There and Almost Back

How to get to Sesame Street? Песенка из детской передачи «Улица Сезам».

      Многие литературные персонажи просыпаются утром «в незнакомом месте», особенно, если оказались в этом месте вечером. Всю свою сознательную жизнь Дарья считала, что от этого штампа книга выигрывает разве что в количестве букв, зато, зачастую, такие книги не стоит читать дальше, потому что сразу понимаешь что автор — дурак. Ну и, само собой, она никогда не просыпалась в незнакомых местах.       Вот и сейчас она сразу поняла где находится — там же, где и вчера вечером, правда уж лучше бы в плохой книге. Но, в конце концов, жизнь не признаёт сослагательного наклонения. В любом случае, Дороти, ты уже не в Канзасе. Вот это, кстати, тонко подмечено, потому что это штат Арканзас, городок Хикстон, который на нормальной карте, небось, и не отыскать. Пустой магазин, армейская койка, на стене напротив — открытый электрический щиток, в котором валяется некая перемычка, и два вооружённых психа где-то поблизости.       За дверью кто-то прокашлялся, и Дарья поняла, что в данном случае «поблизости» — это ближе некуда. Валяться на кровати дальше уже не имело смысла, и Дарья решила выйти, тем более, что проснулась оттого, что в туалет хотелось.       Солнце поднималось над крышами домов, бросая красные отсветы на столбики крыльца и подстриженную лужайку, тени были ещё по-утреннему длинными. На крыльце сидел на матерчатом раскладном стуле вчерашний худой дядька, Леонард, кажется. Рядом, прислоненное к стене, стояло ружьё.        — Доброе утро, — сказал Дарья.        — Здорово, — отозвался Леонард, да именно так его зовут, — какой утро, вечер уже.       Судя по его мрачному виду и зажатой между колен жестянке с пивом, он страдал похмельем.       — Мне надо в туалет, — объявила Дарья.       — Налево, за угол, — Леонард вяло махнул в нужную сторону.       — Но там змеи.       — Да нет там никаких змей. Да и с чего они сейчас там будут — в самую жару?       — Вчера там были змеи. Я боюсь змей.       Леонард глотнул из банки:       — Да ты по траве ногами шевели, они разбегутся. Вон у тебя ботинки какие…       Дарья посмотрела на ботинки. Обычные ботинки, очередной клон «мартинсов», удобные, прочные, именно за это и любимые… Настойчивые позывы отвлекли её от созерцания, и она чуть не бегом бросилась за угол. Берегитесь, змеи! Я шевелю ногами по чёртовой траве!       На этот раз Дарья ухитрилась не выпасть из туалета наружу, но автомобильное сиденье с проделанной дырой — это всё равно было нечто запредельное. Зато сразу полегчало.       Солнце садилось за крыши домов, бросая красные отсветы на столбики крыльца и подстриженную лужайку, тени были уже по-вечернему длинными. Леонард всё так же сидел на стуле, только кепку надвинул ещё ниже на глаза. Надо попробовать достучаться до него, пока он снова не начал гонять чертей. Вернее, летающие тарелки.        — Мне нужно домой.       — Ну да, точно. В Массачусетс.       — В Пенсильванию вообще-то.       — А хрен ли разницы, когда повсюду эти шастают, — Леонард вздохнул.       Вздохнула и Дарья — было отчего. Попытка сорвалась, мужик как пребывал в делирии, так в нём и остался. Что ж, попробуем по-другому.       — Я не из «этих», я вообще из другого города, и мне правда нужно домой.       — Да знаю я, что ты не из этих, — Леонард оттянул ворот рубашки и начал скрести шею, — ты разговариваешь нормально. Но, блин, как бы это сделать бы лучше… И Бесси вернуть, свинку нашу…       — На бейсбольном поле вчера была свинья, — ввернула Дарья, — это не она?       — Клеймо не посмотрела у ней? Хотя, Бесси на стадион не пойдёт, она умная.       Обменять свою жизнь на местоположение мисс Пигги тоже не получилось. И действительно — с чего бы это свинье идти на стадион? Постмодернизм, причём, чистейший. Что ж, сменим пластинку.       — А сколько я спала?       — Весь день почти. Блин, башка раскалывается. Есть хочешь?       Дарья кивнула. Леонард поднялся со стула, и зашёл внутрь помещения, поманив её рукой за собой.       — Посмотрим, что у них там.       К сожалению, в магазине были в основном несъедобные товары: всякие удобрения, пестициды, «Клорокс» в просто неимоверном количестве, и при этом ничего более-менее полезного, ни одежды, ни инструментов, ни даже болтов с гайками. Как только хозяин не прогорел с такой узкой специализацией?       Леонард первым делом открыл очередную жестянку с пивом, и присосался к ней с блаженным видом, облокотившись на стеллаж. Дарья же шарила по полкам у противоположной стены, пытаясь при этом краем глаза следить за ним. Пока что её убивать не собирались, но мало ли?       Под конец Дарье повезло — на одной из полок в углу она нашла коробку «сникерсов» каменной твёрдости. Она даже попыталась угостить Леонарда, но тот отказался:       — Не, не хочу сейчас, башка трещит.       Он снова отошёл к холодильнику, вернулся с бутылкой «Канады драй» и протянул Дарье:       — На тебе хоть коку, запьёшь чуток.       Дарья недоуменно пробормотала «спасибо». Почему кока? Это же «Канада драй», его, кажется «Кэдберри» гонит, причём тут вообще «Кока-кола компани»? Ах, да, это же юг, здесь всё не так.* Ладно, пускай шипучка послужит делу возникновения стокгольмского синдрома.       — Если хочешь, покемарь ещё пока, — продолжал Леонард, — а как Бубба придёт, чутка подумаем, что нам делать.       — А где Бубба? — спросила Дарья.       — Ты что, кино не смотрела? Рэмбо охотится в одиночку.       — На кого?       — Да на чужих же!       Стокгольмский синдром рассосался, толком не возникнув, одно дело идентифицировать себя с террористами, а другое дело — с жертвами белой горячки.       — Ясно, — произнесла Дарья насколько можно ровным голосом, — Я пойду тогда ещё посплю?       — Давай. А я покурю схожу.       Дарья не стала говорить, что при трещащей голове мистер Сигарета — не лучший помощник, а прошла вглубь магазина, села на койку и подождала, когда Леонард выйдет на улицу.       Скоро она услышала шипение загорающейся спички и кашель. Отлично! Бесшумно на носках Дарья подошла к щитку. Теперь она вооружена! Пусть только кто сунется — сразу получит перемычкой по голове! Или перемычкой под ребро!       Но жизнь порой бросает кручёные мячи, а боженька пинает двумя ногами**: желанная перемычка оказалась куском провода с обожжённой на концах изоляцией.       Да, этого Дарья не ожидала, хотя, с другой стороны — какой из неё боец? Будь она спортсменом вроде Кевина, Маккензи, или этих троих на «джей», будь она хотя бы Томми, мать его, Шерманом — тогда бы может быть и можно было на что-то надеяться. А пока ей оставалось только глазеть на пыльные плафоны и считать трещины в потолке. Оставался разве что сценарий Братца Кролика — не бросай меня в терновый куст, вот только найти бы этот терновый куст… Так что, Дарья действовала пока по заветам Трента Лейна, да и то не полностью — просто валялась и втыкала на окружающий мир, спать не хотелось.       Леонард всё так же сидел на крыльце — Дарья слышала, как он кашляет, когда курит, плюёт, кряхтит, насвистывает себе под нос. Несколько раз он заходил за пивом, и Дарья тут же прикрывала глаза, делая вид, что спит, но на самом деле осторожно наблюдала за ним — никаких попыток убить или изнасиловать её Леонард не предпринимал, да он даже и не глядел в её сторону, разве что один раз — когда громко звякнул какими-то бутылками, явно испугался, что может её разбудить, и вышел чуть не на цыпочках.       Однако, то ли ещё будет — в бутылке было явно не пиво, пиво в этом заведении только в жестянках, в этом Дарья успела убедиться.       