Сердце девушки

— Ааа! Крик доносился из номера постояльца. Акацки вздрогнул и побежал туда, молясь, чтобы никто не умер, не пропал без вести и не отравился, иначе репутации гостиницы конец. Не то чтобы такие мелочи могли серьёзно навредить, но лучше перестраховаться, чем потом кусать локти. — Паук! — Акацки застыл на пороге, потому что в номере был уже не один. Постоялец гуськом следовал за Орьё, которая засучила рукава и загоняла свою жертву в угол. Небольшой паук безуспешно поднимал передние лапки и махал ими, показывая, какой он страшный и опасный. Орьё схватила его за головобрюхо и… выбросила в окно. — Что ты делаешь? — наконец справился с голосом и эмоциями Акацки. — Спасаю господина, — нежная улыбка никак не сочеталась с только что совершённым поступком. Орьё оправила рукава и поклонилась тучному аякаши, который пространно благодарил её и обещал всячески рекламировать превосходный сервис «Тенджин-я». — Благодарю за столь лестные слова. Акацки ничего не оставалось, кроме как тоже согнуться в поклоне. Он ожидал, что в коридоре Орьё скажет что-нибудь — ну хоть слово он заслуживал? — но она приняла свой приличный вид ледяной принцессы и повернулась к нему спиной. — Эй, — кашлянул он. — Всё в порядке? — Да, а почему ты спрашиваешь? — Я не ожидал, что ты вот так просто… То есть, девушки же боятся насекомых… Орьё громко фыркнула, смерила его насмешливым взглядом и выдохнула облако холодного воздуха Акацки в лицо. Губы и глаза тут же защипало морозом. — Не думай, что я слабая девчонка и испугаюсь маленького паучка, — она вела себя так, словно весь мир был её врагом, хотя Акацки верил, что они уже прошли этот этап. И многие до него. — У тебя ведь полно работы, верно? Вот и займись ей. Акацки почесал в затылке и обтёр лицо рукавом: лёд быстро таял и оставлял тёмные капли на кимоно. Вот же дьяволица. И что за муха её укусила? — Женщины! Оно само на язык бросилось, честное слово. Во время большой вечеринки не было ни минуты покоя: всем постоянно что-то нужно, причём ещё вчера, каждый норовил потребовать к себе менеджера, хозяина и молоко за вредность, а вдобавок ещё и обругать прислугу за медлительность. Последней каплей в чаше терпения Акацки стала Орьё, которая на случайное прикосновение к себе зашипела, как кошка, и ударила его по руке. Больно. — Что ты творишь?! — с досадой спросил Акацки, потирая ожог. — А если бы это был не я?! — Но это ты, — каким-то странно беспомощным голосом сказала Орьё и сбежала, да, самым бесстыдным образом смылась, оставив Акацки в растерянности. Он готов был послать всех этих богатеев к дьяволу, кем бы он ни был, и броситься догонять Орьё, но рядом очень вовремя появилась Шизуне. — Помажьте, — прошептала она, протягивая баночку. — Перестанет болеть. — А от женской дурости у тебя лекарства нет? — раздражённо буркнул Акацки, но баночку взял. Шизуна что-то неразборчиво пискнула и растворилась: для неё было подвигом поговорить с кем-то, кроме Аой и её обожаемого учителя дольше двух минут. Акацки должен был чувствовать себя польщённым, но вместо этого он чувствовал себя дураком. — Может, она не любит пауков? — грустно спросил он, забившись под одеяло на веранде «Лунного цветка». В истинном облике сделать это было проще простого: от переживаний он снова стал маленьким и беспомощным, хотя никто его не бил. Аой вытерла тарелку и тяжело вздохнула. — Она любит, — сказала она. — Просто ты выбираешь не самые удачные моменты. — Я ей что, письма с предупреждением слать должен?! — он сердито ощерил хелицеры, когда Аой подошла с миской ароматно пахнущего чего-то. Живот тут же голодно заурчал, выдавая его с головой. — Постарайся понять сердце девушки, — вздохнула Аой и погладила Акацки по головогруди. Бесстрашие и тупость. — Я и так стараюсь. — Недостаточно стараешься. Он хотел бы показать ей язык, но не мог сделать этого физически. Будь рядом Сузуран, она бы его поддержала, обняла и сказала, что он сильный и храбрый, и со всем справится. Глаза Акацки, все восемь, наполнились слезами. — О, это что, Акацки? — раздался вдруг знакомый голос сверху. — Плачет? — Зачем ты её пустила?! — забился в одеяле Акацки и едва не перевернул миску с едой. Его вовремя успели спеленать, превратив в злобно шипящий кулёк. — А я тебе доверял, глупый человек! Аой сказала: «покажи ему» и ушла. Вот она, дружеская помощь и поддержка. Акацки засопел и отвернулся от лица Орьё, которая чересчур пристально его разглядывала. Без следа отвращения. — Я не боюсь пауков, Акацки, — сказала она тихо и, кажется, виновато? — У меня парень — паук, что за ерунда тебе приходит в голову? Но я не хотела, чтобы постоялец требовал от тебя убить паука. Я же знаю, ты к ним относишься с симпатией. Поэтому и выкинула, он уже плетёт сети под окном. — А ударила зачем? — он воспрял духом и даже стал больше, выпутавшись из одеяла и переступая ходульными ногами в нетерпении. Вместо ответа Орьё приспустила кимоно, открыв белоснежную гладкую шею и плечи. Акацки не мог смотреть на это безучастно и принял человеческий облик, чтобы моментально покраснеть и отвести взгляд. — Обожглась на кухне, — на предплечье, там, где он вчера её коснулся, пылало жаром тёмное пятно. Акацки представил, как больно должно быть снежной деве от любого контакта с огнём, вспомнил её реакцию и устыдился. — Прости, я не знал и… — Поцелуй, — потребовала она, гордо вскинув подбородок. Скулы и уши её стали синими. — Иначе не перестанет болеть. — О, — хоть он и был тугодумом, тут думать и не полагалось. Только делать. — С удовольствием. Накинув кимоно на плечи и неловко поправив растрепавшиеся волосы, Орьё вдруг потянула Акацки за рукав и заставила лечь головой себе на колени. Она перебирала его волосы и говорила, какой он хороший, глупый, недальновидный, славный и вообще лучший. Даже если паук.