***
"Привет. Представляешь, меня отправили в Редклиф на задание. Буду учить сына местного эрла магии. Если ты ещё не пропил последние деньги, то можешь приехать ко мне. Сам знаешь, я всегда буду тебе рад. Твой Йован." — Как мило, демон тебя побери, — выругался Амелл, натягивая второй кожаный сапог, явно приходившийся ему не по размеру. Пожелтевший пергамент источал слабый запах сыра, а недавно купленный наряд для похода больше бы подошёл тощему парнишке лет восемнадцати, но в военное время и за такую сумму медяков о лучшем мечтать не приходилось. С тех пор как ушел Йован, малефикар неплохо так прибавил в массе и истратил свои денежные запасы. Благо вольная жизнь не отбила ему в конец последние мозги, а голос разума все ещё имел вес и был способен отправить непутёвого кутилу прямиком на рынок за всем необходимым, дабы он не закончил свою жизнь бедным голодранцем или того хуже. На самом деле Эйнар мало что знал о походах, а потому его покупки не всегда имели практичный характер. Собрав дорожную сумку, маг попрощался с уже родной Жемчужиной, не забыв напоследок пообещать Санге заглянуть к ней ещё. Большая дорога встретила малефикара пылью и камнями, от чего неудобные сапоги сразу же приказали долго жить, а стёртые в кровь ноги чуть не стали причиной очередного ритуала магии крови. Завернув к ближайшей деревне, Амелл обдал пострадавшие ступни холодной колодезной водой, перемотал их тканью и закрепил все бинтами. Импровизированная обувь хоть и не отличалась особой надёжностью, зато не причиняла невыносимой боли и носилась намного легче. Ворча себе под нос, светловолосый замахнулся и без зазрения совести отправил ненавистную пару сапог в просторное поле диких трав, продолжая свой путь уже куда уверенней, сопровождаемый терпким ароматом полевых цветов. От чего же так легко оставил он прежнюю разгульную жизнь и променял её на тяжёлую походную? Верил, что ошибался и теперь стремился к старому другу вымаливать прощения? Нет. Вопреки всему, Эйнар шел вовсе не за этим. Он спешил к нему на помощь, так как клятва, принесенная ими когда-то на крови, связала их судьбы прочной нитью. И пусть чернильные завитки говорят ему что угодно, любую ложь, он все равно почувствует истину, что скрыта от простых глаз. Сердцу достаточно было пропустить два колких удара, чтобы маг понял - Йован в беде. Возможно, Амелл знал это ещё тогда, но не хотел себе признаваться, пытался внушить сам себе, что все будет хорошо, а он всего лишь паникер и завистник - так было бы проще, ведь ничто не причиняло ему сейчас такую боль, как собственная правота. Однако жизнь та ещё шутница, и если ты думаешь, что хуже быть уже не может, наступает то самое "хуже". Поглощённый своими мыслями, малефикар не успел оглянуться, как оказался в кругу разбойников. Не намереваясь долго болтать со своей жертвой, они огрели зазевавшегося мага рукоятью меча и, как коршуны, слетелись на свою добычу, обирая Эйнара чуть ли не до штанов. Не способный соображать, он лишь мог беспомощно пытаться отбиться от них, неуклюже ударяя то одного, то другого. Прижимаясь к земле, парень с трудом понимал, что происходит вокруг, а потому нарастающий грохот и дрожь земли совсем не показались ему странными. Зато бандитов это напугало. Крикнув какое-то кодовое слово, они схватили сумку с провизией, рубашку с курткой и прыгнули в кусты, скрываясь из виду в лесной чаще. Ошалевший, ободранный как липка и со слезящимися от пыли глазами, Амелл сидел на дороге и обессиленно тер глаза, пытаясь хоть как-нибудь увидеть своего спасителя. — Эй, парнишка, ты как? Живой? — низкий с хрипотцой голос выдавал в говорящем человека преклонных лет, а его шершавые мозолистые руки, которыми он тряс малефикара за плечо, ещё и земледельца. Он суетливо кружил вокруг пострадавшего, осматривая его на наличие ран, а после кое-как поднял и довел до телеги. К тому времени и Эйнар смог наконец открыть глаза и присмотреться к спасителю: седые волосы, лицо, тронутое волнами морщин, но в тоже время добрые голубые глаза. Старик был одет бедно, а его телега была запряжена исхудавшей кобылой, да настолько, что ребра можно было пересчитать. — Спасибо, — прохрипел маг, протирая лицо, но избегая и без того красные глаза, — вы спасли мне жизнь. Ещё немного и они бы убили меня, — осознание ситуации только-только начало приходить в светлую голову, а растерянность сменилась