал там тонкими пальцами – по телу прошла сладкая дрожь. Быстро захлопнув чувствительные «заглушки», не позволяя себе пасть так низко, как недовзрослое баловство с собственным телом, Цефик потянулся и отправился отдыхать. До конечной точки было еще два дня.***
Владька не мог понять и сам, какого черта его вдруг потащило на чердак ковыряться в старом барахле бабули. Ностальгия, будь она неладна! И как этот злосчастный маячок пришельческий ему прямо в руки-то и упал! И кнопочки-то он зачем тыкал?! И бабка хороша тоже. Почему не выкинула?! Ведь все уши прожужжала, что дать-то дала, и не только обещание! А вот выполнять его и не собиралась никогда… Владька так и видел ехидный бабусин взгляд, когда она рассказывала, как отбывал любовник неземной, потяжелевший с обеих сторон. Да маяк оставил и слово взял, что когда она от земного мужика расплодится и дети ее определенного возраста достигнут, пусть маяк включит и укрепит тем самым «дружбу» планет... Владислав долго еще вспоминал ее пересказы да деда, который все пальцем грозил, что посадить, мол, за такое надо было да расстрелять! А он, дурак сопливый, вместо этого помог удрать и спрятаться тогда еще молоденькой практикантке. Да полгода спустя следом кинулся. Что только нашел в ней? Что сам, что пришелец недоделанный... Так Владислав и уснул на стареньком диване, и снилось ему, как бабка его Надежда Владимировна О. бесновалась с пришельцами. А дед, в форме с погонами лейтенантскими, за ней в окна подглядывал да так наяривал, что Вадьку во сне завидки брали. И пришельцы беременные ему снились, и дед пузатый, что пальцем грозил и велел не церемониться, а стрелять, чтоб голова-яйцо так в разные стороны и разлеталась. Плотный и вкусный завтрак немного развеял ночные тяжелые видения, яркое солнце и вовсе осветило ситуацию своим далеким мощным излучением, делая вчерашнее происшествие непримечательным. К обеду анестезиолог был спокоен, как опытный врач на своей двухсотой операции по удалению аппендикса. А к вечеру к нему добралась Дашка. Младше его почти на семь лет, Дашуля была крепка, чернява и имела неоднозначное чувство юмора. Воспитанные дедом с бабкой в традициях научно-войскового и экспериментально-показательного киселя после кончины родителей, Владька с Дашкой были очень странными человеками, в восприятии окружающих. Каким-то непостижимым образом Надежда Владимировна в большей степени повлияла на старшего внука, а вот дед стал примером для совсем маленькой Дарьи. «Солдат должен быть женщиной, даже если он солдат!» – это Дашка усвоила хорошо и старалась как могла быть женщиной. Владька же, науськанный бабкой-экспериментаторшей, проявлял интерес ко всему, что было пригодно для естествоиспытания в определенном контексте. Так к семнадцати годам Дашуля проколола четыре дыры в ухе и одну в ноздре, красилась как Мерлин Менсон, носила серо-черные шмотки в стиле милитари и армейские высокие ботинки из военторга. А Владислав имел в своем списке «экспериментов» двадцать три разновидности генотипов и гендерно определяемых и неопределяемых индивидуумов.***
Шаттл остался на орбите Земли под управлением умной электроники, а маленький незаметный челнок опустился на зеленый ровный участок за домом. На часах, встроенных в скафандр, было 4:15 по земному времени. Пользуясь маскировкой, Цефик прошел прямо в дом, оглядывая убранство. Очень похоже на то, что описывал прадедушка. Видимо, и земные жители не очень отличались индивидуальностью в постройке жилья и обстановки. Прежнее жилье земной прародительницы находилось куда южнее этого. Пришелец расположился в старом кресле и мечтательно прикрыл веки. Перед мысленным взором встал образ же-е-ечины, какой ее описывал предок, еще и изображавший ее в четырехмерной проекции на домашнем компьютере. О, эти холмы и возвышенности, коих напрочь были лишены все особи его расы. Эти мягкости – Цефик сжал жаждущие пальцы, – горячие, влажные глубины...***
Дашка по привычке поднялась рано, ушлепала в душ, а потом, прямо в полотенце, повязанном поперек тела, выперлась в большую комнату. В бывшем любимом дедушкином кресле сидело ЭТО. Дашуля хлопнула ресницами самих собой выпучившихся глаз, другой, третий и, не отводя взгляда, попыталась сделать шаг назад. Уровень охренина зашкалил даже в ее стриженой голове настолько, что Дашка выдала самую неожиданную для себя реакцию. – Здрасти... ебта-тимбухту... – а ведь собиралась, как дел учил, огреть как следует, чтоб голова в разные стороны, а труп и корабль соляркой облить да сжечь во спасение единственного брата. Глаза гостя распахнулись, и он уставился на потомка земной Прародительницы. Холмы... линии... и ритуальные украшения! – Же-е-ечина... – с радостным благоговением подался вперед Цефик. – Вла-а-адь, – неестественным голосом выдала Дашуля. – Это к тебе!***
