Порок сердца

Глава 17 Билл проснулся первым, он потянулся и поморщился, приоткрыл глаза, тут же скашивая их вбок. Причиной тому стало ощущение шевеления совсем рядом, под боком у парня. Переведя взгляд, он увидел Тео, который мирно спал рядом, самозабвенно и слишком смело прижимаясь к мучителю всем телом. Прикованная к спинке кровати рука юноши была неестественно вывернута, что обязано было приносить боль, разбудить его, но он продолжал спать, не обращая на дискомфорт никакого внимания. Этой беспокойной ночью сон с трудом шёл к Тео, а когда пришёл, то юноша всё равно продолжал крутиться, пока, в конце концов, не скинул своё одеяло на пол, оставшись в одном белье в излишне холодной комнате. Билл любил спать в прохладе и, порой, не закрывал окно на всю ночь даже, несмотря на холода на улице. Так, лишившись источника тепла, юноша стал искать его, необдуманно, в полудрёме, забираясь под одеяло к своему пленителю и прижимаясь к нему, пытаясь согреться. Кареглазый чуть приподнялся, полусадясь, и посмотрел на спящего юношу. Он протянул руку и убрал растрепавшиеся волосы, прикрывающие лицо Тео. Удивительно, но после вчерашнего удара ботинком в лицо черты его остались неизменными: ни отёков, ни трещин-разрывов на переносице, ни синяков не осталось на коже Тео. Его лицо было по-прежнему несколько детским, слегка женственным, с ровной светлой кожей. Аккуратный носик, чуть надутые во сне губы и пушистые не слишком длинные ресницы, прикрывающие огромные синие глаза. Билл хмыкнул и едва ощутимо провёл кончиками пальцев по скуле юноши, затем, толкнул в плечо, в попытке разбудить. Тео недовольно замычал во сне и ещё больше сжался, свернулся калачиком, утыкаясь носом в бок парню. Билл толкнул во второй раз, более ощутимо. - Ещё пять минут, - сонно попросил Тео, верно, со сна совершенно позабыв о том, что он не дома. - Вставай, - твёрдо приказал кареглазый и снова тронул юношу за плечо. - Ещё пять минут… - Я не собираюсь с тобой нянчиться, - отрезал Билл. Он подождал секунды две и влепил юноше пощёчину, вырывая его из приятной неги сна и возвращая в пугающую реальность дома маньяка. Тео непонимающе пискнул-всхлипнул и открыл глаза, распахнул их, устремляя взор на мучителя. - За что? – спросил юноша и поморщился, обернулся на свою вывернутую руку – боль наконец-то проникла в сознание и дала о себе знать. – Можешь меня отстегнуть? У меня рука болит… - Сядь и поверни её, чтобы не было больно, - ответил Билл и выбрался из постели, быстро доставая из шкафа тёмные джинсы и надевая их. – Не нужно было ворочаться ночью и жаться ко мне. Зачем ты раскрылся? - Я раскрылся? – удивлённо спросил юноша, садясь, как было приказано и складывая ноги по-турецки, сгребая в охапку одеяло и прижимая его к животу. - Как видишь. - Ты же знаешь, что я не вижу, - немного обиженно отозвался юноша. Ему было неприятно, когда ему говорили подобное, словно намерено издеваясь, подчёркивая разницу между ним и нормальными людьми. Наверное, это уже стало своего рода пунктиком, комплексом, но юноша не мог не среагировать на это даже сейчас, когда понимал, кто перед ним и что ему за это может быть. - И ты думаешь, что я пожалею тебя из-за этого? – спросил Билл, прерывая процесс одевания, оставаясь в джинсах и поворачиваясь лицом к юноше, скрещивая руки на груди. - Мне не нужно, чтобы меня жалели, - буркнул в ответ Тео. – Но, если бы ты был нормальным… - Допрыгалась, мышка, - произнёс Билл и резко двинулся в сторону кровати, где сидел юноша. Тео вздрогнул от ощущения приближения мучителя и от того, как неприятно резануло по слуху это треклятое «мышка», чем его изводили нелюбимые одноклассники. Вопреки логике, которая твердила: «Сиди и не двигайся, не зли его ещё сильнее», юноша сорвался с места, подскакивая на ноги и собираясь бежать. Вот только он напрочь забыл про крепкую сталь наручников, что держала его руку. Холодный грубый металл врезался в кожу запястья, сдирая её из-за резкого движения, рука вывернулась и в запястье что-то хрустнуло. - Твою мать, - выругался юноша, падая на колени рядом с постелью. От резкой боли в глазах потемнело. Он дёрнул рукой, но это спровоцировало лишь новую вспышку острой боли. Юноша дёрнулся ещё раз и всхлипнул; он встал на колени и упал верхней частью тела на кровать, пряча лицо в стянутой его же неосторожными движениями простыне. Билл, стоял и, молча, наблюдал за попытками юноши бежать, за болью, что так красиво заиграла на его миловидном личике и ещё более вкусным, чем сама боль, отчаяньем. - Прости, - не поднимая головы, произнёс Тео. – Я не подумал… Я не хотел бежать. Просто, мне