потрясением. — Ничего, малец, уже все позади. Эти хулиганы уже третий раз при мне кого-то грабят, но никто на них управу найти не может, — проворчал селянин, постучав ногой по колесу, проверяя его прочность. Судя по характерному скрипу, держалось оно не очень надежно и, видимо, могло в любой момент слететь. Обойдя телегу и проведя её осмотр, старик довольно кивнул и собрался уже садиться да ехать, как вдруг мысок подпихнул на земле что-то блестящее. — О, смотри какая вещица. Твоя? — по-простому, без какой-либо алчности, спаситель протянул малефикару серебряную подвеску, которую тот обронил во время стычки. Активно кивая, Эйнар забрал находку, любовно очистил её от пыли и грязи, поглаживая узорчатый корпус большим пальцем, и открыл ее, тут же встречаясь взглядом со своей матерью, гордо сидевшей на стуле на фоне бордового полотна. Картина была очень маленькой, но детально выполненной и оттого очень ценной. Амелл редко открывал свое сокровище, предпочитая просто носить его в кармане, но сейчас ему показалось, что заглянуть внутрь хорошая идея, сулящая ему удачу. Строгий взгляд его матери никогда не отталкивал его, хоть и будил давно запрятанные поглубже воспоминания, а статная горделивая фигура уверенно заявляла своим видом, что нельзя забывать свои корни - старый дворянский род. Мотнув светлой, но уже немного пыльной головой, малефикар прогнал остатки тревожных мыслей и закрыл кулон, убирая его в карман штанов. После недолгого похода у него осталось не так много вещей, о чем он никогда бы не стал рассказывать лишний раз, боясь сгореть от стыда. Телега неспешно ползла по дороге, скрипя колесами и лениво сменяя один пейзаж другим, что невольно убаюкивало. Однако маг нашел в себе силы подползти к старичку и узнать, куда они едут. — Так это, в Редклиф мы, — отозвался крестьянин, подстегивая свои кобылку, — дом там у меня и семья. Может, заглянешь к нам? Жёнушка моя наверняка хлеба напекла, с кашей самое то... — старик продолжал щебетать, уже позабыв, с чего начался разговор, а Эйнар с улыбкой слушал его. Внимательные собеседники ему явно попадались нечасто, а потому говорил он много и долго. Малефикар не посмел перебивать своего спасителя, благодарно слушая его хриплый голос, не замечая, как начинает проваливаться в сон. Путь до Редклифа был неблизкий, и все же Амелл проспал до самых ворот и проснулся лишь тогда, когда телега подпрыгнула на кочке, въезжая в черту города. Война изрядно потрепала здешние регионы, ураганом сметая все на своем пути. Количество беженцев росло, а провизия уменьшалась. Это место казалось всегда процветающим, полным жизни, однако сейчас же оно больше напоминало израненного воина, брошенного на произвол судьбы. Старик, наверно, думал о том же, тихо сидя за вожжами и не решаясь даже оглядываться по сторонам. Телега с грохотом остановилась на главной улице, позволяя магу спрыгнуть с себя. Кутаясь в подаренную льняную накидку, светловолосый ещё раз поблагодарил мужчину за все, что тот для него сделал, и они, распрощавшись, двинулись в разные стороны. Новой целью Эйнара стал кузнец или, в крайнем случае, какой-нибудь торговец. Ходить в одних штанах, значит, привлекать к себе лишнее внимание, мёрзнуть от любого дуновения ветерка и смущать местных девиц, хотя последнее было скорее не минусом, а причиной нарваться на недовольных мужиков. К общему счастью, кузнец продал новому покупателю нужную одежду и даже оружие, а Амелл почувствовал себя в большей безопасности, чем раньше. И очень вовремя! Со стороны ворот послышался истошный женский вопль, который тут же оборвался и сменился зловещим гулом приближающейся толпы. Множество мертвецов волнами бежали из замка и без малейшей жалости рубили перепуганных горожан направо и налево. Не успевшие сориентироваться стражники тут же по очереди попадали наземь, давясь и булькая собственной кровью. Общая паника передавалась как опасная болезнь, перебороть которую было невыносимо трудно, и все же Эйнару удалось. Взяв себя в руки, маг вдохнул побольше воздуха и начал творить свои заклинания – через секунду из земли выросли ледяные шипы, нанизывая бездушных монстров одного за другим. Становилось все холоднее, морозный воздух сгущался вокруг оживших скелетов, замедляя их и тем самым позволяя подоспевшим солдатам разбивать их кости своими мечами. Все потеряли счёт времени. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем последняя волна чудовищ была разбита. Наступил желанный миг тишины и спокойствия, который никто не решился нарушить. Выдыхая клубами пар и оглядываясь по сторонам в поисках новых врагов, ошарашенные воины неловко поплелись к церкви, не желая больше оставаться на улице еще хотя бы минуту. Эйнар остался стоять один, разлохмаченный, заведённый жаром битвы и напуганный её стремительным темпом – это был его первый бой. Словно брошенные к его ногам цветы, со всех сторон лежали изуродованные окровавленные трупы людей и монстров. Их было так много, что магу на секунду показалось, будто он теперь не сможет выбраться из этой ловушки, но волнение быстро исчезло, когда тяжёлая рука опустилась на его плечо и развернула к себе. Взгляд кроваво-красных глаз скользнул по вытянутому, тронутому лёгкой щетиной лицу незнакомого мужчины и надолго задержался на его губах, активно что-то ему говоривших, но звук словно не доходил до него. — Эй, ты слышишь меня? Очнись! — не унимался воин, продолжая тормошить малефикара, пока тот наконец не начал реагировать и мотать головой, осматриваясь по сторонам. — Слава Создателю, очнулся. Первый раз что ли? Иди сюда, нечего среди трупов стоять, в церкви о тебе позаботятся, — уже спокойнее продолжил русоволосый, выводя Эйнара с поля битвы и провожая до самой скамьи, что стояла перед ликом Создателя, охваченным тусклым светом множества свечей. — Кто вы? — неуверенно спросил Амелл, начиная приходить в себя и яснее понимать ситуацию, в которой оказался. — Я банн Теган, брат эрла Эамона, — наконец-то представился мужчина, поправляя меч и туже затягивая пояс, — а ты неплохо сражался, без тебя мы бы точно не пережили эту ночь, — в его голосе слышались нотки благодарности, а вместе с тем и лёгкое волнение. — Милорд, — начал было маг, но Теган его осек. — Не нужно. Сейчас мы все здесь воины, сражающиеся с неведомой нам силой. Оставим титулы до более спокойного времени, — усмехнувшись, он вновь похлопал юношу по плечу и направился к своим солдатам. Остаток ночи Эйнар не мог заснуть, сверля взглядом высокий свод церкви, то и дело являясь свидетелем тихих разговоров крестьян об их судьбе. Однако лишь один диалог оказался действительно полезным – новый знакомый собирался днём пробраться в замок, тот самый, где сидит его друг Йован. «Дурак. Я же говорил, что ничем хорошим это не закончится». Окончательно прогнав остатки сна, малефикар поднялся с импровизированной лежанки и направился искать местного банна. Тот же явно скрываться не собирался, сразу же встретив Эйнара на входе в церковь. Не замечая его, Теган раздавал приказы тем, кто был в состоянии что-то делать. За то время, что он провел в убежище, жители убрали и уже сожгли трупы, оставив после себя лишь пепелище и тошнотворный запах горящей плоти, а другая половина старательно строила баррикады из обструганных с одного конца бревен. — Теган, — наконец решился окликнуть его Амелл, подходя ближе, — я случайно узнал, что вы собираетесь в замок. Могу ли я пойти с вами? Удивленный таким предложением и явным рвением, мужчина замялся, обдумывая услышанное. Его брови сдвинулись, разделяемые глубокой морщиной, и выдавая тем самым мыслительные процессы. — Что ж. Ладно. Если ты так хочешь помочь, то почему бы и нет, толковые люди мне всегда нужны, — улыбнувшись, он коротко кивнул и снова обратился к своим людям, раздавая им новые поручения. — Только вот боюсь, что мы не успеем выдвинуться до темноты. Уверен, что эти твари придут вновь и мы должны быть готовы защититься. Если мы скоро не управимся, то придется подождать до следующего дня, — несмотря на уверенный тон его голоса, Эйнар все равно слышал нарастающее беспокойство и страх. Воинов в городе было очень мало, а твари валили из замка толпами. Бедные крестьяне в ужасе забивались в самые дальние углы церкви и молились. Никогда ещё маг не слышал так много молитв. Молится ли сейчас Йован? Цел ли он? Что же он наделал?____
8 марта 2021 г. в 15:17
— То есть как это ты не пойдешь со мной дальше? — Йован удивлённо захлопал глазами, не зная, что ещё сказать на отказ друга, попутно рдея под кокетливыми взглядами работниц Жемчужины. Юные девушки - одна краше другой - обступили светловолосого мага крови и что-то шептали ему на ухо, негромко посмеиваясь. Эйнар сидел на кровати, опираясь спиной на многочисленные подушки и обнимал двух девушек за талию.
