Наперегонки с темнотой

      На нижних уровнях всегда было темно. Сколько мальчик себя помнил, было темно. По рассказам давно погибшей матери, тоже всегда было темно. Люмены аварийного освещения, красными пятнами вырывающие у темноты кусочек жизненного пространства, были единственными спасителями. Мальчик, выросший во тьме, боялся ее. Ему казалось, что если он при прыжке промахнется мимо спасительного красного круга на стальной поверхности, он упадет в непроглядную черноту. Его завораживал свет на самом дне очистительных бассейнов, в котором плавали криль и рыба. Рыбу мальчику приходилось ловить руками, осторожно водя ими под ледяной поверхностью, стараясь избегать изо всех сил укусов добычи.       Ровно также мальчик избегал людей сверху, что приходили вылавливать ту же самую рыбу. Мальчик убегал в узкие технические тоннели, лавируя между электрокабелями, проводами, трубами с с бегущей водой, холодной и горячей и многими другими вещами, назначения которых мальчик не понимал. У мальчика когда-то было имя, но он его забыл. Мать звала его Атлак, но с ее смертью мальчик затих, не произносил ни слова, хоть и не утратил дар речи. Каждый раз, проходя сквозь темный технический тоннель, Атлак молился призраку матери, чтобы свет не угасал. Он даже боялся закрыть глаза, ужасаясь мысли о том, что когда он их откроет, то вместо привычных едва освещённых коридоров не увидит ничего.       Мальчик знал, что его искали. Он мог слышать голоса других, даже тех, кто приходил сверху, даже когда они не открывали ртов, чтобы говорить. Атлак помнил мысли матери, когда она угасала, пожираемая изнутри болезнью. Её мысли были о нём и только о нём. Мальчик с умилением и глупой улыбкой на лице вспоминал эти моменты.       Внезапно он ощутил, как пространство начало искажаться. Мать говорила мальчику, что в эти моменты этот старый корабль прыгает в Море Душ. Преодолевает огромные расстояния, какой ценой, мальчик не знал, но ощущал. Огромный корабль словно бы застонал многоголосым хором переборок, звенящих от напряжения. Пустотный великан будто подражал титаническим левиафанам бескрайних водных просторов, образы которых мальчик видел во снах. Мальчику не верилось, что где-то может быть столько воды.       Лампы аварийного освещения начали мигать. Атлак в ужасе замычал. Он успел выбраться в коридор и замер у одной из ламп, сжимая трепыхающуюся рыбину, пока та не затихла. Лампа начала издавать страшный гул, будто вот-вот лопнет.       Мальчик услышал далекий шлепок, будто мокрая, босая нога с силой топнула о металлический пол. Атлак застыл в ужасе, прислушиваясь к приближающимся шагам. Вот уже шагающее нечто должно было попасть в поле зрения мальчика, но там ничего не было. Шаги между тем продолжались. Особо громкий шлепок раздался прямо перед Атлаком, забившимся в угол. На полу остался склизкий, гнойный отпечаток длинной стопы с шестью пальцами. Мальчик услышал тяжелое, хриплое дыхание. Ему показалось, что нечто оглядывается. Атлак задержал дыхание, но он знал: зажмуриваться нельзя. Если бы он мог, то остановил бы и бешено бьющееся сердце.       Неожиданно для мальчика, умершая рыба в его руках дернулась. В нос ударил запах тухлятины. Раздувающаяся тушка, что еще недавно была долгожданным сытным обедом, начала конвульсивно трепыхаться. Желудок Атлака мучительно скрутило от чувства обострившегося голода и созерцаемого ужаса. Раздался хруст, рыба медленно развернула свою голову к мальчику, посмотрев на него слепым, полным катаракты и язв глазом. - Вот ты где, - раздался гулкий, натужный голос.       Пытаясь словно бы вжаться в стену, мальчик судорожно пытался закричать, но его горло словно бы сдавили. Едва осязаемая рябь прошла по телу мальчика. Нечто перед ним издало вопль, полный разочарования, и растеклось пятном ржавчины и гнили по противоположной стене.       Свет вновь замигал и загорелся по всему коридору. Атлак сжимал протухшую рыбину и плакал. Он знал, что её нельзя теперь есть. Его живот бы раздуло, а его самого вырвало, выдавливая из тщедушного тельца остатки сил. Он знал, что подобные твари из-за пелены придут ещё не раз. Море Душ уже звало его, пока еще слабо. Голоса слышались лишь шепотами, вторящими его движениям и звукам огромного корабля.       Мальчик со злостью выкинул тяжким трудом доставшуюся еду и погладил урчащий живот. Оставалось только искать светящиеся грибы, что росли несколькими уровнями ниже. Проблема была в другом. Там было темно. Единственным источником света там были эти самые грибы. Срывая долгожданную еду, ты мог остаться в полной темноте. Если гриб недостаточно зрелый, он потускнеет слишком быстро. С другой стороны, чем ярче гриб светится, тем он вкуснее. Правда, чем дольше он светится, тем менее вкусен. Атлак думал обо всем этом, прыгая из одного красного круга освещения в другой. Такими прыжками, поворачивая то тут то там, по памяти, мальчик добрался до спуска на самые нижние уровни.       Перекрученная вертикальная шахта с лестницей. Повреждения старого корабля были многочисленны, мальчик знал это. Он видел разорванные переборки. Ползая через вентиляцию, находил полностью заваренные залы, пути к которым никак не мог найти по коридорам и лестницам. Корабль больше латали, чем полноценно чинили, особенно самые нижние уровни. Единственным известным ходом наверх для мальчика был технический тоннель, ведущий к очистительным бассейнам.       