Две ведьмы.

Небольшой белый домик и беседка виднелись издалека. Рыжеволосая девушка шла мимо прекрасного розария, с которым было нельзя сравнить розарий семьи Уширомия. В нём были собраны разные сорта роз. Младшая Уширомия, любуясь красотой природы, споткнулась и упала на каменную дорожку. - Чёрт! - выругалась Анж. - Больно. Но... должна признаться, что это место прекрасно. Напоминает время, когда я попала на Золотую Землю Беатриче. Это место как будто копия мира Беато: белый домик можно сравнить с Кувадорианом, розарий с разными видами роз похож на золотой розарий Беатриче, даже беседка есть. Хозяйка этого места явно что-то задумала, хоть я пока не знаю, что именно, - усмехнувшись, сказала Уширомия сама себе. Как только она посмотрела вперёд, то поняла, что дошла до домика. - Смешно. Разговаривая сама с собой, я и не заметила, что пришла, - сказала девушка и посмотрела на дом вблизи. Теперь слово "домик" ему не подходило. Это был красиво-расписанный двухэтажный дом. На втором этаже был огромный балкон с цветами. Правую часть дома обвивала гортензия, которая придавала дому немного диковатый, но прекрасный вид. - Можно войти? - спросила Анж, отворив дверь. Однако ответа не последовало, но, тем не менее, рыжеволосая с некой настороженностью вошла. Она знала, что её сюда позвали, но девушка всё равно соблюдала бдительность. В доме было темно за исключением одной комнатки, где горел слабый свет. "Должно быть, хозяйка дома там",- подумала она и прошла дальше. Войдя в комнатку, Анж остановилась. Огонь, томящийся в камине, заворожил её.Помотав головой, девушка протёрла глаза и оглядела комнатку. На комоде и столе, которые стояли рядом друг с другом, были разбросаны бумаги, книги, журналы, пара карт: одна изображала карту Земли, другая- какой-то осколок, и огромный чертёж соотношения осколков. Где-то был начерчен осколок игры Беато, но среди других осколков его найти было практически невозможно. Рядом с комодом на полу лежала перевёрнутая кошачья миска; посередине комнатки был расстелен большой тёмно-зелёный расписной ковёр; возле камина, симметрично были поставлены два кожаных кресла с длинными спинками; между ними стоял чугунный столик. На стенах были развешены картины, изображающие страдания и боль "фигур", разные миры и их Творцов. Анж разглядывала каждую из них, пока не узнала на одной из них изображение игры Беато. -Тебе нравится? Я приказываю весить только те игры, за которыми мне не было скучно наблюдать. Игра Беатриче одна из них, - сказала синеволосая девочка, одетая в готическое платье, и засмеялась. - Тебе нравится видеть боль и мучения людей? - равнодушно спросила Анж Уширомия, посмотрев на хозяйку дома. - Пройдя Ад, я радуюсь всему, что простых существ приводит в отчаяние, отвращение или в любое другое отрицательно чувство. Анж ничего не ответила, только разочарованно покачала головой. Не получив ответа, ведьма Чудес усмехнулась и сказала: - Пока довольно мрачных чувств. Присаживайся, ведьма Воскрешения, Анж-Беатриче, - Бернкастель указала на одно из кресел и добавила: - Я позвала тебя сюда, чтобы побеседовать в тихой, непринуждённой обстановке. - Я удивлена, что ты выбрала меня. А где Лямдадельта? - Без понятия. - Ладно, я составлю тебе компанию, но не надолго,- серьёзно сказала Анж, сев в кресло. Хихикнув, ведьма Чудес сказала: - Хорошо. Всё же Фезерин не даром тебя выбрала. Анж немного смутилась и нахмурила брови так, как она делала в детстве, если проигрывала в чём-то Баттлеру. - Не сердись, хорошо? Я просто пытаюсь развеять скуку, которая разъедает меня изнутри. Анж взглянула на неё глазами ведьмы, которая способна понять её. Бернкастель это почувствовала и, довольно, еле заметно улыбнувшись, решила не прерывать разговор. Она хлопнула в ладоши, и появился поднос, на котором было печенье, и две кружки чёрного чая. Поднос плавно приземлился на столик. - Угощайся, Анж Уширомия.- Та с некой настороженностью взяла печенье.- Бери и ешь спокойно. Они не отравлены,- уверяла её Бернкастель и, взяв кружку в руки, добавила: - Разве можно гостью, которую я позвала с благим намерением, отравить? Я не настолько жестокая. Даже у меня есть предел жестокости. Анж приподняла бровь и, хмыкнув, сказала: - Если я умру, то моя душа будет вечно мучить тебя! Бернкастель улыбнулась, мягко, едва заметно, но улыбнулась. - Ты определённо хороший собеседник, - заметила она и отпила немного чая. Анж пожала плечами и откусила то "подозрительное" печенье. - Думаешь? А вот о тебе такого не скажешь. Ты слишком скрытная и никогда невозможно предугадать, что у тебя на уме. - Буду считать это комплиментом от новой ведьмы. Анж махнула рукой, сказав: - Ты ещё загадочнее Фезарин. - Может быть, но в жестокости я ей уступаю. Хозяйка, которая использовала мико, в своих целях... - Разве это не предназначение фигуры - быть использованной своим хозяином? Я была твоей фигурой и полностью испытала тот ад, о котором ты говорила. - Нет, - отрезала Берн.- Твой ад отличается от моего. Мой длился долго. Меня никто не спас. Став ведьмой, вся моя злость, ненависть и обида выплеснулись на мир. Я -самая злая ведьма! Этого не изменить. - Думаешь? А я думаю, что, попади в другую обстановку, ты бы изменилась. Например, это место. Здесь ты милая и доброжелательная, по крайней мере, мне так кажется. В другом мире ты флегматична и одновременно жестока. - Хах, вот о чём, о чём я думала, но только не о том, что такое мне скажет ведьма, которая моложе меня. - Ну, я знаю, что я только вначале пути становления настоящей ведьмы, а ты уже в конце. Однако мой путь другой. Я не хочу больше боли и слёз, я хочу увидеть свет и радоваться ему. - Я тоже...хотела. Нет, до сих пор хочу, - прошептала синеволосая. Анж соскочила с кресла и встала перед ведьмой Чудес. - Я - другая ведьма,поэтому могу исполнить это желание. Я могу подарить тебе это чудо. - Чудо? - переспросила Берн и засмеялась. - Ведьме Чудес могут подарить чудо?! Забавно. - Ну так что? - Хм, я согласна. Покажи мне это чудо!- ответила ведьма чудес. Анж протянула руку Бернкастель. Ведьма Чудес коснулась её руки. Засиял яркий свет, который ослеплял Фредерику, но он был родным для изменившейся Анж Уширомии. Этот свет поглотил обеих ведьм и унёс далеко-далеко, где было то самое заветное, родимое...чудо.