как спорят капитаны

В роте капитана Амита произошел инцидент. Двое тактических десантников-первогодок, горячих голов, вздумали выяснять отношения в тренировочной яме, не сдерживаясь. Собственно, сдерживаться-то они еще толком и не умели. Результат оказался немного предсказуемым: одному пришлось устанавливать аугметическое сердце, второму – обе руки. Апотекарий зловеще цедил сквозь зубы крутой кипяток благочестивых назидательных речей, в которых повторялось рефреном «вы еще никак себя не проявили, не показали, что чего-то стоите, а уже приходится на вас ценную аугметику тратить, как будто вы герои, раненные в бою!» Оба провинившихся грустно отмалчивались, осознавая собственную несостоятельность как Кровавых Ангелов. Но это было еще не все: в апотекарион заглянул сам примарх Сангвиний в сопровождении капитана Амита. – Нам хана, – одними губами выговорил тот десантник, которому заменили сердце. – Точняк, – отозвался тот, которому заменили руки. Мягкие ладони примарха легли на лоб обоим неслухам. Те не смели поднять глаза, а Сангвиний смотрел на них с состраданием. – Дети мои, – сказал он. – Поправляйтесь поскорее. Человечеству нужны подвиги, которые вы обязательно совершите. И помните, пожалуйста: все споры нужно учиться разрешать словами. Нет такого недоразумения, который нельзя было бы решить разговором. После ссоры наступает примирение, но если вы будете ранить и убивать друг друга, не наступит ничего, кроме боли и смерти… И еще много мудрого и правильного сказал примарх своим непутевым сыновьям, которые под конец так прониклись, что даже прослезились. И не только они: капитан Амит, которого все наставления Сангвиния касались в первую очередь, тоже смахнул слезу и про себя поклялся научиться вести себя как подобает Кровавому Ангелу, а не члену Несмертного Легиона, хоть и не видел особой разницы. Довольно было и того, что ее видел сам Сангвиний. Вскоре ему представился случай: совместные учения с XII легионом. Доблестный примарх Ангрон, Красный Ангел, сыновей не наставлял ни в каком духе, кроме «бей и побеждай». Хотя от их буйного нрава оторопь брала не только Сангвиния, но и воинственного Лемана Русса. Впрочем, что-то объяснить Ангрону было невозможно, и не только словами, но и более привычным языком – Русс мог кое-что порассказать на сей счет. Однако Амит горячо симпатизировал советнику Ангрона, капитану Кхарну. Пожалуй, если бы его спросили, с кем он крепче всего дружит, имя Пожирателя Миров слетело бы с уст Амита первым. И когда после учений (выродившихся, как и любые учения XII легиона, в банальную свалку с драками, жертвами и разрушениями) легионеры разбились по парам и разошлись по тренировочным ямам, Амит и Кхарн сошлись в товарищеском поединке. – Я докажу тебе, что Пожиратели Миров лучше умеют драться, чем вы, маляры и бумагомараки, – задиристо ощерился Кхарн. Амит немедленно завелся и едва не заехал лучшему другу в челюсть, но вспомнил наставления Сангвиния и ответил с достоинством: – Мы деремся не хуже. Но наш примарх Сангвиний, Великий Ангел, объяснял нам, что нет таких разногласий, которые нельзя было бы решить словами, не прибегая к насилию! А сумеешь ли ты? Кхарн от такого поворота слегка впал в когнитивный диссонанс. – Ах ты, гад, – прорычал он. – От такого слышу, скотина! – Заткнись, козел! – Сам заткнись, мымра! – Это я-то мымра? Кляча ты синегубая! Почему «синегубая», этого и сам Кхарн не мог бы сказать, так как в голове у него уже вовсю пели Гвозди, зато Амит обиделся не на шутку. – Не будь ты моим другом, я бы тебе показал, – начал он. – Свинья ты и жаба кривоногая! Лотара Саррин, сошедшая на землю, удивленно прислушивалась. – Что это с ними? – спросила она подвернувшегося Дельваруса, которого едва узнала из-за крови из расквашенного носа, разбитой губы и рассеченной брови. Остальные части тела у него были примерно в том же состоянии, чем Дельварус был весьма доволен. – А, дурью маются, – пренебрежительно ответил Дельварус. – Сан… то есть примарх Сангвиний сказал Амиту, что нет таких разногласий, которые нельзя разрешить криком и оскорблениями. Вот они и выясняют, кто лучше обзывается. – Так это к сынам Русса, у них же перепалки вид искусства, – начала Лотара, вспомнила историю с Ночью Волка и умолкла. Тем временем ругань двух капитанов становилась все изобретательнее. «Я тебе глаза на сковородку выдавлю!» – орал Кхарн, а Амит в ответ вопил «А я тебе ребра выдерну и в ноздри вставлю!» – А ты-то чего не дерешься, Дельварус? – Да я, это, я их слушаю, – смутился тот. – Вдруг чего нового узнаю.