Это совсем не входило в её расчёты – этот предательский жар в груди и желание взлохматить ему волосы, почувствовать его губы на своих губах.
Маргарет Митчелл «Унесённые ветром»
В комнате стояла сонная тишина. Не было слышно ни единого шороха или вздоха. Только лёгкий майский ветер шумел, ласково обдувая молодую листву на деревьях и хвою вековых сосен и елей, растущих неподалёку, у опушки старого леса. Ночь стояла удивительно тёплая и по-бархатному мягкая, словно её можно было ощупать пальцами. Плотная и густая, она покрывала каждый предмет в спальне, каждую мелочь. Ночь опустилась на стопку учебников, аккуратно сложенную на тумбочке у кровати, на исписанный до середины свиток пергамента и изящное письменное перо рядом; не обошла она и раскрытую пьесу Генрика Ибсена «Кукольный дом» с торчащей из неё цветастой закладкой. Книга лежала перед недавно потухшей свечой и казалась случайно брошенной, будто читатель только-только заснул. Ночная иссиня-чёрная ткань коснулась и самого читателя – юной девушки, лежащей прямо на бордовом покрывале, поверх не расправленной ко сну кровати. У девушки были роскошные тёмно-рыжие волосы, казавшиеся сейчас почти каштановыми, и светлая молочная кожа, которую не смогла до конца скрыть магия весенней ночи. Длинные ноги и тонкие руки девушки заметно выделялись на фоне покрывала, а сама она, кажется, крепко спала – так тиха и неподвижна она была, подложив правую руку под щёку и чуть согнув колени. Тонкая хлопковая футболка слегка задралась, обнажая изгиб узкой талии и нижнюю часть спины. Такая нежная, такая воздушная, похожая на лесную нимфу красавица. - Чего тебе здесь надо, Поттер? – звучит строго и неприветливо тихий голос девушки, и вот она уже не нежная нимфа, а вновь та же самая Лили Эванс, перед которой он сегодня глупо провинился. - Я пришёл просить твоей милости, - раздаётся так же тихо в ответ, и она ощущает тёплое дыхание прямо в шею, - если ты, мой дивный ангел, конечно, позволишь. Джеймс не мог не прийти просить прощения. С одной стороны, она этого ожидала, а с другой – опять эти кривляния и несерьёзность. Лили проигнорировала просьбу. - Эй, ну, Лили, - снова зовёт Джеймс, касаясь её спины, - ну посмотри на меня. Я искренне раскаиваюсь. Лили дёрнула плечом, сбрасывая руку. Сегодня она решила ни за что не прощать его. Пусть пострадает хотя бы до завтра, если не может совладать со своей дуростью. - Я не должен был так поступать, ты права. - парень не думал сдаваться. – Но это же он. Он, Эванс! Этот паршивый… - И что? – резко оборачивается к лежащему позади парню Лили. – И что с того, что это он? - Он смотрел на тебя. Опять. - Боже, Джеймс! – не выдержала она. – Пусть смотрит, сколько душе угодно. Я с ним давно не общаюсь, и ты это прекрасно знаешь. Зачем нужно было снова начинать это всё? Джеймс сердито сверкал глазами в темноте. Как, просто как она не понимает, что никому не позволено так откровенно пялиться на её ноги, её улыбку!?Пялиться на его Лили. - Мы с Нюнчиком знаем, зачем. - Ах, вы с Нюнчиком! – начала злиться Лили. – Чего же тогда ты явился ко мне решать эти проблемы, а не к своему Нюнчику? Вы же с ним там ведёте свой немыслимый, идиотский диалог уже давно и прекрасно всё знаете! Парень понял, что она не так, как следовало, восприняла его слова. - Нет, послушай, Лили, - возразил он, - Снейп всюду таскается за тобой, вынюхивает и шпионит. Он действительно никак не уймется, и меня это порядком достало. - И ты решил поговорить с ним по-своему, - с упреком сказала Лили. - А что я сделал не так?- взвился Джеймс, ближе придвигаясь к ней. - Разве я не имею права целовать свою девушку, когда хочу? Лили нахмурила брови. Плохой знак. - Ты вроде признал минуту назад, что это был неверный поступок для сложившейся ситуации. - Да, - с достоинством тут же кивнул головой парень. – Но нужно же было указать ему на его место, поэтому я всё правильно сделал. Порой его непробиваемое упрямство и нахальное самодовольство порядком выводят из себя. - Но не нужно было орать и выделываться при всех, - гневно прошептала Лили вдруг дрогнувшим голосом и попыталась отодвинуться. Но руки Поттера не давали ей этого сделать. – Я думаю, Снейп и без того в курсе, что мы вместе. Зачем ты его лишний раз унизил? Он ведь даже не сказал ничего, - недоумевала она, однако не принимала больше попыток отстраниться. Джеймс оторопел. Как это зачем? Змеёныш не должен расслабляться! И Поттер не должен. - Я просто не могу никому позволить бросать на тебя такие слащавые взгляды. – Признание не раз слетавшее с его губ. – Ты это знаешь. Ведь не он один разглядывает тебя. Всё встало на свои места. Вот в чём причина этого выпада – всего лишь очередной приступ абсурдной мальчишеской ревности. А Лили уже было подумала, что Джеймс решил вернуться к своему прежнему вздорному поведению. Она почувствовала, что невольно смягчается. Сколько раз они уже обсуждали подобные моменты, а Поттер всё ещё никак не поймёт. - Вот именно, Джеймс, не он один, - девушка вскинула на него взгляд влажно блестящих глаз. – Но главное-то, как думаешь, в чём? - В чём? – тупо переспросил Джеймс, замечая этот странный блеск. Лили переводит дыхание, шумно выдыхает. - В том, что все они – никто для меня. Пусть делают, что им угодно, заглядываются на кого хотят. Для меня важен только один парень. - Кто? – Тепло разливается в груди как сладкий мёд. Как сотни раз до этого, стоит ему сильно приревновать её к очередному столбу, а ей продемонстрировать свои чувства. Он знает, как это чертовски бестолково и глупо – закатывать сцены ревности. Но странная боязнь того, что Лили Эванс всего лишь смеётся над ним, притворяясь его девушкой мучает, как надоедливое насекомое, постоянно закрадывается в голову. Боязнь не даёт покоя, ударяя по раненому когда-то самолюбию, и вынуждает совершать разные поступки. Например, грубо схватить её в объятия на глазах у завтракающей школы и смачно засосать, вызывая приятельские крики одобрения, вздохи обиженных поклонниц и завистливый взгляд Нюниуса. - Ты… - выдыхает Лили Эванс в его губы и, моментально забывая обиду и прощая дурную выходку Джеймса Поттера, обхватывает лицо напротив ладонями и горячо целует. Это похоже на близкие взрывы оглушительных фейерверков прямо над головой. Или на прыжок в воду с огромной высоты. Такое происходит каждый раз, стоит ей так крепко и жарко поцеловать его. Ни с кем другим таких ощущений Джеймс никогда не испытывал. Наверное, это истинное счастье – чувствовать, как захватывает дух от одного прикосновения её губ и рук в мягкой темноте майской ночи. И как же ему хочется ощутить больше… - Как ещё тебе это доказать, чтобы ты, наконец, успокоился, Джеймс? – спрашивает она, слегка отстранившись от пахнувших холодной мятой губ. Поттер улыбнулся. - Я никогда не успокоюсь, Эванс, - весело ответил он, поглаживая обнажённое бедро кончиками пальцев. – Но ты можешь кое-что для меня сделать, чтобы постараться уверить в своих словах. Лили недоверчиво прищурилась. - Что же? - Встретишь со мной снаружи сегодняшний рассвет? Лили помолчала пару секунд, покусывая свои губы, всё ещё хранившие его вкус. Ну не получается долго на него сердиться. Что бы он не вытворил. - Да, - легко сказала она. – А как мы попадём на улицу? Парень напускает на себя один из самых любимых её видов – хитрый блеск на дне светло-карих глаз и растянутый в добрую усмешку рот. - Иногда, Эванс, мне чудится, что ты забываешь, с кем встречаешься.- Он задорно подмигивает, шепчет ей в волосы, что ждёт через пять минут внизу, и тут же срывается с её кровати. Раздаётся громкий скрип, Лили зажмуривает глаза, но Алиса, Марлин и Мэри, кажется, ничего не услышали. Когда она открывает глаза, то Джеймса уже и след простыл. Лили бросает взгляд на тикающие часы. До рассвета ещё около трёх часов. Загадочно улыбнувшись своим мыслям, она тихонько встала и принялась надевать сброшенную перед сном пёструю клетчатую юбку и чёрный свитер. Это была единственная одежда, до которой она могла незаметно для спящих соседок добраться. Скрипеть дверцами шкафа, чтобы искать что-то другое, просто не было времени. В лесу сейчас, несмотря на по-летнему тёплую ночь, наверняка прохладно, а утром может опуститься туман. Лили решила взять с собой ещё и плед, которым была застлана кровать. Потом она потянула за тёмно-жёлтые шнурки и опустила полог. Так её, если что, не хватятся. Придирчиво рассмотрев результат своей конспирации, насколько ей позволял плотный сумрак, девушка взяла с тумбочки волшебную палочку, нашарила балетки и на цыпочках, как мышка, покинула спальню. В гостиной никого не было. Взмахнув палочкой, Лили зажгла пару свечей на столе и опустилась на мягкий диван, чтобы надеть туфли и собрать волосы в высокий хвост. Тут за спиной послышались быстрые шумные шаги. Девушка оглянулась и захотела сразу же вернуться к себе в уютную, тёплую постель. В руках у Поттера была школьная сумка и… метла. Заметив замешательство и лёгкий страх в её глазах, Джеймс остановился и виновато улыбнулся. - Это самый простой и быстрый способ выбраться из замка, - указал он головой на свой отполированный до блеска «Нимбус». - Нет. Только не на метле, Джеймс, - помотала головой девушка. –Я ужасно боюсь. - Я знаю, но не нужно. Ты же будешь со мной. - Это не умаляет страха высоты. - Лили обхватила себя руками, будто ей стало