***
Обычный день. Очередной бестолковый денёк. Я шёл по слабоосвещенному металлическому коридору на свою работу - центр распределения. Не представляю, на что пошёл мой отец, чтобы выбить для меня эту должность. Да и знать не хочу, если честно. На всём протяжении пути, то тут, то там виднелась следы эрозии и потеки благородной патины, свидетельствующие о монументальности и тысячелетней истории строения. Однако это была не совсем правда. Дело в том, что я помню, как пять лет назад возводилось это сооружение. Помню так же и то, как добрая тысяча художников под чутким надзором сервиторов, отвечающих за сверку окраски с технологическими шаблонами и канонами Марса, кислотами и иными реагентами вытравляли на металле чёрные, серые и рыжие узоры, которые по идее должны были появиться естественным образом. Сам наш магос носил черное, потому как служил на периферии, где и родился, и не входил напрямую в марсианскую иерархию. Однако имел весьма романтическую натуру и испытывал пиетет по отношению к Марсу. Не обходилось и без маленького хулиганства с его стороны. Так бурый оксид ферума на стенах имел кокетливую примесь алого корунда, отчего приобретал оттенок ближе к красному, чем это было положено. К слову, мне это нравилось. Каким бы маленьким болтиком во всём этом огромном производственном механизме я ни был, окружение иногда позволяло ощутить свою значимость. Вдоль коридора тянулись сотни дверей, ведущих в комнаты персонала завода, работающих здесь, живущих здесь, и умирающих здесь же. Я и сам иду, понимая, что моя жизнь может оборваться в любой момент. Человек хрупок. Случись значительная авария или саботаж, и те, кто не имеют необходимых по такому случаю аугментаций или защитную экипировку, в следующий миг окажутся перед Троном Императора. Как по мне, проще было бы стоять за станком или быть сварщиком, чем здесь, весь день, а ещё чаще и ночь, сидеть и перебирать огромные горы документов. Риски у нас одинаковые. Бумаги, бумаги, бумаги. И это, несмотря на то, что у Механикус целая куча когитаторов, на которых можно вести учёт и распределение. Когда поделился своей мыслью, коллега у виска покрутил. Сказал, мехи нас бы с удовольствием на металл променяли, и рабочие места создаются только благодаря заступничеству Императора. Без заветов Омниссии, не стоит сомневаться, нас бы всех отправили на переработку, заменив на изуверский интеллект. Вот так было бы действительно "проще и разумнее". Короче, не мне об этом размышлять. Но неужели не нашлось бы любой другой работы? Люди ведь много где пригодятся. Император упаси, где-то ещё сказать насчёт своих жалоб. Не нравится - уходи, такое место долго пустовать не будет. А то ведь ещё в подрывной деятельности заподозрить могут, в подрыве морального состояния рабочего подразделения. Будет клеймо на всю жизнь, бедную и не долгую, если ещё повезёт. Наконец, примерно через получас ходьбы по запутанным коридорам, я прибыл в центр распределения. Общий кабинет, с тянущимися вдоль десятками столов, в дальнем конце комнаты начальник, который исполняет скорее надзирающие функции. Представлял он из себя, кстати, полного мужчину в коричневой хламиде и с глазными имплантатами серого, почти стального цвета. Вдоль стен стояли десятки стеллажей с названиями подразделений, куда следует раскидывать бумаги по распределению готовой продукции, экипировки и обмундирования. Многие уже прибыли на работу, я также сел за свое место и принялся за чтение. Как и все мои коллеги, внимательно читал запросы и требования военного и гражданского назначения, присланные нам из Администратума и других, не менее могущественных, Ордосов. Иначе никак. Малейшая ошибка может обернуться катастрофой или хищением по подложной документации. Кроме того, во время вездесущих проверок у меня будет всё отлично, а значит я сохраню работу. Хотя показатели и скорость работы, если