***
– Кого ты видишь во мне, Джузо? – Напарника. И что-то ещё. Что они забыли в этом брошенном районе? – «Что-то ещё»? Клинья вбивает своим взглядом. Не колким. Не холодным. Словно алый концентрат разбавляет эту бездну. Словно поверх его руки лежит еще одна. Чуждая. Да и руки больше нет. Модуля нет. Снят. Ликвидирован. Старым послевоенным хламом. 13 сравнивает его новую кисть и свою. Его новое запястье и свое. Они так похожи. Они так пугающе человечны. Жестким металлом возле костяшек, мягким гнущимся волокном по предплечью. И, когда эта новая рука касается его, программа молчит. Уверенно. Точно. Как и всегда. Нет ключа. Не твой стрелок. Отстранись. Он отшатывается на автомате. Ошеломленный сам от себя. – Что-то не так? – Хэнз напористей. И руку ладонью прижимает. 13 снова прислушивается. Ничего. Пустота. – Тяжело объяснить. Поглаживания все такие же аккуратные и приятные. Ничем не изменившиеся. Компонента не хватает. Вшитого. Программного. Прекрасного своим низменным. – Нам больше не нужен старый модуль, мне выдали новый. – Он отодвигает ворот рубашки. – Его называют «гармонией». Врезанной деталью в его горло. Впаянной. Иссеченной. Инородным предметом. С узором креплений под кожей. 13 вдыхает почти насильно, переминаясь на одном месте. Тянет руку. Царапает воздух желанием снять. Убрать. Выдрать. Дурак. Зачем. Втяни воздух. Выдохни. Повтори. – Как он работает? Лицо хэнза мрачнеет. Он осторожно потирает шею под модулем. Скорей всего саднит. – Он тебя пугает, да? Я вижу, – его голос скребет. – Компания говорит, что так чище будем выполнять задания. – Куда чище? – рычит 13. Их никто не знает. Их никто не видит. Они – шум города. Они – тень от оконной решетки. Их работа точнее часов на его запястье. Их методы не подводят. Их коммуникационные жесты – отточены до совершенства. – …Ты и правда стал похож на человека, – отрешенно добавляет напарник. – Даже больше, чем я. 13 недоверчиво присматривается, отступив на два шага. Подбирается. Почти до состояния боевой стойки. Напуганное оружие. Насколько нужно быть ужасным, чтобы устрашить вундерваффе. Как. Работает. Это не рука. Руке – спусковой крючок. Он уже им не нужен. Не тот масштаб. Размаха нет для маневров в маленьких кабинетах и узких коридорах. Берюрен знает. Берюрен заметил. – Сядь, хорошо? Ты высокий, падать будет неприятно. 13 быстро садится. Он доверяет. Он хочет доверять. Он следит за его руками – они напряжены. Они подрагивают. Плохо. Самый ужасный прогноз, который он зазубрил на всю жизнь. – Вот так. – Привычно касается ствола двумя руками. Непривычно одинаковыми. Проходится пальцами по шее. – Я рядом, Джузо. Головой понимает. Программой – нет, чужак, не обращай внимания, пока безвреден. Хэнз опускается напротив. – Я только один раз пробовал и то на пустой обложке. Я постараюсь быть… – он замирает, подбирая слово. Проводит сверху вниз от плеча к животу 13. – Нежен. Закрывает глаза. Щелчок. Нарастает неритмичным сгустком белый шум. Ощетинивается программа. Каким-то затишьем. Вакуумом. С оглушающим выстрелом. И тело ведет. Упирается – своими-чужими руками. Вдыхает по своей-не_своей воле. И дергает вперед, подхватывает хэнза – странного, обмякшего. Точнее подхватывает он и кто-то второй. Единым порывом. Кольцо модуля на шее переливает броскими цветами. 13 смотрит на него. Ему остается – только смотреть. Ощущать. А сопротивление – секундное замедление, не более. – Это я, Джузо, – его голосом не_его слова. – Как же в тебе всё сложно. И сразу немного покойнее. Это же его напарник. Это же временно. Он осматривает встроенные в пальцы подавители. Встроенную в кисть пневматическую пушку. Как чужеродное. Сгибает-разгибает руку с напряжением мышц. Повторяет со второй. 13 ощущает удивление, негодование, интерес. Не свой. Но беззлобный, человечный, мягкий с подачи хэнза. Как тогда, при первой встрече. Как дружелюбно протянутая открытая ладонь. Поднимается – слишком резко. Со всей силой его ног, но неизвестной неуклюжестью. Снимает с плеч форму – с руками быстро освоился. – Мне нужно проверить новый ключ. Ты мне поможешь? 