Потомок Ситха

      Находясь на борту кореллианского грузового корабля, Соколе тысячелетия, который был всем, что осталось от Хана Соло, убитого собственной дочерью, я раз за разом прокручивала в своей голове события того дня. За столь краткий период знакомства я успела привязаться к мужчине, не так давно предложившему мне стать его вторым пилотом, что было сродни надежде на то, что я наконец смогу найти свою семью, правда, не теми способами, что я искала раньше, ожидая родителей во Внутреннем кольце на Джакку среди песка и мусора. Я считала, что он мог стать мне отцом, заменить моих родных, на возвращение которых глубоко в душе я утратила надежду.       Хан Соло пожертвовал собственной жизнью, пытаясь вернуть свою дочь, Лалису, на Светлую сторону, и он же пал от её меча. Именно с его смертью рухнули мои надежды на новую семью так же, как рухнуло равнодушие Кайлы Рен, на лице которой я запечатлела шрам, что будет всю жизнь напоминать ей о том дне, когда в Неизведанных регионах Галактики на ледяной планете Илум, где расположилась база Первого ордена «Звёздный убийца», она убила родного отца, любившего её, несмотря на те ужасы, принесённые ею Галактике, как только та приняла Тёмную сторону. И самое главное я, всякий раз думая о юной отцеубийце, не знала, что страшнее: приближение нашего решающего сражения или моё собственное сердце, бьющееся в грудной клетке, как дикий зверь, стоит только воспроизвести в мыслях её образ.       Но какой бы сильной ненависти к Лалисе Манобан-Соло я не испытывала, моя любовь всегда была в разы сильнее. Оттого-то я и была так слаба перед глазами, в которых тонула всякий раз, когда видела. И несмотря на то, что Лиса приносила с собой так много боли, она же несла и счастье, которое я продолжала испытывать рядом с ней каким-то необъяснимым образом. Я любила её и я же тонула в любви Лалисы, окунаясь с головой в пропасть вражеских глаз, глупо надеясь, что она примет мою сторону, сможет отречься от Тьмы, которая поглотила её.       Я не боялась Лалису Манобан-Соло, но я искренне боялась того, что чувствовала рядом с ней, боялась, но надеялась, что однажды она избавит меня от этого страха, вернувшись на Светлую сторону, где и должна быть. Но что может быть страшнее чувств к собственному врагу? Только надежды на его искупление.       Корабль слегка тряхнуло от перехода в гиперпространство, отчего на борту резко потухли все источники света, а рядом со мной раздался недовольный рёв Чуи, игравшего в дежарик с По, и вот я оказалась в знакомой каюте, ощущая присутствие знакомой энергии, обладательница которой уж очень хотела увидеть меня.       Только мой взгляд пересёкся со взором карих глаз, как Лиса, при виде которой по моему телу пробежала волна сумасшедших мурашек, быстрым шагом сократила между нами расстояние и впилась в мои губы одним из своих самых жарких поцелуев. Я даже ничего не успела сказать, да и это было необязательно, учитывая то, как мы обе соскучились, падая на широкую кровать, находящуюся в каюте, и стремительно помогая друг другу избавляться от одежды.       С несвойственной мне страстью я целовала губы напротив, опаляемая жарким дыханием, чья обладательница, шепча мне на ухо о том, как сильно скучала, касалась холодными ладонями моей шеи. Касания этой девушки всегда оставляли после себя цунами мурашек и ураганы мыслей, требующих больше близости именно с ней. Что уж говорить о поцелуях, опаляющих мою весьма чувствительную и обнажённую перед ней кожу.       Сердце замирало, стоило только подумать о бледном лице со шрамом на правой скуле, оставленным мной же, уставших глазах, полных печали, и чёрных, как смоль, волосах, чья длина едва доставала до острых плеч. В этом была вся Лиса — в тонких ключицах, крепких от длительных тренировок и сражений руках, в покусанных губах и поцелуях, которые пробуждали внутри моих лёгких целые пожары, зажигая в них каждую вену и касаясь своим пламенем альвеол. Но какой бы нежностью не веяло от моих чувств, всё то, что просыпалось во мне благодаря Лисе, пугало до жестокой боли, щемящей где-то внутри, подобно паразиту пробираясь под кожу и отказываясь покидать всё моё естество.       