холодно, и она попыталась согреться. Поттер поставил метлу к спинке дивана и уселся рядом с Лили. - Послушай, - парень взял её ладони в свои и заглянул в глаза, - боязнь, она только в твоей голове. Летать не страшно. Летать - это здорово и невероятно. Мне давно хотелось познакомить тебя с этим пьянящим чувством полной свободы и лёгкости. Ты должна попробовать, Лили, - ободряюще уверяет он. – И я ни за что не дам тебе упасть. Эванс никак не могла решиться. С полётами у неё дело не задалось ещё на первом курсе. Сев на метлу в первый раз, она сильно ушибла руку и разбила коленки. В тот день только ей так не повезло. Многие смеялись и обидно шутили над неумёхой из семьи маглов, в том числе и талантливый во всём Джеймс Поттер. Попробовав ещё пару раз тщетно подружиться с метлой, Лили бросила все дальнейшие попытки. - Лили? - Обещаешь, что не упаду? – недоверчиво переспросила она. - Конечно, - улыбнулся Джеймс. – Клянусь. Лили встала и взяла в руки плед. - Хорошо. Парень просиял, затем выхватил ткань из её рук и запихнул в свою сумку. Потом он рванул к ближайшему окну. Девушка наблюдала за ним не только с небольшой опаской, но и толикой интереса. - Возьми «Нимбус» и иди сюда, Эванс, - сказал он, распахивая створки. - Посмотри, какой вид. Лили потушила свечи и взялась за древко метлы так, словно та может укусить в ответ, и шагнула к Джеймсу. Небо в распахнутом настежь окне имело чернильный оттенок. Звёзды: белые, жёлтые и даже красные – пригоршнями были разбросаны по нему, как яркие бисерные блёстки. Вдали, за ровной гладью озера, отражающей небесную высь, возвышался Запретный лес. Таинственно и неизведанно. Джеймс бесстрашно влез на подоконник, вызвав тихий протестующий девичий писк, и попросил подать ему метлу. Лили дрожащей рукой протянула древко с выбитым на нём золотыми буквами названием. Усевшись, парень поманил к себе и Лили. Собравшись с силами и выдохнув, она влезла следом за ним на каменную кладку подоконника, ухватилась за его покрытые джинсовой курткой плечи и перекинула правую ногу через метлу. - Держись покрепче, - посоветовал Джеймс, когда девушка трясущимися от напряжения руками обхватила его поперёк корпуса. А затем он резко накренил метлу вниз, и они сорвались с подоконника, разрезая темноту не только собой, но и громким, отчаянным криком Лили Эванс. Решив, что они прямо сейчас неминуемо разобьются, Лили до побелевших костяшек пальцев вцепилась в Джеймса и туго сжала колени вокруг его бёдер. Настолько страшно ей ещё никогда не было. Сердце прыгало где-то в горле, норовя вот-вот выскочить наружу. Плотный воздух хлестал по ушам и трепал волосы, а скорость набиралась и набиралась. Они падали в черноту и мрак. Вмиг метла выправилась и неподвижно зависла на уровне второго этажа. Ветер в ушах пропал, но появился иной звук – весёлый смех Поттера. - Подлец! – рассердилась девушка и стукнула его по спине, забыв, что сейчас не может быть ничего хуже, чем отнимать от него руки. – Как ты мог?! Под ногами всё также простирался пугающе чёрным мрак и никаких признаков земли. - Вот видишь, ничего страшного же не случилось, - смеялся парень. – Летать – всё равно, что дышать! - Ага, как же, - бурчала она, стараясь не смотреть вниз, - задыхаться скорее. - Я докажу тебе, - твёрдо сказал он. – Только держи свои прекрасные глаза открытыми. Произнеся своё обещание, он потихоньку устремился ввысь, но не так, чтобы снова напугать её. Хотелось показать настоящее великолепие высоты и умения летать, и, хотя, по мнению Джеймса, этого нельзя было ощутить без сносящей крышу скорости, он решил постараться. Плавно скользя вверх по спирали, они облетели весь спящий замок. Отсюда местность выглядела невероятной. Прекрасно был виден даже блеск моря, чарующий своей красотой в звездном свете. Такой далёкий обзор не могла обеспечить ни одна смотровая площадка. Даже Астрономическая башня была значительно ниже их сейчас. Лили замерла, Джеймс чувствовал только бешеный стук её сердца прямо в свою спину. Ладони девушки всё еще мелко подрагивали, но теперь были продеты под его руками и крепко обнимали за плечи. Невероятные ощущения. Вдоволь налюбовавшись окружающим живописным пейзажем, Поттер устремил свой «Нимбус» в сторону леса. Он старался не разгоняться и не брать повыше, хоть ему очень уж хотелось помчаться на привычных для души и тела высоте и скорости. Лили и так большая молодец сегодня: смогла перебороть себя. Хватит с неё для первого раза. Она ведь снова доверилась ему. Её всё ещё непривычные согласия с любыми его безумствами каждый раз вызывают огромную бурю эмоций и чувств: от восторга до тлеющей искры горячего желания соответствовать ожиданиям и