послушать начальника, оставляют желать лучшего. Да, я не когитатор, увы. — Снова занимаешься чушью? — стоило только о нём вспомнить, как этот самый начальник подошёл к моему столу и, торопливо осмотрев бумаги, не глядя раскидал их по папкам и стойкам. Ну, нет у меня и его аугментаций. Он тоже прекрасно понимал мои физические ограничения, но будто избрал меня для демонстрации своего превосходства. Обидно? Нет. Особыми талантами не отличаюсь, ровно как и усердием, так что нужно быть благодарным за то, что имею. Однако можно было бы и обойтись без этих тычков. Выждав, пока начальник пойдёт дальше по своим делам, я достал неправильно заброшенные им бумаги и положил их на верные места. Так и проходил почти каждый день моей жизни. Может и хотелось изменить своё положение к лучшему, но что я могу? Обычный винтик.***
Однажды вечером, я решил навестить отца. Он в одно время пытался стать послушником бога машин, но сейчас тоже работает клерком. Живет один в маленькой комнатушке, больше похожей на камеру. Мамы давно не стало, что с ней произошло неизвестно. Пройдя сквозь паутину бесконечных коридоров, я сел на паровой поезд, и тогда, на меня нахлынули болезненные воспоминания о ней. Когда то мы точно так же ехали все вместе, и с оптимизмом смотрели в будущее. Ордос, разумеется, скуп на удобства и развлечения. Скудное питание в виде пищевых батончиков, паста из них же. Но он дарил чувство защищенности. И всем было этого достаточно для того, чтобы быть счастливыми. Ведь что может быть лучше, чем иметь возможность завести и воспитывать детей, без ежечасного страха за существование? Паровоз со скрежетом и свистом затормозил неподалеку от обиталища моего родителя. А я, все так же продолжал вспоминать про маму. Где она сейчас? Ведь тело не отдали. То была мутная история. Я даже не увидел её, как мне сказали — она воссоединилась с машинным богом. Сам я предпочитал говорить, что с Императором, или предстала пред Золотым Троном. Ведь машинного бога они и в мясорубке увидеть могут, а не лишь в Великом Мастере и его деяниях. Это ужасно, и страшно от мысли, что ее могли переработать в биомассу, хотя бы для тех же пищевых пайков. Нет захоронения, нет памяти. Это ли не варварство? На месте меня ждал неприятный сюрприз. Вопреки ожиданиям, отца дома не оказалось, и я постучал в соседнюю комнату. Открыл парень по имени Тит, бледная не видящая всю жизнь света кожа, серый застиранный комбинезон со следами масла, очень худой. Так выглядело подавляющее число рабочих на заводах, так выглядел и я. За исключением комбинезона, я носил серую хламиду. — Проходи. Беда случилась. — Тит замялся и махнул рукой приглашая в свою комнату. В голове возникло множество мыслей, что могло случиться? Предчувствие было дурным. Я зашел в его комнату и осмотрелся, замечая, какая она маленькая и какое здесь слабое освещение. Уют не создавался и металлической кровать, такими же металлическими столом и стулом, в отличие от белоснежных, но ветхими от воздействия едких чистящих средств, подушками и постельным бельем. Похожее и в комнате моего отца и в моей собственной — никакой разницы. Что клерк, что стоящий на сборщике человек. У всех нас были одни условия в гигантской машине, сплотившей миллиарды. — В общем, я не знаю как тебе сказать... — Где мой отец? — прервал его я, не желая растягивать тяжесть своих опасений. — Говори прямо. — Нет его больше, соседушка. Говорят, уровнем ниже, в мастерской магоса Ауреса, произошел взрыв. Сам магос и несколько соседней этажей оказались полностью уничтожены. Храни Омниссия их души. Никто из канцелярии не выжил. В это мгновение, из меня словно хребет вырвали. Вот я и остался совсем одинок. — Может выпьешь? Слова будто прошли сквозь меня. Лаборатория магоса находилась уровнем выше канцелярии, где служил отец. Я прикрыл глаза и прочитал в мыслях молитву. Император, помилуй