Атлак старался не смотреть вниз, когда спускался по лестнице. Внизу была темнота, он смотрел наверх, там где еще виднелась лампа освещения. Она отличалась от других. Походила на те, что были у очистительных бассейнов, только там лампы были на самой глубине. Здесь же яркий и теплый свет виднелся даже тогда, когда Атлак спустился в темноту. “Закрывать глаза нельзя”, — твердил про себя мальчик. — “Если закрыть глаза от страха здесь, то темнота заберет тебя.” Темный коридор с виднеющимися вдалеке зелеными точками встретил Атлака запахом стоячей воды и сырости.       Легкая капель гулко отдавалась в темноте помещений, казавшихся гигантскими из-за отсутствия света.       Сердце мальчика стучало все сильнее с каждым шагом, что он делал в темноту. Он видел россыпь грибов, с которой следовало начать сбор еды, но боялся сделать к ним шаг. Капли затхлой воды капали в глубокую лужу, что отражала светящиеся точки грибов. Атлак, собрав все силы, прыгнул, толкаемый голодом на отчаянный поступок.       Вместо спасительного островка с грибами мальчик упал в затхлую, мутную воду. Закашлявшись и ощутив привкус гнили во рту, мальчик закрыл глаза. От едкой воды и страха у мальчика вновь полились слезы. Атлак боялся открыть глаза — он боялся увидеть темноту вокруг. Изо всех сил рванувшись к спасительной границе между жизнью и смертью, мальчик едва не задохнулся. Лёгкие горели от напряжения, когда, уцепившись за ржавый край, Атлак выбрался на островок. Жалобно промычав и нашарив стену руками, он уткнулся в неё лбом, не желая открывать глаза. В висках начало болеть от напряжения, в воздухе запахло озоном и потянуло холодом. Капель с потолка звучала так, словно бы кто-то шёл по коридору, медленно приближаясь. - Открой глаза, - прозвучал откуда-то издалека певучий женский голос.       Словно пронзенный этими словами, Атлак широко распахнул глаза. Перед ним была темнота, имевшая форму и объем, подобно кляксе масла, изредка падающего с потолка в лужи. Мальчик посмотрел себе под ноги. Он стоял на огромном канате, сотканном из мириадов тонких нитей, подражающих человеческому волосу. - Посмотри на меня, - прошептал голос из-за плеча Атлака. В нем чувствовалась и команда, и уговор, и мольба, и просьба, и обещание, и требование. Шею мальчика мучительно свело, заставляя, будто бы против его воли, поворачиваться назад.       Позади Атлака было лицо. Лицо женщины. Прекрасной женщины, чьи белые волосы обрамляли точеные черты подбородка, щек, скул и носа. Полные губы, окрашенные в темно-красный, были слегка приоткрыты и словно бы манили поцеловать их. Два глаза были словно два куска обсидиана, аккуратно вставленные в оправу анатомического совершенства. Поражённый красотой, Атлак не сразу заметил две пары рогов, идущих от её головы, одни высокие и почти прямые, другие — загибающиеся назад. Женщина сделала шаг вперед, и он услышал цокот — что-то звонко ударило о металлический пол. Волосы незнакомки словно бы жили своей жизнью и отказывались подчиняться тяготению, паря как в воде над фигурой хозяйки. Атлак едва нашел в себе силы оторвать взгляд от лица женщины. Он лишь мельком скользнул по привлекательным очертаниям её фигуры, облаченной в платье, и увидел, что ноги незнакомки изогнуты неестественным образом и оканчиваются парой изящных копыт.       В момент осознания Атлак услышал шипение. Из прекрасных молочно-белых волос женщины начали сплетаться какие-то чешуйчатые создания с длинными клыками. Их глаза тоже были черны, как и та тьма, что их окружала. - Как ты посмел! - голос женщины исходил словно бы сразу с нескольких сторон. Её лицо было искажено в гневе, а оскал показывал четыре пары неестественно длинных клыков. В ужасе схватившись за голову, мальчик вновь почуял растекающийся вокруг него холод. Немой крик исказил его лицо, со временем становясь все сильнее, искажая окружающее пространство.       Женщина покрылась трещинами, словно бы состояла изо льда, что Атлак видел в других частях корабля. Она попыталась метнуться к нему, но вместо этого лишь рассыпалась сотней осколков, что с чудовищно громким звоном ударились о поверхность каната.       Лицо женщины, расколотое на несколько фрагментов, стало печальным: - Я могла одарить тебя всем! Всем чем пожелаешь… Но вместо этого ты выбрал смерть! - смена эмоций была подобна вспышке. Из самого крупного куска с жутким хрустом вырвалась рука женщины с шестью длинными пальцами, оканчивающимися не менее длинными когтями. Атлак побежал. Рука метнулась за ним, неестественно вытягиваясь и изгибаясь. Атлак боялся темноты, что неслась ему навстречу, но летящей сзади руки он боялся ещё больше. Канат, по которому он бежал, начал становиться все тоньше и тоньше. Со временем Атлаку пришлось замедлиться, чтобы случайно не промахнуться мимо своего шаткого пути. Он расставил широко руки, балансируя. Сделав несколько шагов по узкому канату в темноту, Атлак понял, что услышал звук лопнувшей нити, сквозь преследующее его шипение. Испуганно глянув себе под ноги, он увидел бездну, наполненную огромным количеством канатов, из глубины которой шло бледно-серое свечение.       У мальчика закружилась голова, он в отчаянии замахал руками, пытаясь удержаться на истончающейся опоре. Спасительный путь становился все тоньше, пока не начал причинять боль, надрезая стопы мальчика. - О да, страдай, - раздалось откуда-то издалека, - страдай и пресыщайся, - раздался голос уже за плечом Атлака.       