Пробуждение

Его разбудил звонок телефона. Басков. Извиниться хочет, наверное. Хорошо, что поставил на него отдельную мелодию. Не хотелось разговаривать с ним после вчерашнего. Он тоже имеет право обидеться. Не открывая глаз, Филипп лениво слушал, как знакомый голос поёт про особу, которая носит всё лучшее сразу. Ему нравилось думать, что эта песня про него, хотя Коля, конечно, отнекивался. Та ещё зараза… Звонок прекратился, и он стал снова проваливаться в сон, но что-то было не так. В комнате было слишком душно. Кровать была слишком жёсткой. Он был одет и лежал на спине, сложив руки на груди. Телефон был во внутреннем кармане. Он открыл глаза. Вокруг была непроглядная тьма. Он поднял руку и наткнулся на какую-то стену. Пошарил рукой по шершавой поверхности и почувствовал поднимающуюся панику. Он был заперт в каком-то ящике, хотя и довольно просторном. «Гроб, — обречённо подумал он. — Кладбище. Умер. Столько ещё не сделано… столько планов… Евровидение… концерты… дети… Коля…» — глаза начали увлажняться. В последнее время он стал слишком сентиментальным, но сейчас у него была уважительная причина. — «Зря столько думал о смерти… думал… думал? не зря?» — рациональность всё же взяла верх. Двумя руками он попробовал приподнять крышку. Она поддалась, и, напрягшись, он сбросил её на пол, сел и закашлялся. Дышать стало легче. Было по-прежнему темно, но он уже знал, где находится. Когда его стали посещать мысли о смерти, он заказал постройку фамильного склепа, в котором, по иронии судьбы, стал первым обитателем. С другой стороны, ему не пришлось соседствовать с чьим-то полуистлевшим телом, хоть и родственника. «Я жив? — он ущипнул себя и порадовался боли. — Что ж, смерть, не сегодня!» — сидя в гробу, он показал в темноту средний палец. Он содрогнулся, представив, что мог очнуться под двумя метрами земли, и похвалил себя за предусмотрительность. «Ванга!» — он многозначительно закатил глаза. То, что он находился сейчас здесь, было какой-то ошибкой, и в этом несомненно виноват Басков. Кулаки непроизвольно сжались при воспоминании о прошлом вечере. Какая муха опять укусила блондина? Филипп искренне обрадовался, когда Коля согласился наконец с ним встретиться поужинать и познакомиться с его друзьями, а в итоге выставил его полным дураком. Передразнивал каждое слово, будто случайно опрокинул ему на колени тарелку с устрицами, вылил на голову бокал шампанского, пытаясь показать какой-то фокус, заказал самое дорогое вино столетней выдержки и на спор заставил его выпить почти всю бутылку. Видимо, из-за этого вина он и оказался в нынешней ситуации. Владелец ресторана пытался их предупредить, что эта бутылка долго пролежала на дне моря, но чувство соперничества притупило его осторожность. И вот куда его это привело — в могилу! Ещё немного подраматизировав, он осознал, что всё ещё сидит в гробу. В склепе было темно, но он уже мог разглядеть очертания своих рук. Не зря настоял на наличии окон. Он достал телефон и разблокировал экран. Батарея была почти полностью заряжена. Можно не экономить. Он включил фонарик и осмотрел себя. Он был одет в чёрный костюм, на запястье золотой Ролекс, а на пальцах всего два кольца. «Зажмотили, — проворчал он недовольно. — Надо в завещании расписать по пунктам ещё и одежду». Он посветил на гроб: тот был действительно королевских размеров, внутри обит красным бархатом, на дне лежали атласные подушечки, а борта сверкали тысячами серебристых стразиков. «У кого-то хороший вкус», — довольно подумал он, проводя пальцами по дорогущей наружной стенке. «Басков, жучара, явно подсуетился, — с нежностью