Потом в дверь заглянул Бубба, всё с той же широкой улыбкой и с детским луком в руках. Как он при своих размерах умудрялся так бесшумно передвигаться? Дарья не успела закрыть глаза, и Бубба радостно замахал ей:       — Всем привет***, девочка! Ой — Дарья, Дарья! Смотри, чего я нашёл! Как у Рэмбо!.       — Хороший лук, — согласилась Дарья.       — А Бесси нет, жалко, правда?       — Ага, жалко.       В дверь просунулся Леонард.       — Как ты, Дарья, проснулась? Лучше стало?       — Да, спасибо, получше.       — Ништяк. Выпить не хочешь?       — Мне нельзя, я за рулём.       К её удивлению, отмазка прокатила.       — А, ну тогда, конечно. А у меня хорошие новости: на Мэйн-стрит этих уродов нет, Бубба проверял, но зато в центре полно, и в Хикстоне тем более. Но мы поедем не по центру, думаю, проедем. Тебе куда надо?       Неужели?! Неужели ей повезло?       — На Двадцатое Шоссе, а там на автобус сяду.       — Не, ты не пОняла. Ехать тебе куда?       — Лондейл, Пенсильвания.       Леонард потёр шею, Бубба открыл рот, потом снова закрыл, потом сказал:       — Братик, ей же в Парагулд тогда, и потом дальше?       — Вот именно, — поддержал его Леонард с сиплым смехом, — Тебе если Пенсильвания нужна, то это в другую сторону. Ты не на тот автобус села. Эх ты, куда смотрела? Сейчас бы уехала в Теннеси, в Мемфис, это тебе лишний крючок чутка. Хорошо, нас встретила, а то уехала бы.       Если стокгольмский синдром мог работать в обратную сторону, то это бы именно он — пьяный вооружённый псих, уперев руки в боки, добродушно отчитывал заложника за ротозейство, если не сказать хуже.       -Но ведь я и собиралась в Мемфис, — ответила Дарья, — я ехала в Мемфис из Пенсильвании, попала сюда, в Хикстон, а теперь мне надо обратно в Пенсильванию.       — О как… — Леонард снял бейсболку и потёр лоб, — а что ж ты в Мемфисе забыла, если тебе в Пенсильванию надо?       — Я ехала на рок-фестиваль.       — А, знаю, «Рок в грязи», мальчишки тоже туда ехали. Жаль их.        — Эмм… — настала очередь удивляться Дарье, — какие мальчишки? Мы вроде про автобусы говорили…        — Ну они как раз с того автобуса, что возле Стэнки подорванный стоит. Тоже на фестиваль собирались. Хорошие мальчишки, из Техаса приехали, тебе бы понравились, жаль, разминулись вы. Всё говорили, как там круто будет, в Мемфисе, какие девчонки там…        — А что с ними стало потом? Куда они уехали?        — Никуда, — грустно ответил Леонард, — Сжёг их из лазера зелёный мудила. Что осталось, Бубба в совочек смёл, а я на заднем дворе тут типа могилу сделал. Пока картонку поставил, надо потом подумать, чтоб там нормальный памятник, что ли, сделать.       — Ага, — вставил Бубба, — с дамбы чуток камней взять. Мне мальчиков жаль, они такие хорошие были, весёлые…       Она готова была поклясться, что видела слёзы в его глазах, и верно — Бубба шмыгнул носом и утёрся тыльной стороной ладони. Дарье самой стало немного жаль этих незнакомых мальчишек. А потом Бубба с точностью произвёл смех Бивиса:       — Мхе-хе-хе, типа, круто, баклан.       Дарья выпала в осадок, Бубба вытирал слёзы, уже не скрываясь. Леонард мрачно произнёс:        — Ох, Бубба, вот ты одарённый. тебе бы в Голливуде сниматься…       — А второй говорил «ты есть угрожать мне»? — ляпнула Дарья.       — Ну да, а откуда ты знаешь?       — Я была с ними знакома по старой школе.       — Постой, — протянул Леонард, — что-не сходится. Ты же сказала, что в Пенсильвании живёшь, а они с Техаса.       — Ну да, всё так, я раньше жила в Хайленде, штат Техас, и училась с ними в одном классе, а потом мы переехали.       — Ишь ты… Так раз ты их знаешь, пошли хоть имя на памятник напишем. Сейчас, тут где-то маркер был…       На улице уже заметно стемнело, они прошли мимо туалета, причём Дарья и не вспомнила о змеях, обогнули магазин и очутились на заднем дворе. Бубба нёс зажжённую керосиновую лампу, и Дарья разглядела увенчанный картонной коробкой холмик свежей земли. Леонард сунул ей маркер, она подошла вплотную к импровизированному памятнику, увидела, что в картонку заботливо подложены камни, чтобы её не унесло ветром, и написала «Бивис. Батхед. Диарея-ча-ча-ча. Покойтесь с миром».       — Это чё? — спросил Леонард.       — Это была их любимая песня.       Сзади оглушительно грохнуло, и Дарья подпрыгнула. Бубба стрелял в воздух из ружья, к ногам Дарьи упал кусок обугленной бумаги. Пыж? Он что, дробью лупит?! И тут всё встало на свои места. «Зелёный мудила», «из бластера» — ага, как же! Что ж, покойтесь с миром, ушлёпки, вам поставили памятник из говна и палок, над вами пролили лицемерную крокодилову слезу и устроили шутовской салют. Так вам и надо, если честно, как жили, так и померли. И следующей жертве убийцы станут рассказывать про забавную девочку Дарью, которую убил какой-нибудь Минг Безжалостный с планеты Монго. И ведь они искренне верят сами себе, вот суки!       Хоть в данных условиях это было бесполезно, Дарья рассердилась, и её чуть не потряхивало от праведного гнева.       — Что за зелёный мудила? Покажите мне его! — Если умирать, то с гордо поднятой головой, без сказочек про НЛО.       — Да ты что, он же и тебя сожжёт, — Леонард расставил руки, как судья на боксёрском ринге, — Не думай даже. Я понимаю, тебе горько…       — Покажите! Мне! Его!       — Да не сможешь ты с ним ничего сделать, он реально на ебучей тарелке прилетел!       — Какие ваши доказательства? — Дарья рычала не хуже, чем Иван Данко.       Но Леонард этот фильм не смотрел, Бубба тем более. Бубба просто повесил ружьё за спину и спокойно сказал:       — Пойдём, Дарья, он в телевизоре говорит, если ещё не устал. Он нас по телевизору не увидит, а ты увидишь.       Час от часу не легче! Штурмовые корабли у врат Тангейзера, синие лучи, ещё что-то… в общем, пора умирать.       Дарья безропотно вернулась вместе с братьями в магазин. Теперь уж точно конец. Прощай, Джейн, между прочим.       В торговом зале Леонард снова полез в щиток, установил ту самую перемычку, зажёгся свет, и они прошли через неприметную дверь в заваленную каким-то хламом подсобку, где продавцы, видимо, отдыхали и принимали пищу. Бубба включил радиоприёмник, и комнату наполнило шипение и вой, Леонард подошёл к небольшому телевизору и нажал на кнопку.       Какое-то время телек разогревался, а потом прямо на Дарью уставилась огромная, чуть не во весь экран, чешуйчатая зелёная морда. Морда открыла широкую, как у лягушонка Кермита, пасть, утыканную бесчисленными иглами зубов, и явно что-то сказала. Дарья услышала лишь странное рычание. Чудовище тряхнуло головой, и оказалось, что оно «одето» в нечто типа футбольных наплечников, а на затылок у него сдвинуты сварочные очки.       Как всё печально. Белая горячка плюс второсортная фантастика по телеку — как мало надо, чтобы перебить весь город.       — И вот уже третий день он так, — заговорил Леонард, — всё речи говорит, одежда разная только. В тот раз у него шлем был, или ещё херня какая-то на голове. И по радио ничего не ловит — одни помехи. И лысых этих он штампует, в тарелке своей. А тарелка волну глушит. Ты же в школе физику учишь, небось знаешь, что НЛО глушат всё.       Дарья уже и не знала, чего в его речах больше — лицемерия или сумасшествия. Макбет, блин, из графства Крейгхед. Жалко, Шекспира на него не найдётся.       — Давай тогда сегодня запакуемся по уму, — продолжал Леонард, -а завтра с утра прямо и поедем?       Дарья молча пожала плечами.       — А, слышь, чего вы переехали?       — Что, простите?       — Чего вы из Хайленда аж в Пенсильванию ломанули? Мальчишки рассказывали, что там уран в воде нашли. Так торговали бы ураном, озолотились бы, к тебе бы этот фестиваль сам бы во двор приехал.       — Там всё не так просто, — объяснила Дарья, — уран надо как-то из воды доставать. Вообще не окупается эта тема.       Блин, и смех и грех, честное слово.