Изящная рука, вытянувшаяся, подобно длиннейшим из кабелей, виденных мальчиком на корабле, обогнула его. Из центра ладони, словно росток сквозь почву, начало проступать лицо хозяйки, вновь прекрасное. - Хватит убегать, иди со мной. Там будет много еды. Вкусной… Нос Атлака был атакован многообразием запахов, а рот наполнился слюной. Перед его взором проплывали миражи разнообразных блюд и яств.       Мальчик уже было поддался соблазну, но ответом женщине были несколько громких хлопков. Атлак слышал такие у летающих мохначей, что жили недалеко от теплой зоны корабля. Те также громко хлопали крыльями в полете. Здесь же хлопки были такой силы, что мальчика едва не сдуло с каната, а женщина в ярости зашипела. Рука по всей своей длине пошла волдырями, пока не лопнула, высвобождая свою обладательницу в обнаженном, окровавленном великолепии. Женщина, нет, тварь из-за пелены грациозно встала копытцами на канат, что превратился в тонкую нить. Оскаленная пасть, открытая неестественно широко, содержала теперь уже целый сонм клыков, с каждого из которых капал яд.       Последний хлопок крыльев окончился оглушительным свистом чего-то огромного и невероятно острого, разрубающего и тварь и спасительный канат. Падение Атлака сопровождали два огромных горящих глаза, что обжигали сильнее раскаленного металла одним лишь взглядом.       Атлак кричал от ужаса, вторя вопящей от боли беловолосой. Впервые за долгое время он издавал все многообразие звуков, на которое было способно его горло, соревнуясь в громкости со свистом в ушах.       Падение было полно боли. Пролетая сквозь темноту, мальчик несколько раз ударялся о какие-то предметы. Атлак разбил себе нос, ободрал колени и локти. Взрезанная тонкой нитью стопа кровоточила не переставая. Он устал, дыхание его сбилось, а желудок будто бы сжался, желая наполниться. Те запахи, навеянные тварью-из-за-пелены, до сих пор терзали нюх мальчика своей сладостью и обещаниями. Он не мог сделать и вдоха носом, лишь беспомощно хлюпал им. Атлак понимал, что нужно сделать. Взяв обеими руками себя за переносицу, он резким движением вправил скошенную кость. Вопль боли раздался в трюмах гулким эхом. Мальчик плакал, растирая окровавленными кулаками слезы по щекам.       Сквозь свой плач Атлак услышал далекий жалобный возглас где-то в самой глубине окружающего его лабиринта коридоров. Шмыгнув носом, мальчик, оперевшись на стену, встал на ноги и пошел в сторону раздающихся в глубине звуков. В свете одной из аварийных ламп Атлак увидел небольшое существо, которое при виде него издало грозный шипящий звук и заурчало. Существо запуталось в силках, сделанных из проволоки. Одна из лап застряла и уже была натерта до крови попытками животного высвободиться. Атлак сглотнул слюну: он был голоден, а животное выглядело съедобным.       Когда мальчик поднял с пола ржавую металлическую трубу, существо поджало в испуге уши и издало жалобный, протяжный звук. На глазах существа навернулись слезы. Мальчик смотрел на животное и ощущал все больше и больше родственных эмоций от этого создания. Ему тоже было больно и страшно, оно тоже оголодало и хотело пить, как и он. Атлак выронил трубу, что с гулким звоном упала на металл пола, и бросился помогать животному вырваться из силок. По началу зверь агрессивно шипел и урчал, считая, что его хотят съесть, даже пару раз оцарапал когтями руку Атлака. На фоне остальных своих ранений мальчик даже не почувствовал их.       Высвобожденный маленький зверь запрыгнул со скоростью молнии на перекрытие и испуганно заурчал. Атлак было потянулся за зверем, чтобы погладить его грязноватую, но все еще приятную на ощупь шерсть. Зверь настороженно отбежал в темноту неработающей вентиляционной трубы и зашипел, выгибая спину, дабы казаться больше. Атлак расстроился, ему все еще было больно, а теперь еще и совершенный им добрый поступок оказался напрасен. Он расстроенно пошел вглубь незнакомого коридора, покачиваясь и судорожно сглатывая от острого голода, а также серьезной боли от свежих ран. Он так надеялся найти в нем… друга. Полузабытое слово словно бы само всплыло в разуме мальчика. Как и слово “надежда”, он даже и не задумывался о том, что это едва знакомое выражение может значит столь многое. Что даже для такого человека как он, оно не лишено смысла. Его жизнь благодаря надежде может обрести… смысл.       Внезапный шум отвлек Атлака. Звуки яростной борьбы, в которой угадывались шипенье и даже порыкивание зверя, только что выпущенного из силок. Борьба прекратилась также резко, как и началась. Мальчик услышал стук упавшего предмета на пол. Обернувшись, он увидел тело большого мохнатого создания, что воруют еду, а также иногда грызут провода, когда кончается доступная еда. Сверху спрыгнул уже знакомый зверь, держа в зубах такого же, но меньших размеров. Мохнатый зверь лапой подтолкнул лежащее на полу тело к Атлаку, а затем принялся трапезничать уже своей добычей.       Голод взял верх и мальчик вцепился зубами в когтистого изверга. Атлак давно не пробовал мяса, тем более сырого, его желудок бунтовал, но все же смог принять подобную пищу. Мохнатое существо быстрее закончило свою трапезу и начало языком вылизывать свои лапы и тереть ими о морду.       