подумал он. — И телефон, наверное, тоже его идея». Не мог он долго злиться на Колю. Но всё равно обязательно отомстит. Посветив вглубь склепа, он понял, что его гроб поставили на постамент по центру, а возле стены появилась скамья и столик с чем-то съедобным. «А вот это очень кстати», — подумал наконец о насущном и решил выбираться. Но сначала… он ослепительно улыбнулся и сделал селфи. Вот теперь можно вылезать. Есть и правда хотелось. Он глянул на время и обомлел: была почти полночь понедельника, а ведь последнее, что он помнит — это вечер пятницы. Это значит, что он был… мёртв… без сознания… во сне… без еды, в общем, целых три дня. «Басков, жучара, явно подсуетился, — подумал он снова, но теперь с неприязнью. — Всего три дня, как умер, а уже похоронили и забыли. Никакого уважения». Он вздохнул и ощупал себя. Вроде всё в порядке, а если слегка похудел, то оно и к лучшему. Согнул по очереди ноги, в левом колене что-то хрустнуло, но ходить вроде сможет. Он глянул вниз. Высоковато. Попробовал раскачать гроб, тот не шелохнулся. Не боясь упасть вместе с массивным ящиком, он выбрался из гроба с грацией медведя после спячки и направился к столику, по-прежнему держа одной рукой телефон. Надо бы свет провести, сделал он мысленную пометку. В какой-то момент он пошатнулся и едва не упал, но успел схватиться за колонну. Любовь к роскоши всё-таки довела до добра. Добравшись до столика, он обнаружил там тарелку с конфетами и рюмку. Плюхнувшись на скамейку, он быстро умял конфеты и, отсалютовав рюмкой в честь неизвестного благодетеля, опрокинул её содержимое в себя. На душе сразу полегчало, и он даже тихонько напел «только рюмка водки на столе». Дальше текст он не помнил, но это было неважно. Здесь некому было его упрекнуть. Но пора бы и домой. Он потянулся за телефоном и почувствовал, что в кармане пиджака что-то лежит. Он вытащил небольшую фигурку, в которой узнал себя и… Баскова. Фигурка легко помещалась на ладони, но детализация впечатляла. Внизу была плашка с надписью «Дорогому другу. Вечная память. Всегда твой, Басков». — Эх, Коля… — прошептал он. Вдруг у него в руке зазвонил телефон. Опять Басков. Даже после смерти покоя нет. Конечно, он никогда не мог на него долго злиться и уже не злился, особенно после этой фигурки, но проучить эту заразу не помешает. Он принял вызов, но прежде чем начал говорить, услышал в трубке невнятное бормотание, из которого смог разобрать несколько слов: — Почему… виноват… всё бы отдал… Басков был пьян. Трезвому ему бы вряд ли пришла мысль звонить мертвецу. Киркоров уселся поудобнее, закинул ногу на ногу и прервал его: — Здравствуй, Коленька. На том конце несуществующего провода воцарилась тишина. — Филипп? — неуверенно спросил Басков. Киркоров ухмыльнулся, представляя, как тот трезвеет на глазах, и продолжил жалобным тоном: — Коля, здесь темно и страшно, — что, в общем-то, было правдой. — Коля, забери меня отсюда. Ко-о-о-ля… — он медленно поводил телефоном туда-сюда, чтобы создать нужный эффект. — Ты же умер? — уточнил Басков дрожащим голосом, уже явно начиная трезветь. — Коля, я тебя жду, — вкрадчиво закончил он и удовлетворённо хмыкнул, услышав звук падающего тела. Поделом. Переживёт. Он вот вообще из-за него умер, между прочим. «Я за тебя умру…» — вспомнил он свою песню. Надо будет спеть Баскову, только немного изменив текст. Например, «из-за тебя я умер, посмотри в глаза мне, грязный бумер». Хотя нет, пожалуй, это уже слишком. У Коли и так стресс. Филипп завершил вызов и пошёл проверить дверь. Дёрнул за ручку, но, как он и предполагал, она была заперта. Выломать не