душу моего родителя, он служил тебе верно. Затем,так же мысленно послав технаря с его выпивкой куда подальше, я на негнущихся ногах пошёл куда глаза глядят, по пути размышляя о жизни в комплексе. Планета принадлежит Адептус Механикус. Воздух снаружи не пригоден для дыхания в силу того, что местная звезда выжигает всё начисто. Поэтому приходится надеяться на машинных духов систем глобального жизнеобеспечения, хотя даже с их милостью смог и дым чувствуются в переработанном воздухе. Все люди живут и трудятся в огромных заводских комплексах. Миллионы и миллиарды людей постоянно работают на заводах, на вспомогательных производствах. В отличии от имперских ульев, люди у Адептус Механикус по сути обуза, за которой вдобавок нужен присмотр. Но, с другой стороны, людской ресурс тоже очень ценен, ибо намного дешевле кормить по сути бесплатных рабов, чем закупить хорошенький автоматический станок. Кроме того, наш мир не очень-то и богат на возможности, а следовательно и оборудование получает по остаточному принципу. Можно стать полезнее. Но аугментации, а, главное, их обслуживание представляют из себя дело затратное и нуждабщееся в дополнительных гарантиях, твёрдых и бескомпромиссных как холодный металл, раз и навсегда. Никто не станет тратить ресурсы вместе с солидной суммой денег за зря. Одной из таких гарантий верности служит пожизненное рабство. Многие готовы стать сервиторами. Кто-то почитает подобное преображение за великую честь, да и мехи подобный шаг ценят. Тело и то, что осталось от рассудка верного машине человека, способствует гармонии работы механизмов. Подобных можно без страха допустить к работе с техникой приближенной с Омниссией, и его богоподобными творениями. Они не оскорбят машинный дух своим существованием. Короче, ничего хорошего меня тут не ждёт, ибо покинуть планету и сменить работу здесь практически невозможно, кроме своеобразного карьерного роста в культе. Ну или устроиться пустотником на один из прибывающих кораблей, но менять шило на мыло не очень-то и хочется. Да и пустотником нужно либо родиться, либо стать, что опять будет не дёшево. В конце концов, речь идет об изменениях организма, способствующим комфортной жизни и работе в невесомости, разряженной атмосфере и при повышенной радиации. Без подобных улучшений суждено стать обычной трюмной крысой, коих на флоте тысячи. Несмотря на то, что у меня есть относительно хорошая работа, долго я не протяну, как и отец, которому едва ли стукнуло тридцать пять, а он уже был глубоким стариком. Ребята вроде Тита и вовсе больше тридцати лет не живут. Говорят, это даже специально так делают, подсыпая что-то в еду и воду, дабы мы духов машин не оскорбляли своей бесполезностью при наступлении старости. А так завёл детей, вырастил новых рабов и можно списывать. Я просто не знал куда себя деть от безысходности своей судьбы. Взгляд устремился в тёмное марево, кружащее где-то у переборки, отделяющего тот на котором я и следующий этаж комплекса. Но думал я не про этот мёртвый мир, а о звездах. Говорят, есть планеты, где жизнь не превращена в трудовое уничтожение. Там есть природа и люди живут свободнее. Может у них нет высоких технологий улучшающих жизнь (к слову, таким как я и без того недоступных) и они не живут гигантскими ульями, но зато ни один пират или ксенос не позариться на их скудные пожитки. Уж не знаю сколько времени утекло на пустые мечтания, но пришёл я в себя, когда стоял на коленях в храме святого Сангвиния, пред его ангельским ликом. Ноги сами принесли меня к этому месту. Таких храмов было очень мало, но они мне больше нравились, чем мрачные часовни Механикус, где ты не больше чем шестеренка, что ломается и ее тут же перемалывает в труху. Эти храмы казались мне более родными и добрыми. Тут я чувствовал надежду на счастливое будущее. Нет, даже веру в него, граничащую с твёрдой уверенностью и знанием. Я так и стоял, чувствуя в голове неестественный морозный холод. Поднял взгляд на лик Сангвиния, божественного Ангела. Глаз сразу зацепился за идеальные черты лица Его Сына и молитва сама собой полилась из уст. Но вдруг я, с нарастающим страхом, впервые испытываемым в этом святом месте, заметил, как глаза примарха начали кровоточить.***
