***
Мальчик проснулся резко, как от толчка. Распахнув глаза, он не сразу осознал, что же его разбудило. Повернув голову чуть вбок, парень увидел колышущуюся тёмную массу, которая, тяжело вздыхая, выползала из проёма. У неё не было формы — просто чёрное марево, немного напоминающее амёбу. Непонятно было и то, как Это могло издавать звуки — ни рта, ни глаз, ни конечностей. Да и набор звуков был весьма скуден — тихие, горестные вздохи. Существо источало чувство печали и безысходности. Истошно закричав, Антон подскочил и, не разбирая дороги, побежал вглубь пещеры. Сгусток тёмной материи, медленно шурша камешками и поднимая пыль, двинулся за ним. Всё так же горестно вздыхая, как будто жалуясь невидимому собеседнику на глупого мальчишку, который, не переставая кричать, убегал всё дальше. Антон бежал, не глядя под ноги, не боясь провалиться. Свет зажатого в руке фонарика метался по стенам коридора, отбрасывая рваные тени, ещё больше пугая обезумевшего мальчишку. В ушах стоял скрежет камней. Антон боялся даже на секунду оглянуться. Ему казалось, что стоит посмотреть назад, как он непременно увидит пикирующую тень, которая мгновенно поглотит его, похоронит под своей массой. Адреналин, бушующий в крови, подстёгивал бежать быстрее.***
Сергей проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Он поморщился и постарался снова уснуть. Мальчику снился прекрасный сон, и он решительно хотел его досмотреть. Но чужая рука никак не оставляла его в покое, продолжая теребить парня. Ничего не оставалось, как открыть глаза. Взгляд упёрся в компьютерный стол, с которого он опять не убрал кружку из-под чая. «Мама будет ругаться», — рассеянно подумал он. И тут Сергей заметил того, кто всё это время его тряс. Сон как ветром сдуло. Перед кроватью стоял Санёк, и всё бы ничего, но лицо его было серого цвета. Один глаз смотрел в угол комнаты, а второй был полуприкрыт. Голова была пробита. В районе виска зияла дыра, из которой медленно стекала кровь вперемешку с белой субстанцией. Санёк, словно почувствовав, куда смотрит друг, медленно провёл рукой по волосам, привычным движением поправляя чёлку. Пальцы окрасились красным. Безразлично осмотрев их, он снова попытался дотронуться до Сергея, открывая рот, и при этом не произнося ни звука. Сергей рванулся в сторону, уходя от прикосновения перепачканных в крови пальцев. Но запутался в одеяле и с грохотом свалился на пол, ударившись головой о край прикроватной тумбочки, на мгновение теряя сознание. А когда пришёл в себя, не было ни комнаты, ни Санька, только тёмные своды пещеры. Голова гудела от удара. Рванувшись в сторону во сне, он и наяву дёрнулся в сторону, ударившись о скальный выступ. — Вот чёрт, — пробормотал он. — Приснится же такое… Эй, Тоха! Ну что там?! Санёк ещё не вернулся?! — крикнул он в темноту. Ответа не было. Не было вообще никаких звуков. Абсолютная тишина. — Тоха!!! — Нет ответа. — Антон! Да хватит меня пугать! Где ты? — И снова в ответ тишина. Сергей подскочил. Раненая нога подвернулась и прострелила жгучей болью. Сдавленно охнув, он рухнул назад, прикрывая глаза, и вцепился руками в ногу чуть выше колена, стараясь сдержать слёзы. Вдруг в тишине, вкрадчиво прозвучал голос: — Ты так и не научился заводить друзей. Все тебя бросили. Ты один. Никто не придёт. Чем тебе теперь помогут твои железки? Сергей в ужасе замер, вглядываясь в темноту пещеры. Туда, откуда шёл голос, и на короткий миг ему показалось, что он даже увидел силуэт матери. Но мираж мгновенно растворился, стоило направить на него луч фонарика. — Никудышный, — тихо прошелестел мужской голос из другого угла. — Слабак! Он узнал и его. Пётр Игнатьевич — учитель физкультуры. Он