Же-е-ечина, явно пребывавшая в шоке от такого стремительного знакомства, бежать тем не менее не стала и орать тоже. И Цефик решил прямо сейчас добить ее окончательно признательными стихами! Он упал перед ней на колени по старой земной традиции – будь он дома, наоборот, воспарил бы к небу – и воодушевленно начал читать старинные строки.***
Владислав подскочил от вопля сестры как от пожарной сирены и стремглав бросился вниз по узкой скрипучей лестнице, едва не съехав с нее на жопе. Дашуля стояла, поджав ногу и высоко задрав подбородок, и косилась одновременно и на лестницу, и на кого-то стоящего перед ней на коленях. Щуплый большеголовый тип декламировал исковерканные стихи из мультфильма «Я подарю тебе эту звезду». – Юби-и-има-ая, я поебу-у-у те-ебя у са-а-амохо к’а-а-ая все-е-енной! Я подо-о-о’ву-у д’я-а-а те-е-ебя эту зве-е-езду-у... – Вла-адечка, – неожиданно жалобно проговорила Даша, – что-то мне не нравятся эти стихи... – Это кто? – скривившись, поинтересовался Владислав, с подозрением глядя на Дашку. – Это ОН, – Дарья выделила голосом междометие. – Я его по фото узнала!.. – ткнула она в сторону потемневшей рамки на стене. – И он, это… кажется, к тебе. Владислав вопросительно поднял бровь. – Ну, это... маяк-то бабусин ты включил, это раз. А во-вторых, я несовершеннолетняя. Дашка протянула руку и бесцеремонно постучала по матовому шлему. – Эй ты, Мегамозг! Космический гость открыл большущие сине-зеленые глаза и уставился теперь на них обоих. – Если что, ты к нему. Он тебя позвал. А я это, у меня жених есть… – Дашка быстро потыкала в экран телефона. – Во! – и она сунула под нос ничего не понимающего пришельца изображение Халка. Головастик грустно покивал – дескать, да, с таким аргументом не поспоришь. И поднялся с колен. – Так что разбирайтесь как-то без меня, мальчики. – Предательница! – успел прошипеть быстро удаляющейся сестре Владька. Гость оценивающе осмотрел Владислава с ног до головы и, состроив рожу, отвел взгляд. – Не понравился? – воодушевился анестезиолог. Пришелец как-то неопределенно махнул рукой: – Ты не же-е-ечина. Е-ет хо-о-омов, е-ет бла-аго-осове-е-еных во-озвы-ышенно-о-осте-ей, – с неподдельной тоской выговорил гость. – Е-ет го-о’ячих губи-и-ин. – Чего нет? – оторопело спросил Владислав. – Сисек у тебя нет! – крикнула Дашка откуда-то сверху. – И жопа плоская, хотя глубина в ней имеется! – Самец, – выплюнул Цефик. – Ну тогда собирайся и чеши отсюда. Не больно-то и хотелось. – Нет. Я пи-ие-ете-е-е’ к же-е-ечине. То-око она ме-е-еня гнать. Я уха-а-аи-ивать. Я со-оба-азня-ать. Гость вдруг одним движением скинул с себя скафандр, отпихнул его подальше ногой, надулся, выпятив грудь, распахнул боковые клапаны и гордо вскинул яйцеобразную головенку. Затем оттянул резинку Владькиных трусов, заглянул и презрительно фыркнул, а потом, нагло уставившись хозяину дома в лицо, откуда-то из глубин хрупкого тельца, как меч-кладенец, вытащил свой причиндал. Наверху что-то грохнуло. – Ну, я тебе сейчас устрою соблазнение, по полной программе... – Ты охренел, что ли?! Хочешь межпланетный конфликт разжечь?! – Дашка слетела сверху и присела у поверженного пришельца, потрогав его пальцем. – О-ой... тепленький, мягкий... Не думала, что ты такой жестокий, Владя. Это ж как котеночка обидеть! – Кого? Какого котеночка?! Этот извращенец инопланетный тут с хреном наперевес скакать собирался, тебя соблазнять, а я, по-твоему, должен был это терпеть? – Ты варвар! – припечатала Дашка. Сам его и выхаживай теперь!***
Голова покорителя земных женщин гудела. Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на диване, а рядом – этого. Самец заботливо прикладывал к шишке на голове мокрую тряпку и горестно вздыхал. Цефик вылупил на него непонимающие блюдца. – Очухался, жених космический? Я из-за тебя с сестрой поссорился, и она ушла. Велела мне тебя самому в чувства приводить. – Ты де-е-еа-ать что? – Ухаживаю за тобой, идиот! Лечу. – Уха-ажи-ива-ать? – обалдело переспросил Цефик. – И со-о-ба-азня-а-ать бу-уде-есх? – Чего-о-о?!***