Я тут же вскочил и осмотрелся. Кровь сочилась отовсюду, капая со сводчатого потолка и просачиваясь сквозь щели каменной кладки. Священник, знакомый с малых лет, уже поднял вой о колдовстве. Я в спешке покинул храм, во мгновение ока ставший столь жутким. Лучше держаться подальше от всего этого, просто взять и забыть. Я твёрдо знал, что причиной происходящего послужило моё присутствие. Для меня и окружающих людей это может закончится очень плохо. И совершенно не ясно, что делать. Со мной ведь никогда такого не происходило. Не знаю, сколько я добирался к себе. Но едва мне стоило прийти домой и лечь на свою кровать, как дверь внезапно открылась сама собой. Это оказался техножрец, который естественно имел ключи ото всех дверей жилого блока, и группа солдат-скитариев. То были грозные служители Машинного Бога, которых посылают на цели куда опаснее криминальных группировок. А ещё они были ужасно страшными, ведь оружие, которым они пользовались, в любом нормальном человеческом мире сочли бы чересчур вычурным и ужасающим, если бы, конечно, такие миры ещё существуют. — Это он, господин, — сказавший это скитарий снял с пояса странную металлическую полоску, угрожающе протянув её в мою сторону. Я же стал пятиться в глубь комнаты, пока не упёрся в стол. Из рук выпала кружка, которую я даже не успел наполнить. Само собой, моя неловкая рокировка никак не могла им помешать. Слуга техножреца, ни говоря лишних слов, быстрым шагом подошёл, нажал на пластине руну активации и приложил к моей шее. Я не понимал, что происходит, но в момент её соприкосновения с моей кожей пластина сомкнулась с противным металлическим лязгом и тем самым превратилась в ошейник. Голову же после активации пронзила боль, отчего окружающий мир заволокла тьма. Пришёл в себя уже в металлическом ящике. Вокруг были странно гудящие силовые кабели. Впрочем, наблюдать странное окружение пришлось не долго, потому как вскоре из ящика меня забрал отряд солдат в панцирной броне чёрного цвета и дыхательных масках с тёмным автовизором. Голова продолжала жутко болеть и толчки никак не помогали ей успокоится. Разве что когда меня и десяток других пленников вывели на подъёмник ясность ума, кажется, достаточно восстановилась, но боль осталась такой же силой. Поднимались же мы не дольше пятнадцати минут, а поднявшись, я услышал оглушительный рёв ветра, разносящий по воздуху красный песок. Атмосфера хоть и была непригодной для дыхания, но человек таким воздухом может дышать минут десять. Я поднял взгляд наверх и увидел бездну, сердце бешено заколотилось. То ли от защемляющего ошейник движения, то ли от чего-то ещё, голову снова пронзила боль. Вдобавок горло ощутимо обожгло витающими в воздухе эманациями, а в глаза попал песок. И всё ради вида на красновато коричневое небо да чёрные облака дыма. Пока же я прищуривался, меня толкнул к аппарели шаттла незадачливый сосед в сером комбинезоне, идентичном моему. Прежде чем ускорить шаг, я оглянулся назад, заметив, что на моём соседе также висит электрический ошейник. Как только нас посадили на шаттлы, начался короткий полёт в ангар огромного корабля. Мы блуждали по переплетениям коридоров при тусклом свете около двух часов. Вдоль проходов тянулись бесконечные кабели, в стенах знакомо гудели системы жизнеобеспечения. Прямо как дома. Хотя на космическом корабле всё же было ощутимо холоднее, чем в помещениях жилого комплекса. Затем надо мной и многими другими проводили какие-то странные тесты. На голову надевали странные приборы и механизмы. Также пару раз нас осматривали санкционированные псайкеры, без сожаления причиняя невообразимую боль. После же меня завели в маленькую тюремную камеру и заперли дверь.***
