Твоя семья

— Никчёмная Тсуна, мы нашли другого кандидата на пост Десятого Вонголы. Хранители, разумеется, остаются здесь, а вот ты можешь ехать куда пожелаешь. — сначала ты кривишься, потому что давно надоевшее ,,Никчёмная Тсуна" бьёт по ушам. Потом твой мозг медленно, будто жевательная резинка, прилипшая к обуви, воспринимает остальную часть фразы Реборна. Ты недоумеваешь, зачем нужно было собирать в твоей комнате все Десятое поколение, кроме Мукуро, все ещё сидящего в Вендикаре, и Кеи, улетевшего недавно в Намимори, и расплываешься в счастливой улыбке — больше никаких документов. А потом… Потом ты переводишь взгляд с мучителя-Реборна на своих Хранителей, свою семью, и застываешь с приклеенной улыбкой на губах. Они отводят глаза, занимаются чем угодно, лишь бы не смотреть на тебя. Что-то в груди рвется с оглушающе тихим треском. Той самой чертовой гиперинтуицией ты понимаешь: это правда. Это не сон. Твоя семья действительно остаётся здесь, а ты уходишь. И ещё ты понимаешь так ясно, так четко, как никогда до этого: их не заставляли. Они ушли добровольно. В голове у тебя пусто-тихо-спокойно, как в могиле, в которую забыли положить покойника. Таким же пустым-тихим-спокойным голосом ты благодаришь Реборна, (у него вполне могло хватить совести, а точнее её отсутствия, сообщить о её отстранении по телефону), прощаешься с Хранителями, (бывшими Хранителями, поправляешь ты себя), на автомате собираешь свои вещи и, все так же в полусне, куда-то идёшь. Достаёшь плеер, втыкаешь в уши наушники и включаешь песню, ради которой ты даже немного выучила русский язык. Она, на удивление, прекрасно подходит к твоему настроению.                        Ты надеваешь                       каблуки уже не для                       него. А ведь действительно, ты никогда не любила обувь на каблуках, только ради них.                 Не отвечаешь на                  звонки — в душе                    цунами, но Не отвечаешь на звонки? Хм. Ты достаёшь телефон, несколько секунд крутишь его в руках, а потом с размаху грохаешь его об асфальт.                Ты — та, кто не возьмёт                  трубку, даже если                    трясёт О да, конечно. А почему ты такая? Ради кого?!                  Воспоминания по                       кругу. Да пошло оно                      к чёрту всё! Какая, блять, правдивая песня! Действительно, прошло оно всё к чёрту! Ты не собираешься что-то кому-то доказывать. Ты садишься в самолёт и летишь в Йокогаму. Там живёт твой последний родной человек — мамочку, милую, домашнюю Нану, убили ещё год назад при очередном неудавшемся покушении на Десятую Вонголу. Ты летишь, заметая с бортового компьютера следы, вваливаешься в знакомую квартиру, не замечая ошарашенного взгляда Осаму — раньше ты всегда предупреждала, когда прилетаешь. Удивление в его взгляде сменяется яростью, когда он, твой умный-способный-догадливый братец, замечает оборванные связи. Тебя трясёт, а он отпаивает тебя чаем с коньяком и укачивает в своих объятиях, шепча что-то глупо-наивное, вроде, все будет хорошо». На работу он не выходит ещё целый месяц, вытаскивая тебя из депрессии, не давая тебе сжечь саму себя в Пламени Неба, сходящем с ума из-за разорванных связей. А ты напеваешь-напеваешь-напеваешь, песенка в голове всё крутится-крутится-крутится, и ты стараешься делать то, что делает та девушка из песни, потому что веришь — так будет немного легче.     