всегда недолюбливал тучного мальчика и до седьмого пота гонял его по нормативам, когда остальные дети уже расходились. — Жирный дохляк! Даже подняться не в состоянии! Какие друзья могут быть у такого слизняка, как ты? — расхохотался ещё один голос, затихая и эхом отражаясь от стен. — Замолчите! — выкрикнул в темноту Сергей, сжимая кулаки. — Он ушёл за помощью! Наверное, устал ждать! — сказал он уже тише и скорее для себя. — Ой, Сергунчик, да ладно, кому ты нужен? Ботан полезен только в школе перед контрольной, а так… Они уже в футбол гоняют или в столовке хомячат, да над тобой посмеиваются, — захихикала в темноте двоюродная сестра Света. — Так что ты не у дел, братишка. Сергей дёрнулся, как от пощёчины, и закрыл уши, крепко прижав к ним ладони. — Неправда, неправда, неправда, — как мантру, повторял он шёпотом. По щекам вновь заструилась солёными потоками влага. — Да сколько можно ныть?! — раздался раздражённый голос Антона. — Тоха! — вскинулся Сергей. — Ты здесь? Ты не представляешь, что тут… — Скоро всю пещеру своими соплями зальёшь! — перебил его голос Антона. — Ревёшь и ревёшь, как девка! Надоело до ужаса! — И эхом растворился во мраке, как и остальные. Сергей поник, поняв, что это был всего лишь очередной фантом.***
Санёк развернулся и ринулся назад в проход. Его радовала возможность покинуть это место. Он вообще уже пожалел, что они сюда полезли. И ещё он на бегу фантазировал, что вернётся в лагерь, вызовет подмогу и чуть ли не сам будет руководить спасением, а может, лично выведет друзей из злополучной пещеры. В своих мыслях он уже был героем, спасшим от ужасной участи товарищей. Быстрый, смелый, решительный. Больше никто не посмеет называть его малышом и относиться снисходительно. Проскочив сухой участок, он остановился перед подъёмом. Тут, в принципе, было не высоко. Антон обещал его подсадить на обратном пути и не стал привязывать верёвку. Как видно, зря. Может, стоит вернуться и попросить его всё-таки подсадить? Ушёл-то совсем недалеко ещё. Но мечты о геройском спасении пересилили желание обратиться за помощью. Он не какая-то там малявка, которая не в состоянии самостоятельно и два шага ступить! Он справится со всеми трудностями и препятствиями сам! Спасёт своих друзей! Санёк упёрся руками в стены подъёма, благо тот был достаточно узким и, поставив ноги на уклон, упираясь боковой стороной кроссовок в стык стены и пола, начал медленно подниматься. Руки оскальзывались на мхе, покрывающем всю поверхность стены. Только тут он был суше, чем в первом зале, и крошился под ладонями, поднимая в воздух облачка невесомой пыли. Санёк дышал глубоко и прерывисто, из-за чего в итоге чихнул — пыль сильно забила нос. Ладони окончательно соскользнули, и он навзничь рухнул обратно вниз, не слишком сильно приложившись затылком о каменный пол. — Вот гадство! Надо было всё же позвать Тоху, — потирая ушибленный затылок, пробормотал он, но быстро отогнал трусливую мыслишку. — Ничего — прорвёмся! — И снова пошёл на приступ. Минут через десять, ободрав окончательно ладони, он вывалился на ровную поверхность. Немного полежав и восстановив дыхание, мальчик поднялся на ноги и, подсвечивая себе фонариком, хотел двинуться дальше. Вот только никакого грота тут не было… — Что за фокусы?! — растерянно озирался Санёк. — Где лужа и грот? Перед ним, насколько хватало света, простирался пыльный тёмный коридор. Возле стен, то тут, то там виднелись косточки каких-то мелких животных. Больше ничего не было. Такой коридор по пути сюда они точно не проходили. Да и ушли не слишком далеко от входа. «Может, я ошибся выходом?» — подумал мальчик. Хотя этот подъём он помнил очень хорошо. Он же