Так я и попал на чёрный корабль инквизиции. Не знаю, сколько времени прошло, но я проводил беседы с аристократом, который представился именем Торео. Он любил вспоминать свой мир-улей с высокими шпилями, рассказывать о своих поездках по курортным мирам, которые в основном занимались поставками пищи напополам с туризмом для аристократии, и как однажды пережил вторжение орков, даже убив нескольких из них во время своего «отдыха». Так же я услышал от него различные слухи о космодесантниках-предателях, ужасах варпа, разных ксеносов вроде синекожих и технологичных тау, могущественных колдунах эльдар и их темных собратьях, а также об ужасных в своём бесчисленном множестве тиранидах и о том, как они распространяются по планетам Империума. Торео рассказал мне и о интригах его дома, о забавных и не очень случаях происходящих во время них. Я же рассказывал ему о своей планете, о наблюдениях, которые делал во время своей работы, и о Механикус. Мы много разговаривали о жизни и он дал мне очень много знаний, выученных у себя дома. Похоже, ему было действительно скучно. Для меня всё это было фонтаном откровений, так как у меня дома, в подчинённом магосам мире, знания дозировались сообразно роду занятий. А праздное любопытство, особенно среди рядовых работников, считалось чуть ли не преступлением. Говоря коротко - "Не суйся не в свое дело", как говорил покойный отец. Храни его Император. Пока нам было о чем говорить, время пролетело незаметно. Потом разговоры стали однообразны и начали утомлять. В невыносимом ожидании прошло ещё несколько лет путешествия. Хронометрона и календаря у нас не было, так что судить можно лишь по отросшим волосам. По совету того же Торео, я с самого начала путешествия стал делать зарядку сразу после того как проснусь, чтобы поддержать себя в форме. Он предположил, что нас ждут куда более суровые испытани и поэтому хоть какая-то подготовка обящательно пригодится. Однако, при том скудном питании, которое нам выдавали, это помогало слабо. Я уже напоминал скелет. Возможно, так даже делали специально...***
Нас выводили по одному. Всё те же солдаты в панцирной броне в сопровождении сервиторов и санкционированных псайкеров. Выйдя, я посмотрел на аристократа. Сквозь решётку, я осмотрел его обросшее лицо с угольной бородой и смуглыми чертами лица. — Прощай, Торео, — еле слышно прошептал, идя мимо его камеры, на что услышал его скупое и ободряющее пожелание: — Удачи. Меня и сотни других разно одетых людей вновь сопроводили к шаттлам. Например, кто-то был облачён в похожую на мою одежду, кто-то носил рабочие комбинезоны, где-то виднелись люди в форме или даже в роскошной одежде, похожей на которую я никогда не видел, но знал как она должна выглядеть, так как Торео много раз расписывал мне стили и моду аристократии. Некоторые вообще были в набедренных повязках или шкурах, и подобной одежды я также никогда не видел. Она казалась дикой и первобытной. Мужчины и женщины, разной комплекции, роста, цвета глаз, волос и кожи. У кого-то кожа была бронзового цвета, либо эбонитового черного и будто блестела, были и уж совсем экзотические, с не свойственными человеку в моем понимании цветами. Может это была краска или родились такими, узнать было не суждено. Но были и бледные как я. Через кожу можно было увидеть синие вены, вот насколько тонкой она была. Я осмотрел свою руку и увидел то же самое, хотя, те казались здоровее что ли. Мне никогда не с чем было сравнить, но, смотря на людей, я видел насколько их тела более развиты, чем моё. Стало немного завидно. Особенно это было видно на тех, кого я определил как дикарей в шкурах, а также тех, кто был в набедренных повязках. Они