получится: металлическая, к тому же открывается вовнутрь. Без ключа или болгарки не открыть. «Жаль, что болгарином нельзя», — нервно хихикнул он. Вдруг понял, что не может остановиться, и успел дать себе пощёчину до того, как впасть в истерику. Потирая щёку, он вернулся на скамейку и набрал 112. Через десять гудков, когда он уже начал терять терпение, в трубке раздался ленивый голос. — Алё. — Здравствуйте, — вежливо начал он. — Я тут вроде как умер был, но я жив, только не могу выйти. Я… — Опять шутники, — ленивый голос произнёс куда-то в сторону. — Вот умрёте, тогда и звоните, — это уже ему. На секунду он потерял дар речи. — Да вы знаете, кто я? — возмущённо начал он, но голос перебил: — Ага. И пожаловаться моему начальству не забудьте, — и отключился. Он задохнулся от негодования, но постарался взять себя в руки. Не хватало ещё получить сердечный приступ сразу после второго рождения. Он встал и сделал несколько шагов, делая глубокие вдохи, как советовал доктор. Дошёл до двери и попробовал открыть ещё раз в надежде, что она чудесным образом оказалась не заперта. «Надо ключ повесить и сделать какую-то аварийную кнопку на всякий случай», — рассеянно подумал он. Можно было бы покричать в окно, но сейчас вряд ли кто-то услышит. Он сделал круг и остановился возле маленького зарешёченного окошка, глядя на тёмное небо и золотистый полумесяц. Ему вдруг безумно захотелось на улицу, вдохнуть свежий воздух, ощутить ветер на коже, вернуться в шум большого города, увидеть людей… Со стороны двери раздался шум. Кто-то ковырялся в замке. «Коля!» — радостно пронеслась первая мысль. «А вдруг мародёры?» — неприятно поразила его вторая. Он посмотрел на свои кольца. «Не отдам», — твёрдо решил он, подобрал с пола разломанную крышку гроба, выключил фонарик и медленно пошёл ко входу, привыкая к сумраку. Довольно долго было тихо, и он уже устал держать крышку на весу, но тут дверь резко распахнулась, и в проёме появилось что-то круглое и белое. Киркоров завопил и замахнулся крышкой. Что-то белое тоже завопило и прикрыло голову руками. Филипп застыл с поднятой крышкой. — Коля? — уточнил он и, не дожидаясь ответа, бросил крышку, слабеющим голосом произнёс «Ты пришёл» и начал медленно сползать по стенке на фоне пережитых потрясений. Коля тоже не то чтобы твёрдо стоял на ногах, но попытался его удержать. — Ты жив! — возбуждённо проговорил он слегка заплетающимся языком, вцепившись ему в плечо и распространяя пары крепкого алкоголя. — Я знал, что мои молитвы будут услышаны. От такой новости Киркоров мгновенно пришёл в себя, но спорить не стал, только притянул своего спасителя поближе, крепко обнял и негромко сказал: — Спасибо, Коленька. Тот, дыша в лицо перегаром, продолжал путано бормотать, ухватив его за отвороты пиджака и повиснув всем весом: — Так плохо… не хотел… думал, никогда больше не увижу… не услышу, понимаешь? Киркоров успокаивающе похлопал его по спине: — Ну всё, всё, хватит, я здесь. Всё хорошо. Смотри, что я нашёл в кармане, — он высвободил руку и показал фигурку. — Сработало, значит! — Басков уставился на фигурку горящими глазами. — Её заколдовал шаман, — пояснил он, ткнув пальцем куда-то в основание. — Ах ты жучара, — хрипло расхохотался Киркоров. — Тут и для тебя место найдётся, ты же знаешь, — он обвёл рукой своё пристанище, едва не ставшее последним. — Я знаю, — серьёзно ответил Басков. — Но мы ещё повоюем. Хочешь в Макдональдс? Там такси ждёт. И никакого вина, - он искоса взглянул на Киркорова. — И никакого вина… — задумчиво повторил Филипп и кивнул. Поддерживая друг друга, они вышли в тёплую тёмную ночь.