держать слово. А эти порывы сердца были во сто крат ценнее ощущений, получаемых от полётов. Это были взрослые ощущения. Определив место, которое хотел ей показать, Джеймс направил метлу к земле. Это оказался небольшой луг, покрытый мягкой зелёно-чёрной травой и со всех сторон окружённый деревьями. В просвете еловых лап, прямо за поросшим мхом пригорком проглядывало мерцание воды Чёрного озера. Отсюда до замка было очень даже далеко. Он оказался на противоположном берегу и выглядел мрачновато без привычного медового света в многочисленных окнах. - Почему именно здесь? – поёжилась девушка, оглядывая устрашающе вековые сосны и ели. – Разве мы на возвышении? Джеймс тем временем расстелил захваченный плед и вывернул наружу сумку, высыпая несколько больших круглых предметов. - Нет, не на возвышении, - отозвался он, - но и до восхода солнца есть ещё пара часов, верно? Лили промолчала, но мысленно отметила его правоту. - А почему это место – сама скоро узнаешь. Только нужно затаиться ненадолго. Джеймс уселся и поманил её к себе. И, так как глаза давно привыкли к полумраку, Лили отметила довольное выражение его лица. Удивительно, как много крайностей способно уместиться внутри одного человека. Только утром она была так сердита на него за выпендрёж и безобразное поведение, что даже не хотела разговаривать. А теперь не может не отметить чарующей загадочности того, что он придумал для неё. Слишком громкий и порывистый; слишком милый и романтичный. Джеймс Поттер. Удобно завернувшись вдвоём в тёмно-бордовый плед, они затихли. Лили не знала, что должно произойти, но ждала этого с детским любопытством и замиранием сердца, положив голову на тёплую грудь Джеймса и прикрыв глаза. Джеймс же времени зря не терял: изловчившись, он просунул левую ладонь под её свитер и теперь блаженствовал, водя ею по нежному шёлку спины девушки. Иногда пальцами он задевал особенно чувствительные места, и тогда она ощутимо вздрагивала. Но не одёргивала и не вырывалась, как бывало в старые-добрые времена. Теперь ей безумно нравились его прикосновения. Порой Джеймс не верил в то, что с ним происходит, думал, что спит и видит прекрасный сон. Но всё было ещё лучше – Лили Эванс была его девушкой в действительности. Наверное, он ей по-настоящему нравится, если она позволяет не только притрагиваться к себе и целовать, но и делает то же самое в ответ. И всё же симпатия одно, а любовь – совсем другое. Джеймс понимал любовь глубже обычной симпатии. Она была для него чувством не только жара в груди, а ещё и свободой делать абсолютно всё, что хочется, не чувствовать рамок и границ. Чувствовать лишь растворение в человеке. Это сродни желанию брать и отдавать взамен. Лили же не выказывала никакого желания. Вообще. Любит ли она его? Лили совсем не боялась находиться в лесной плотной темноте. Рядом с Джеймсом отчего-то страхи и неуверенность пропадали. Уступали место безрассудству и готовности почти на всё. Даже подняться на убийственно быстрой метле высоко в небо, чтобы собственными руками ощутить его бездонность и великолепие. Там, высоко над замком, Лили поняла, что прикасаться к небу – всё равно, что прикасаться к Джеймсу Поттеру. Это как глоток крепкого напитка, обжигающий горло, а затем дарящий долгий жаркий отклик где-то в груди и животе. Ради подобного, наверное, и употребляют алкоголь. Хотят снова и снова окунаться во что-то приятное и тёплое, как в любимые воспоминания. Рядом с Поттером Лили не нужны были никакие крепкие алкогольные напитки, чтобы вспоминать прошедшие счастливые и яркие моменты. Он каждый раз создавал новые необычные впечатления. Главное – суметь решиться и открыться им, тогда сможешь прочувствовать каждое из них сполна, без остатка. А она научилась решаться на его безумства. Вот и сегодня Лили поняла, почему Джеймс так любит полёты и адреналин. Он сам и есть этот адреналин, этот полёт. Лили не могла не согласиться, что ей понравилось. Ощущать подобное - значит тоже стать безрассудной, или это просто любовь виновата? Лили осознавала, что влюбилась Джеймса уже давно. И даже раньше рождественских каникул. На каникулах она только приняла этот факт как истину, как само собой разумеющееся. Стоило лишь узнать Поттера по-настоящему, и Эванс уже не могла жить без него. Без его весёлой улыбки, без светло-карих хитрых глаз, без его голоса и шуток, без волнительного запаха его смуглой кожи… А любит ли Джеймс её настолько же сильно и беззаветно, как она его? Лили могла с уверенностью сказать, что любит. Он же столько лет завоёвывал её. Однако, маленькая, но очень серьёзная мысль не давала девушке покоя. Что, если она для него – что-то вроде очередного трофея, который