первым по нему спустился. Нерешительно замерев на месте, Санёк не знал, что ему делать. — Пожалуй, стоит всё же вернуться к ребятам, — пробормотал он и стал спускаться обратно. Быстро сбежав вниз, он широко распахнул глаза, потому что не мог поверить в увиденное. Впереди простирался точно такой же коридор, как и наверху! — Да что же это такое?! — В груди нарастала паника. Он снова замер в нерешительности. Делать нечего. Лезть наверх не хотелось определённо. Может, если двигаться вперёд, удастся выйти на парней. И Санёк двинулся вперёд, шаг за шагом отдаляясь от провала. Немного продвинувшись в глубь коридора, луч фонарика выхватил из мрака поворот. Пройдя его, мальчик заметил темнеющий зев, который вёл в очередную залу. Луч света отразился от воды. Решив, что нашёл всё-таки первый грот с лужей, Санёк обрадовано нырнул в проём. Но выход оказался слишком высоко над полом. Пришлось повиснуть на руках и затем прыгать. Более внимательно осмотрев пещерку, он разочарованно понял: — не та. Эта комната была больше и шире. Водная гладь так же подсвечивалась из глубины, но занимала всего лишь половину залы. Мальчик с тоской посмотрел наверх. До выступа не допрыгнуть — ростом не вышел. — Делать нечего, придётся поискать другой выход. — Грустно вздохнув, он двинулся дальше, внимательно осматривая тёмные своды на наличие выхода. Вонь здесь была намного сильнее, практически невыносимой. Тяжёлый смрад стелился по поверхности озерца и Санёк, спрятав нос в сгибе локтя, старался дышать пореже и держать голову выше.***
Антон споткнулся о скальный выступ и кубарем покатился по каменному полу очередного коридора. Он уже давно потерял счёт времени и количеству поворотов, которые преодолел. Бок нещадно кололо, сердце бешено стучало где-то в районе горла и вот-вот грозило выскочить наружу, грудь часто вздымалась, извлекая из недр громкие хрипы. Огромная доза адреналина позволяла не обращать внимания на разбитые колени и стёртые локти. Упав, он на секунду замер, а затем подтянул колени к груди и стал ждать. Ждать неминуемого и страшного конца. Но секунды складывались в минуты, а его так никто и не схватил, не навалился смрадной тушей, чтобы сожрать или просто задушить своей массой. Он открыл глаза. И в первое мгновение решил, что ослеп. Но нет, просто мрак был беспросветным. Фонарик разбился при падении, не видно было даже собственных рук. Нашарив на ощупь стену, он осторожно поднялся и прижался спиной к холодному камню. Пот высыхал и холодил разгорячённую от долгого бега кожу, которая покрылась мурашками. Антон загнанно хрипел, хоть и старался выровнять дыхание для того, чтобы звуки, вырывающиеся из груди и стучащий в ушах пульс, не мешали ему слушать. Чтобы услышать того, кто гнался за ним, не пропустить его приближения. Сил шевелиться больше не было. Их выжег страх, тонкими нитями просачивающийся под кожу. Он сполз по стене и на некоторое время даже отключился. Проваливаясь в спасительный обморок, Антон всё же успел подумать, что пока он тут прохлаждается, «нечто» может догнать его и убить, уничтожить. Страх никуда не делся, но вот сил не было от слова совсем и сознание погасло, а тело завалилось вбок.***
