Is it so wrong that you make me strong?

      В тот момент, когда Сюаньюй проходит мимо его парты, не удостоив его даже взглядом, Цзян Чэн понимает, что что-то не так.       С того дня, как они начали тайно встречаться, боясь, что их отношения не сложатся, у них появилось негласное правило: они всегда будут смотреть друг другу в глаза, сталкиваясь в школе, и дарить хотя бы лёгкую улыбку, чтобы показать, что всё в порядке.       Поэтому Цзян Чэн отчаянно пытается понять, что же не так.       А потом видит это.       Сюаньюй в юбке.       Цзян Чэн смотрит на него с заметным замешательством. У них уже был разговор на эту тему и Цзян Чэн на сто процентов уверен, что он искренне заявил, что не видит ничего в плохого в том, чтобы люди носили ту одежду, в которой им комфортно.       Так почему же Сюаньюй даже не взглянул на него?       Почему он просто продолжает смотреть на свой стол так, будто это единственное, что ему сейчас интересно?       Цзян Чэн хмурится, но отводит взгляд, как только чувствует, что кто-то стоит рядом. Самое сильное его желание сейчас - подойти к нему и спросить, не случилось ли чего, но он всё ещё не может нарушить их соглашение. Что, если Сюаньюй разочаруется в нём и решит, что Цзян Чэн не способен сдержать своё слово?       — На что ты смотришь, Чэн-чэн? — Игриво спрашивает Усянь, опираясь на его плечи и пытаясь отследить, куда направлен его взгляд. — Приглянулась миленькая девчушка? Ну же, скажи мне кто она, не стесняйся!       — Ни на что я не смотрю, отъебись, — ворчит Цзян Чэн, отталкивая своего приёмного брата так, что тот почти падает.       При виде этого зрелища Хуайсан заливается громким смехом, а Ванцзи лишь неодобрительно смотрит, хотя выходит у него почти так же громко. Ванцзи всегда достаточно одного лишь взгляда, чтобы показать, что он недоволен, хотя все его остальные эмоции...       Цзян Чэн всё ещё безумно волнуется, но он только вымученно вздыхает и стонет, чтобы заставить Усяня уйти, когда учитель входит в класс.       Хуайсан ретируется к своему столу настолько быстро, насколько это возможно, чтобы на него не пожаловались брату, Ванцзи не торопится, слишком хорошо зная, насколько учителя благосклонны к нему, а Усянь расслабленно плюхается на своё место прямо за главным сокровищем учителя.       Класс замолкает, когда учитель начинает урок, и Цзян Чэн тихо радуется тому, насколько гладко всё идёт (даже когда у Хуайсана что-то спросили и он отчаянно смотрел на Усяня в поисках поддержки, то учитель либо не заметила этого, либо же просто-напросто проигнорировала).       Всё меняется, когда в класс стучится координатор. Женщина недовольно хмурится, выслушивая то, что говорит ей незваный гость, а после поворачивается к классу.       — Мо Сюаньюй, пройдите, пожалуйста, с мистером Вэнем в кабинет директора, — громко просит она.       Сюаньюй без колебаний встаёт и следует за мужчиной. Его губы слегка дрожат из-за попытки сдержать слёзы и именно тогда Цзян Чэн понимает. Сюаньюй знал, что получит выговор за юбку.       В старшей школе Цишань была своя униформа, но никогда не было строгих правил её ношения. Женская форма не включала в себя брюки, мужская - юбки, но не было ничего такого в том, чтобы немного поменять её, хотя девушки, носящие "мужскую" форму, и выглядели гораздо привычнее.       Когда парня осуждают за то, что он носит одежду, которую люди не привыкли видеть на парнях, Цзян Чэн недоволен. Когда Сюаньюя осуждают по такой же глупой причине, кровь вскипает в его жилах.       Это тупо.       Это грубо.       Но хуже всего то, что Сюаньюя вызвали за это к директору на глазах у всего класса.       Никому даже задумываться не пришлось, чтобы понять за что его вызвали.       В классе воцарилось неловкое молчание. Усянь и Хуайсан неверяще уставились на дверь, и даже Ванцзи выглядит потрясённым.       Цзян Чэн до боли сжимает пальцами свои бёдра, стараясь сдержать нарастающее желание вскочить и догнать своего парня, стиснуть его в объятиях и расцеловать всё его лицо, чтобы заверить его, что он идеален таким, какой он есть.       Чтобы заверить его, что он идеален в своей юбке.