Лиса была моей всепоглощающей Тьмой, съедающей всё вокруг, оставляющей после себя дюны песка Джакку, и я боялась, что однажды увязну в этих песках с головой, а оттуда уже не будет выхода — непременно окажусь в ловушке собственных чувств, которые сама же и породила. Я солгу, если скажу, что не считала свои чувства к этой девушке ошибкой. Они были самым настоящим недоразумением, ставшим моим первым нарушенным правилом кодекса Джедаев, гласившим о запрете нам, джедаям, любить и привязываться.       Я также нарушила и все моральные устои Галактики, полюбив Лалису, ведь нельзя любить того, кто убивает всё, чего касается, что хочет подчинить, чем хочет управлять, — это кощунство по отношению к тем, кто пострадал от её руки, от руки Кайлы Рен, но от её рук страдала вся Галактика… Нельзя любить того, кто по ту сторону Силы, противоположной твоей. Нельзя любить того, кто, падая в пропасть, потянет тебя за собой. И нельзя любить того, кто, протягивая руку помощи, пока ты тонешь, скорее, поможет тебе утопиться, нежели вытянет на сушу. Именно это я и делала — тонула рядом с Лисой при каждой встрече с ней, при каждом вздохе, вырывающемся из груди, пока её губы запечатлевали очередной поцелуй на моём теле. Вместо того чтобы остановиться, она не хотела отпускать меня так же, как не хотела, чтобы я отпустила её.       Падший джедай, союзник ситхов, отцеубийца, Кайла Рен, член Первого ордена, враг Галактики — это всё относилось к ней. Лалиса Манобан-Соло была юна, решительна, но беспощадна. И в беспощадности она была безупречна. Как сейчас целуя мои губы, она с той же лёгкостью могла убить меня, а я, несмотря на то, что поддавалась её ласкам, была готова обороняться, всегда держа меч на виду.       Рваное дыхание, выбиваемое из моей груди под прерывистыми, но столь точными поцелуями горячих мягких губ, что касались едва ли не каждого сантиметра моего тела. Мне нравились тёмные глаза напротив, что казались в разы темнее обычного в полумраке каюты. Действия Лисы, особенно её взгляд, запечатлевали на мне всю нежность, скрываемую от всех в бою. В сражениях ей не было равных, клянусь, а мне не было равных в аморальности собственных чувств. И тем не менее, осознавая всю эту неправильность, я отвечала на желанные поцелуи, ласково касалась разгорячённого тела, что содрогалось при каждом прикосновении, и любила эту девушку. Любила до беспамятства и жаждала её любви в ответ.       Тонкие пальцы мерно скользили по внутренней стороне моего бедра, пока поцелуи, которым я сама же поддавалась, приходились на грудную область, спускаясь ниже. В груди щемило от того, что Лиса была готова на всё ради меня. Она готова была выполнить всё, о чём я её попрошу, но только не вернуться к Свету и не повернуть войска Первого ордена во избежание очередной войны. Лалиса была решительна не только в моменты нашей близости, но и в тактике своих боевых действий. Это и служило одной из причин нашего личного соперничества: она тянула меня к себе — во Тьму, а я пыталась вновь обратить её к Свету. Эта борьба была безуспешна и закончится только так, как однажды сказала Лиса — либо я буду с ней, либо я буду мертва.       Я никогда не боялась дочь Хана Соло, погибшего от её же руки. Не боялась даже тогда, когда к моему горлу приставляли световой меч, сияющий алым пламенем, забравшим уже не одну жизнь. Не боялась лишь потому, что любила. Любила, даже несмотря на то, что моя же любовь в любой момент была готова убить меня. Но там, где Лалиса оставляла раны, позднее превращающиеся в глубокие шрамы, она всегда запечатлевала поцелуи, исцеляющие даже самую сильную боль, причинённую ею же.       