Девочка, танцуй, всё пройдёт так скоро Разгоняй тоску — он того не стоит Девочка, кружи в танце с этой болью Выжигая чувства крепким алкоголем Вы с Осаму в каком-то притоне пытаетесь напиться, но у всех сильных пламенников, даже у запечатанных намертво, как Дазай, просто убийственная регенерация, и вы трезвеете, стоит вам оторваться от бутылки. Вы угоняете мотоцикл, один на двоих, заваливаетесь на какие-то подпольные бои без правил и выносите там всех разом. Вы спрыгиваете с высотки, и Дазай счастливо орет — его Пламя Неба пробуждается только на пороге смерти. Ты летишь на своем Пламени над городом, за твои ноги хватается Осаму, и ты почти не помнишь, кто ты и где ты. Вы творите сумасбродства, смеётесь в лицо полиции, мафии — её сотрудником был брат лет пять назад — и членам Вооруженного Детективного Агентства, в котором Осаму работает сейчас. Ты отбиваешься от рыжего парня с очень сильной способностью — Дазай, пряча почти отчаяние в глазах, со своей вечно-натянутой усмешкой рассказывает о нём. Он говорит, что Чуя Накахара — этот самый рыжик — исполнитель Портовой Мафии, и признает, пусть и с трудом, что он интересен. От ярого одиночки-Дазая это звучит почти признанием в любви. Ты помечаешь где-то в глубинах плывущего разума — надо будет познакомиться с рыжиком поближе и, может быть, немного помочь ему сблизиться с братом. Ещё через неделю на тебя, отсыпающуюся после очередной попойки, буквально падает Мукуро. Он почти в истерике оправдывается, говорит, что не может без тебя, твердит в бреду, что его шантажировали жизнью Наги, а ты неуверенно-счастливо улыбаешься, чувствуя, как твое Пламя окутывает туманника, создаёт с нуля новую связь, гораздо прочнее, чем старая. Ты внезапно понимаешь, что ещё не умерла, что тебе есть, ради кого жить. Ещё через месяц начинаются первые покушения. Ты была слишком неаккуратна, улетая из Италии, и тебя бы нашли в первый же день, но коронация нового Дечимо Вонгола дала тебе довольно много времени, но оно кончилось. Тебе снова нужно бежать. Ты говоришь об этом Дазаю, а он, не обращая внимания на твое удивление, начинает собираться. Ты смеёшься, понимая, что теперь не одна. На следующий же день вы готовы бежать. Куда? В Лондон. Там-то тебя искать даже не подумают. По дороге в аэропорт вы встречаете пятнадцатилетнего мальчишку в истерике. Он — Хината Сё, волейболист, его родителей и младшую сестру недавно сбила машина, других родственников нет, его команда даже не заметила его недельного отсутствия, а ещё у него подавленное Пламя Солнца, и твое Пламя радостно подрагивает, ласково окутывая мальчишку. Ты поддаешься мимолётному порыву и забираешь его с собой, игнорируя голос разума в лице Осаму. В Лондоне вас никто не ждёт, и вы вчетвером шатаетесь по улицам. Дазай, конечно же, сразу находит себе работу — наёмник. Ты устраиваешь Хину в школу и не знаешь, чем себя занять, пока однажды не видишь продающуюся кофейню. Новая идея затягивает тебя с головой. Ты бегаешь по магазинам, закупая посуду, заставляешь Мукуро создавать материальные иллюзии, чтобы проверить, будут ли заказанные шторы сочетаться с обоями, закупаешь продукты… Персонал тебе не нужен, ты прекрасно готовишь, а кофе обожают все в твоей маленькой семье. По вечерам, после школы, если у него, конечно, нет тренировок, тебе помогает Хината, в твоём распоряжении всегда есть бездельничающий Мукуро, предпочитающий на задания вместе с Дазаем отправлять свои ментальные проекции… А потом, почти через месяц после открытия кафе, к тебе нанимается парень-почти-подросток. Он представляется Гарольдом Эванс, просит, чтобы его называли только Рольдом, но ни в коем случае не Гарри и великолепно, просто божественно варит кофе. Место бариста ты с радостью уступаешь ему. Ваше маленькое кафе становится все популярнее, и, наконец, в него вваливаются явно пьяные явно бандиты. Они приходят почти перед самым закрытием, хватают ненадолго задремавшего Хинату и начинают тебе угрожать. Ты не волнуешься, Хината, пусть и недавно начавший обучаться владению Пламенем, вполне может за себя постоять, а вот Рольд явно в панике. Хината не успел даже дёрнуться, как