Голоса выматывали, проникали сквозь плотно зажатые ладонями уши. Силуэты вспыхивали на обратной стороне зажмуренных век. Он уже не кричал им в ответ, не повторял, что всё это ложь, что он не ничтожество. Слёз тоже больше не было. Сергей сидел и, тихо поскуливая, раскачивался на камне. Он не предпринимал попыток встать и пойти за помощью. Слова, словно яд, проникали в голову, заставляя съёживаться, пытаться раствориться в окружающей его темноте и больше ничего не слышать. Никчёмный, толстый, бесполезный, трус, слабак, ботаник, никому не нужен… Голоса сливались в траурный хор. Иногда невозможно было ничего разобрать, но разум, словно издеваясь, тут же вычленял из этого хора слова-подтверждения его бессмысленного существования. — Я никогда не хотела сына, тем более такого, как ты! — визжал голос матери. — Я осталась одна из-за тебя! — Хи-хи-хи, глупый братишка, ты годен лишь для одноразового использования, — глумилась сестра. — Слабак! Глаза бы мои тебя не видели, — порицал учитель. — Позорное пятно на фоне всего класса! Да что там! Всей школы! — Из-за тебя, нытик, я торчу в этой пещере уже целую вечность! — возмущался Антон. — И зачем мы вообще с этим жирдяем связались? Всю дорогу нас тормозил, — поддакнул Санёк. — Ха! Даже пол под ним рухнул! Амплитуда раскачиваний Сергея всё увеличивалась, он начал потихоньку биться головой о стену, даже не замечая этого. Глаза широко распахнулись, но он не видел ничего, кроме калейдоскопа лиц, проносящихся в его подсознании. Не видел пыли, не видел тёмной пещеры, не заметил, как замигал и потух лежащий рядом фонарик. Он слушал. И в это же время старался не слышать их. Его личные демоны вырвались из преисподней и желали свести с ним счёты. Он больше не боялся. Вся его воля и желания были сконцентрированы на беге. На беге, в собственном подсознании, в лабиринтах мысли. И он убегал вглубь этого лабиринта, наглухо замуровывая все входы и выходы, все двери и любые лазейки, которые мог отыскать в этих переходах. Чтобы оставить своих демонов снаружи, не позволить им приблизиться, не дать догнать себя. Спастись. Да — бегством! Да — спрятавшись за семью замками! Но ведь главное — цель! И значит, все средства хороши.***
Санёк выбрался из грота в очередной коридор и, не особо его рассматривая, кинулся бежать вперёд. Свою торопливость он объяснял очень просто: друзья ждут помощи, а он тут по лабиринтам скачет. Но если бы он остановился и хотя бы на секунду прислушался к себе, то понял бы, что его гнала вперёд не жажда славы и не беспокойство за друзей… Его гнал вперёд ужас. Липкий страх остаться тут навсегда. Бесцельно блуждать по бесконечным коридорам. Никогда больше не увидеть солнца. Повороты сменяли друг друга, пещерки и гроты мелькали как в киноплёнке, заманивая подростка всё глубже в недра горы. Если бы кто-то попросил его сказать, сколько раз он уже спускался и поднимался, он бы не ответил. Потому что уже просто не осознавал, куда и зачем он идёт. Его цель была проста: идти, переставлять ноги. Левая — правая, левая — правая, и так до бесконечности. Взглянув на экран мобильника, он понял, что блуждает здесь уже несколько часов и прибавил шагу, словно пытаясь убежать от растущего страха. Надежда выбраться таяла, как свечной воск. Паника зарождалась где-то в глубине грудной клетки и поднималась волнами, заставляя сознание корчиться от ужаса. Слёзы текли ручьём, но он не замечал их. Его взгляд был устремлён только вперёд и сердце пропускало удар каждый раз, когда он достигал очередного прохода или поворота в надежде, что за ним окажется выход или на крайний случай, кто-то из друзей. Но там снова был грот или коридор. Внутри что-то щёлкало, будто ломаясь, а ноги непроизвольно ускоряли шаг, торопясь к новой маленькой надежде на спасение. Шаг за шагом, метр за метром, поворот за поворотом. Не чувствуя боли в стёртых до кровавых мозолей ногах, рези в боку и шума в голове. Идти, несмотря ни на что, идти. Движение — жизнь. Это высказывание определяло сейчас всю его жизнь.***