Лиса знала обо мне всё. Особенно то, как вырвать из моих лёгких стон, который впоследствии коснётся её слуха и даст понять, что она всё делает правильно. Потому и любимые мной губы, творящие немыслимые вещи с моим телом, доводили меня до дрожи, пробуждая желание коснуться этой девушки в ответ. И я касалась. Касалась её острых плеч, стройной спины с идеальной осанкой, тонких запястий. Ей нравились мои прикосновения, её тело отзывалось на них волной мелких мурашек, сопровождаемых моими ладонями или же губами.       Чёрт, если бы пару лет назад я узнала обо всём, с чем мне пришлось столкнуться, то непременно бы сделала всё, чтобы избежать этого, но по итогу я влюблена во врага целой Галактики, тайно встречаюсь с ней в её же покоях посредством нашей внезапно возникшей связи, именуемой Диадой Силы и проснувшейся в нас обеих в самый неподходящий момент, ни разу не позволяя мне скрыться от присутствия Рен.       Срывая с моих губ тихий стон, Лиса оставила нежный поцелуй на внутренней стороне моего бедра, едва коснувшись чувствительной кожи зубами, из-за чего я вздрогнула, поддаваясь навстречу её прикосновениям. Оставляя за собой влажную дорожку поцелуев, девушка вернулась к моим губам, то затягивая меня в тягучий поцелуй, то покусывая мои губы в порыве страсти. Её нога расположилась между моих бёдер, которые я то и дело сводила, а руки гладили плечи, спину, всё моё тело, где она только хотела касаться его.       Она делала всё, чтобы доставить мне удовольствие, и я хотела того же для неё — чтобы ей было хорошо со мной, и за довольно продолжительное время нашей близости я уже знала, что ей нравилось. Мои ладони интуитивно расположились на её талии, сдавливая белоснежную кожу и прижимая стройное тело ближе к моему. Мы обе томно дышали, продолжая сходить с ума от прикосновений друг друга и при каждом поцелуе замирать, не отрываясь друг от друга, пока одна из нас меняла позицию своих рук. Лиса любила, когда я касалась её рёбер, когда целовала её грудь, ей это всегда нравилось, и тому было подтверждение в виде реакции женского тела, пробиваемого дрожью в сопровождении прерывистого дыхания, иногда на выдохе позволяющего выпустить стон.       Лиса сплела пальцы наших рук и, вдавливая мою ладонь в холодную постель, коснулась моего бедра, тут же сжав его, а после её пальцы достигли клитора, круговыми движениями стимулируя его. Девушка разорвала поцелуй, и я шумно выдохнула, прикусив нижнюю губу, всё так же не открывая глаз. Рен осыпала мои ключицы новыми поцелуями, спускаясь к груди, лаская которую, проникла в меня. Выгнувшись в спине, я прижимала девушку ближе, едва не задыхаясь от собственных ощущений, которые вызывала сама Лалиса Манобан-Соло.       Моя рука переместилась со спины Кайлы Рен на её пресс, спускаясь ниже, а когда Лиса отпустила ладонь, что вжимала в кровать, я едва не вцепилась в её поясницу, продолжая прижимать к себе девушку, также касаясь её клитора и проникая в её, доставляя взаимное удовольствие.       Каюту наполняло тяжёлое дыхание, в унисон вырывавшееся из наших лёгких, и тихие стоны в сопровождении с поцелуями, которыми мы буквально осыпали собственные тела, вместе достигая пика и падая в объятия друг друга.       Объятия Лисы, окутавшие меня, были по-прежнему теплы и по-прежнему опасны. Она могла как обнять меня своими тонкими, но сильными руками, так и задушить ими же. Я не забывала об этом ни на миг, однако продолжала смиренно лежать рядом и обнимать её в ответ. И даже обнимая её со всей своей любовью, я понимала, что совершила достаточно много непростительных ошибок из-за неё. И это не покидало мои мысли ни на миг.       Я помню, что должна была убить Кайлу Рен ещё тогда — при нашем сражении на Илуме, потому что у меня было видение, а предначертанное будущее, как всем известно, джедаям менять запрещено. Я боялась, что становилась на шаг ближе к судьбе своего деда, боялась, что это ещё не один раз отразится на судьбе Галактики, которую я всей душой жаждала спасти от узурпаторства Первого ордена.       Всё моё тело сковало напряжение, а от былой расслабленности не осталось и следа, но вместо того, чтобы собраться и уйти, я сильнее прижалась к крепкому телу и прошептала куда-то девушке в ключицу:       — Я люблю тебя.       