***
— Нет, Блейн, останься еще хотя бы на день или два, — простонал Курт, тяжело вздыхая и сжимая пальцами тонкий свитер на груди мужчины. — Я не могу. Я ходил в академию всего два дня, мы провели субботу вместе, и я понимаю, что для того, чтобы попасть завтра на работу, тебе надо уехать сегодня, но я не хочу. Это наша квартира. Это наш город. И я хочу, как и всегда, возвращаться домой и ждать тебя. Я хочу ужинать с тобой. Я хочу смотреть телевизор, обсуждать все события, хочу целовать тебя, засыпать с тобой в кровати! Курт понимал, что ведет себя, как ребенок, капризничает и разве что только ногой не стучит по полу, но это все была чистая правда. Да, Блейн переедет к нему совсем скоро. До Дня рождения Курта уж точно. Они обязаны будут отпустить его с работы и перевести в Нью-Йорк окончательно, или Блейн уволится. Ну, ладно, не обязательно уволится, но точно сделает все, чтобы быть с Куртом в его день. И тем не менее, сейчас был слишком трудный период в жизни Курта. Ему не хотелось никакого «взросления» в привычном для подростков плане, потому что его жизнь не была привычной. Блейн не был его родителем. У Курта вообще не было родителей. И если уж на то пошло, он бы променял учебу в академии на один только день с ними. Он не осуждал ребят, что жаловались на строгого отца или маму, которая звонила по пять раз, чтобы уточнить, хорошо ли он поел. Не осуждал, потому что понимал, что, наверное, был бы таким же, если бы его родители были живы. И слава богу, что у него был Блейн. Который не был заботливой мамой или строгим отцом, но был его и заботливой и строгой второй половинкой, которая звонила по пять раз, чтобы уточнить, хорошо ли он поел. И Блейн, может, и не отругал бы его за возвращение домой поздно вечером, но Курту и не нужно было нигде задерживаться, потому что все самое важное и самое интересное всегда происходило только с Блейном. Только рядом с ним. А уж где именно и в какое время суток или года — совершенно неважно. Важно было то, что Курту совсем не нужна была свобода. Не нужно было бегать по квартире в трусах, закатывать вечеринки, питаться пиццей и развешивать нижнее белье по люстре. Во-первых, потому что Блейн никогда не мешал ему делать что-то из перечисленного. Напротив! Блейн всегда поддерживал его в любой глупости, что приходила в голову Курта. А частенько и сам был их инициатором. А во-вторых, потому что Курт, если уж на то пошло, во всем это не нуждался. Он быстро повзрослел из-за потери семьи и жизни в приюте, так что он ценил и любил свою хорошую домашнюю одежду и чистоту. Ему не нужны были вечеринки, если на них не будет Блейна. И неважно, сколько друзей он найдет в академии, Курт хорошо знал, что его сердце никогда не будет чувствовать себя спокойно, если он не сможет в громкой толпе и под веселую музыку протянуть руку и сжать в своей ладонь Блейна. Более того, Курт так и не стал фанатом алкоголя, наркотиков и никотина, а здоровую пищу предпочитал всей остальной не только потому, что следил за здоровьем и фигурой, но и потому, что когда ты питаешься в приюте всякой дешевой гадостью, и пицца по четвергам является праздником, ты учишься очень и очень ценить свежие овощи и фрукты, органическое молоко и качественное фермерское мясо, которое можешь приготовить самостоятельно, чтобы оно было ароматным и нежным, а не похожим на старую подошву. В общем, Курту совсем не нужно было отрываться от Блейна, чтобы почувствовать себя взрослым и самостоятельным. Он и так был и взрослым и самостоятельным. Ему просто нужен был Блейн, чтобы быть счастливым и быть полноценным. — Милый, пять дней. Понедельник, вторник, среда и четверг. Даже четыре! Ведь сегодня уже