Ах, кукарача, ах, кукарача!

— Дедушка, а нам ещё долго идти? — Аркаша три раза оббежал вокруг старика, рассматривая живописную местность справа и слева от дороги, по которой они не то чтобы брели — тащились. Шустрому мальцу познавать новый мир хотелось быстрее, но сзади пыхтела огромная виноградная улитка Макар, немного окосевшая от последнего образца инсектицида. На улитке сидел Аркашин папа, крепко держа в лапках удочку, на крючке которой болтался кусочек капустного листа. Макар глаз на ножках с него не сводил и торопился за влекущим как мог. — Деда, а зачем мы этого «спринтера» взяли? — сердился Аркаша. — Без него было бы намного быстрее. — Папа твой, великий гуманист, его пожалел. Улитку либо доконали бы препаратами, либо изжарили на спиртовке и сожрали пьяные лаборанты. — А почему папу не смогли доконать препаратами? — Аркаша отгрыз от припрятанной сушки с маком. — Потому что его от них уже только торкает. Да и тапок твоего отца не берёт — отскакивает. Особенный он, неистребимый вид, хорошо, если ты тоже в него. Тогда у тараканов есть великое будущее! Аркаша нашёл вкусную чистую росинку и напился. Папа пришпоривал улитку и напевал какую-то странную песню. Он и так по жизни не унывал, а когда нашёл у лаборанта Редькина спичечный коробок с белым порошком, так и вовсе окрылился. Папа всю ночь порошок в закрома таскал, сколько успел. Дедушка всю эту химию ой как не одобрял, но за гениального внука прощал сыну любые заскоки. — Деда, а почему мы на задних ногах идём? На шести ж быстрее бежать? Деда, а давай три закона термодинамики повторим? Или я тебе «Мцыри» наизусть почитаю? Скучно же! Или расскажи о миграции рыжих муравьёв! — Аркаша изнывал от неторопливости этого побега. Он, кстати, был не против, чтобы их догнали и вернули назад в лабораторию. Там всегда было весело! Особенно когда была смена Редькина. — Идём на задних ногах, потому что так мы выше ростом и лучше видно, что на дороге, — степенно ответил старик. — Кроме того, птицы на подлёте офигевают и не решаются нас клевать. Пятьсот Четвёртый, пой громче, на нас с ветки смотрят три подозрительных воробья! — А почему я — Аркадий, а папа — Пятьсот Четвёртый? — Малец особенно любил задавать дедушке этот вопрос, у него сразу усики топорщиться начинали. — Потому что он — упрямое обдолбанное насекомое! Вот я — Святой Бенедикт Кукуйский и горжусь этим. Мой внук — Аркадий, а сын… как уголовник под номером… Даже у наземного брюхоногого моллюска есть имя. — Папа, а давай подберём тебе имя? — Аркаша запрыгал кузнечиком. Папа, как заправский рыбак, взмахнул удочкой, капустка описала круг над улиткой. Макар заторопился. — Не хочу! — беспечно отозвался папа. — Этот номер — последняя память о твоей маме. Да и я уже привык! Интрига есть… — Совершенно неинтересная была особа! — проворчал дед, не особо заботясь о чувствах внука. — Думала лишь о еде и размножении. Но за Аркашу — вам обоим от меня спасибо! У Бенедикта на закате лет появился смысл жизни: толковый стремительно обучаемый малец. В лаборатории старый таракан был на особом счету, как и Пятьсот Четвёртый. Заметив, что две особи кукарачей живут удивительно долго, лаборанты хотели сказать об этом профессорам, но перенюхали инсектицидов и забыли. Когда вспомнили, опять застолбили в мозгу великое открытие, но «качественно» приторчав, опять запамятовали. Так Бене и Пятьсот Четвёртый продолжали обитать в своём отделении, не особо афишируя, что рядом подрастал представитель третьего поколения, гений естественных наук Аркадий. Малыш впитывал знания, словно безлимитная флешка, а в лаборатории учебников валом было. Химия, физика и биология открылись для таракашки в самых удивительных пересечениях. Хранителем этой троицы считался лаборант Редькин, который попыхивал испытательными образцами, впадал в транс и слышал голоса. Именно с его помощью Бене сделал Аркаше липовый паспорт и сдал документы в МГУ. Все высланные тесты малыш выполнил. Пятьсот Четвёртый взломал базу какой-то крутой школы, виртуально отучив там Аркашку Тараканова с первого по последний класс. — Как тебе… мир вокруг? — спросил Бенедикт, устало семеня и опираясь на трость-палочку. — Необычный. Такой цветной и шумный. И вкусный. Деда, может, тебе сесть на улитку? Давай подсажу. А куда мы идём? Макара резко потянуло в ближайшую сочно-зелёную траву. Природа взяла своё, а лабораторный дурман пропал. Пятьсот четвёртый спрыгнул с неторопливой коняги, взял у деда два заветных мешочка и пристроился рядом с Бене. Знал бы старик, что так старательно нёс… — Бать, давай уже найдём дом посимпатичнее с хозяевами понеряшливее и поживём? Давно я популяцию тараканов не увеличивал, а может, уже и неспособен… Да и Аркашке нужно кухонный рай показать, а то только в сказках про него и слышал. Бенедикт отмахнулся. Его волновало где можно найти компьютер, чтобы посмотреть зачислен ли гениальный внук по предварительным экзаменам в МГУ. Сорвались в бега тараканы внезапно, Редькина за неадекват вышвырнули с работы, а новое начальство решило лабораторию отремонтировать. Бене усиками прощупал, что их просто со всем мусором бросят в тигель и поминай Нобелевская премия добрым словом! — Смотри, бать, забор некрашеный, сад заросший, тряпки грязные сушатся. Заглянем? — Пятьсот Четвёртый втопил до ворот. Там на камушке загорала рыженькая такая… мммм… Он её усиками пощекотал. — Ой, мужчина, а вы кто? — всполошилась тараканиха. — Вдовец с отцом и сыном-студентом. Сами мы научные сотрудники. Дом ищем. — Так и я недавно мужа потеряла. Выполз от дуста отпиваться и тапком по спине получил! — Тараканиха заторопилась показывать, куда идти. — Компьютер в этом сарае имеется, — проворчал старик, — или только настенное радио и связь с Богом через иконки? — Имеется. Мы ж в процессоре и живём. У хозяйки сын студент, на лето приехал. Он умный, в МГУ поступил. Судьба! Старый Бене потёр двумя парами лапок. Вопрос с транспортом до Москвы решён, поедут со всеми удобствами. Домик в пригороде тоже хорошо, Аркаше свежий воздух нужен — отдыхать от мозговой деятельности важно. А Пятьсот Четвертый пусть занимается популяцией бессмертных тараканов… Да не переживайте вы так… Редькин всхлипнул, втягивая сонную слюну, красные глаза продрал и уставился на террариум с крупными кукарачами. Они усами шевелили и невинно таращились на лаборанта, не палясь ни одной лапкой. Приснится же… а съездить к бабуле в посёлок на выходные — это хорошая идея! — Бенедикт, до понедельника! Звони, если что! — произнёс Редькин на автомате, гася свет и выходя из лаборатории.