можно поставить на полку, как Кубок по квиддичу? Что, если все эти романтические прогулки и искренние ночные разговоры– всего лишь предлоги, чтобы заполучить её, а потом, потеряв к ней всякий интерес, бросить? - О чём думаешь? – шёпотом интересуется Джеймс, отведя рыжие пряди в сторону от своих губ, чтоб не мешали говорить. - О том, долго ли нам ждать, и чего ждать, - чуть дыша, отзывается она. – Ты ничего не сказал о…- не успевает девушка закончить фразу, как со всех сторон прямо из высокой душистой травы начинают подниматься сотни ярких пастельно-жёлтых светлячков. Мгновение – и они наполняют собой небольшую полянку, освещают спящие цветы разноцветного шафрана, белоснежной анемоны и воздушных пёстрых примул. Высвечивают ветки черники, усыпанные маленькими цветочками, которые превратятся со временем в тёмные вкусные ягодки. Лили приподнялась, чтобы лучше видеть красоту лесной ночи. Джеймс подобрался следом, с улыбкой изучая ее украшенное детским восторгом лицо. - Если б рассказал, то не увидел бы такого лица, - просто сказал он. - Какого? – Лили повернулась к нему. - Удивлённого и радостного, - пояснил Джеймс. – Мне нравится тебя радовать и удивлять. Девушка зарделась и отвернулась, но не переставала улыбаться, любуясь светлячками. - Ты всегда меня опережаешь, - упрекнула она. –Может, мне тоже хочется тебя удивить, но уже нечем в итоге. И так всегда. Джеймс помолчал несколько секунд, будто собираясь с мыслями, а потом шутливо бросил: - Да ну? Разве? Лили перевела на него заинтересованный взгляд, и в этот момент парень резко качнулся вперёд, прижимаясь губами к её губам. Лили тихо охнула, но тут же с невольным трепетом ответила. Не могла иначе, да и не хотела. Она даже ничуть не испугалась, не отстранилась, позволяя Джеймсу распустить собранные ею в аккуратный хвост волосы, а затем углубить поцелуй и уложить себя на мягкое полотно. Девушка была почти готова к такому повороту событий. Рано или поздно, они должны были напрямую прийти к этому. С одной стороны, так устроена природа человека: его естественная сущность в определённых потребностях. И Лили хотела этого с Джеймсом, очень хотела. А с другой стороны, очень боялась стать очередным трофеем на полке достижений. Чуть отстранившись, чтобы оценить её состояние и остаться им довольным, парень вновь припал к ней. Оставив горящие огнём поцелуи на губах, он перешёл на веснушчатые щёки и нос. Обхватив его голову и зарывшись пальцами в мягкие завивающиеся волосы, Лили задыхалась от сильного волнения вперемешку с отчаянным желанием ощутить больше, сильнее, горячее, однако пыталась спустить себя на землю. Прежние тревоги и страхи возвращались всё отчётливее, всё ярче. А Джеймс осторожно, но настойчиво спускался ниже. Теперь он влажно целовал её шею под подбородком, но свитер явно мешал ему. Не отрываясь от её пахнущей цветами кожи, парень нашарил края свитера и, не встретив недовольства, потянул наверх. Джеймс всем своим существом буквально чувствовал, как пьянеет, теряет ту грань между реальностью и мечтой. Она стирается, оставляя только последнюю. Желания всё-таки сбываются, чёрт возьми! Осознание, что это действительно так, выбивают дух начисто, лишает возможности видеть, слышать и понимать что-то помимо того, что Лили Эванс здесь. Перед ним. С ним. В одном белом кружевном лифчике, без кофты и футболки. Бесподобно красивая, невероятная. С голыми ногами, торчащими из-под сбившейся в кучу юбки. Дрожит. Джеймс резко, подобно своей животной сущности, замирает. Прекращает бессовестное любование, переведя взгляд с её изумительной груди на её взволнованное лицо. - Эй, Эванс, - зовёт он, - всё… нормально? – Джеймс замечает, что у него самого слегка дрожит голос. Странно, ведь раньше он такого за собой не наблюдал при близком общении с девушками. Ещё не хватало показаться идиотом, будто он какой-нибудь сопливый первокурсник. Лили же даже и не подумала о такой мелочи, как дрожь в голосе. Её куда больше занимал собственный смущающий внешний вид. Нет, они и раньше откровенно касались друг друга, особенно Поттер. Он вообще очень тактильный. Обожает трогать её обнажённые колени или совать ладони под одежду, чтобы лапать грудь и гладить лопатки, шепча пошлости; любит щекотаться и громко смеяться при этом; они часто даже спят вместе. Однако он никогда не перегибает палку, не причиняет дискомфорта или боли. Лили знает, что не причинит и сейчас, но унять внутренний мандраж и острую тревогу всё равно никак не выходит. Всё-таки почти полностью обнажённой Джеймс её никогда не видел. И она знает, как много изъянов имеет. - Нет, - сдавленно говорит она, мотая головой и закрывая лицо ладонями, и Джеймс с непонятной смесью чувств таращится на неё. Как ледяной водой окатило. - Извини, я увлёкся, - бормочет он, отстраняясь.