воскресенье, тебе нужно еще подготовиться к истории музыки на завтра и погладить рубашку. А в пятницу ты уже полетишь в Чикаго. Я могу прилететь к тебе, но ты все равно собирался встретиться с Рейчел. Или она могла бы пропустить неделю школы и пожить неделю с тобой тут, а? Может сказать, что в академии можно поприсутствовать на лекциях, я поговорю с ее родителями… И тебе будет не так скучно, — предложил Блейн, приподнимая брови в надежде. Он совсем не хотел оставлять Курта. Ни на день, ни на час, ни на минуту. Он любил его всем сердцем и тоже хотел быть всегда вместе. Просто, может быть, он понимал… Или, если быть точным, он думал, что раньше или позже Курт все равно может передумать. Как и абсолютное большинство людей в мире, Блейн судил обо всем со своей колокольни. Он пытался поставить себя на место Курта. Себя восемнадцатилетнего, уставшего от конфликтов с родителями, от их непонимания, от бесконечных сравнений с идеальным и непревзойденным старшим братом. Начинало казаться, что все, что тогда ему было нужно — это своя квартира и немного спокойствия. И это действительно было так. И он ждал, что раньше или позже это понадобится и Курту. Он захочет свободы. А дома будет Блейн. А дома будет скучная бытовая жизнь. И тогда начнутся ссоры. Курт решит переехать в общежитие или будет снимать жилье. Конечно, Блейну придется вернуться в Чикаго, но из-за работы это будет слишком трудно. Их отношения будут становиться все хуже и хуже, пока Курта не начнет тошнить от Блейна и он не скажет, что вырос из этих отношений. Что Блейн был классным. Когда-то. А теперь он скучный. Старый. И ничего не понимает в развлечениях. Господи, если бы его услышал Курт, он бы расцарапал Блейну спину так, что тот бы еще месяц сидел в офисе исключительно ровно. Дурак ведь. Самый настоящий. Он уже давно понял, что Курт не такой, как все. И не такой, каким был он сам. Курт уникальный. Взрослый. И Курт действительно знает, чего хочет. Более того, у них обоих не было никаких сомнений в том, что они — родственные души друг друга. А Родственные души никогда не прощаются. Это значит, что что бы ни происходило в их отношениях, они всегда найдут путь друг к другу. — Рейчел — не ты! А ты не Рейчел, — надулся Курт еще сильнее, но спустя пару секунд медленно выдохнул и кивнул. — Прости, я понимаю, что тебе нужно работать. Просто со времени нашего знакомства мы расставались только на время твоих командировок. И то после той самой первой ты стал брать меня с собой, если это занимало больше, чем два дня, — пробурчал Курт, укладывая голову на плечо Блейна и легонько целуя его в шею. — Я буду очень скучать. Я всегда по тебе скучаю. И звонки, и скайп — это, конечно, хорошо. К тому же я буду писать тебе постоянно. Но на самом деле я буду жить только ожиданием пятницы, чтобы снова к тебе прикоснуться. И потом снова ожиданием новой встречи. Хорошо, что остался всего месяц или около того. Потому что знаешь, если бы вдруг мне нужно было бы так жить целый год или вообще все время обучения в академии… Ну уж нет, я бы лучше подыскал себе колледж в Чикаго. И вообще, почему я не захотел поступить в театральное там?.. Блейн тихо рассмеялся и чмокнул Курта в макушку. — Так, ты уходишь слишком далеко в своих рассуждениях. А я хочу, чтобы ты взбодрился, улыбнулся и сказал, что все будет нормально. Это и правда всего месяц. Может, чуточку больше, но ты даже не заметишь, как пролетит это время. Учеба будет забирать много времени, новые знакомства, разные задания. Не успеешь и глазом моргнуть, а я с последним чемоданом уже дома, разбираю вещи и жду тебя с учебы. — А приставать будешь? — Курт невинно похлопал ресницами, снова