***

      — Они все там, блять, с ума посходили? — шипит Усянь, склонившись над столом в кафетерии, чтобы его могли расслышать только те, кому нужно было слышать. — Не могу поверить, что они серьёзно отправили Сюаньюя к школьному психологу просто за то, что он надел чёртову юбку.       — Они не должны были, — соглашается Ванцзи и Цзян Чэн вновь поражён тем, насколько возмущённо тот звучит и выглядит. Это первый раз, когда он видит так много эмоций на его лице.       И Цзян Чэн ненавидит это.       Он предпочёл бы никогда не видеть ни одной эмоции Ванцзи, если бы это помогло изменить ситуацию.       — Я крашусь каждый день, но мне и слова не сказали, — бормочет Хуайсан и думает о том, что ни один из них не смог бы понять. — Почему же они относятся к Сюаньюю так предвзято?       — Что ты имеешь в виду? — переспрашивает Цзян Чэн. Он никогда не любил сплетни, но они всё же говорят о его парне, который никогда не жаловался на какие-либо проблемы в школе.       — Вэнь Чао придирался к нему из-за серёжек, помады и даже тех светло-жёлтых туфель. Он постоянно говорит, что Сюаньюй слишком женственный для того, чтобы с ним обращались как с мужчиной и что он не заслуживает даже того, чтобы с ним обращались как с человеком, потому что он ничтожество и подонок.       Усянь возмущённо открывает и закрывает рот, будто рыба, ищущая воздуха, а Ванцзи так шокирован, что не может пошевелиться. Что ж, теперь его лицо действительно похоже на нефритовое.       Но Цзян Чэн в ярости. Ему нужно оглянуться, нужно напомнить себе, что он в школе и нет, он не может просто начать бить кого-то, пока их лица не посинеют и не почернеют, даже если они этого заслуживают.       Ему нужно напомнить себе, как Сюаньюй возненавидит всё это, если он тоже пострадает. Напомнить себе, что он не должен и не может расстроить этого чудесного мальчика после всего того дерьма, которое ему пришлось перенести.       — Он ничего не говорил мне, — рассеянно бормочет Цзян Чэн.       — А должен был? Вы не настолько близки, — вставляет Усянь, нацепив лёгкую улыбку, стараясь облегчить положение.       Цзян Чэну хочется кричать о том, что он понятия не имеет, насколько они близки.       Но он молчит.       — Сюаньюй слишком застенчив, я сомневаюсь, что он рассказал бы об этом хоть кому-то из нас, — объясняет Хуайсан так, будто они оба должны были знать об этом.       Но это не то, что должны знать все они, а Цзян Чэн даже не может открыть свой грёбанный рот, чтобы сказать об этом.       — А ещё он... — Хуайсан неуверенно прерывается, будто чувствуя, что это что-то слишком личное для оглашения. — Он просто боится стать обузой.       Все замолчали.       Все четверо только молча смотрели друг на друга, но понимали: они ни за что не оставят эту ситуацию так, как есть. Они должны что-то сделать.