Атлаку непреодолимо сильно захотелось погладить существо, прикоснуться к его шерсти. Закончив свои странные действия, существо настороженно смотрело на Атлака. Тихое, грозное урчание было предупреждением, но мальчик по наитию погладил зверя по голове, чем вызвал явное недоумение со стороны животного. Атлак ощущал, что оно словно бы не могло поверить в возможность подобного.       Существо прижалось к мальчику и издало необычный звук, жалобный, подобный тому, что оно издавало когда было в силках. Затем, последовали невероятно приятные вибрации от животного, подобные вибрациям корпуса, когда корабль разворачивался, только куда более слабые. Они успокаивали мальчика, он едва не задремал, убаюканный пушистым зверем. Глаза Атлака начали слипаться и он почти забылся, но ровно перед тем, как его настигла темнота, он все же опомнился и открыл глаза как можно шире. В ту же секунду он услышал далекие шаги.       Что-то шло сюда, но оно еще и разговаривало, перешептывалось с кем-то. Их было несколько. Атлак как можно тише забился в темный угол между двумя трубами. Темнота пугала его, но приближающиеся к нему существа пугали сильнее. Ближайший из них наконец выбрался под свет мигающей лампы. Сутулый, бледнокожий с редкими волосами, одетый лишь в обноски формы корабельщика. Для мальчика незнакомец был совершенно не похож на виденных им ранее людей, что забирали рыбу из очистительных бассейнов. Людей, забиравших его еду, — эта мысль прозвучала чужеродно, но все же заставила Атлака сжать зубы в ненависти и зависти. Они могли есть эту рыбу, эту вкусную рыбу, а он не мог!       Пушистый зверь испуганно мякнул. Шаги остановились, словно бы фигуры людей прислушивались к внезапному шуму. Мальчик зажал рот животному, надеясь, что эти незнакомцы пройдут мимо. Звук шагов вернулся, стук сердца Атлака стал таким сильным, что казалось, будто бы там стучат молоты. Пушистое создание, начав задыхаться, укусило мальчика, из-за чего тот издал легкий вскрик, после чего тут же зажал рот. От ужаса глаза Атлака заслезились, он боялся вдохнуть, даже тогда когда его легкие начали гореть от напряжения, он не позволял открыть себе рот. - А что это тут у нас, - прозвучал звук, чуждый этим молчаливым коридорам.       Мальчик мог лишь испуганно простонать, впуская воздух внутрь. Чужак схватил его за ногу и вытащил из убежища. Пушистый зверь зашипел, но второй незнакомец схватил его цепкими руками и потащил за хвост. - Я же говорил, Двуурст, что мы не зря складываем эту чертову крысу в тот силок. Одна добыча принесла нам другую. - Щупловат он, - прошелестел второй говоривший. - Ничего. Кости тоже могут быть съедобны, главное все сделать по рецепту моей дражайшей бабули! Опомнившись, Атлак начал молотить руками по своему обидчику, но в них было мало сил, а чужак был куда крупнее. - Крысеныш отбивается, однако. Откуда только силы берутся. Такой мозгляк, а ярости, как в этом пушистом фелине. Чур, его пустим на гуляш! - Только не говори мне, что у твоей дражайшей бабули найдется рецепт и на то, как приготовить фелина, - недоверчиво произнес второй говоривший. - Естественно, она лучшая повариха во всем трюме! - Эээ, ну ладно. Чет какой-то странный этот мозгляк, - вторая фигура вышла на свет и, схватив Атлака за челюсть, начала рассматривать его. Второй фигурой тоже был мужчина, тучный, лысый, со следами химических ожогов на лице и шее. Его глубоко посаженные, небольшие глаза медленно моргали, а рот, полный переломанных зубов, растянулся в кривой улыбке, - какая-то башка у него странная. Большая больно, да на висках вены пульсируют. - Ой да ладно тебе, в котле все едино. Большааааааая голова, мааааааленькая, да без разницы. Будто ты твистов не видел. - Видел. Этот странный все же, Санкрит. Закончил там с фелином? - Да. - Ну так помоги этого связать, а то брыкается. Еще поди, того и за палец тяпнет. А вдруг ядовитый?! - Да ладно тебе, Двуурст, - сказала сутулая фигура, - не видел я еще ядовитых твистов. - Ну как знать, мало ль, всякое встречается. Атлака обмотали чем-то и для верности ударили по голове, так, что мир начал меркнуть и расплываться.       Мальчик пришел в себя от частых потряхиваний. Он свешивался с широкого плеча толстяка, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Когда он повернул голову, то наткнулся взглядом на зверя, висящего в самодельной сумке из кабелей и проводов. Его глаза жалобно смотрели на Атлака, затем он услышал голос. - Ну вот, теперь нас съедят, - глаза зверя заслезились, словно бы он все понимал и чувствовал надвигающуюся, неминуемую участь. - Молчи и не говори, нужно чтобы они не знали о нас! Атлак машинально кивнул, промычав что-то невнятное. - Вот и славно. Теперь ты думай о чем-то хорошем. Вспомни, как было хорошо, когда ты засыпал у тех отопительных приборов. Как интересно было ползать по старым вентиляционным шахтам, изучая новые залы и помещения. Как весело и переменчиво светились те грибы.       