И только я получила кроткое «И я тебя», Лиса встала с постели и скрылась за одной из дверей своей каюты, где находился душ.       Я всё так же чувствовала знакомую энергию, которая принадлежала никому иной, как Кайле Рен, находящейся через стену от меня. Я тяжело вздохнула, в который раз после нашего сражения на Илуме ощутив присутствие девушки. Я всегда чувствовала её. Мой напряжённый взгляд зацепил луч искусственного освещения, проникающего в окутавшую меня тьму после того, как девушка покинула ванную.       Кайла Рен, она же Лалиса Манобан-Соло, прошла в конец каюты и встала спиной ко мне, будучи в одном лишь полотенце. По её стройному телу стекали капли воды, за которые так цеплялся мой взгляд. Девушка смотрела в огромный иллюминатор, пока её командный шаттл, на котором мы и пребывали, пролетал над Татуином, находящимся относительно недалеко от Ди’Куара, куда и держал путь Сокол, — к базе Сопротивления.       — Я знаю, кто ты на самом деле, — ровный голос падшего джедая, как клинок ножа, разрезал возникшую между нами тишину.       Я, в спешке накидывая на себя одежду, подошла к девушке и вопросительно взглянула в её расслабленное лицо. Лиса не спешила говорить, чем вызвала во мне ещё больше смятения, сменившегося небольшим страхом. Чувствовала, что она хотела рассказать мне про моё происхождение, о котором я не так давно узнала, по отцу являясь внучкой свергнутого Галактического Императора Шива Палпатина. Контакт наших разумов всегда позволял нам «читать» воспоминания друг друга, потому и познания Лисы о моём происхождении ничуть не смутили меня.       Это было ещё хуже, чем любовь к Лисе. Всю свою жизнь я смиренно ждала своих родителей во Внутреннем кольце на Джакку, но, как оказалось, всё было зря. Ещё когда я была ребёнком, мои родители продали меня Ункару Платту, чтобы спасти от возродившегося тёмного лорда ситхов — Палпатина, жаждавшего найти меня. Уже тогда было известно о том, что я была чувствительна к Силе, правда, одна я оставалась в неведении.       На протяжении многих лет, чтобы выжить, мне приходилось собирать мусор среди обломков, оставшихся после битвы при Джакку. Я была вынуждена научиться выживать самостоятельно, став механиком, пилотом и бойцом, при этом не теряя веру в то, что мои родные когда-нибудь вернутся за мной. На Джакку было бы сложно не научиться пилотированию или выживанию, учитывая то, что опасность там была едва ли не на каждом шагу. Я собирала всевозможный мусор, очищала его и продавала, иногда даже меняла на пайки. И, должна признать, каким-то образом мои навыки в сборе мусора заслужили уважение среди многих торговцев, в частности Ункара Платта. Тогда-то он и приказал головорезам не воровать мои товары, потому что, как он выразился, я была ценным источником добычи мусора. Ну а со временем я узнала приёмы самозащиты, которые и были необходимы для выживания на Джакку.       Однако вся моя жизнь перевернулась с ног на голову после встречи с дроидом BB-8 и бывшим штурмовиком Ким Джису. Если бы не они, я бы и дальше собирала мусор и жила всё в том же подбитом AT-AT, даже не подозревая, что никто за мной не вернётся.       — Я тоже кое-что о тебе знаю. Ты сбилась с пути, — едва слышно проговорила я, краснея от смущения, пришедшего на алеющие щёки, стоило мне вновь обратить внимание на образ Лисы, который мне не один раз доводилось видеть обнажённым. — И я почему-то продолжаю любить тебя, отчаянно надеясь, что ты всё же примешь мою сторону…       — Не сомневаюсь, — сорвалась усмешка с губ бывшего падавана Люка Скайуокера, и коротковолосая девушка со шрамом на пол-лица обернулась ко мне, без тени смущения делая шаг навстречу, вынуждая отступить. — Однако сейчас речь не обо мне. Ты всего лишь жалкая мусорщица, но ты можешь исправить это. Мы можем исправить это. Я помогу тебе. Тебе лишь нужно принять Тёмную сторону, быть со мной. Вместе мы поставим на колени целую Галактику. Вместе мы смогли убить Сноука, а значит, всё остальное не будет для нас преградой, — девушка напряжённо всматривалась в моё лицо, а затем протянула слегка влажную ладонь. — Прими мою сторону, и я займусь твоим обучением. У тебя не будет никаких рамок, которые устанавливал старик Скайуокер!       — Нет… Так нельзя… Мне не нужна Галактика, Лиса, — я сделала шаг вперёд, смотря на сосредоточенную девушку, всё ещё протягивающую мне руку. Она снова возвращалась к этой теме, не оставляя безуспешных попыток перетянуть меня на свою сторону. — И тебе она не нужна. Ты ведь не такая… В тебе есть ещё Светлая сторона, и она борется с твоей тьмой. Я чувствую это. Пожалуйста, пойдём со мной, вместе мы исправим твои ошибки. Твоя мать всё ещё ждёт тебя… Я… Я жду тебя… Ты не одинока…       На лицо падшей опустились усталость и сожаление, заставившие её нахмуриться, а глаза слезиться. Девушка сделала шаг навстречу, подойдя почти вплотную, и шумно выдохнула, смотря в мои глаза:       — И ты не одинока…       Её рука с некой заботой опустилась на мою щеку, убирая с неё непослушные волосы и заправляя их за ухо; взгляд Лисы зацепился за мои губы, а я, наблюдая за ней, словно заворожённая, понимала, насколько неправильные мысли вновь роились в моей голове именно в этот момент. Я готова была в очередной раз поддаться искушению губ напротив вопреки всем запретам и кодексам, но что-то сковывало мои действия, оставляя неподвижной, томно смотрящей на Лалису, которая готова была вот-вот поцеловать меня. И она непременно сделала бы это, если бы не вопль по-прежнему недовольного Чубакки и толчок, пришедший на борт корабля, завершившего прыжок в гиперпространстве.       — Теперь он твой. Возьми, — в мою ладонь лёг тяжёлый холодный меч, принадлежавший, судя по всему, Лисе, а я, подняв на неё растерянный взгляд, получила лёгкое прикосновение горячих и, на удивление, мягких губ, что в сравнении с моими обветрившимися были подобны перу. — Считай это моим подарком. Мы скоро встретимся.       Видение пропало с появлением освещения на борту.       — Ты сжульничал! — По вскочил с табурета, хлопнув ладонями по столешнице, на которой была расположена голографическая игра.       — Вурарааааррх! — взвыл мохнатый вуки, скрестив лапы на груди и в который раз обдурив своего очередного соигрока.       Я часто заморгала, рассеивая дымку своего видения, а после, почувствовав нечто холодное и твёрдое в своей руке, опустила взгляд вниз. В моей ладони был меч Лисы, который она только что подарила мне, сказав, что мы скоро встретимся. Она знала, что мне нельзя принимать подарки, но всё равно вручила мне его — свой меч, которым сразила не одного своего соперника и моего союзника.       Мысленно простонав от досады и осознания своего очередного провала, я поджала губы, уставившись куда-то в пространство. Лиса всё так же тянула меня за собой ко дну. Это было не остановить, пока я поддавалась ей. Пусть я и была рядом с ней всегда начеку, но толку от этого было столько же, сколько от ушедшего в изгнание Люка Скайуокера. Я уже неосознанно нарушала все правила, которые нельзя было нарушать ни в коем случае. Там, где ты позволяешь себе один маленький разлад, позже остающийся безнаказанным, последует вольность больших масштабов, за которую ты можешь, мало того, сам пострадать, так ещё и заставишь страдать всю Галактику, как в моём случае. И так было всегда. Все джедаи это понимали, даже Энакин Скайуокер, буквально плюнув в джедайскую честь, выбрал любовь и отмщение за неё. И каковы же были последствия всего этого… Они несоизмеримы с теми, что могла принести я, выбрав сторону Лисы, которая была одержима своим дедом — Дартом Вейдером, остатки обгоревшего и деформированного шлема которого до сих пор покоились в её каюте.       