Антон снова проснулся. Правда теперь сам. Спокойно. И даже не сразу осознал, где он и почему так темно. Потерев глаза, он нашарил в кармане сотовый, включил фонарик и с первым взглядом на окружающую его действительность в голову яркими вспышками ворвалась память. Поход до пещеры. Падение Сергея. Как ушёл за помощью Санёк. И липкий ужас, который погнал его сквозь толщу камня. С опаской осмотревшись и прислушавшись, парень ничего не обнаружил: ни теней, ни каких-либо существ или чудовищ. Не было никаких посторонних звуков. Лишь где-то недалеко капала вода. Понятно, что назад ему не вернуться. Он слишком долго бежал, не разбирая дороги. Придётся искать выход наудачу. Сначала он всё же попробовал пройти по своим следам обратно. Но эта часть пещеры была суше и более каменистой, а следопытом Антон никогда не был. Свернув в один из проходов, он пошёл на звук капающей воды, на ходу доставая из рюкзака воду и кусок хлеба с ветчиной. Звук стал громче и, кажется, потянуло сквозняком. Антон прибавил шаг. Последние метры он преодолел на одном дыхании. Впереди забрезжил тусклый свет. Ворвавшись в достаточно просторный зал, он завертел головой, ища источник света, а значит и выход. Это и вправду был выход, с одним только «но»: находился он в пятнадцати метрах над полом пещеры, а стена была практически отвесной. Всё тот же крошащийся и скользкий от мха камень. Всё это заметно поубавило энтузиазм мальчика. Антон присел на камень, осматривая стену и пытаясь осознать масштаб катастрофы. Вот он заветный выход из чёртовой пещеры, из этого ада — рукой подать, а воспользоваться им не получается. Он прикидывал шансы, сможет ли вскарабкаться до этого окна в большой мир или же ему это окажется не под силу?***
Вода закончилась около часа назад, а пить хотелось неимоверно. Санёк, как заведённый солдатик, отмерял шагами метр за метром по коридорам. «Пить», — билось в голове, но из тех луж, что попадались ему по пути, напиться он бы не смог, даже если бы умирал. Они смердели. Он уже перестал этому удивляться, сил не осталось. «Как и воды», — опять некстати вспомнил он, облизнув пересохшие губы. Бежать сил уже тоже не было, но он всё равно упрямо двигался вперёд. Правда, надежда иссякла, как и вода. Он просто выполнял механическое действие — шагал. Страх ушёл, переживания тоже, оставив лишь стремление идти вперёд.***
Антон встал, снял с плеча рюкзак и отставил его в сторону. Размял руки и решительно шагнул к стене. Бегать он больше не собирался. Не по этим чёртовым коридорам. Он сильный, он сможет. Он больше не надеется на помощь. С Саньком что-то случилось — это было очевидно. Сергея одному ему не вытащить. Значит нужно выбраться и позвать на помощь. Он нащупал первый крепкий выступ и подтянулся. Зацепился за следующий и упёрся ботинком в крупную щель. Перенёс вес на ногу и стал шарить второй рукой в поиске ещё одного крепкого выступа повыше. Пот заливал глаза, руки ныли от напряжения и ссадин, но пол постепенно удалялся. Очень аккуратно и вдумчиво Антон продвигался вверх, к заветному выходу. Права на ошибку у него не было. Маленькие камешки с тихим шуршанием скатывались вниз. Иногда из-под рук выворачивались целые булыжники и звонко ударялись о пол, но он старался всегда выдерживать три точки опоры, поэтому сброшенные куски пока были не опасны. Они служили лишь напоминанием о цене поспешности и неосторожности. Забравшись на небольшой карниз, он привалился спиной к стене, чтобы перевести дыхание, дать отдых дрожащим рукам и натруженным мышцам. Ему удалось преодолеть две трети подъёма, и Антон молился, чтобы оставшийся отрезок не оказался непосильным. Он просил Бога позволить ему выбраться и обещал сам себе, что если получится — станет самым послушным, примерным сыном и больше никогда никуда не станет влезать и ввязываться в сомнительные авантюры. Только бы выжить…***