Мальчик невольно улыбнулся, вспоминая все это. Даже мысли о нынешнем бедственном положении отошли на второй план. Тем временем, двое похитителей начали спускаться по огромной металлической лестнице. Подбитые ботинки незнакомцев гулко стучали по ржавым ступеням. Откуда-то снизу тянуло одновременно заманчивым и тошнотворным запахом. - Оооо, моя дражайшая бабуля вновь что-то готовит! - восторженно пропел сутулый мужчина. - Санкрит, у меня с этого запаха уже живот крутит. Опять, поди, что-нибудь упало в этот котел треклятый! - сказал тучный мужчина. - В этом все искусство моей бабули, Двуурст! Она же готовит так, чтобы омерзительное стало восхитительным. - Угу, - мрачно хмыкнул Двуурст, - только почему-то всегда все останавливается где-то посередине. Вроде и блевануть хочешь, а вроде и жалко проглоченное. - Вот же кретины, - услышал Атлак голос животного. Мальчик не видел его рта, но и не понимал, почему их похитители не слышат этот голос, который был совсем не похож на жалобные стоны. - Просто ты был слаб и голоден. Атлак испуганно заморгал, судорожно сглотнув, силясь осознать происходящее. - Слаб, из-за этого и не слышал меня. Все подобные мне говорят. Ждем момента, когда нас отпустят и они расслабятся. Тогда мы и сделаем наше дело! Атлак хотел что-то ответить существу, но вместо этого смог лишь замычать. - Ааа, сказываются годы молчания. Забыл как формировать слова и предложения. Ничего. Ничегоооо. Как только они замешкаются, мы позовем остальных. - Эй, Двуурст, мозгляк очухался, мычит там чего-то! - сказал сутулый. - Предлагаешь мне его еще раз приложить, перед тем как мы его разделаем? - Да неее… зачем. Пусть уже с этим тогда бабуля разбирается. - Тихооо, - прошипело создание, - пусть они ничего не подозревают до самого конца. - Ладно, почти пришли. Бааабуууляяяя, - тоненьким голоском пропел сутулый. - Чего там разоралсяяяяя! Нашли еду что-ли? - прозвучал из глубин дурнопахнущего коридора зычный женский голос. - Д-д-дааа, бабуля. - Чего мямлишь?! - Нашли. Мозгляка и фелина, - пробасил Двуурст. - Великолееепно. Несите их скорее сюда.       Атлака взвалили на что-то металлическое. Рядом также поместили и пушистого зверя, которого чужаки прозвали фелином. Создание заурчало и зашипело, пытаясь вырваться из пут и поцарапать когтями обидчиков. Звонкий удар ковшом заставил животное обмякнуть. - Ишь чего, расшипелся, - сказала женщина. Она была очень тучная, со всклокоченными грязными волосами, собранными в хвост. Оплывшее от множества болезней лицо, пораженное сыпью, смотрело на Атлака. На ее глазах были самодельные очки, делавшие ее ужасный вид еще более карикатурным, увеличивая итак крупные глаза в несколько раз. Одетая в какую-то хламиду, она начала пристально осматривать Атлака, ощупывая сильными, мозолистыми пальцами его тщедушное тело. - Скоро придут остальные, - громогласно продекламировала женщина, - надо будет начать с пацана, фелина еще надо хорошо освежевать, а этому только вскрыть живот да кишки вытрясти и все будет готово. - А можеееет.... с ними не будем делиться? - сказал сутулый Санкрит - Еще чего. Все найденное идет в общий котел. Вот будто бы тебя дедушка не воспитывал вовсе! Ладно, я пошла точить ножи, а вы пока посмотрите чтобы не сбежал! А то вместо него в котел полетите! Атлак не видел, куда ушла женщина, но явственно слышал скрежещущие звуки камня о сталь.       Двое похитителей куда-то сели и начали кидать чем-то о дно поставленной на попа бочки. Мальчик мог лишь приподнять слегка голову. Шея затекла, а голова кружилась, поэтому он даже не пытался встать, хотя был очень напуган. - Не отчаивайся. Скоро придут остальные, и тогда ты будешь должен позвать их… Позвать так, чтобы они услышали!       Мальчик повернул голову в сторону фелина, но не было похоже, чтобы он что-то говорил. Животное лишь тяжело дышало, туго стянутое похитителями. - Бааа, мы здесь, - раздалось с другого конца коридора. - Рано вы чего-то пришли, оболтусы, - громогласно поприветствовала вошедших, та что называлась бабулей. - Дармовщинку почуяли поди, - возмутился Санкрит. - Вот-вот, - фыркнул недовольно Двуурст, прежде чем вновь что-то кинуть на дно бочки. - Мальчик, ты знаешь, что нужно сделать, - прошептало создание. Атлак резко повернул свою голову в сторону пушистого зверя. Его глаза изменились, ровно как и взгляд. Он не был напуган, не чувствовал страха. - Все тааак, мне нужно было спрятаться от них. Теперь позови их. Ты уже так делал. - Мама запрещала мне так делать, - Атлак сам удивился своему голосу, он прозвучал сипло и едва слышно. В окружающем кавардаке начавшейся перепалки между членами банды его никто не услышал. - Запрещала, что? - мальчик все никак не мог понять как существо говорит, его рот был закрыт, лишь взгляд, пугающий, был зафиксирован на нем. - Звать в темноту и закрывать глаза, - шмыгнув носом, ответил Атлак. Он посмотрел на потолок коридора, на переплетение стальных труб, кабельных линий, разорванных и висящих, подобно каким-то растениям. Все было покрыто ржавчиной, сажей и накипью. Мальчику показалось, что в дыре одной из труб потолка он будто бы увидел лицо. Серое с расплывающимися чертами, но хорошо видимым оскалом улыбки полной острых зубов, лишь затем он увидел, что постоянным в этом лице были лишь два желтых глаза, смотрящие на него с интересом. В другом месте, словно повинуясь чьей-то воле, загорелась ровно такая же пара глаз и злобная ухмылка, светящаяся в темноте. Атлак испуганно закрыл глаза, нарушив свое же правило, открыв их, он увидел, что таких улыбающихся пар глаз было множество, из каждой щели и дыры на него смотрели глаза. Голодные глаза, улыбающиеся и преисполненные коварства и ненависти. - Впусти наааас, - тихим шелестом донесся слабый хор голосов. - Дай нам воооооолююю, - послышалось мальчику во все замедляющемся скрежете точильного камня по металлу. - Мы ждеееееем. - Мы жааааааждееееем. - Мы чуууууувствуем твой страааааааах. -Впусти нааааааас - Впустиииииииииииииииии…, - постепенно заискивающий многоголосый хор превратился в какофонию голосов, все громче и сильнее, на разный лад требующую от Атлака свободы. - А ну, тихо! - прорычало пушистое создание, оскалив клыки и зашипев. - Послушай их. Впусти. Они помогут тебе, - мальчик вновь услышал голос создания в своей голове. - Я боюсь. - ответил Атлак - Правильно. Потому что они хотят тебя съесть. Таковы люди. Одни отбирают у тебя рыбу, другие просто хотят тебя съесть.       