На чай

      Этого не должно было произойти, они не могли пересечься. «Учихи не берут таких пустяковых миссий, » — говорит внутренний голос. У Тобирамы было задание: проследить за мужем одной крайне богатой женщины — убедиться, что тот изменяет. Это задание привело его в публичный дом, где он едва не наткнулся на Мадару, снимающего девочку на пару часов. Сенджу понадобилось меньше десяти минут, чтобы украсть парик, замазать татуировки на лице, подвести глаза и переодеться в кимоно, завязанное спереди.       Раньше Сенджу считал себя стратегом, но когда Мадара выбрал из пяти девушек его и оплатил, вся его хвалёная хладнокровность пошла коту под хвост: он вылупил глаза и приоткрыл рот от удивления, но всё же собрался и сказав максимально высоким тоном: «Как вам угодно, господин». Посеменил за Учихой, стараясь сгорбиться и выглядеть меньше. Он бы мог использовать хенге, но Мадара бы почувствовал и развеял, поэтому пользуясь старыми добрыми переодеваниями и надеясь, что ему не приспичит раздевать Сенджу, он зашёл в комнату.       Мадара смотрел плотоядно, пожирая взглядом. — Наверное, это твой первый раз? — спросил он неожиданно мягко, странно улыбаясь.       Тобирама кивнул. — Тогда ограничимся оральными ласками.       Тобирама смерил Мадару взглядом, в нём не читается ничего. Но это только на первый взгляд — сейчас внутри Тобирамы настоящее бедствие: одна его часть не желает провалить миссию, понимает, какая сейчас ситуация с финансами в ичизоку; вторая часть умоляет свалить, как можно дальше и забыть дорогу назад. Тобирама слушается первую и покорно опускается на колени, не отводя взгляда.       Сенджу проходится по внутренней стороне бёдер Учихи, оглаживает пах, но вовремя вспоминает, что девушки так не делают. Тобирама задумывается о том, чтобы ему понравилось, будь он на месте Мадары и припадает ртом к члену. Лижет его, через ткань, развязывает брюки, приспускает их до колен. Сенджу старается отвлечься от происходящего, пялится на сёдзи, складки ткани учиховской рубашки. Тобирама пытается не думать о том, что отсасывает главе вражеского клана. «Бывало и хуже, » — думает он. «Нет, не бывало, » — отвечает ему память, но её Сенджу игнорирует и продолжает вылизывать Мадару, тот сипло вздыхает. Фундоши Тобирама тоже приспускает и, стараясь выглядеть, как можно более сексуально, заглатывает головку, смотря в прикрытые от удовольствия глаза. Он облизывает, щекочет своим языком, стараясь не останавливаться. Тобирама понимает, что заглотить целиком он не сможет, а оральным ласкам его не учили. «Лучше бы члены сосал, чем учился создавать клонов, » — думает он, проходя языком по всей длине. Про себя он отмечает, что Мадара не стремится перехватить инициативу, схватить волосы, задать нужный темп.       Тобирама снова облизывает головку, чувствуя солоноватый привкус. Кладёт её на язык и трёт её, снова лижет. Пытается протолкнуть её глубже, но у него не получается — срабатывает рвотный рефлекс. Стараясь отвлечь Мадару от этого он оглаживает его ноги, играется с яичками, продолжая двигаться на его члене, но на этот раз не пытаясь протолкнуть его слишком глубоко. Он то ускоряется, то замедляется, не давая привыкнуть. Мадара стонет. Тобирама понимает, что движется в нужном направлении снова заглатывает, обводит языком, облизывает уретру.       Тобирама смутно понимает, что это неправильно, что если его отец смотрит сейчас с небес, то он недоволен, но ему нет дела до этого. Ему кажется, что он сам начал от этого получать удовольствие. Сенджу делает с Мадарой, то, что представлял в своих фантазиях и это его возбуждает. Правда, в его фантазиях был он и прекрасная чёрноволосая девушка, но кого это волнует? Он видит мутный взгляд из полуприкрытых век, слушает сбивчивое дыхание, наблюдает за реакцией органа.       Тобирама заглатывает так глубоко, как только может, когда его резко хватают за парик и сдирают его, после чего зарываются руками в волосы и начинают быстро и неглубоко насаживать, поначалу он не понимает, что происходит, но когда в нёбо бьёт солёное приходит осознание. — Глотай, — звучит неожиданно строго. Тобирама выполняет, даже язык высовывает чтобы показать — ни капли мимо.       Какое-то время они молчат. — Тора, если бы мы повторяли это хотя бы раз в неделю, перемирие бы настало уже завтра, — произносит Мадара, завязывая одежду, кидает наличность к ногам Тобирамы и выходит, не закрывая сёдзи, добавляя, — хотя оно всё равно настанет.       На осознание сказанного Тобираме требуется минута, может больше.       «Он меня узнал, » — повисает в голове навязчивым баннером.