13 про себя соглашается. И программа слишком быстро – как гоночный болид перед стартом – в нулевой конфигурации, в ожидании руки. Но ее нет. Ключ другой. Щелкает предохранитель. Как-то легко. Плавно. Без того прошлого надрыва. Без тяжести. Естественно. Что ты хочешь? Встает на колено. 13 чувствует, как дыхание вновь становится его. И руки. Всё тело. Почти. С остаточным, вроде крепкой руки на плече. Стрелять. Арт-установка. Как раньше. Помечается цель. Ощущение, словно очень давно. И недавно. Одновременно. Разворачивает гаубицу. Крепит с грохотом распорок. – Ты прекрасен в своём истинном виде, – хэнз стоит рядом. Сбоку. Близко. Модуль на шее постепенно меркнет. Он широко вытирает кулаком нос. Кожа пачкается в красный. Задирает руку. – Цель захвачена. Опускает с глухим выстрелом.***
– Кого ты видишь во мне, Джузо? – Что-то другое. Странное. Аморфное. Нечеловеческое. – Слово не можешь подобрать? – Да. Ни одно не подходит. 13 касается его шеи. Загорается модуль – немеет рука. Шумит в голове. Хэнз думает, что он его придушит? Кажется, спокоен. Считывать как всегда тяжело. – Будешь часто пользоваться – перегоришь, – давит сильнее, сам на себя. Ему сопротивляются одну. Две. Пять секунд. Звук стихает. – Разве так должно быть? Стирает большим пальцем кровь под носом. Снова возвращается к модулю. Ощупывает. Прижимает пальцы к креплениям. К холоду под кожной складкой. К вибрации. – Не задуши меня. Кадык двигается под ладонью. – Для чего это им? Тебе. – 13 скалится. Без зла. Без ненависти. Из личного пристрастия. – Я плохо служу? – Ты для них – инструмент. Ты должен быть управляем человеком. Мной. – Знаю кто я для них. Мне важно, как и тебе: кто я для тебя? Кого ты во мне видишь? Что-то прекрасное. Что-то человечное. Что-то собственное. Нет. Как контроль самого себя. Хэнз под ним изворачивается. Цепляется за спину, за бок. Опускает руку ниже. Похлопывает по карманам, вылавливает пачку своим привычным движением. – Ты начал курить? Не замечал. – Упирается коленом в живот, чтоб сильно не налегал. Достает одну. – Мне интересно, как ты ощущаешь эту сигарету. Позволишь? Они смотрят друг на друга как на странные предметы. Им интересно. Им нужно знать. Узнать заново в друг друге старое. С чего они начали. Не с выданной компанией комнаты. Не со ставших домом руин. Не с боязливо косящихся взглядами баз. 13 закуривает, ощущая невесомый контроль. Полупрозрачную отстраненность. Его напарник теперь знает, как не погружаться с головой. Как быть в своем и в чужом сознании. Балансом двух крайностей. Он приваливается к груди экстенда. Тот придерживает возле себя. Всё началось с пустого ангара. Помнишь? – Кем я был в твоих глазах тогда? – Оружием, которое мне предстоит обуздать. – Хэнз поднимает взгляд. Придерживает шляпу. – Ты и правда наслаждаешься этой сигаретой. Как я. Странные знакомые ощущения в твоем сложном теле. Наверно ему есть с чем сравнивать. Его контроль прошло много экстендов. Наверно это страшно. Когда твои же руки засаживают в тебя же нож. А ты – сторонний наблюдатель. Сдвинутый. Скованный. Он ощущает их смерть? – А ты был моим стрелком, – поворачивает морду 13. Дуло упирается в ладонь. – И всё было просто. Рука и вложенная в нее пушка. – Потом я кинул тебя в океан и приказал плыть. Ты раз за разом шел ко дну. Самое странное в «гармонии» – 13 понимает этот бред. Эту мысль. Ранее на которую бы промолчал. Что он – вспомогательная оружейная единица – искал в других себя. И находил. Грозный ствол. Огромный темный силуэт позади оператора. Раскрытый дьявольский хребет алеющей вертикалью. Упертость и покорность. Поддержку. Тот, с кем можно посмеяться. Кому можно доверить – спасение, убийство. Это не важно. Важно то, что напарник тоже ищет в нем своё отражение. Человек ищет себя в бесчеловечном оверэкстенде. – Что, правда, было так нелепо в твоих глазах? Ты же барахтался рядом. Дает хэнзу сигарету. И закурить – огоньком зажигалки. Модуль все еще работает. Движения замедленные. Вялые. Слабые. – Я и не верил, что мы когда-нибудь перекурим вместе, вспоминая прошлое. Им не важен ответ. Выводы сделаны давно.***
