Любимая женщина Грэга Сандерса

Кажется, у Молли тогда болел зуб. Или ей не купили мороженое. Но в общем, она надулась и капризничала. — Я тогда не буду лисичкой, — говорила она, выпячивая губу. — Раз Грэг не хочет быть зайчиком, то и я не буду! Миссис Астрид Сандерс к шестилетию сына решила устроить во дворе «детский карнавал»: эту идею Грэг принял еще благосклонно. У него давно валялся в комнате невостребованный костюм из фольги. Но предложение мамы «нарядиться зайчиком» он гневно отверг, сказав, что будет героем «Звездных войн», и точка. Что это за дурацкие зайчики в шесть лет? Тут и Молли, понятное дело, закапризничала. Она, видите ли, хотела нарядиться в пару к имениннику. Миссис Сандерс и мама Молли были подругами с детства, и частенько хихикали, что их дети-ровесники «как-то слишком нежно дружат». Ясное дело, в этом было больше родительского самообмана, чем правды: о какой нежности, в самом деле, может идти речь, когда детям по три-четыре года, и вся их нежность — уступить девочке ведерко в песочнице? Кстати, уступал всегда Грэг. Неважно, ведро или машинку, конфету или формочку. Просто ему неохота было спорить. А мамаша Молли, громогласная миссис Уиверс, при этом улыбалась и говорила маме Грэга: — Какой у тебя симпатичный сын! И как любит мою девочку! Больше того, Молли сначала в шутку, а потом и достаточно всерьез — наверняка вслед за мамашей! — начала называть себя «любимой женщиной Грэга Сандерса». Ясное дело, что лет в пять она плохо понимала, что вообще такое «любимая женщина»: возможно, ей казалось, что это та женщина, которой мальчик всегда должен уступать ведерки и конфеты. К тому же девчонку откровенно забавляло, какие при этом у взрослых становятся лица. Или ее мамаша просветила дочку на предмет того, как ведут себя «любимые женщины»? Так или иначе, Молли Уиверс категорически отказалась быть на карнавале лисичкой. Узнав, что Грэг собирается быть «каким-то инопланетянином», она заявила: — А я тогда буду звездной феей! С крыльями! Грэг посмотрел на рыжую шевелюру Молли, на торчащие в разные стороны волосы — и фыркнул. Хотел сказать «Таких лохматых фей не бывает», но вовремя вспомнил о том, что он теперь взрослый галантный мужчина, и промолчал. На карнавале Молли в своих дурацких крыльях весь день таскалась за Грэгом, а потом, когда подали чай с пирогом, заявила, что будет показывать «волшебный номер для именинника». И минут двадцать кривлялась за занавеской. Грэг чуть пирогом не подавился, так это было смешно. А Молли вышла царственной походкой, плюхнулась рядом на стул и спросила шепотом: — Тебе правда понравилось, дааа?.. Грэгу тогда так захотелось удрать в сад, что он даже не заметил, как его мама странно переглянулась с миссис Уиверс. Куда потом пропала рыжая Молли — Грэг уже и не помнит. Кажется, где-то через полгода ее мать второй раз вышла замуж и уехала к мужу то ли в Аризону, то ли в Луизиану. И, слава богу, «любимой женщиной Грэга Сандерса» никто уже себя не называл. Это так смешно вспоминать сейчас, когда Молли Картер, урожденная Уиверс, стоит у того же окна, за которым почти тридцать пять лет назад кривлялась на детском карнавале, и улыбается: — Странно, почему ты мне тогда не сказал, что я выглядела как дура? — Я и сейчас этого не говорю, — улыбается Грэг. Это такое потрясающее дежа-вю: он снова именинник, и маме опять пришло в голову «отпраздновать день рождения сына дома в Сан-Габриэле». Только сыну уже сорок, и из его старых друзей удалось найти только троих-четверых. А потом неожиданно из Аризоны прилетела Молли. Высокая, плотная, загорелая, и все такая же рыжая, как в детстве. — Меня седина не берет, — хвастается она, беззастенчиво встряхивая огненными кудрями. — И цвет у меня естественный! Молли занимает сразу почти весь дом: она большая и шумная, она трясет Грэга за плечи, дружески целует в щеку, а когда он усмехается «Молли, перестань» — смеется в ответ: — Я же твоя любимая женщина, ты не забыл? — Ах, да, — Грэг галантно наклоняет голову, берет Молли за руку и подводит к Гилу, который до этого с хитрой улыбкой молча стоял в стороне: — Молли, разреши тебе представить. Это Гилберт Гриссом. Гил, это Молли Уиверс… ой, прошу прощения, Картер. В детстве говорили, что она моя любимая женщина, — он сам лукаво улыбается, едва сдерживая смех. Молли смотрит на Гила, в ее глазах немой вопрос: «Все замечательно, но это-то кто?» — А это мой любимый мужчина, — произносит Грэг и делает еще один галантный поклон. Глаза у Молли округляются: — Кк-ак?! Но ты же сказал, что ты… что у тебя ребенок и вообще… — И вообще, — кивает Грэг. — Странно, что тебе мама до сих пор не рассказала! Ладно, давай ты, как женщина, будешь первая: ты же грозилась показать фотографии детей? Ну вот, а потом мы тебе тоже покажем. Правда, Гил? Молли изумленно смотрит на них обоих и уходит в кухню за альбомом. В глубине души, возможно, благодаря судьбу, что не пришлось остаться любимой женщиной этого странного Грэга Сандерса. Оно и верно. Каждому своё.