Цефик застыл перед зеркалом в дверце старого шкафа, не веря собственным глазам и сомневаясь в рассудке. Самец, земной особень, как понял гость космический, тоже являющийся потомком Великой Прародительницы, посчитал его настолько красивым, привлекательным, достойным, что ухаживал! Ухаживал после того, как причинил повреждения, защищая свою кровь – как это по-самцовски! И как это уникально! Какие будут вылупни! Избранник Прародительницы не посчитал прадедушку привлекательным, не пожелал делиться с ним своим началом. Но Цефику, похоже, повезло больше. К черным дырам холмы и возвышенности, о которых всю жизнь мечтал потомок прославленного исследователя космоса, когда есть он – Вла-а-аде-ечка! Цефик повернулся боком, раскрыл подреберные клапаны и вытянул соединительный отросток. Да-а... он – секси!***
Выставить настырного пришельца в этот же день не вышло. Он то зеленел, то розовел, хватался за ушибленную голову, в общем, как показалось бегающему вокруг Цефика Владьке к вечеру – отлично симулировал! – Спать будешь тут, – ткнул Владислав на продавленный диван времен коммунизма, памятуя Дашкины слова про коврик. – Наверх не суйся, а то я тебя еще чем-нибудь огрею и посильнее. – А по-ото-ом уха-ажи-ива-ать? – с надеждой поинтересовался космический гость. – Я со-о-ога-асе-ен! – Я уже поухаживать, хватит с меня. Поэтому спать и никуда не шастать, а то привяжу! – О-о... При-и-ину-ужде-ение не ну-ужно-о. Я бу-уду тво-ои-им по во-ое. Последняя фраза Владиславу не понравилась совсем, и он на всякий случай подпер свою дверь стулом. Ночью анестезиолог мучился видениями о пришельцах с воинственно топорщащимися органами размножения, которыми они сражаются за его, Владькин, умасленный зад! Зад, который вел себя совершенно непотребным образом, будто жил собственной жизнью. Его пятая точка елозила и крутилась из стороны в стороны жадно заглатывая в свое нутро нечто... А на ухо жарко и шептали «Вла-а-аде-ечка», и так щекотно лизали шею, и кусали за ухо... – Твою мать!!! Ах ты гондон инопланетный!! – Владькин пробудительный вопль распугал всю живность вокруг. Яростным взглядом Владислав осматривал первый этаж, но пресловутого «резинового изделия номер три» нигде не было.***
Дашуля шумно отхлебнула чай из огромной кружки, глядя на пышущего негодованием брата. – Я, говорит, буду твоим по доброй воле! Через окно, наверное, пролез, поганец лупоглазый! И свалил! Надо было его все-таки привязать к дивану! – Ты че так кипишуешь, Владь? Как брошенная у алтаря невеста. Тебя что больше бесит, что он тебя того или что свалил сразу? Владислав, надувшись, замолчал. Зад вроде был доволен, сам Владька через него – тоже. Вроде ничего страшного не произошло, но глодало мозг мерзкое чувство – как-то подленько получилось. Чем, интересно, головастик его так приплюснул, что Владька полночи задницу подставлял, а так толком и не проснулся и не понял, что происходит... – Как он это сделал? – в пространство поинтересовался анестезиолог. – Ну-ну, – ничуть не смутилась Дарья. – Взял свою стрелу любви и направил ее точно в цель! – Да иды ты, – беззлобно отозвался Владька. – Я спрашиваю, как это вообще случилось? Я же не пьяный был, ничего... – Феромоны, – вдруг четко раздалось от двери. – О, явился. Где ты шатался все утро?! – Ну прямо сцена из сериала «Жизнь семейная», – загоготала Дарья. – Я маму радовал, – улыбнулся Цефик, нагло усаживаясь за стол. – И настраивал диапазон синхронизатора речи. Так нам будет легче понимать друг друга. – Маму он радовал, – зло сверкал глазами Владислав. – Что скоро домой вернешься? Насильник космический! – Никакого насилия! – возмутился инопланетянин. – Это мои феромоны. Ты меня выбрал, потом победил, потом ухаживал. Все как должно быть у нас, у особней. Потом я пролез к тебе в комнату... и случился непредвиденный выброс феромонов. Я не хотел, чтобы так сразу. Ты же меня еще не соблазнил, но твоя реакция была лучшей заменой. Я не устоял. Ты был очень убедительным и так... Я теперь от тебя никуда, Вла-адечка, – томно вздохнул Цефик. – Нельзя бросать хранилище новой жизни. – У нас уже и детишки будут? – сглотнул Владислав, неожиданно понимая, что жадная жопа опять чего-то хочет, а его «стрела любви» сейчас прорвет домашние шорты. Ладони у него вспотели – у пришельца изумительной красоты глаза, и сам-то он, собственно, тоже довольно милый, и на них похож... – Обязательно, – пообещал домогалец, плавно перемещаясь к нему на колени. – Как тебя хоть зовут? – внезапно осипшим голосом поинтересовался Владька... – Для тебя – просто Цефик. – Мелодрама плавно переходит в межпланетное реалити-порно, – мрачно озвучила происходящее Дашка. – Уйди, же-е-ечина, – нехорошо прищурился, обернувшись, почти совсем взгромоздившийся на Владьку инопланетянин, скаля острые зубки.