– Кого ты видишь во мне, Джузо? – Иное. Оружие. Инструмент. Продукт корпорации. – Я жалок? – Нет. Разве иное может быть жалко? Ты был Гнилью. Ты был ужасен. А я был под твоим абсолютным контролем. Как сейчас ты – под контролем Берюрен. В нем так мало плоти. В нем так мало человека. Бессмысленно рычать, кричать, доказывать обратное. Его выбор. И 13 уважает этот выбор, как это делал он на войне. – Они хотят пустить тебя на обложку. – Я плохо выполняю приказы? – наклоняет голову 13. Мог бы улыбнуться – обязательно улыбнулся. Как делал хэнз когда-то давно. – Нет. Тобой тяжело управлять. На то он – упрямый револьвер. Никому больше не дается. – Я не достаточно послушен тебе? – Этого мало. Я не смог тебе дать нормальную жизнь. – Мне и эта понравилась. Они схожим движением достают из пачки сигарету. Хэнз протягивает зажигалку. Его взгляд прежний, пусть и в стальной рамке. Его манера движений – понятна и вызубрена. Его поза, прямая спина, одна рука в кармане. – Ничего не чувствую, – раздраженно крутит сигарету в стальных пальцах. – Досадно. Для хорошей работы модуля притупили все ощущения. И еда стала безвкусная, – цедит. – Всё изменилось. И ты изменился, Джузо. – Ты тоже. Ты сам говорил, что люди меняют свои взгляды. А его меняют – чужие. Взгляд хэнза. Сотрудников Берюрен. Не как на нечто страшное, необъяснимое, всесильное в руках оператора. Измождённое. Изведенное. А как на правильно работающий инструмент. Как и все. Знающий свое дело. Выполняющий его точно. Метко. Он же оружие. Человечное оружие. Им нужно восхищаться. А он – хочет восхищаться своим стрелком. Что они натворили с ним. Почему он погас. Почему он нашел ад в их пожирающих взглядах. Непринятый инструмент. Противившийся себе. – У меня есть последнее желание, напарник. – 13 тушит сигарету и подходит ближе. – Исполнишь его для меня? Не откажешь в услуге? – Конечно, – в его голосе теперешнее сомнение. В его глазах былой интерес. – Я хочу увидеть, что под твоей формой. И чтобы ты видел со мной. И меня видел. Мы сравним. – Кладет руки на ремень. Подтаскивает к себе. – Начинай. Привычен белый шум. Это его самый нежный партнер. Самый аккуратный контроль. Как рука на плече. 13 снимает с себя форму. Показывает свой торс, свое тело. Крепко впаянный в спину железный опасный хребет. Так выглядит инструмент – он привычный. Он искусственный. Он создан, чтобы быть оружием и не мозолить глаз. Одновременно. Несочетаемо. И хэнз купился на этот дешевый трюк. – Что я для тебя? – рыкает 13. – Горячо любимый напарник, которого не хочу терять. И правда купился. Помогает расстегнуть рубашку. Смотрит на алый узор петлиц. На искусственные плечи. Сталь на ключицах. Руки до пальцев. Грудную клетку. Спину. Ребра. – Что ты видишь во мне, Джузо? – тихо спрашивает тот. На шее проступают крепления. Горит-мерцает модуль. Из носа идет кровь. «Что» вместо «кого». Знает ответ. 13 медлит. Прижимает к себе. Изучает приращения, как хэнз его изучал. И точит. Точит. Сжигает ресурс. Теми странными ощущениями. Изголодавшимися. Теперь не притупленными. Наоборот – резкими, контрастными. От рецепторов через модуль. Его поломанному напарнику. Он отдает всё от его ладоней на стволе. От его ласки. От его улыбки. От его слез. От бесславной победы. Этого образа верной руки, что он сам для себя создал. Бережно сохранил. Перегрев вспомогательного мозга – оборвавшимся контролем на корню. – Я вижу себя. Я восхищаюсь тобой, напарник. Он кинул его в океан. И приказал плыть. Жаль силы на исходе. Так и должно быть, приятель, – смыкающейся хваткой на шее. Хэнз коротким кивком принимает его выбор. Необратимой свободой. Убитой моралью. Это последнее желание руки. И последняя цель оружия.