заставляя Блейна рассмеяться. — О, ну еще бы. Мы ведь будем совсем одни, в большой квартире, в Нью-Йорке… Нужно будет воспользоваться ситуацией! — Не то что бы я жаловался, но за время ремонта и два последних дня мы с тобой успели воспользоваться ею бесчисленное количество раз во всевозможных местах и позах. — Курт, если ты не перестанешь напоминать мне об этом, нам придется повторить что-то из пройденного материала прямо сейчас… — Уж я-то точно против не буду, потому что мне совсем не хочется готовиться одному все эти дни в ожидании встречи, если ты понимаешь, о чем я… — Курт закусил губу, выдыхая в губы мужчины и медленно опуская ладонь вниз по его свитеру и плавно накрывая пальцами пах. — Ты всегда можешь присылать мне то, над чем работаешь, чтобы я мог дать советы относительно техники и сравнить с тем, над чем работаю я, — прошептал Блейн, прежде чем накрыть губы Курта своими, забираясь руками под его футболку и стаскивая ее наверх.***
Относительно того, что время будет бежать удивительно быстро, Блейн был прав. Относительно того, что Курт привыкнет — совершенно точно нет. На самом деле, у него и самого пару раз появилась мысль, что Блейн, уже взрослый и прошедший все это, знает лучше. Что стоит прислушаться. Может быть, не спешить с переездом и переводом. Может быть, пожить так один семестр или первый год. Вовсе не потому, что Курту хотелось посмотреть по сторонам, привести кого-то домой или не появляться ночами дома. Но потому, что в голову начали закрадываться мысли, что он стал слишком тепличным. Постоянно полагался только на Блейна. Привык бегать к нему, как к мамочке, с каждой проблемой, и чуть что прижиматься носом к плечу, требуя ласки и заботы. Может, он все-таки совсем не взрослый и не самостоятельный? Может, потому так цепляется за своего мужчину, что не способен решать проблемы самостоятельно? В академии было интересно, он познакомился с новыми людьми, пару раз ходил на кофе с компанией из двух девушек и одного парня. Мелани как-то зашла к нему домой, чтобы они вместе сделали презентацию. И один раз он зашел на пиццу в общежитие. Если бы в его жизни не было Блейна, он бы привык к этому ритму, привык к людям, он нашел бы удовольствие во всем этом и наслаждался бы каждым днем. Почти. Потому что одно Курт знал совершенно точно: если бы в его жизни не было Блейна, единственное, чем он был бы занят по-настоящему и чем был бы действительно обеспокоен, так это его поиском. Курта можно было тысячу раз считать глупым романтиком, но в его понимании человек не мог быть по-настоящему счастлив без любви. Ни карьера, ни успех, ни деньги, ни друзья… Ничто из перечисленного для Курта не могли заменить того чувства, что он испытывал, когда смотрел в глаза любимого человека. Когда слышал его голос. Когда чувствовал его поцелуи. Так с чего бы ему высасывать проблемы из пальца, делать драму ради драмы? Для чего переступать через себя, делать что-то ради иллюзорного «будущего», тем самым теряя свое настоящее, свое счастливое «сегодня» рядом с Блейном? Курт, придя на вечеринку первокурсников, успел выпить один стакан сока и поговорить пять минут с Келли, а затем развернулся и покинул здание, ловя машину с руки. Они с Блейном пропустили встречу на прошлых выходных, потому что Курту нужно было делать проект, а Блейн обязан был сдать отчет к понедельнику. И они оба понимали, что окажись они вместе после недельной разлуки, ни о какой работе и речи быть не могло. Сейчас же Курт испытывал острую тоску и желание прижаться к Блейну и собирался сделать для этого все. Особенно после того, как грустно (даже если Блейн думал, что это незаметно) звучал его голос, когда Курт сказал, что