Порок сердца

Глава 41 Эта пропасть между нами Разделяет города. Накрывает, как цунами, Волною память, Стирая тебя и меня. Stigmata, Цунами© - Ты же знаешь, как я не люблю, когда у нас в доме бывают чужие, - недовольно говорит Тео и садится на кровать, закидывая ногу на ногу, скрещивая руки на груди и надувая пухлые губы. «Дива обиделась», - подумал Лео, вздыхая, он всегда так думал, когда блондин дулся, потому что в такие моменты он становился ещё более похожим на какую-нибудь вздорную, капризную актриску. Художник вздохнул и сел рядом с любимым, положил руку ему на колено, которую блондин тотчас спихнул, демонстративно отворачиваясь. - Никогда не думал, что парень может быть стервой, - тихо произнёс Лео и тут же осёкся, поняв, что подумал вслух. - Ах, так?! – возмутился Тео. – Значит, я – стерва?! Блондин всем своим видом выражал негодование и Лео, опасаясь очередной истерики, поспешил исправить положение. - Нет-нет, - с улыбкой произнёс художник, беря лицо блондина в ладони и слегка сжимая, потому что он вырывался. – Нормальный ты…. - А ты всегда говоришь так, словно специально подчёркиваешь, что я ненормальный! – с истерическими нотками в голосе выпалил в ответ Тео. Он всё-таки вывернулся из рук художника, но Леонард тут же придвинулся к нему, заключая в крепкие объятия. Он был физически намного сильнее Тео, потому блондин мог ответить ему лишь словом. Но искусством психологического насилия последний владел в совершенстве… Подёргавшись ещё какое-то время, Тео сдался и притих, лишь шумное дыхание выдавало неутихающее негодование парня. Он поджал губы и уже спокойно попробовал отстранить от себя любовника. - Всё, хватит, - произнёс блондин, отодвигая Лео от себя. – Сейчас твой этот заказчик придёт, а ты тут меня зажимаешь… - Думаю, если он увидит тебя, то поймёт меня, - с улыбкой ответил Леонард, отстраняясь от любимого. - Надеюсь, мне не нужно выходить и тоже с ним знакомиться? – поинтересовался Тео, снова принимая закрытую позу, скрещивая ноги и руки. - Нет, - покачал головой Леонард. – Думаю, тебе там совершенно нечего делать. - Вот, - снова завёл старую песню Тео, - я не понимаю, почему ты должен принимать его дома? - Потому что я ненавижу всяческие официальные встречи, и этот парень любезно согласился приехать сюда. - Ты его выгораживаешь, что ли?! – взъерошился блондин, зло сверкая глазами. - А ты ревнуешь, что ли? – расплывшись в улыбке, спросил Лео. - Не дождёшься, - фыркнул Тео и отвернулся. – По-моему, ты точно должен знать, что у меня нехватки внимания нет. Могу найти другого, хоть… Не дав парню закончить фразу, которая вполне могла бы стать началом нового скандала, Спетар резко сократил расстояние между ними и опрокинул Тео на спину, подминая под себя. - Ты чего? – насторожено спросил Тео, понимая, что вполне мог нарваться своей дерзостью. Он выставил вперёд руки, упираясь ими в плечи художника, надеясь хотя бы попытаться дать отпор, если ситуация того потребует. Но Лео не собирался делать ему больно, он любил его, несмотря на то, что, порой, Тео был совершенно несносен и заслуживал не то, что хорошей порки, а полноценного мордобоя. Улыбнувшись уголками рта, Леонард поцеловал блондина в косточку на нижней челюсти, затем в шею, оставляя на нежной коже дорожку прикосновений губ, слегка засосал кожу на ключице, которая была оголена вырезом-лодочкой. - Ты чего? – без прежнего испуга спросил Тео, проводя по голове любовника ладонью и накручивая один его дред-лок на палец. - Я тут подумал, - намеренно медля, ответил художник, незаметно для Тео расстегивая его штаны и даже успевая приспустить их. – Я не знаю, как долго мы будем разговаривать, - его ладонь скользнула блондину в трусы, и пальцы коснулись сфинктера, слегка поглаживая. – Мало ли, ты успеешь найти мне замену… Тео хихикнул, потому что Лео, задирая его футболку, вызвал чувство щекотки, но в следующую секунду блондин прикрыл глаза и прикусил губу, потому что губы художника накрыли его левый сосок, играя с ним языком, засасывая, слегка прикусывая. Леонард мягко протолкнул в любимого один палец, начиная растягивать его, Тео приподнял таз, чтобы ему было удобнее это делать. - Хочешь меня