Сергей больше не ждал. Он больше не боялся. Не чувствовал боли, не замечал темноты и даже не слышал голоса. Он окаменел. Сидел, выпрямив спину, посреди каменного кармана, с широко распахнутыми глазами и чуть приоткрытым ртом, из которого тонкой струйкой стекала розоватая слюна. Он ни о чём не думал, ничего больше не желал. Исчезли обиды. Мир схлопнулся, оставив после себя лишь пустоту. Мерное биение сердца, ровное глубокое дыхание и беспросветный мрак.***
Санёк упал снова. В который раз. Боль в сбитых конечностях ощущалась далёкой и какой-то призрачной. Когда он потерял обе кроссовки, он не помнил. И теперь вышагивал босиком, пачкая пол пещеры кровавыми следами. Носки тоже куда-то пропали. Жажда и голод притупились и не вызывали особого дискомфорта. Он лежал, повернув голову вбок, и размышлял — сможет ли ещё раз подняться. Мысли были вязкими и тягучими, как патока. На перепачканном лице отпечаталась смертельная усталость напополам с безразличием. «Как же глупо, — думал мальчик, — ведь выход должен был быть совсем рядом… Как же я мог заблудиться?» Пролежав минут двадцать, он нашёл в себе силы встать и, шаркая босыми ногами, двинуться вперёд. Поднимая небольшие облачка пыли, он дошёл до… узкого спуска. Мозг не сразу определил, что это тот самый подъём или спуск — память подводила, с которого начался его путь по лабиринту. Но постепенно осознание этого факта достигло затуманенного сознания, разжигая ярким пламенем надежду. — Ребята! Тоха! Серый! — Он, не раздумывая, стрелой рванул туда, где оставил своих товарищей. Смеясь и рыдая одновременно. Санёк с ходу нырнул в знакомый зев прохода. Прыжок… И… Ноги не находят опоры… Недолгий полёт, за который он даже не успел осознать происходящее и испугаться… Удар о воду оглушил. Вода моментально хлынула в открытый рот, заливая лёгкие. Что-то схватило поперёк туловища и с чудовищной силой дёрнуло вниз, выбивая остатки воздуха. Тело не слушалось, толща воды сдавила и свет померк. «Ну и пусть, — подумал мальчик. — Зато теперь не нужно больше идти».***
Антон уже пять минут висел, распластавшись по стене на одном месте. Он никак не мог нашарить хоть мало-мальки заслуживающий доверия выступ. До выхода было рукой подать — считанные сантиметры. Эта часть подъёма оказалась на удивление лёгкой. То ли порода была твёрже, то ли вода не так сильно воздействовала на камень. Он довольно быстро и уверенно карабкался вверх. И вот у самого выхода, камень вновь стал ломким, коварным и опасным. Крошился прямо под пальцами. Делать нечего, вздохнул про себя Антон и стал расковыривать и углублять небольшую щель, которую нащупал. Чем и занимался последние пять минут. Когда каменная крошка перестала высыпаться из-под пальцев, Антон подтянулся и повис на руках, осторожно перенёс вес на левую ногу и освободив правую, стал крошить камень для опоры уже под неё. Через несколько долгих и тяжёлых минут он наконец-то коснулся одной рукой заветной площадки перед выходом. Выдохнув и как можно крепче зафиксировав тело на стене, стал ощупывать камни у основания площадки. Один крупный с виду валун опасно шевелился. Его пришлось столкнуть вниз. Вот он, выход! Подтянуться и вынырнуть на свежий воздух, под бескрайнее голубое небо… Но спешить нельзя. Свобода пока только призрак, который развеется от любого неосторожного движения. Ещё минут пять он потратил на то, чтобы расчистить уступ от ненадёжных камней и найти крепкую опору. И вот уже две руки цепляются за спасительный выступ, но Антон не чувствует достаточной уверенности, чтобы перекинуть тело вверх. Камень под ним дышит, крошится. Найдя ногой достаточно глубокую щель в стене, он упирается в неё и с силой подбрасывает тело вверх на выступ. Всё… Спасён! Повиснув на животе, он увидел зелень кустов по ту сторону проёма и улыбнулся. Подставил лицо ветерку и солнцу. Ещё одно усилие — выпрямить руки, подтянуться и забраться с ногами на площадку. Треск и скрежет заставляют сердце пропустить удар. И целый пласт породы, не выдержав давления, обваливается и срывается вниз…***