Только Сокол приземлился на Ди’Куаре, мы покинули корабль, отправляясь в командный пункт. Последняя наша разведка принесла мало информации о планах врага, потому нужно было как можно скорее перестроить изначальную стратегию и наконец исполнить план победы над Первым орденом в действие. Это было необходимо в первую очередь для Новой Республики.       И чёрт возьми, только мы приблизились к командному пункту, как издалека послышался рёв многочисленных моторов, а после в поле зрения сопротивленцев появилась вражеская эскадрилья, которой заправлял никто иной, как сама Кайла Рен. Истребители тут же начали бомбардировку, из-за чего мы были вынуждены обороняться — пилоты заняли свои позиции и приступили к контратаке. Из леса наступали штурмовики с бластерами и в сопровождении нескольких десятков бронированных транспортных вездеходов. Тяжёлые тихоходные бронемашины внушительного вида на четырёх шагающих опорах прибавляли ещё больше серьёзности ситуации. Шагоходы всегда имели большое тактическое преимущество благодаря своей высоте и крупнокалиберному бортовому оружию в передней части кабины, позволявшему стрелять прямой наводкой с дистанции, на которой ответный огонь вражеской артиллерии не причинял им существенного вреда. Обезвредить такой — настоящее везение, клянусь.       Среди всего начавшегося хаоса, создаваемого сражением сопротивленцев и Первого ордена, я увидела её — Кайлу Рен, наблюдавшую за мной с выступа своего командного шаттла, с которого она тут же спустилась, не отрывая от меня своего гневного взгляда. Её намерения были предельно ясны — сегодня кто-то из нас должен был сделать свой выбор и, судя по виду девушки, этот выбор она делать была не настроена.       Лалиса, на чьё лицо опустился покрытый трещинами шлем, спикировав на грубую почву Ди’Куара, обнажила двухклинковый меч с синтетическим кристаллом и, не выпуская меня из виду, уверенно направлялась в мою сторону, сопровождаемая штурмовиками, отбивавшимися от нападающих членов Сопротивления.       Именно в этот момент её слова «Мы скоро встретимся» обрели новый для меня смысл. Всё то время, что я была с ней, она читала меня, узнавала местоположение Сопротивления. И всё, что она сказала тогда, вручив свой меч в мои руки, было лишь для того, чтобы усыпить мою бдительность. Как же я была наивна, недооценивая своего противника. И как же я жалела, что этим противником была моя любовь.       Обнажив свой меч, я, сражаясь со стоящими на пути штурмовиками, шла навстречу Лисе, так беспощадно рвавшей моё сердце. И я понимала, что заслужила это, заслужила потому, что позволила себе слабость перед девушкой, не нуждающейся в ней. Лалиса была импульсивна, и это делало её опасной для всех, её жажда власти не знала границ, она хотела захватить Галактику, она бредила идеями и образом Дарта Вейдера. Я всегда это знала, начиная с её экипировки и заканчивая мыслями, которыми она отравляла меня. Я знала и всё же позволяла себе закрывать на это глаза, глупо веря в свою победу над её Тьмой. Однако пришло время наконец принять своё поражение и прекратить думать об одной лишь себе. Я должна была во что бы то ни стало устранить проблему в лице Кайлы Рен. Я же всегда понимала, что там, где есть Кайла Рен, нет места Лалисе Манобан-Соло — дочери Хана Соло и Леи Органы. Оставалось только принять это и выполнить свой долг.       Холодные слёзы коснулись моих щёк так же, как соприкоснулись клинки из природного и синтетического кристаллов. Я отбивала атаки девушки, наносила ответные удары и уклонялась. Я хотела поступить правильно для Галактики, но знала, что эта правильность шла вразрез с моей, что буквально уничтожала меня изнутри, выжигая на лёгких любимое имя — Лалиса.       — Ты всё ещё можешь передумать! — вскрикнув, я смотрела на своё отражение в тёмном стекле шлема, скрывшем уже давно ставший для меня родным взор.       — Даю тебе последний шанс принять мою сторону, — глухой и жёсткий голос коснулся моего слуха. В нём слышалась сталь и враждебность, присущая противнику, но никак не девушке, которую я любила.       — Для тебя совсем ничего не значит моя любовь? Опусти меч, и я буду милосердна к тебе, — уклоняясь от едва коснувшегося моего уха лазерного меча, я чувствовала, как моё дыхание было на пределе. Мы могли сражаться так до бесконечности, никто не хотел уступать.       — У меня своя любовь, которую ты не принимаешь, а если так, то и в твоей я не нуждаюсь, — девушка вновь ударила, и я, отразив атаку, под жёстким напором пыталась удержать её лезвие, лишь бы не пострадать и не проиграть в этой битве.       Предплечья от напряжения ныли, начиная поддаваться дрожи. Я понимала, что с этим нужно было что-то делать как можно скорее, потому как не могла долго удерживать Рен. Кое-как отбросив её клинок, я отскочила в сторону, выбивая из вражеских рук меч и ударяя Лису по шлему, отчего та потеряла равновесие и упала. Подобрав с холодной почвы меч, я спрятала его за своим поясом в чехле и вновь приняла боевую стойку.       Девушка попыталась встать на ноги, однако я не позволила ей это сделать, выставив перед её лицом светящийся синим пламенем клинок.       — Довольно, — пытаясь отдышаться, громко сказала я, не отрывая взгляда с Кайлы Рен. — Сдавайся.       Послышался глухой смешок, а после Лиса сняла шлем, и моим глазам вновь предстали нежные черты. Где-то в груди скреблись все мои чувства, они рвались наружу, готовые упасть прямо к ногам обладательницы коротких шелковистых волос, которые я так любила пускать сквозь свои пальцы. Мои щёки по-прежнему были влажные от слёз, и, признаюсь, я была готова сложить меч и, обняв единственную любовь в своей жизни, упасть перед ней на колени, однако она меня опередила.       Девушка медленно встала передо мной на колени, откинув в сторону потрескавшийся шлем, и с вызовом посмотрела меня.       —Ты же знаешь, что этого не будет, — усмешка коснулась мягких губ, а шрам на её скуле будто издевался надо мной, повторяя её изгибы. — Но ты можешь исправить это, казнив меня. Хватит ли тебе смелости на это? Я сейчас перед тобой безоружна, но могу использовать Силу и легко одержать над тобой победу. Осмелишься ли ты воспользоваться моментом и убить меня, любимая Руби?       Она была права. Она чертовски была права. Лиса знала, за какие ниточки нужно было дёрнуть, чтобы заставить меня дрогнуть. Я не хотела причинять ей какой-либо вред, но тот вред, что причинила она Галактике, был несопоставим с этим. Я же хотела поступить правильно, и если правильность заключалась в смерти одного человека взамен на жизнь и свободу целой Галактики, то я должна была сделать верный выбор.       Сильнее сжав рукоять меча, я занесла его над головой Лалисы, равнодушно смотрящей в мои глаза. Её взгляд был пуст, но за этой пустотой скрывалась буря эмоций, которые в любой момент могли обрушиться на меня под давлением её импульсивности. Лиса не терпела проигрышей, не терпела плохих новостей, но кто же знал, что она подвергнется проигрышу после встречи со мной — давно потерпевшей поражение под взглядом карих глаз и прикосновением горячих губ. Мы обе проиграли. Проиграли ещё тогда, когда впервые поддались соблазну, позволив друг другу касаться собственных тел, содрогающихся от исступления и очередного приступа нежности. Оружие, которым мы убивали друг друга всё это время, были далеко не световыми мечами, а нашей любовью, которая буквально делала нас своими утопленниками, под воздействием чего мы нарушили все правила, которые только были установлены для нас. Мы прогнили, поддаваясь чувствам, овладевшим нашими сердцами, прогнили, игнорируя ради друг друга всевозможные запреты.       Джедаям запрещено идти против приказа, запрещено иметь памятные вещи, казнить безоружных противников и менять будущее после видений, а ещё нам, как и Ситхам, запрещено любить. И, чёрт возьми, я, Дженни Руби Джейн-Скайуокер, обычная мусорщица, потомок Шива Палпатина, держа в руках подаренный значимой мне девушкой световой меч и смотря на сидящую передо мной безоружную Лалису Манобан-Соло, при виде которой сердце рвалось наружу, понимаю, что пролетела по всем фронтам.       — Да пребудет с тобой Сила.