***

      — Я не буду этого делать, — в ужасе мотает головой Мэн Яо.       — Уверен? — уточняет Минцзюэ, бездумно уткнувшись в свой телефон и даже не удостаивая никого взглядом, всем своим видом показывая, насколько ему всё равно на происходящее. — Все будут. Ты же в курсе, что парни делают с теми, кто трусит?       Хуайсан странно смотрит на него после этой фразы. Конечно, брат ни за что не упустит возможности придраться.       — Да это идиотский план! — отвечает Мэн Яо, показывая на свои штаны так, будто это само собой разумеющееся. — Мы не можем все просто взять и прийти в школу в юбках!       — Почему нет? — возражает Усянь, склоняя голову набок изгибая губы в своей провокационной улыбке. — Боишься, что это пошатнёт твою мужественность?       Мэн Яо страдальчески стонет. Цзян Чэн даже наверняка разделил бы с ним это чувство, если бы не хотел помочь своему возлюбленному и не мечтал убедить его, что всё в порядке.       — Потому что мы не можем просто заказать кучу юбок так, чтобы никто ничего не заподозрил, идиота кусок!       Это... до боли правдиво.       Заказать такое количество юбок разом было бы непросто и их наверняка довольно скоро бы раскрыли.       — Придумал, — проговаривает Хуайсан со своей злодейской я-знаю-что-делать улыбкой. — Я знаю, как заставить наш план работать, и нам даже не придётся покупать юбку для каждого.       Он достаёт свой телефон и, убедившись, что все на него смотрят, набирает номер.       — Приветик, Ли На! Прости за то, что так внезапно звоню. Ты в курсе о том, что случилось с Сюаньюем сегодня?       Цзян Чэн хмурится. Он собрался просто посплетничать?       — Ты права, это просто ужасно, — что-то в его тоне выдаёт его слишком напускную обеспокоенность по этому поводу. Никто не смеет ничего сказать. — Мы с парнями хотели поддержать его небольшим протестом, но мы не хотим, чтобы школа узнала об этом. Тебя не затруднит одолжить мне одну из своих юбок?       Все слышат приглушённые звуки из телефона, вероятно, голос Ли На.       Хуайсан улыбается, будто девушка может это увидеть, и согласно кивает головой.       — Конечно же я буду аккуратно с ней обращаться, спасибо огромное!       Он отключается и озорно улыбается всем в его комнате.       — Вот так вот, мои маленькие кузнечики, мы всё и провернём.       Но все продолжают молчать, неуверенно переглядываясь.       Ко всеобщему удивлению, Мэн Яо первым достал телефон из кармана и набрал номер.       — Что? — фыркает он, вздёрнув подбородок. — Раз уж мы собрались делать это, так давайте делать это правильно.       После короткой паузы человек отвечает на звонок.       — Здравствуй, Цинь Су. Могу я попросить тебя об одолжении?