трахнуть, чтобы я на других не смотрел? – хитро улыбаясь, спросил Тео, приподнимая голову и смотря на любовника. - Ой, Тео, - наиграно вздохнул художник и перешёл ко второму соску блондина. Тео снова закусил губу и слегка выгнулся навстречу ласкам. – Я даже не знаю, КАК мне нужно тебя, как ты сказал, трахнуть, чтобы ты на других не смотрел… - Как-как, - проговорил блондин. Дыхание уже сбилось, он часто облизывал губы. – Отодрать надо меня, да пожестче… - Ага, - хмыкнул Лео и спустился поцелуями к впалому животу блондина. Одной рукой художник гладил торс любимого, второй продолжал растягивать его, двигая у него внутри уже двумя пальцами. - А потом, - продолжил Лео, - ты закатишь истерику, врежешь мне и убежишь. Знаю. Проходили. - Нет-нет, - замотал головой Тео, снова приподнимая таз и разводя ноги, начиная слегка подмахивать бёдрами, подаваться навстречу пальцам Леонарда. – Я же не говорю о том, чтобы сделать мне больно… Сделай так, чтобы было хорошо. - По-моему, «пожёстче» - предполагает боль, - ответил художник между поцелуями, спускаясь ниже, останавливаясь у самой кромки трусов блондина. – Или я ошибаюсь? - Ошибаешься, - сбито ответил Тео, самостоятельно задирая свою футболку выше, до самых подмышек. - И как надо, чтобы было жёстко и хорошо? – хитро поинтересовался Лео, отрываясь от живота Тео, нависая над ним и смотря в подёрнутые туманом возбуждения синие глаза. Он начал двигать пальцами быстрее, резче, трахая любимого таким образом. Тео зажмурился и тихо простонал, снова поднял бёдра, показывая свою готовность и нетерпение. - Ты не ответишь мне? – напомнил о заданном вопросе Леонард. Он взял с тумбочки смазку и стянул с Тео штаны ниже, выдавливая вязкую субстанцию на ладонь, и снова ввёл уже скользкие, влажные пальцы в него, смазывая. - Нет, - отрывисто ответил Тео, продолжая лежать с закрытыми глазами, откровенно подмахивая бёдрами. – Я не знаю, как… надо… Просто войди в меня, а там разберёмся. - Иногда ты говоришь, как блядь, - хмыкнул Лео и поцеловал блондина в выступающую тазовую косточку. Он стянул футболку и в несколько секунд избавился от остальной одежды, после чего окончательно стянул джинсы и бельё с Тео. Про футболку блондина оба забыли. - Но, - продолжил художник, устраиваясь у Тео между ног, - если ты – моя персональная блядь, то мне это даже нравится. Блондин прикусил губу, выдавая это за жест желания и томления, скрывая ту боль, что кольнула его сердце от фразы художника. Он не принадлежал никому, не мог принадлежать. У него был всего один хозяин, который, к радости парня, остался в прошлом и чей образ стёрся из памяти, но навеки остался в тёмных и пыльных коридорах бессознательного. Теперь он мог отдавать только тело. Душа его была слишком напуганной и зажатой, чтобы выбраться из своего тёмного угла и шагнуть навстречу тому – другому, кто может оказаться хорошим и светлым, а может и погубить. А сердце… Его сердце всегда было больным и слабым, и Билл забрал его, забыв вернуть, лишив чего-то такого важного… лишив чувств. С тех самых пор, на протяжении долгих шести лет, этот орган не беспокоил парня, словно его и не было вовсе, и это притом, что он по-прежнему оставался носителем страшного недуга – порока сердца. Тео вынырнул из своих невесёлых мыслей лишь тогда, когда головка члена Лео упёрлась в него, проникая внутрь. Блондин порадовался тому, что Леонард не заметил его смятения и тени на лице и вздохнул, отгоняя мысли прочь, как обычно, растворяясь в близости, которая помогала ему выживать. Когда всё закончилось, Лео не стал, лежать, как делал это обычно, а сразу оделся. Клиент должен был прийти с минуты на минуту, и художник опасался, что он уже ждёт под дверью. - Всё хорошо, Тео? – спросил Леонард, задерживаясь около двери, смотря на вытянувшуюся на постели фигуру любимого. Тео открыл глаза и посмотрел на любовника, быстро сел, сгребая одеяло в охапку и прижимая к животу – эта привычка осталась с ним на многие года. - Да, - кивнул блондин. – Всё в порядке, я просто дыхание перевожу. - Хорошо, тогда, я пойду вниз. - Иди, - кивнул Тео. – А я пойду в душ. Он выбрался из постели и, взяв одежду, пошёл в ванную комнату. К тому времени, когда Тео