В лагере вторые сутки была жуткая суматоха. МЧС, полиция, воспитатели и волонтёры из ближайшего села прочёсывали лес и окрестности лагеря: пропали трое мальчишек. Никто не видел и не знал, куда они делись после завтрака. Поиски были масштабными — отец одного из мальчиков был областной шишкой. Он поднял на поиски сына все свои связи и возможности, чтобы согнать к месту пропажи как можно больше людей. В небе то и дело шумели лопастями два поисковых вертолёта. Но результатов пока не было. К заплаканной вожатой четвёртого отряда подошёл парень из третьего. Он два дня назад получил травму и находился в областном госпитале, вернувшись лишь на третий день. — Валерия Анатольевна, — обратился к ней парень. — Я слышал, что ребята обсуждали какого-то местного парня. Кажется, внук Палыча. Ну тот, что молочку привозит… — Дальше! — поторопила его Лера. — Говори, Игорь! — Так вот он им вроде байки местные про пещеру какую-то рассказывал. Ну и они… в общем, решили её найти. Местный им вроде даже план набросал, где искать. Но я его не видел, — поспешно добавил мальчик. — План не видел или мальчика? — уточнила вожатая. — Ни того, ни другого. А может, это просто трёп был. Порисоваться пацанам захотелось… — Игорь опустил голову и отошёл. Он и сам не верил, что это была просто шутка. Вожатая бегом кинулась к ближайшему полицейскому, чтобы рассказать об услышанном.***
Деревня Дубовка находилась в двадцати километрах от детского лагеря. В сумерках по просёлочной дороге к селению неслась патрульная машина. Отец Антона, воспитательница и два офицера, подъехали к дому на окраине. Там, по словам местной жительницы, и проживал Палыч — дед, который раз в неделю развозил молочную продукцию. Только вот на вопрос о мальчике женщина как-то странно на них посмотрела, развернулась и ушла. Дед сидел на ступеньках, ведущих в дом и курил. Увидев подъезжающую патрульную машину, он встал и зашагал к калитке встречать приезжих. Здесь тоже знали о пропаже мальчиков. Как только машина остановилась, дверцы распахнулись, и к хозяину бросилась вожатая. — Алексей Павлович! Нам срочно нужно поговорить с вашим внуком! У нас дети пропали, и он может знать, куда они направились! — затараторила Валерия. — Дед, давай! Зови пацана! Быстро! — рявкнул подбежавший отец Антона. Но Палыч так же странно посмотрел на приезжих, покачнулся, опираясь одной рукой о забор, а вторую прижал к груди. Кажется, даже лицо посерело. А может, просто показалось в сгущающихся сумерках. Офицеры тоже подошли к калитке, оттесняя женщину и мужчину. — Я не могу позвать Максимку, — прошелестел старик. — Да и не может он ничего знать. Он пропал пять лет назад. Признан погибшим… Женщина охнула и отшатнулась, прикрыв лицо рукой. А мужчина, напротив, сделал шаг вперёд. — Тогда кто был с вами три дня назад в лагере?! Кто-то из местных?! — Я был один, — твёрдо ответил дед. — У меня больше никого не осталось. Раньше я и в правду всегда брал с собой внучка. А теперь вот — один. Максимке года четыре было, когда мать от рака скончалась, дочь моя, значит. А папашку его с самого начала ветром сдуло… Как про беременность узнал, так и исчез… — Мы сожалеем о вашей утрате, — вмешался в разговор офицер, — но один из детей утверждает, что накануне пропажи они разговаривали с местным