Звуки драки начали стихать, женщина громогласным воплем, доносившимся до ушей мальчика словны бы через толстое стекло, разогнала дерущихся. Санкрит вытирал грязным рукавом расквашенный нос, а Двуурст поглаживал разбитую скулу. Новоприбывшие были скрыты темнотой, а также массивной фигурой женщины, изо всех сил колотящей зачинщиков огромным чугунным ковшом. - Сейчас или никогда, - произнесло создание.       Атлак было собрался ответить что-то, но вместо этого ощутил острейшую боль в ноге. Мальчик закричал. Он увидел в своей ноге нож, выщербленный, но только что заточенный. Голоса в его голове словно бы взбесились и начали требовать, угрожать, заискивая, умолять впустить. Впустить. Поддаться и впустить, оступиться и впустить. Не сопротивляться. Постепенно голоса стали говорящими полупрозрачными силуэтами, парящими над головами каждого из присутствующих.       Атлак кричал. Остальные члены банды и не заметили, как стол, на котором лежал мальчик начал покрываться инеем. Они даже не обратили внимания на тощего, сутулого Санкрита, глаза которого закатились, а изо рта пошла кровавая пена. Судорожно вскочив, словно кукла вздернутая кукловодом, он рывком устремился к своему обидчику. По пути он оттолкнул грузную женщину словно бы та была пушинкой. Оскаленной пастью, в которой появилось множество новых зубов, он впился в горло мужчины. Вопли ужаса и боли вторили голосам в голове Атлака, что завопили, заверещали и завыли от радости. Мальчик плакал, но не мог остановиться, его руки начали замерзать, а изо рта пошел пар. Зашатавшись, Двуурст уткнулся в стол рядом с Атлаком. Мужчина сжимал свою голову, будто пытался ее раздавить. Затем его тело дернулось. Руки заскоблили по поверхности стола, выдирая ногти из пальцев, превращающихся прямо на глазах в огромные крючья, лишь отдаленно похожие на человеческие пальцы. Глаза Двуурста, резко повернувшего голову с жутким хрустом свернутой шеи, были двумя зияющими провалами в пустоту, из которых, казалось, раздается смех, безумный и радостно искренний.       Атлак закричал еще сильнее. Крик, казалось, резонировал во всем коридоре, заставляя металл изгибаться, словно он был пластичен, как воск свечи. Женщина, которую все звали бабулей, покачиваясь, встала на ноги и начала целиться чугунным ковшом Атлаку в голову. - Не позволююю, - раздалось рычание от того места где находилось пушистое создание.       Существо, что раньше было Двуурстом, рванулось вперед, но было отброшено мощнейшим ударом ковша по голове. - Сдохни, проклятая тварь! - закричала женщина, направляя всю силу и ярость своего немаленького тела на мальчика. Полет ее руки неожиданно прервался, а женщина истерично завопила, зажимая плечевой сустав откушенной руки. На столе рядом с Атлаком стоял пушистый зверь, пасть и голова которого раздулись настолько, что смогли откусить руку. Стоило только Атлаку присмотреться, как тельце создания начало увеличиваться в размерах и стремительно лысеть. Лапы начали разъезжаться, а под туго натянутой розовой кожей начали бугриться жгуты мускулов. Голова существа покоилась на невозможно тонкой шее, а пасть, что пережевывала остатки руки стала настолько широкой, что Атлак едва бы смог обхватить ее руками. - И кто здесь проклятая тварь, мяурзоооость?! - прошипело создание спрыгнув на пол к женщине, что истерично завизжала. Звуки разрываемой плоти, а также слабеющие крики выпотрошенной заживо женщины словно эхом отзывались в сознании Атлака. Он видел великое множество таких созданий, полупрозрачных и улыбающихся, заискивающих и умоляющих впустить их.       Насыщенный трапезой демон когтем вспорол путы на мальчике. - Пойдем, чего ты ждешь, - гротескно большая пасть, открывающаяся для произнесения слов, но никак не меняющаяся в мимике, пугала Атлака, но столь же необъяснимым образом и успокаивала.       Пошатываясь, мальчик встал и едва не поскользнулся на замерзшей крови. От женщины осталась только левая рука, часть шеи и голова. Мальчик побрел за существом, словно завороженный, смотря на произошедшие разрушения. На перекрученный металл, искажениями которого зажевало мужчину, переломав его тело подобно огромным челюстям.       Мальчик шел и даже не понимал куда идет, зачем и почему, в его разуме была звенящая пустота, в которой, как в огромной пещере, раздавались гулким эхом стук когтей и многочисленные неразборчивые шепоты.       Очнулся мальчик только перед огромной круглой дверью, что вела в хорошо освещенные помещения. - Я больше не буду бояться темноты? Там ее нет? - Еееесть, но там ее мааалооооо, - промурлыкало создание, покачивая шипастым хвостом, - она тааам слабааааааа. - Там много еды? - судорожно облизнув губы спросил Атлак. - Вот этого тааааам мноооогоооо.       