Оригами из прошлого

      Брюс Уэйн тяжко вздохнул. Он уже знал, что Альфред сейчас начнёт читать ему нотации.       — Мастер Брюс, вы полностью заполнили полку этим оригами. — Пенниуорт и Уэйн стояли напротив старого шкафа в гостиной. — Я лично ездил с вашим отцом на аукцион, где Томас выкупил этот шкаф.       Юноша нахмурился. Он уже много раз слышал историю о том, что шкаф из красного дерева в их гостиной — настоящий раритет. Но насупился Уэйн вовсе не от этого.       — Вы не думаете, что уже пора забыть ту девушку и начать двигаться дальше? В конце концов, она же преступница, Брюс.       Тут уже Уэйн не выдержал и вскипел:       — Альфред, ты прекрасно знаешь, что это оригами для меня дорого. Я не избавлюсь от него. — Юноша помолчал, затем добавил: — По крайней мере, пока.       Брюс понимал, что хранить изделия из бумаги, возможно, глупо, но оригами было единственной ниточкой, связывающей его с Мадлен Уоллес. Он даже не знал, куда она уехала, и от этого ему было досадно. Интересно, как там Мадлен? Счастлива ли?.. Смогла ли отпустить своё прошлое и стать лучше? А его?.. Помнит ли она его, Брюса? Оригами давало надежду, что да.       Юноша прекрасно помнил, как получил посылку от Уоллес в первый раз. Он тогда был вместе с Люциусом Фоксом в своём кабинете. Помнится, бизнес-менеджер как раз показывал Брюсу новую модель камер от «УэйнТех», когда в комнату, постучавшись, вошёл Альфред.       — Прошу прощения, мастер Брюс. Вам пришла посылка.       Юноша и Люциус переглянулись между собой: Уэйн уже давно не получал никаких посылок. Да и кто их мог прислать ему? С друзьями Брюс созванивался по телефону, предложения для «Уэйн Интерпрайзерс» присылали на электронную почту компании, а Пенниуорт с Фоксом и без посылок всегда могли обратиться к Брюсу.       — От кого она, Альфред?       — От некоего анонима, Брюс.       В голосе опекуна чувствовались тревожные нотки. Очевидно, Пенниуорт беспокоился из-за того, что посылку прислал какой-то незнакомец.       Юноше даже не нужно было спрашивать, смотрел ли Альфред, что было в посылке. Понятно, что ответ был отрицательным. Уэйн полностью доверял своему опекуну и знал, что тот не стал бы трогать его вещи без разрешения. Сказано, что посылка Брюсу, значит — Брюсу.       — Ладно, я посмотрю позже, — без особого интереса сказал юноша.       Альфред едва заметно кивнул.       Распрощавшись с Люциусом Фоксом, Уэйн пошёл открывать посылку. Поначалу он отнёсся к ней со скептицизмом, но, когда открыл… Сердце забилось чаще. В посылке лежало оригами. Всего лишь оригами, но Брюс испытал всплеск эмоций…       «Мадлен…»       Имя Уоллес вызвало чувство ностальгии.       Изделие из бумаги представляло собой объёмную звезду. Должно быть, оно символизировало человека, который после трагедии сумел засиять ярче.       Брюс Уэйн и сам не заметил того, как улыбнулся. Улыбка была тёплой и мягкой.       Оригами придавало сил, давало надежду и напоминало о том, что где-то в мире была девушка, которой он не был безразличен. Казалось бы, простая посылка, но она неимоверно обрадовала юношу.       «Надеюсь, что с Мадлен всё хорошо».       Брюс искренне желал ей этого.       С тех пор он получал поделки из бумаги каждые два месяца. И даже не понял, когда полка шкафа полностью заполнилась ими.       — Мастер Брюс? — голос Альфреда вернул из воспоминаний.       Уэйн снова улыбнулся, но на этот раз как-то грустно. Затем взял в руки оригами, то самое, которое Мадлен выслала ему самым первым, и положил его на стол.       — Пойдём, Альфред.       И они вышли из гостиной.

***

      Со временем посылки перестали приходить. Брюс не знал, с чем это было связано. Отсутствие посылок огорчало его. А что, если с Мадлен что-то случилось? Мало ли? А может… А может, она просто попрощалась со своим прошлым и засияла ярче, как звезда?       «Я должен отпустить её», — подумал Уэйн.       Нужно было дать Мадлен ту свободу, которую она так жаждала. В конце концов, Уоллес заслужила право выбора.       Порой и правда надо расстаться с частичкой себя и жить дальше. Как бы трудно это ни звучало.       Брюс и заметить не успел, как серая рутина поглотила его. Отныне он был занят своими делами. В суете забылось оригами, забылась и Мадлен.       А оригами так и осталось лежать на столе.