- Не надо было… Лили ошарашенно вскидывает на него свои изумрудные глазищи. - Нет, Джеймс! Я не о том, - девушка хватает его за руки, приподнимаясь, - я, понимаешь, я… о веснушках, - выдыхает она и начинает кусать слегка припухшие губы. - О веснушках? – изумляется парень. – А что с ними? – и он начинает пристально всматриваться в едва заметные золотистые пятнышки на её носу и щеках. -Джеймс! – злится Лили, дурашливо надуваясь и скрещивая руки на груди. – Я серьёзно! Он рассмеялся. - Я тоже, - весело говорит он и вдруг замечает её жест, понимает. – Я люблю твои веснушки. Это же маленькие поцелуи солнышка. Девушка приподнимает бровь и недовольно фыркает. - Да, - поднимает он палец вверх, - не спорь, Эванс. – Джеймс внезапно подаётся к ней и отнимает тонкие руки от усыпанной веснушками груди. Она успевает только вскрикнуть, как вновь оказывается на спине, крепко прижатой к земле. Ничего не остаётся, кроме как схватиться за его плечи. – …каждый сантиметр твоего тела, - жарко, но немного невнятно шепчет Джеймс в её быстро-быстро вздымающееся кружево, - особенно спрятанные сантиметры. Парень начинает впиваться мягкими губами в её ключицы и покрытые тонкой тканью холмики грудей, щекоча при этом бока. Лили смеётся, чувствуя себя несказанно легко и хорошо. Но ровно до того момента, пока настойчивые пальцы не протискиваются к её спине. Щёлкает застёжка и Лили чувствует пугающую свободу. А вместе с тем и обидную несправедливость. Она изо всех сил упирается в его плечи, а когда понимает, что это бесполезно, обхватает лицо руками и тянет вверх. - Раздевайся, Поттер, - распоряжается она, почти сердито разглядывая светло-карие, почти опьянённые глаза за стёклами очков. Джеймс задорно ухмыльнулся и тут же принялся выполнять сказанное, скидывая с себя джинсовку и стаскивая белую футболку. Очки он уронил в траву, но это не особо заботило его сейчас. - Теперь мы в равных условиях? – весело спрашивает парень, слегка ёжась от ночной прохлады. - Да, - отвечает Лили, жадно, словно впервые, разглядывая красивую спортивную фигуру с узкой талией и широкой грудью. – Да, так мне больше нравится. Джеймс самодовольно передёргивает плечами и снова подаётся к ней, щурится, желая лучше видеть, и внезапно ощущает девушку совсем близко. Лили вспомнила, что каждый раз, стоило ей довериться Джеймсу Поттеру, он не подводил её. Может, стоит поступить так и теперь? Во всяком случае, она знала, что это будет он. Рано или поздно. Но он. Он любит её, она уверена. Она давно уверена. Если бы не любил, стал бы так долго мучиться, добиваться и придумывать необычные свидания, желая впечатлить одну девушку? Вряд ли. Вокруг полно настоящих красавиц, у них великолепная глянцевая внешность, прекрасные фигуры, покладистые характеры, а самое важное - благородное происхождение. И каждая вторая многое бы отдала за крупицу внимания гриффиндорского капитана (вторая половина хочет его лучшего друга, Сириуса). А Джеймс Поттер по неведомым причинам выбрал её, выбрал Лили Эванс. И выбрал давно. Он любит её. А она любит его. А что может быть лучше, чем попробовать любовь на вкус с тем, кого любишь всем сердцем? Лили любит его именно так. Со всеми честными поступками во имя высокой цели и отчаянными фокусами; со всеми тщательно обдуманными выходками и детскими обворожительными улыбками. Иногда ей кажется, что он этого не чувствует должным образом, оттого и частая ревность. Это шанс доказать свои чувства. Это не обязанность, это желание отдавать себя и получать взамен, даже куда больше взамен. Это шанс пересилить свои глупые страхи. Ей бы хоть толику поттеровской храбрости, чтобы соответствовать. Потянув его за шею к себе, Лили на долю секунды остро ощутила позвоночником холод майской ночи, так быстро пробежали мурашки перед тем, как снова прижаться спиной к нагретой ткани пледа. Но холод волновал девушку гораздо меньше, чем жар тяжёлого горячего тела, тесно прижавшегося к ней сверху. Она думала, это будет невыносимо страшно, а оказалось, безумно приятно – ощущать своей кожей его кожу, своей грудью его грудь. Это действительно тяжело, но и тепло, чувственно даже. А ещё этот его запах. Кожа Джеймса всегда так пахнет: горькими апельсинами и холодной свежестью – аромат нероли, буквально сводящий с ума. От него что-то сжимается внизу живота. Им не надышишься. Потом, спустя время, ей будет нравится вспоминать этот момент. Именно он станет у неё любимым, самым интимным. Джеймс плавился, как нагретый на солнце металл. Настолько волшебного он никогда раньше не ощущал – касания её обнажённой груди оказались даже лучше, чем рисовало ему воображение. Её сердце слишком быстро билось под его ладонью и порядком опухшими губами. А мышцы, напряжённые до предела от возбуждения, просто изнывали от бездействия, но он медлил, растягивая мгновения и упиваясь близостью. Ему не верилось, что может быть лучше. Что совсем скоро она, такая непокорная, но в то же время такая трепетная, совсем как лесная лань, будет принадлежать ему по-настоящему. Только ему. Девушка проходится руками по его спине, по рукам, изворачивается и прижимается носом к бьющейся на шее жилке, сдавленно вдыхает воздух у него за ухом и судорожно дёргается. Это её действие заставляет его сорваться. Слишком долго он ждал, слишком долго оттягивал. Поставив уже почти нечувствительными, яркими от прилившей к ним крови губами последний мокрый поцелуй в её светлый живот, Джеймс рвано дёргает за замочек на юбке и почти вырывает его, когда снимает её. Находится в джинсах стало больно, поэтому оставив Лили, задыхающуюся и слабую, он быстро избавляется и от них. Потом он снова находит её рот и запускает в него язык, вместе с тем разводя в стороны её стройные ноги. Лили не сопротивлялась, лишь взглянула на него каким-то потерянным взглядом с немым страхом на дне ярко-зелёных в мягком свете светлячков глаз. Джеймс тут же крепко вжался в неё и замер. - Лили? - хрипло позвал он. – Мне же можно, да? Лили… Она облизала губы, привлекая его внимание к кончику своего розового языка. - Да, - выдохнула девушка и прикрыла глаза. Джеймс усмехнулся, вспоминая её многочисленные отказы погулять с ним. «Меня просто тошнит от твоих идиотских подкатов!» «Я бы предпочла тебе даже Гигантского кальмара!» «В другой жизни, Поттер!» «С тобой ничем подобным я никогда не рискну заняться!» Если бы не сильное желание, он бы вдоволь припомнил ей. Но кое-что он всё же мог. - Точно? – Парень, крепко надавив, сильно дёрнулся вперёд. Она вскрикнула и сжалась. - Да, Джеймс,- не замечая его игривой насмешки, быстро повторила она. – Да. Вдоволь натешившись, Джеймс потянулся к последнему элементу её белья. Лили в который раз испытала острое чувство тревоги, но смогла проигнорировать его. Джеймс замешкался и она, приподнявшись на локтях, решила снова посмотреть на него. Увиденное заставило её непроизвольно охнуть и сразу же зажмуриться. Никогда, никогда ей ещё не доводилось вживую видеть обнажённых мужчин. Приоткрыв глаза, Лили вновь бросила взгляд и опять непроизвольно была вынуждена отметить физическую красоту Джеймса Поттера. Он с недавнего времени стал восприниматься ею как совершенство, как идеал. Настолько парень был хорош собой, сочетая в своём облике всё самое невероятное и гармоничное. Не верилось, что это тот же самый щуплый мальчишка в слишком больших для него очках, так сильно похожий на тощую взъерошенную птицу, теперь выглядел так внушительно красиво и по-оленьи грациозно. Сейчас, когда он мягко водил носом и губами по внутренней стороне её левого бедра, в нём не было ни одного лишнего движения, будто и не он вовсе. Лили закусила нижнюю губу, внутренне сжимаясь от вновь накатившего страха. Ей стало неловко за бесстыже разведённые колени, и она поспешила сомкнуть их. - Джеймс? - М? – непонимающе отозвался он. – Что такое? -Скажи что-нибудь, чтобы я поняла, что это ты. - Чего? – не понял он. – Что сказать? - Неважно, что угодно. - Эванс, ты нарочно не хочешь дать мне стать твоим первым мужчиной? – деловито поинтересовался он срывающимся от возбуждения голосом, кладя подбородок на её колени. – Ты же в курсе, что я всё равно стану не только первым, но и последним? Не стоит переживать по этому поводу, - угрожающе сощурился Джеймс. Она расслабленно улыбнулась. Не в силах ещё больше оттягивать, парень резко развёл руками её ноги обратно и тут же удобно устроился между ними сам. Искорки веселья в её зрачках сразу же потухли, но он этого не заметил. Обхватив ладонями её талию, он низко наклонился, чтобы отчётливее видеть её лицо. Она положила свои руки на подрагивающую спину. Всё, что Лили успела запомнить – это свою любимую улыбку на его лице. Затем последовала оглушающая, разрывающая, резкая боль. Девушка зажмурилась, с силой и наверняка до кровавых кипящих полос вонзая ногти в тёплые лопатки, плечи, руки. Останутся раны. Но она не намеренно. Непроизвольно и бездумно стискиваясь вокруг источника, причиняющего обжигающее огнём чувство боли, она порывисто дёрнулась вверх, пытаясь вырваться, пытаясь прекратить пытку. Ей не дали вырваться, сильные ладони крепко сжали талию и грудь слева. Зафиксировали. От боли и обиды на глазах вскипели слёзы, губы задрожали. Она рвано, почти с