***

      Цзян Чэн чувствует себя ужасно незащищённо, входя в класс.       Юбка его сестры слишком коротка для него, его ноги выглядят слишком длинными. И, насколько он знает, даже цвет не самый лучший. Этот цвет с этой длиной... результат вышел слишком распутным.       Он выглядит просто как шлюха в этой короткой красной юбке. И он совсем не такой человек, как Вэй Усянь, который наоборот старался ходить так, чтобы ткань игриво задиралась и даже купил леденец, чтобы выглядеть сексуальнее.       У него, между прочим, не получалось. Усянь выглядит скорее странно, шумно сося конфету и единственное, что останавливает Цзян Чэна от того, чтобы вдавить эту хрень поглубже в его глотку, это его собственные руки, придерживающие края юбки так, чтобы никто не увидел случайно его нижнее бельё.       Было бы просто жутко неловко, если бы это случилось. Теперь он понимает, почему девушки предпочитают брюки. Ему они тоже больше нравятся.       Он даже стал восхищаться Сюаньюем ещё больше. Это круто, что воздух спокойно проникает везде, но точно не стоит такого количества волнения.       Все занимают свои места. Ну, большая часть из них. Усянь оказался слишком занят сидением на столе Ванцзи со скрещенными ногами, демонстрируя тому слишком много открытой кожи.       Цзян Чэн напряжённо стучит по столу пальцами, слишком нервничая из-за того, какой может оказаться реакция Сюаньюя.       Поймёт ли он, что они задумали?       Будет ли он думать, что они все просто смеются над ним?       Будет ли он счастлив?       Будет ли он зол?       Будет ли он...       Цзян Чэн кусает губы и качает головой, стараясь прогнать все лишние мысли. Он на собственном горьком опыте убедился, что слишком много размышлений никогда ни к чему хорошему не приводят, а чужую реакцию невозможно предугадать.       Когда Сюаньюй входит в класс, он не игнорирует их традицию. Смотрит прямо в глаза Цзян Чэну, ласково улыбается, а после всё-таки подходит ближе и хмурится.       Он не мог не заметить, что Цзян Чэн напряжён, и первой его мыслью является проверить, всё ли в порядке.       Цзян Чэн знает, что его парень заметил юбку, потому что в этот же момент Сюаньюй вдохнул так резко, что издал странный, похожий на кипение чайника, звук.       Взгляд Сюаньюя лихорадочно перемещается между юбкой и лицом Цзян Чэна, как будто от одного взгляда всё сразу прояснится.       — То, что случилось вчера, не должно было случиться, — начинает Цзян Чэн, потому что кто-то должен был заговорить первым. — Я... Мы решили поддержать тебя. Чтобы показать школе, ну, ты знаешь, что это не что-то неправильное или ненормальное.       Сюаньюй делает шаг навстречу и в его глазах плещется столько голой надежды, что сердце Цзян Чэна судорожно сжимается в его груди. И как он только мог не замечать, насколько хрупкая душа ему доверена?       Как он только мог не поддерживать его так открыто до этого?       — Ты прекрасен таким, какой ты есть, — продолжает он, сжимая в руках мягкую ткань юбки. — Я горжусь тем, насколько смелым ты был вчера, насколько смелым ты являешься ежедневно.       Цзян Чэн с болью осознаёт, что все в классе смотрят на них, следя за каждым словом и действием. Он никогда не узнает, из-за простого любопытства или же нет.       Но готов поклясться, что так оно и есть.       — Я... — выдавил Цзян Чэн, вставая. Его руки дрожат так чертовски сильно, что он сжимает ткань почти до треска в попытке успокоиться. — Я люблю тебя.       Это был самый смелый поступок, который он когда-либо совершал в своей жизни, и последствия могли быть такими ужасными, что единственное его желание сейчас - это закрыть глаза, чтобы спрятаться от всех тех людей, которые окружают его.       Сюаньюй недоверчиво смотрит на него, раскрыв рот от удивления, пытаясь понять, что и где только что произошло.       Ему не нужно много времени, чтобы прыгнуть в объятия Цзян Чэна с полной уверенностью, что его поймают.       Он, конечно, устоял, но всё же слегка пошатнулся. Почему бы просто не предупредить о таком?       Сюаньюй цепляется за него так, будто он маленькая коала, и Цзян Чэн не может перестать волноваться из-за этого.       — Я тоже люблю тебя, просто чертовски сильно люблю.       Цзян Чэн улыбается и зарывается лицом в шею своего парня. Впервые за день он забывает об этой абсурдно короткой юбке на нём.       — Ты больше не боишься? — шёпотом спрашивает он.       Ты не боишься, что мы можем вскоре расстаться?       — Нет, — Сюаньюй мотает головой, но его голос дрожит. — Я ничего не боюсь, если я рядом с тобой.       Его руки стискивают чужое тело в объятиях и он впервые осознаёт, что тоже ничего не боится рядом с этим парнем.       Цзян Чэн не боится быть собой, не боится быть недостаточно хорошим.       Для Сюаньюя он достаточно хорош. Приятно осознавать, что ты можешь быть таковым хотя бы для одного из всех людей, которых ты так сильно любишь.       Хотя Сюаньюй не считает его хорошим.       Он считает его лучшим.       И Цзян Чэн солгал бы, если бы сказал, что не считает Сюаньюя лучшим для себя.