домылся, клиент уже пришёл и они с Леонардом беседовали в гостиной на первом этаже, в неформальной обстановке обсуждая детали проекта. - На самом деле, меня немного удивляет то, что ты решил обратиться за этим ко мне, - произнёс Лео, перебирая наброски будущей картины. – Портреты это не совсем моё… - Но ты же рисуешь их? – поинтересовался клиент. Клиентом Спетара был высокий мужчина двадцати восьми лет. Тёмно каштановые густые волосы были уложены назад и вверх, образуя ненавязчивый кок, у него были насыщено карие глаза, приятные, пусть и резковатые черты лица… Он располагал к себе, что-то было в его энергетике, что заставляло оставаться рядом и слушать дальше. - Да, рисую, - кивнул Лео. – Но ко мне не так часто, даже, могу сказать, крайне редко обращаются с заказами… - А, скорее, ты отказываешь многим. Так ведь? Леонард удивлённо посмотрел на гостя, который словно заглянул ему в душу и прочитал там правду. Конечно, Леонард Спетар был именитым художником и этот парень мог узнать о том, что он почти всегда отказывается от заказных работ от третьих лиц, но всё же… - Так, - кивнул Спетар с некоторым опозданием. Он снова повозился с набросками и отложил их, обращаясь к заказчику: - Морис, чей именно портрет ты заказываешь? Гость достал из сумки маленькую папку-конверт и достал оттуда слегка потрепанное фото. - Я хочу заказать потрет этих людей, - произнёс Морис. - Семья? – спросил Лео, принимая фото и рассматривая его. - Это имеет значение? - Да. Для разных людей требуются совершенно разные подходы… - Да, это моя семья, - сухо ответил Морис. – Мама, папа, сестра и я, - он указал пальцем на мальчика на фото лет пяти. - Семья, - задумчиво повторил за парнем Лео. – И в каком стиле ты желаешь их видеть? Думаю, ты знаешь, что я работаю не совсем в классическом стиле… - Хотелось бы без абстракционизма и сюрреализма. Мне важно, чтобы в каждом лице узнавался человек, остальное – на твоё усмотрение. Ты художник. - Как ты относишься к тому, что я немного поиграю с цветами? - Только не делай нам зелёную или синюю кожу. - Нет, я не стану впадать в крайности. - Тогда, я не против. Парни продолжали разговаривать, обсуждая детали будущей картины. Леонард, в самом деле, чаще всего отказывался от заказных работ, он говорил своё категорическое «нет» даже именитым или стоящим у власти людям, которые обращались к нему, если их желание не соответствовало его видению искусства. Но сейчас художнику захотелось согласиться. Ещё в прошлый раз, когда Морис Энгельс подошёл к нему на его выставке, ради которой они с Тео и вернулись в Лондон, этот парень расположил Леонарда к себе чем-то таким неосязаемым, что влекло, но не могло быть опознано и обдумано, подвергнуто анализу. Если бы Лео не был уверен в том, что любит Тео, он бы подумал, что влюбился в этого брюнета. Но парень точно знал, что в его сердце есть место только этому несносному мальчишке, по крайней мере, пока – в далёкое будущее Спетар никогда не любил заглядывать и не пытался загадать что-то наперёд. Тем временем Тео вернулся в свою комнату и пытался там всячески занять себя. Несмотря на то, что они всегда спали в спальне Лео, у блондина была и своя спальня, которую он называл просто своей комнатой, потому что практически никогда не ночевал там. Блондин уже дважды переоделся, выкурил пять сигарет, перещёлкал все каналы по три раза и теперь, выключив телевизор, по которому не показывали ничего интересного, просто растянулся на кровати. Полежав ещё минут десять, потратив это время своей жизни на бесцельное времяпрепровождение, смотрение в стену, парень сел и выудил из-за тумбочки припрятанную в прочем хламе, чуть початую бутылку коньяка. После пятого глотка парень поморщился и облизал губы. Пить чистый коньяк было неприятно и горько, потому Тео встал и, прихватив с собой бутылку, направился вниз, желая приготовить себе кофе со сливками и сахаром и разбавить им горечь благородного алкогольного напитка. Блондин надеялся проскользнуть мимо своего любовника незамеченным. Ему не хотелось встречаться с гостем Спетара, к тому же Леонард, увидев, что Тео пьёт, вновь затеял бы лекцию о том, что не нужно бухать в одиночестве. Порой блондин