плачем выдохнула. - Сейчас, - слышит девушка отдалённо, как из под воды, звучание любимого голоса, - сейчас пройдёт. Расслабься. Легко ему говорить, как же! - Нужно, чтобы ты расслабилась, Лили. Слышишь меня? Джеймс замечает, как Лили судорожно кивает, не раскрывая глаз и не размыкая рта. Боится расплакаться. Джеймс поражается её выдержке в этот момент и краем сознания чувствует, как закрадывается неприятие к самому себе: всё, что происходит, доставляет ему немыслимое удовольствие, в то время, как ей не даёт ничего, кроме болезненных спазмов и физических страданий. И всё же он ощущает нестерпимую потребность двигаться и не может ей сопротивляться. Это выше него. Поэтому он медленно выскальзывает, но только для того, чтобы снова оказаться внутри. И снова феерический эмоциональный взрыв разрывает его сознание на куски, не оставляя ничего, кроме инстинктивного порыва не останавливаться. Всё сосредоточилось для него в одном чувстве, в одном стремлении. Он и без того был изрядно заведён, и её горячая, влажная теснота и пульсирующий жар только поднатачивали его, провоцировали задавать бешеный ритм. Лили же, стиснув зубы, мужественно терпела. Она понимала, что терзающих, похожих на пытку ощущений было не миновать, это всегда так впервые. Всегда больно. Никто не виноват. Поэтому девушка смотрит в хмельные, почти невменяемые карие глаза и выдавливает крошечную улыбку. Она справится. Не смертельно. Он не должен чувствовать себя виноватым. Джеймс улыбается в ответ, хотя, наверное, не осознаёт этого. Он получил её, теперь она стала его. Полностью. Это всё, что занимало его мысли. Он осознавал, каким эгоистичным сейчас выглядит и ничего не мог изменить. Скорее всего, она возненавидит его. Если ещё не ненавидит. Джеймс снова глубоко, почти отчаянно целует её. Лили не отвечает. Джеймс сам уже ненавидит себя. Вдруг он содрогнулся всем телом и зашипел сквозь сомкнутые зубы. Это могло означать только одно: ещё несколько секунд, и всё закончится, думала Лили. Она смогла. Ей уже не было очень больно, только неудобно и жгуче садняще. И действительно - только несколько особенно резких и сильных движений, и парень мучительно мычит, хрипло произнося только одно слово: - Эв-ванс. Затем он обессиленно выдыхает и падает на неё, наполовину закрывая собой от предутренней прохлады. Дышится тяжело. Им обоим. Джеймс не решается посмотреть на неё, он обречённо закрывает глаза и презрительно гнёт губы, чувствуя себя последним кретином. Теперь она имеет полное право презирать его за себялюбие, несдержанность и эгоистичность. Сегодня он доказал, что именно такой. И нельзя в полной мере передать его душевное состояние, когда медленные руки вдруг нежно обнимают за влажную, всё ещё дрожащую спину, и голос, уставший и тихий, трепетно шепчет в спутанные чёрные пряди на виске: - Я люблю тебя, Поттер. Не может быть. Джеймс поворачивает голову и кое-как различает робкую, но искренне тёплую улыбку на её прекрасном, по-весеннему веснушчатом лице. Невероятная девушка. - Враньё, - устало улыбается он. – Ты терпеть меня не можешь. Лили улыбается шире. Он замечает скопившуюся в уголках её прекрасных глаз влагу. - Большую часть времени – да. Но сейчас люблю. Она протягивает руку и точно так же, как он сам частенько, только ласково, взлохмачивает ему волосы. Делает это с таким выражением, словно касается чего-то роскошного и редкого. Он не верит. Нельзя так говорить. Не после произошедшего. То, что она испытала из-за него, не может заставить сказать такие чудесные, заветные слова. Или он внезапно стал мнительным, а вовсе не укрепившимся в себялюбии, если чувствует свою вину даже после настоящей эйфории, или Лили Эванс хотела случившегося так же сильно, как и он. - А я всегда тебя люблю. Особенно сейчас, - серьёзно говорит Джеймс. – Сегодняшняя ночь очень много для меня значит. Будь уверена, совсем скоро я всё возмещу, - с хитрым блеском в глазах обещает он. - И не разочарую тебя. Даю слово. Внутри у Лили что-то радостно ёкает, но не успевает она подобрать слов, как непослушных волос на макушке Джеймса касается розово-золотой солнечный луч. Они пропустили рассвет, пока были заняты друг другом. А ещё - даже не заметили, как выпала роса, намочившая разбросанные в траве и давно забытые ярко-оранжевые апельсины, вытряхнутые из сумки ещё в тёмном бархате ночи. Но ни роса, ни зябкая прохлада утра не помешали им, двоим облитым приветливым солнцем совсем ещё детям, вновь встретиться глазами и счастливо рассмеяться. Они ещё успеют встретить сотни рассветов, а попробовать любовь на вкус впервые, буквально прикоснувшись к сердцу, можно только однажды. Но однажды и навсегда.Март, 2021 год.