и читать-то небось не умеют. Итак, потешив своё уязвленное самолюбие, я криво улыбнулся и продолжил идти, повинуясь команде стражи. В тот же момент удалось более пристально осмотреть стражника и заметить, что его кожа так же бледна, как и моя, но слаженно его тело было не хуже, чем у этих дикарей. Когда возникла небольшая заминка, не боясь тычка в спину, я смог оглянуться по сторонам и более подробно осмотреть корабль. Множество переплетений силовых кабелей, царапины вдоль стен. Тут царила аура угнетенности, чувство старости или древности. Это создавало ощущение музея, из тех, о которых рассказывал Торео. Я в таких местах сам не бывал, но много раз видел старенькие машины и храмы, где молились Механикус. Обстановка на корабле весьма схожа. Наконец нас привели в знакомый мне ангар. Лязг металла, шум форсунок двигателей и сотни если не тысячи голосов наполняли его. Примерно, в двухстах метрах у дальней переборки было видно силовое поле, сквозь которые пролетали шаттлы. Они голубыми огоньками отдалялись к незнакомой планете, поверхность которой украшали тысячи золотистых огней. Уже здесь прямо в ангаре с каждым из нас по очереди работали псайкеры. Черные солдаты отдавали команды, строили толпу в организованные линии и считали. А псайкеры проходили, касаясь голов ладонью и водили причудливыми механизмами. Меня и сотню других отправили на челнок, где каждого из нас усадили в кресла с металлическими поручнями, выполняющими роль держателей при перегрузке. Шаттл был другой модели, чем ранее доставивший меня на корабль. Посадка вышла болезненной для моего истощенного организма. Но, когда мы вышли по аппарели, я ощутил нечто родное на этой планете, даже моя голова впервые за годы путешествия перестала болеть, не смотря на проклятый подавитель, который будто въелся в кожу на шее. Я посмотрел на серое небо, ветер был не очень сильным, и полной грудью вздохнул воздух, пропитанный промышленным дымом. Судя по всему, это мир-улей. Циклопические сооружения из пластстали и пластбетона, остекленные шпили до небес и бесчисленные огни живого города. Повсюду виднелись статуи святых и героев, отделанные золотом здания, а в некоторых местах на крышах я даже видел зелень! Настоящие живые растения! Я, ничего подобного в жизни ранее не видевший, был в восхищении. Многие жизнь бы отдали лишь за возможность посмотреть на такой город. Я продолжал с удовольствием осматривать город будто живописный пейзаж пока нас вели по длинному мосту в один из огромных золоченных шпилей. Я на миг глянул с моста и увидел множество гравитационных глайдеров и причудливых дирижаблей, которые двигались между мостами, тянулись вниз на сотни метров образуя причудливую паутину и сеть движения. Хотя, присмотревшись, я увидел некую схему обороны и множество стен, стилистически превращающих город пусть и в приукрашенную, но всё же крепость Войдя в здание, мы попали в огромный хорошо освещенный ангар. По центру которого было возвышение, на котором стоял старик с неухоженной седой бородой и одетый в серую хламиду с большим посохом, который венчала золоченая готическая буква «I» с открытым глазом по центру. Знак астра телепатика. Старик заговорил бодрым голосом: — Вы все удостоились великой благодати, вы пришли сюда в колыбель человечества, святую Терру. Вы все избраны для того дабы держать связь между владениями повелителя человечества, бога нашего Императора. Всех вас сюда доставили насильно, но прошу отнестись к этому с пониманием, неконтролируемые псайкеры опасны, своими лишениями вы спасаете и ещё спасёте миллионы людей от неминуемой смерти, слава Вечному Императору! После его быстрой, но пламенной речи, в ответ на которую некоторые из нас даже повторили хвалу Императору, сопровождение продолжилось в большой пустой комнате. Перед входом мы получили команду раздеться, далее нас всех быстро «помыли» звуковыми