Зайдя в тоннель, ведущий наверх, Атлак задумался почему ему так легко подниматься по лестнице. Посмотрев вниз, он понял, что парит над полом, лишь немного подталкивая руками свое тело все выше и выше. - Тыыы такоооой, замуууурррррчательный. Так быыыыыыыстроо все схватываешь. Тебя уже будут ждааать, так что готовься. Свою еду они так просто нам не отдадут, - создание издало рычащий звук.       Атлак услышал испуганные голоса откуда-то сверху. Существо взбиралось по стенам тоннеля, как злобные насекомые, что норовили укусить мальчика и отобрать его еду. Создание запрыгнуло на самый верх и Атлак услышал испуганные женские крики, прервавшиеся звуками раздираемой плоти. Затем его оглушили звуки стрельбы, от грохота которой мальчик зажал уши руками и испуганно завыл. Его начало шатать из стороны в сторону, подвешенного над глубоким колодцем тоннеля. Мальчик ощутил, как нечто тащит его наверх, он увидел целый сонм полупрозрачных нитей, что подобно паутине оплели его и вытащили в коридор, ставший местом побоища. Разорванные окровавленные тела были повсюду. На стальных стенах были следы огромных когтей, что больше расплавили, нежели разорвали металл. Лампы освещения мигали, будто бы боясь создания, пришедшего из глубин корабля. Лица людей, искаженные предсмертным ужасом и агонией, словно отпечатками от яркого света замирали в сознании у мальчика. Одно из них — в особенности. Лицо красивой девушки, чьи светлые волосы были забрызганы кровью, а взгляд голубых глаз был столь же прекрасен даже в момент смерти. Мальчик завыл от ужаса, он не хотел смерти этих людей. Он боялся совершенного. - Ты не имеешь права останавливаться, они не отпустят тебя, не отступят. Они, люди, грешны в том, что страдал ты! В этом их вина! - порыкивал демон, обходя мальчика по кругу, - Идем, я отведу тебя к еде, что ты так хотел.       Мальчик испуганно парил за созданием, даже и не понимая, как это у него получается. Видевшие создание люди в ужасе разбегались. Их страх, паника, и прочие сильные эмоции будто бы питали существо, что становилось только больше и страннее. На его спине вырос гребень, а также появился второй хвост, куда более гибкий чем первый, норовящий схватить что-нибудь или же кого-нибудь, живя словно бы собственной волей.       Звуки стрельбы и рева твари из-за пелены периодически вырывали Атлака из кататонии шока от вида растерзанных тел и опустошенных коридоров. Он не заметил, как мужчина в форме открыл дверь сбоку от него и, не прицеливаясь, выстрелил из какого-то оружия. Звук был оглушающим, мальчика обдало волной горячего воздуха, а осколки разлевшейся повсюду дроби изрешитили его руки и ноги. Большая часть снарядов разбилась о неосознанно вызванную преграду. Атлак взбешенно завопил изо всех сил. Окружающее пространство словно бы сжалось вокруг мальчика, искажаясь под его криком. Тело мужчины пошло волнами, словно бы он был лужей, в которую бросили камень. Из его рта и ушей начала хлестать кровь, а крик боли вторил крику мальчика, пока не завершился хлопком разлетевшейся в клочья головы. Атлака обдало потоком кровавых ошметков и брызг. Мальчик испуганно закрылся руками, и от его движений окружающий его металл заскрипел и задребезжал. - Аккуратнее, а то причинишь вред и себе. Виииидишь, они желают тебе зла. Прислушивайся к их разумам, дабы обнаружить угрозу, как ты это делаешь своими ушами, только тут слышишь мыслями, - создание чудовищно гротескно улыбнулось, растянув пасть еще сильнее. Атлак посмотрел на свои руки, испещренные осколками, и в ярости сжал их в кулаки. Команда корабля не могла оказать сопротивления. Тварь из-за пелены разрывала их когтями, перекусывала буквально пополам, из ее рта вырывались потоки синего пламени, обращающего в пепел плоть, а металл плавящего, словно воск. Атлак потворствовал ему, разрывая криком тела и головы людей, словно те были светящимися грибами с нижних уровней. Иногда он даже заставлял стены и пол корабля перекусывать и пережевывать членов экипажа.       Мальчик упивался новобретенной силой, пока, что-то в нём не изменилось. Вместо обычных источников света, он начал видеть еще и нечто светящееся в каждом человеке. Вместо слов и звуков он слышал мысли и эмоции. Главным же источником восторга было то, что теперь для него мир был полон света. Даже кромешная тьма некоторых коридоров преображалась, насыщаясь красками и отсветами человеческих душ, мыслей и эмоций, вьющихся за ними подобно светящимся нитям паутины.       Прикасаясь к этим нитям, Атлак чувствовал эти эмоции и мысли, будто бы люди шептали ему их прямо на ухо. Они боялись. Эти светящиеся паутины были наполнены ужасом и страхом. Они боялись его, и от этого Атлак чувствовал себя всесильным. Пробираясь по коридорам и лестницам, лифтам и переходам все выше и выше, Атлак внезапно почуял невероятно приятный запах. Запах еды. Его желудок сжался в спазме агонии. Он завыл от боли, схватившись за живот. Атлак не осознавал, насколько сильно еще тщедушное тело истощено произошедшим. - Куда ты, - прошипело создание. - Я голоден. Хочу есть. Ты обещал мне еду! - Дальше будет много еды, куда бооооооольше! Нет смысла останаааавливаться здееееесь, - промурлыкало создание, но Атлак не слушал его.       