парнишкой по имени Максим лет девяти. И он рассказывал им о какой-то пещере. Якобы даже карту нарисовал, чтобы ребята могли её найти. Вы можете как-то это объяснить? — Максима нет, — покачал головой дед. — Он не мог ни с кем разговаривать. Хотя, когда он пропал, ему действительно было девять лет. А вот о какой пещере идёт речь, я, кажется, догадываюсь. Именно около неё и видели внука последний раз… И там же нашли вещи Максимки. Но там не пещера даже, а так — небольшой грот. Они в тот год со старшими ребятами в поход пошли… — Палыч тяжело вздохнул. — Очень уж с ними просился. Ушли… А назад собираться стали… Максима нет, не докричались. Пропал. Мы тогда тремя деревнями искали… Наткнулись на небольшой грот в скалах. Там кепка и рюкзак у входа лежали. Дрянное место… Пещерка небольшая: узкий проход и всего одна зала с вонючим озерцом на дне. Да мхом вся поросшая. Там сразу спуск, но никаких ответвлений нет. Внука не нашли… А вот ребятам, которые её осматривали, плохо стало: зрение пропадало, мерещилось всякое. Больше мы к ней не подходили, и мальцам даже приближаться запретили. — Покажете, где эта пещера? — Конечно. Только с утра. Там овраги и подъем опасный… В темноте шеи посворачиваем.***
Как только рассвело, поисковый отряд выдвинулся к скальному массиву. Через два часа вышли к злополучному уступу. Верёвка так и свисала с карниза у входа. Спасатели небольшой группой в респираторах стали подниматься ко входу. Сбоку на опушке посадили один из спасательных вертолётов с парамедиками на борту, готовых оказать срочную медицинскую помощь. Отряд скрылся в пещере. Через несколько минут у офицера, руководящего операцией, зашипела рация. — Нашли. Ребята все здесь. Один, похоже, мёртв — утонул. Второй сидит у стены — на нас не реагирует, глаза открыты — может быть в шоковом состоянии. Третий лежит у дальней стены — жив, без сознания — травма позвоночника. И ещё командир, они все в какой-то дряни… То ли пух, то ли мох — по телу, по одежде. Поднимайте носилки. К полудню их вытащили на поверхность и в спецкапсулах на вертушке увезли в госпиталь. Вызвали сангруппу. Несколько часов группа исследователей в защитных костюмах брала образцы воды, грунта и странного мха, чтобы определить, что поразило детей и попытаться им помочь. Обоих так и не смогли привести в сознание. После сбора материалов пещеру решено было выжечь и обрушить.***
Антон пришёл в себя на пятые сутки после сложнейшей операции на позвоночнике. Грибок, споры которого они вдыхали в пещере, выделял нейротоксин, вызывающий обширное поражение центральной нервной системы, что привело к галлюцинациям. Как сказали спасатели, парень карабкался по стене, сорвался и при падении сломал позвоночник. Ему предстояла долгая реабилитация и работа с психологом, чтобы научиться жить в инвалидном кресле. Да и споры, попавшие в рану после падения, проросли и продолжали негативно влиять на организм, угрожая полным параличом. У Сергея этот же токсин, попав через порезы в кровь, вызвал обширное поражение головного мозга. Он впал в кому, и никто не мог сказать точно — выйдет он из неё или нет. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее. Александра похоронили через неделю, предварительно кремировав тело.***
В пещере полыхал огонь. Языки пламени слизывали и обращали в прах мох на стенах. Высокая температура испаряла вонючую воду в озерце, оставляя после себя лишь стерильный пепел. Под самым сводом на неприметном выступе, сидел и улыбался скелет мальчишки в истлевшей одежде. Когда пламя добралось до свода, могло показаться, что обугливающиеся останки печально вздохнули, и по гроту прокатился тихий шёпот: — Славно поиграли… Жаль, что мало…