резонаторами и бегло остригли неким синеватым излучением, которое вызвало выпадение всех волос на теле. Затем все волосы и грязь шустро втянулись в отверстие в центре комнаты. Нам выдали чистые хламиды и самые простые сандали. Затем нас отправили в часовню Императора, где нам объяснили наше расписание на месяц. Самое главное, общаться друг с другом нам было запрещено, как и задавать вопросы кому либо кроме редких наставников. Также покормят нас всего один раз, после этого месяц поста, ритуалов, и встреча с самим владыкой человечества… Весь месяц в свободное от ритуалов и молитв время я изучал «Ликтицио Девинатус». Книга, что описывала Императора как бога во плоти, который обладал могуществом и знаниями, поражающими смертное воображение. Я и раньше видел данную книгу, но в храме Сангвиния всю её мне прочесть не доводилось. Сейчас же появилась возможность оценить сей труд по достоинству. Сразу бросилось в глаза, с каким всё было написано восхищением и захватом духа, отчего лично у меня создавалось впечатление, что книгу писал кто-то, кто действительно очень верил и восхищался Императором как лидером и духовным наставником. Человек безмерно добрый и много знающий о мире. Нас собрали сотню, подавители наконец то сняли и дышать было куда легче. Нас собрали и повели прямо в центр имперского дворца, мы шли под огромным залом с потолком в котором мог бы поместиться титан. Всюду были фрески, расписывающими подвиги сыновей императора, ход великого крестового похода и космодесанта завоевавшего галактику. На многих из них был изображен сам повелитель человечества. В одном из залов я видел двадцать постаментов, только статуи были лишь на восьми постаментах, остальные двенадцать мест пустовали, а имена грубо сбиты будто специально оставив их в грубых царапинах в знак того, что имена этих примархов стерты. Из всех я узнал лишь крылатого ангела Сангвиния и улыбнулся, увидев с детства знакомое лицо статуи. После этого зала мы шли по огромной лестнице, темно золотого цвета, с непривычки я очень тяжело дышал и наконец на самой вершине. Увидел огромные, я бы сказал циклопические золотые врата, вокруг которых кружились херувимы, специально выращенные с целью переделки в сервитора младенцы с ангельскими крыльями размахивали кадилами и благовониями. Я смог осмотреть золотые врата более подробно стараясь запомнить каждую деталь, на ней был изображен император в архаичном доспехе убивающий змея с человеческим лицом увенчанном рогами при помощи копья. Грудь змея была проткнута клинком, я так же видел несколько изображений гуманоидных существ со звериными головами и солдат, а также демонов и книг, но суть ворот ускользнула от меня не дав разгадать эту загадку так как они стали открываться и скрыли от меня изображения. Стоило воротам открыться, как я ощутил силу, то могущество, что таится в глубине зала. Ноги будто сами понесли меня туда, как мотылек на свет лампы о которых рассказывал Торео. Я был зачарован, ощущал величие, все мое внимание было приковано к фигуре на постаменте, на его коленях лежал меч. Я был в восхищении от увиденного. Но по мере приближения я стал понимать, что это лишь напускное, аура величия, божественность. Взглянув глубже и отринув морок, я увидел, что на троне сидит ссохшаяся мумия, а лицо его скорчено в агонии вечной боли, рука отсутствует. Нашу сотню построили вдоль трона и только сейчас я отринув внушение заметил несколько стоящих возле подножия трона золотых стражей в силовой броне, они были вооружены глефами на навершии которых был размещен болтер. Повинуясь команде, мы встали на колени перед золотым троном, и пришла боль, крики окружающих затопили мое сознание, я сам будто горел. Меня будто разбирали и собирали заново, кости ломало, а глаза выгорали и лопались от нестерпимой агонии. Я ощутил внимание, мысль бога. «Смерть это только начало …»