Отворив усилием воли запертую дверь, он оказался в просторной комнате со столом и шестью большими креслами. Комната кричала о былой роскоши красотой обветшавшей отделки и потрепанных стульев, блеском благородного металла, а также мягким свечением ароматических свеч. Атлак ощущал запах еды, она была еще горяча и недавно сервирована. Мальчик схватил ближайший кусок мяса и вцепился в него, словно голодный зверь. Он ел руками, иной способ питаться ему был неведом. - Идем, же, ты же насыыыыытиииииился?! - создание просунуло свою гротескную голову в помещение, - нужно торопиться. Нужно попасть на сааааамый вееееееерх! - Не хочу... здесь хорошо, - чавкая, ответил Атлак. - Нет, ты пойдешь. Иначе все было зряяяяяааа, - шипение существа переросло в рычание, - Они придут за тобой! Они убьют тебяаааааа! - Ха, я смог с ними справиться. Я отделался лишь царапинами… Атлак не успел договорить, существо грубо развернуло его когтистой лапой. Мальчик оказался лицом к лицу с огромной приоткрытой пастью, источающей запах жженой плоти и горящего прометия. - Ты... идешь... дальше! Мальчик пытался собрать всю волю в кулак, чтобы возразить, но узкие, светящиеся желтые глаза словно бы не оставляли ему и шанса на подобное. Атлак испуганно сглотнул и закивал. - Вот и хорошоооооо… Существо развернулось, щелкнув хвостами по стоящей медной вазе, от чего та вогнулась и начала плавиться. Для нового зрения мальчика создание было словно сонмом всполохов разноцветного огня, вьющегося и меняющего цвет, всегда сосредоточенного вокруг вечно голодной пасти и глаз.       Дальше шли пустые коридоры и огромные залы, украшенные статуями и картинами. Мальчик любовался и заглядывался на них. Эти творения человеческих рук были стары и обветшали. Со многих картин осыпалась краска и едва можно было понять, что там изображено. Статуи потрескались и пожелтели, и черты лиц людей, запечатленных в камне, невозможно было разобрать. Множество далеких огоньков, исходящих от человеческих душ, освещали путь Атлаку. Он чувствовал, как они избегают встречи, как они опасаются. Существо остановилось в большой зале со множеством каменных скамей, стоящие по кругу рядами возле статуи какого-то мужчины, созданной из сияющего металла. Стены были украшены витражами с сюжетами, смысл которых ускользал от Атлака. Существо начало яриться и шипеть, ходя кругами, из его пасти капал словно бы жидкий огонь, небольшими горящими лужами оставаясь на металле пола. - Анааааафемаааа. Твое изваяяяяяниееееее ничтооооо пред властью Архитектора Сууудееб. Создание из-за пелены раздулось, словно шар. Сквозь его истончившуюся кожу можно было видеть буйство пламени всех цветов и оттенков. С гулким рыком оно исторгнуло вопящую струю огня в сторону статуи. Атлаку казалось, что подобное буйство всепожирающей стихии, тянущейся из-за пелены, способно уничтожить что угодно. Вместо этого пламя лишь лизнуло край одеяния отлитого в металле, а рядом со статуей появилось небольшое черное пятно.       Мальчик попытался присмотреться к нему, но вместо осознания его прошиб страх. Он не чувствовал абсолютно ничего от этого пятна. На верхних уровнях для его разума и восприятия все было освещено присутствием человеческих мыслей и эмоций. Если же в этих коридорах отсутствовал свет физический, то метафизически его было достаточно, что рассмотреть все окружение в деталях, но все же имело место то самое черное пятно. Пятно увеличивалось в размерах, медленно, не спеша, постепенно нарастая. Атлака пробил холодный пот испуга. - Темнота пришла за мной…, - суеверный ужас исказил лицо мальчика. - Что ты несешь? - зло осадило его создание. - Там, - Атлак указал пальцем на пятно, что медленно приближалось.       Создание зашипело, его гребень встопорщился, когти заскребли по металлу, оставляя на нем борозды. На кончиках хвостов заиграли разряды, подобные электрическим. Создание вышло к коридору, откуда приближалась Темнота. Рык огласил зал и коридоры, заставив задребезжать витражи. Темноту не испугало это. Ее не остановил ни прыжок, чудовищной скорости, направивший невозможно острые когти и зубы к своей цели, ни ярость иномирового пламени, бушующего в широко раскрытой пасти.       Существо разлетелось с громким хлопком на куски в буйстве огня. Оставшаяся плоть горела и плавилась, словно помещенная в кислоту.       На Атлака смотрела Темнота. Он ощущал ее взор. Осязал своим сознанием бескрайний ужас ее существования. Смотря в нее он чувствовал пустоту и холод, каких не ощущал даже в самом низу трюма. В Темноте, словно из-за дымки, проступил череп, отдаленно напоминающий человеческий. Он висел в воздухе над полом подобно маске, подвешенной на невидимых нитях.       Мальчик закричал, напрягая все свои силы, больше для того, чтобы прогнать свой страх, нежели навредить Темноте. Торжество мощи, черпаемой Атлаком из-за пелены, сминало металл словно бумагу, крошило камень скамей в пыль, разбивало витражи в зале, но наткнулось на неосязаемую, непреодолимую стену. Темнота пожрала вопль отчаяния, словно бы его и не было вовсе.       Атлак заплакал, его слезы лились горячим потоком.       У Темноты для мальчика оставалась последняя страшилка. Самая жуткая и непостижимая, вобравшая в себя всю многоликость ужаса. Что же скрывалось под маской-черепом? Оскаленная в ярости морда? Ужасный в своем холодном безразличии лик чужака? Нет... Что скрывалось под этой маской? Ничто. И Ничто сожрало мальчика.