стало так больно. Я боюсь тебя. - Боишься? – странным голосом поинтересовался Билл и подошёл ближе, останавливаясь за спиной тяжело дышащего юноши. - Боюсь, - кивнул Тео. – Ты же… «Маньяк», - прозвучало в голове юноши, но, отчего-то, он не решался произнести это вслух. Билл сделал это за него. - Маньяк, - произнёс кареглазый. – Называй всё своими именами. - Но разве это твоё имя? - Меня так нарекли люди, - скривившись, ответил парень. – И… Он вдруг осёкся, замолчал, вовремя поняв, что едва не позволил себе непозволительно лишнего – искренности и правды, той страшной правды, что грызла его на протяжении тринадцати лет, тех лет, когда он медленно, но верно обращался страшным Змеем. - Ты… не расскажешь мне? – боясь, осторожно спросил юноша. - И что ты хочешь знать, Тео? Хорошо подумай прежде, чем ответить. Юноша вздохнул и прикрыл глаза, затаивая дыхание, собираясь с мыслями и силами. - Как я вижу, ты принял правильный выбор, - хмыкнул Билл, когда молчание юноши затянулось. Парень отошёл и снова вернулся к шкафу, доставая оттуда чёрную футболку с готичным принтом, но не успевая её надеть. - Я хочу знать правду, - негромко, но удивительно звонко в своей внутренней уверенности произнёс Тео. – Твою правду, - уточнил юноша. – Почему ты стал таким? Кареглазый выпрямился, застывая с футболкой в руках, оборачиваясь на столь безрассудно смелого юношу. - Смелость удел безумцев и пьяниц, - ответил парень, поджимая губы, сжимая их в плотную нить. - А ты… ты боишься быть смелым? Это казалось бредом, слишком непозволительным для правды бредом, но Тео задал этот вопрос. Ему сейчас даже не было страшно, он словно свыкся с тем, что в конце их разговора Билл вырвет ему сердце и потому позволял себе всё. - Я боюсь? – от удивления смелостью юноши голос парня дрогнул. Он отбросил футболку и подошёл к Тео, продолжая: - По-твоему, такой, как я может быть трусом? - Я не знаю, какой ты, - вздохнул Тео. Отчего-то, он продолжал лежать в нелицеприятной позе лицом вниз. – Ты ведь не можешь быть таким, как кажешься? Таким, как хочешь казаться? - А какой я, по-твоему, Тео? - Я не знаю, - вздохнул юноша, неловко пожимая плечами из-за вывернутой скованной руки. – Я знаю только это твоё лицо – лицо маньяка-убийцы, моего мучителя. Но ведь у тебя есть и другие лица? Какой ты, например, со своей семьёй? Они ведь вряд ли знают о том, что ты… - Закрой рот, - не грубым, но холодяще ледяным тоном приказал кареглазый и вернулся к шкафу, наконец-то, надевая футболку. – Сейчас завтрак и душ, потом вернёшься в подвал. У меня сегодня дела, потому расписание немного меняется… Тео кивнул и привстал, отнимая лицо и грудь от постели, но его вдруг вновь толкнули вниз и сжали загривок, прижимая к постели. Он испуганно вдохнул, распахивая глаза, но ничего не говоря. Рука Билла, которой он прижимал Тео, двинулась чуть выше, зарываясь в волосы, путаясь пальцами в спутанных после сна прядях и сжимая их у корня. - Что ты собираешься делать? – всё-таки, решился спросить юноша. - А ты как думаешь? Эта привычка Билла отвечать вопросом на вопрос бесила Тео, заставляла что-то внутри раздражённо трепыхаться злобной, но такой маленькой птичкой. Казалось, словно парень желает узнать самый потаенный страх юноши и непременно его исполнить, претворить в жизнь. - Ты хозяин, тебе виднее, - ответил юноша и снова уткнулся лицом в матрас, замолкая. Билл усмехнулся и покачал головой. Он прекрасно понимал, чувствовал, что такая покорность юноши, по крайней мере, пока, является искусственной и напускной. Он понимал, что, таким образом, Тео просто пытается умилостивить его, но, всё равно, это невероятно забавляло парня, и он позволял юноше думать, что он обводит его вокруг пальца, подкупая своей красивой ложью. - Вставай, - произнёс кареглазый, отпуская Тео и снимая с него наручники. Тео немного опешил от того, что всё оказалось так просто, но поспешил послушаться и встать. Он потёр ноющее запястье, на котором алели полосы-царапины, подаренные грубым металлом. - Рука не сломана и, судя по тому, что ты не скулишь от боли, не вывернута, - произнёс Билл. – Так что, не строй из себя бедную овечку. Быстро в душ и завтракать. Тео кивнул и осторожно спросил, поднимая на мучителя взгляд: - Который сейчас час? - Какая разница? – ответил кареглазый, но обернулся на часы и добавил: - Десять часов и пять минут. - А число? - 28 ноября. Тео удивлённо посмотрел на Билла. Получалось, что он был его пленником уже больше месяца. Целых тридцать пять дней постоянного страха и ожидания смерти, целых пять недель близости с одним из самых опасных людей современности.