пойдет на вечеринку с первокурсниками, а прилетит в Чикаго утром в субботу, а не вечером в пятницу. Почти все вещи Блейна уже были в Нью-Йорке, но Курт все равно чувствовал, как мужчина оттягивает момент переезда уже самостоятельно. И совсем не потому, что не хочет жить с Куртом, но потому что боится, что этого раньше или позже не захочет Курт. Его прекрасный, талантливый и мудрый Блейн, который бывает таким глупым, когда дело касается Курта. Они обсуждали это сотни тысяч раз, но, кажется, Андерсон все еще глубоко внутри был верен своим словам о том, что если однажды поймет, что Курту пора двигаться вперед, то отпустит его. А Курту совсем не хотелось, чтобы его отпускали. Никогда. — Курт! — удивленно воскликнул Блейн, когда спустился в гостиную, услышав звуки в замке, и увидел Курта, который должен был быть на вечеринке в Нью-Йорке. — Блейн, не говори ничего. Я знаю, что твоя работа официально окончена в Чикаго и не спрашивай, откуда. Я также знаю, что тебе дали пару недель отдыха, чтобы ты смог перестроиться на ритм нового города. И я также знаю, что ты тянешь, потому что боишься, что однажды вечером я не позвоню тебе в скайп, не скажу, что считаю часы до твоего переезда, а лишь скину смс, что развлекаюсь с кем-то из академии и очень «скучаю», совсем неубедительно. Но, Блейн, этого не случится. Не потому что я идеальный. Не потому, что идеальный ты. Не потому что я знаю свою жизнь до последней ее минуты или могу предсказать будущее, но потому что я знаю, что люблю тебя. Я не просто влюблен. Не просто хочу тебя. Не просто благодарен. Я весь состою из любви к тебе. Любовь к тебе — свет во мне. Это центр меня. Это то, что заставляет меня двигаться дальше и жить. То, что делает меня лучше. Ты не просто мужчина, что дал мне все. Ты и есть все, Блейн. Неважно, где. Неважно, в каком виде, в каком состоянии. Главное — с тобой. И все, чего я хочу сейчас, чего я захочу еще когда-либо, имеет смысл только в том случае, если со мной будешь ты. Мне не нужно строить наши отношения, искать способы понять тебя, притереться. Ты уже часть меня. Лучшая часть меня. И я знаю, что миллионы лет до этого, в огромной Вселенной, мои атомы существовали лишь для того, чтобы пару лет назад встретиться, наконец, с твоими атомами. И после нашей смерти они сольются воедино вновь, чтобы спустя еще сотни тысяч лет воплотиться в новых Курта и Блейна, что будут любить друг друга так же сильно. Блейн моргнул пару раз, а затем быстро вытер влажную щеку тыльной стороной ладони и успел только протянуть руки, когда Курт бросился к нему. Чтобы обнять, прижать к себе и закружить по комнате, бережно опуская на ноги и ласково целуя в губы. Вещи давно были собраны, последний чемодан уже стоял у двери, а в кармане пиджака, в котором Блейн полетит вместе с Куртом в Нью-Йорк послезавтра, лежит маленькая коробочка из вишневого бархата с великолепным кольцом, которое Курт наденет после предложения Блейна в знак того, что теперь они помолвлены. Не все в этом мире можно выстроить в одну линию. Все относительно. Все уникально. Каждый человек, каждое чувство, каждые отношения. Невозможно судить о чем-то, опираясь на свой опыт или опыт других людей, потому что все, что происходит в мире, совершенно неповторимо. Не существует прошлого, ведь нам никогда не повлиять на него, не изменить в нем ничего и ничего не исправить. Не существует будущего, потому что нам никогда не предугадать его. Есть только одна секунда, краткий миг твоего «сейчас», что именуется человеческой жизнью. И все, что ты можешь сделать, все, что ты по-настоящему должен делать — это быть счастливым в этот конкретный короткий миг. Чего бы это тебе ни стоило.