удивлялся тому, как Лео умудряется быть художником, свободной творческой натурой, потому что с ним Леонард вёл себя, порой, как настоящая мамочка-наседка. Тео бесшумно спускался по лестнице, пытаясь быть как можно незаметнее и смотря себе под ноги. До него донёсся голос любовника, который что-то объяснял по срокам и цене за желание заказчика. Цена была немаленькая, но Тео это не заботило. Его вообще ничего не волновало сейчас кроме кофе, который ждал его на кухне. - Да, меня устраивает сумма. А срок меня не волнует. Можешь работать столько, сколько того потребует картина. Мне важен результат, а не скорость написания, - отвечает художнику Морис и в следующую секунду слышится звон стекла. Сидящие на диване парни оборачиваются на стоящего в нескольких метрах от них Тео, у ног которого валялись осколки бутылки и янтарной лужей растекался дорогой напиток. Блондин стоял, как вкопанный, бледный, как полотно, рука так и застыла в воздухе, словно не ощущая, что она больше не держит бутылку. Он неотрывно смотрел на парней на диване, точнее, на Мориса-заказчика, и взгляд его был до того напряженный, что миловидные черты лица изломались какой-то гримасой не то боли, не то удивления, не то ужаса. - Билл, - беззвучно сорвалось с губ Тео - лишь мимолётное движение, подобное лёгкому дуновению ветра. - Тео, что с тобой? – встревожено спросил Лео, смотря на побледневшего любимого. – Тебе плохо? Блондин не ответил, только отрицательно помотал головой. Больное сердце не беспокоило Тео уже шесть лет, и потому он не рассказывал Лео о своём недуге, но художник всё равно о нём узнал, когда пошёл с ним на обязательное обследование в больницу, которое болезнь обязывала блондина проходить раз в полгода. - Я в порядке, - выдавил из себя Тео, продолжая неотрывно смотреть на гостя, сверля его взглядом, прожигая насквозь. – Кто это? - Это Морис Энгельс, - ответил Лео, представляя гостя. – Я же говорил тебе, что ко мне придёт клиент, так вот, это он. - Он, - повторил за любовником Тео и поджал губы, продолжая смотреть на гостя. Его синие глаза прожигали, ожигали, словно лёд. Он неотрывно смотрел в лицо гостя, в его карие глаза, обрамлённые тёмными изогнутыми ресницами. - И я уже ухожу, - сказал своё слово Морис. Он встал и забрал сумку, пожал руку Лео. - Насколько я знаю, неготовые работы не показываются? – спокойно спросил гость, словно не замечая пристального взгляда Тео. - Это заказная работа, - пожал плечами Леонард, - так что, я вполне могу её показать, чтобы ты сказал, всё ли я делаю правильно. - Ты художник, - спокойно ответил Морис, - тебе виднее, как должна выглядеть картина. - Художник, - механически повторил за парнем Тео, смотря на него, даже не моргая. - Я могу позвонить тебе, когда будет готов сырой вариант, - предложил Спетар. Морис кивнул и достал из сумки визитку, отдал её Леонарду. - Думаю, нам не стоит сковывать себя условностями, - произнёс Морис. – Можешь звонить в любое время, я ложусь спать поздно и рано просыпаюсь. - Хорошо, я позвоню, когда первоначальный вариант будет готов. - Хорошо, Леонард, - кивнул заказчик. – Тогда, буду ждать звонка. До встречи. Парень забрал свою сумку и направился к выходу. Спетар открыл гостю дверь и закрыл её за ним. Он отошёл от двери и взглянул на своего любимого, который продолжал стоять около лестницы, напряжённо смотря на дверь, за который скрылся заказчик. Постояв несколько секунд, блондин сорвался с места и кинулся к двери. - Ты куда? – немного опешив, спросил Леонард. - За сигаретами, - рвано ответил Тео. – У меня закончились сигареты. Он открыл дверь и выскочил на крыльцо. - А деньги? – крикнул Лео ему вслед. Блондин быстро зашёл обратно и, схватив кошелёк, вновь вылетел на улицу. - Давай, я с тобой схожу? – предложил Леонард, беря толстовку. - Нет, - отрезал Тео, не сбавляя хода. – Мне срочно надо. «Мне срочно надо. Мне надо…», - эти слова эхом отозвались в голове Тео, воскрешая забытые картины того, как он буквально умолял о близости Адика, своего соседа по палате. Парень поморщился и ускорил шаг, переходя практически на бег, удивительным образом не ломая себе ноги, и даже не спотыкаясь на высоких платформах своих ботинок.