— Йован, ты же уже взрослый мальчик. Неужели я должен все тебе разжевывать? — в голосе малефикара начали проскальзывать нотки раздражения, а улыбка, красовавшаяся на его лице буквально несколько минут назад, до того, как вошёл его старый приятель, бесследно исчезла. — Ты понимаешь, что мы с тобой беглые маги, так ещё и крови. Нас наверняка ищут все храмовники Ферелдена, а вместо награды за поимку уже назначили вознаграждение за убийство. А ты предлагаешь мне пойти с тобой к Логейну и предложить помощь? Ты в своем уме? — чуть не сорвавшись на крик, Эйнар стыдливо поджал губы и заерзал на своем месте. Йовану удалось вывести его из себя всего за пару дней и останавливаться тот явно не собирался. Разогнав всех дам со своих мест, маг попросил их удалиться из комнаты и оставить их одних. Несмотря на лояльное к ним отношение, Амелл не хотел рисковать и посвящать кого-то в их личные разборки.
Спрыгнув с кровати, светловолосый нервно зашагал по комнате, теряясь уже в догадках, какие еще доводы смогут спасти его друга от него самого.
— Йован, послушай... — вновь начал Эйнар, но его перебили.
— Нет, это ты послушай! Мы смогли сбежать из Круга, а это удавалось не многим. Они не верили в нас, а мы сделали невозможное. И я не собираюсь до конца своих дней торчать в этом борделе, предаваясь утехам и просаживая свои последние деньги, ясно? Я хочу, чтобы меня запомнили, хочу быть полезным! — наверно, впервые за все время голос этого кроткого мага звучал громко и уверенно, что даже малефикар поверил в силу этих слов, но остатки здравого смысла продолжали кричать: "не лезь, оно тебя погубит!" и Эйнар не лез, не собирался. Перспектива закончить свои дни в постели с красивой девушкой, попивая свежий эль, совсем не казалась ему ужасной, привлекая внутреннего романтика куда больше сомнительной авантюры с печальным концом. Шумно выдохнув полной грудью, Амелл устало потёр глаза и уставился своими красными бусинами на непривычно серьезное лицо друга.
— Прежде чем ты совершишь страшную ошибку в своей жизни, позволь ещё раз сказать тебе, что ты не должен никому ничего доказывать, ты уже способный и удивительный маг, а быть полезным ты можешь и в другом месте, без участия Логейна или кого-то из его свиты, — спокойный, почти убаюкивающий голос Эйнара подействовал как всегда идеально, и Йован снова стал старым добрым Йованом, без этих сдвинутых бровей, длинных, как вспаханное поле, морщин на лбу и сурового взгляда льдистых глаз. Усыпанные мелкими шрамами пальцы заботливо убрали короткие прядки со смуглого лица и крепко ухватились за широкое плечо, несильно впиваясь в фиолетовую накидку мантии. Ему хотелось бы сделать все, чтобы старый друг остался, но сердце обречённо отбивало послание: "он уйдет".
Йован смущённо посмотрел на руку, будто удерживающую его от шага к заветной мечте, и заботливо снял её с плеча, не спеша отпускать, накрыл второй ладонью и ласково похлопал по ней. Слова здесь были излишни. Одним жестом он дал Эйнару понять, что благодарен за все и за эти слова, что он понял его мысль и больше не будет ему докучать.
Словно обожжённый, маг отдернул руку и осуждающего покачал головой. Он попытался и не смог. Их пути расходятся здесь и сейчас, а он даже не может с уверенностью сказать, пересекутся ли они вновь. Тишина давила, но никто не смел и слова сказать. Зато их взгляды кричали друг другу о всех сожалениях и недосказанностях, упущенных возможностях и совершённых ошибках.
— Знаешь, если меня вдруг отправят в другое место, ты заходи как-нибудь... — наконец первым нарушил мучительное молчание Йован, неловко махая рукой на прощание и неспешно выходя из комнаты, со всей осторожностью закрывая дубовую дверь.
В этот день Эйнар пил больше обычного и никого не пускал в свою комнату.