Чужие

— Чужеродные — Непонятные и страшные Мао смотрит прямо в чужие глаза напротив, она видит в ней себя, видит, как эта девочка разглядывает в ней частичку себя. Они понимают друг друга и своё недоверие. Никто не улыбается, они не хотят улыбаться, они чужие друг другу, они причинят боль друг другу. Мао боится плохого слова в сторону всего, что создаёт она. Мокка боится любого замечания насчёт её вкуса к внешности. Они боятся одинаково, но причина страха их различна, потому обе молчат. Люди чужие, такие родные, но такие отталкивающие. Ты мог их любить секунду назад, но стоит им ударить по самой больной струне, как ты тут же забываешь свою любовь. Так любила и Мао, и Мокка. Обе отдались и потерялись. Они знают друг друга как никто другой, знают своё отчаяние, страх, чужеродность. Но они знают тему, которая не заденет их никогда. — Любила? —  Да… Но потерялась недавно, как обычно. — Таковы мы уж. Вставай и иди. Мао усмехнулась, и легла рядом с Моккой на полу. Они обе знают, что встанут, что забудут, что залечат самые ноющие раны. Они похожи, они знают свою схожесть, но им всё ещё стоит опасаться других и друг друга. Никто не знает, чем закончится очередной союз, но эти двое слишком глупы, чтобы закрыться и пропасть в одиночестве своих миров. — Не волнуйся, я не глупа, встану. — Хорошо… Мокка выдыхает ледяной воздух. Её сердце замёрзло, как и она изнутри, всё то, о чём она мечтала. Иисум дал ей счастье безболезненной жизни, теперь её ничего не тревожит. Но она боится стать потревоженной куклой как обычно. А Мао не желает ей помогать, её выбор важнее прихотей бездарного создателя с разтроением личности. И Мокка не послушает, ей не нужно чужое мнение, пусть держат свой рот на замке. Чужим здесь не рады, даже родные тут всегда будут первыми встречными незнакомцами. Мятноволосая поднимает свой шоколадный взгляд на потолок, обклеенный разноцветными звёздочками, светящимися в темноте. Она не чувствует себя, но чувствует тёплую Мао у себя под боком, приятно. — Я уйду. Потеряй меня. — Потеряю, но запомню и опишу. Мао знает и помнит всех жертв Иисума, она видела смерть каждого из них, она встречала их в своём мире как всегда. Она одиноко знала, они все пропадут и переродится в Айке, не вспомнив её существования. Переродится там, где нет забот, там, куда Иисум никогда не зайдёт. Это её территория, чужим существам нет там места. И дьявол, зовущий себя богом, прекрасно знает границы тех территорий, потому обитает там, где ему дозволено. А пока Мокка уже начинает засыпать, ложась виском на чужую макушку. Рядом с Мао всегда удобно, доверительно. Но они то знают, что это мимолётная ложь. После девушки разойдутся как в море корабли, одна на тарелку к лживому богу, а другая продолжит стремиться к своей туманной цели и настоящей любви. А пока можно и довериться, а пока можно забыться, а пока… Можно любить чужое тепло и прохладу. И пусть они снова останутся одни, не перестанут те стремиться к желанному теплу и холоду, уюту и покою. Такому сладкому, такому горькому, такому отвратительному, но желанному. А пока им остаётся забывать чужие предательства и причинённую их простыми словами боль.

***

Очень часто люди и не подозревают о том, что приносят страдания, даже зачастую невыносимые тому, кого по своему любят. Они могут настаивать на своём, они могут просто сказать, что всего лишь разочарованы, и тогда доверие порвётся моментально. Мокка не терпит, когда люди заикаются о её внешности, когда разочаровываются в её характере, или даже интерьере кухни. Мао терпеть не может, когда люди плохо воспринимают её персонажей, когда они ждут большего, но в итоге разочаровываются, видя совсем другую личность, чем представляли. Они обе ненавидят похожее, они обе не чувствуют привязанности к тем, кто может их обидеть. Они чувствуют боль от простого выдоха, они не хотят делить одну жизнь с «предателями». Мокка не смогла найти себе тех, кто даст ей дышать, даст ей тепло, уют, любовь и надежду. Это их главное отличие. Мао нашла это всё, она нашла того, кто даст ей это. Кто позитивно отнесётся ко всему, кто доверится, кто поддержит. Мокка завидует своей сестре по судьбе, но не сильно, скорее просто обидно, что ей так не повезло. А может Мао и стала ей тем человеком, о котором она мечтала… Неважно. Нежное небо освещает комнату тёплыми цветами. Так уютно, никогда не подумаешь, что это комната мертвеца. Тут тихо, гробовая тишина была приятна звенящему слуху трупа, но Мао ненавидит тишину. — Слушай, Мокка, ты ведь любила меня, как семью? Бирюзовоглазая смотрит печально, с ноткой безумия и неверия. Она не хочет признавать, что её собеседница замёрзла изнутри. Она не хотела признавать, что Мокка — ходячий труп, но такой родной и понимающий. Но всё это ложь, ведь все они живы, и она, и мертвец перед ней. Просто кто-то спит, а кто-то видит в ней чужого. Мао вздыхает, ей больно признавать, что и это существо стало ей чужой. Она не хочет смотреть на эту смерть, она не будет на неё смотреть. Разворачивается, уходит. Эта история окончена, им больше не о чем говорить, им незачем смотреть на друг друга, понимать и видеть в ком-то чужом себя. Они слишком сильно отдалились, слишком стали чужими. Такие родные, такие понимающие и поддерживающие друг друга стали никем вмиг, просто потому что почувствовали, что им пора разойтись… Это была единственная жертва, чей конец не знает Мао.