перенервничавший подросток раскидал трёх амбалов взмахом какой-то странной, короткой палки, при этом их даже не касаясь. Ты вздыхаешь, неожиданно почувствовав в Рольде родное Пламя Грозы. Вам явно нужно о многом поговорить. Настоящее имя Рольда — Гарольд Джеймс Поттер, и он волшебник, мальчик-который-выжил и ещё куча титулов. Он сбежал из-под надзора какого-то Министерства Магии после смерти крестного, но, так как у него нет документов, а по магии его легко засекут, из страны сбежать не смог. В ответ ты рассказываешь Рольду свою, не менее безумную, историю, любуешься на его широко раскрытые глазки и записываешь в ту же школу, в которой учится Хината. А на следующий день под мелодичный перезвон ветряных колокольчиков над входной дверью ты слышишь до боли знакомое ,,Камикорос, зверёк", и, рыдая на груди у застывшего на пороге Кеи, твоего верного Облака, понимаешь, что теперь ты почти целая. Теперь тебе не хватает только Урагана и Дождя, но своей уже не ненавидимой гиперинтуицией ты чувствуешь, что это ненадолго. От ехидно скалящегося Мукуро ты узнаешь, что Хибари сначала просто не знал о твоём отстранении, так как был в Намимори, а потом его, как и самого Мукуро, шантажировали жизнью подчинённых. Теперь Кея ходит на задания вместе с Рокудо, грызется с Осаму, по-своему заботится о лисенке-Хинате и котёнке-Рольде. Ты обижаешься, потому что тебя он почему-то называет зверьком, а всех остальных более определенно, и счастливо-счастливо улыбаешься. Он бурчит тебе на ухо, что ты постоянно меняешься, поэтому он и не может определить твой вид, и тоже тайком сияет.  А потом, когда вы всей семьёй гуляете по парку, Дазаю на голову с воплями буквально сваливается тот самый рыжик, при упоминании которого Осаму кривится, как от боли. Ты смотришь на сияющие глаза брата и посылаешь этих двоих в кафе — разбираться в отношениях. Где-то через час, когда вы всё-таки возвращаетесь в кафе, глаза сияют у обоих, а губы у рыжика как-то подозрительно опухли. Перевёрнутому Небу, которым был Дазай, хватает и одного элемента. Прошлое Рольда возвращается неожиданно — просто в один не сильно прекрасный для него момент в твое кафе входит подросток, которого иначе, чем аристократ, называть просто не получается. Рольд шипит что-то про скользких слизеринских змей, а ты чувствуешь-знаешь-видишь нити между ними, а твое Пламя уже строит новые — у Неба появился Дождь. Парень — Дракониус Малфой, между прочим, настоящий аристократ в хрен-знает-каком поколении, — оказывается одноклассником Рольда и таким же магом, как и он. Только направление другое — не артефактор, а зельевар. Оба смотрят друг на друга горящими глазами, и ты, фыркая, запираешь их в одной комнате — через час, когда ты их выпускаешь, у обоих опухшие губы и растрепанные волосы, а у тебя — ещё два счастливых члена семьи. А потом, когда все вроде бы успокоилось, к тебе в панике прибегает Хината —  у него матч с той командой, в которой он был раньше. Ты даже не представляешь, как это могло случиться, но заверяешь своё Солнышко — его семья с ним, всё в порядке, вы все придёте за него поболеть. Матч его команда проигрывает, что и не удивительно — из них всех хорошо играет только Хината. А ты замечаешь уже давно знакомые пламенные взгляды, твоё Пламя радостно вибрирует, чувствуя свой Ураган и устало вздыхаешь — надо вправлять мозги ещё двум влюблённым придуркам. Парнишка — Кагеяма Тобио — очень даже гармонично вписывается в твою семью. Хибари называет его воронёнком, Рольду он напоминает самого себя, Мукуро его почти дружелюбно подкалывает… Ты чувствуешь себя настолько цельной, что, кажется, ещё чуть-чуть и ты растворишся в этой цельности. Всё было настолько спокойно, что кое-кому это, видимо, не понравилось, и ты даже знаешь, кто именно виноват в незапланированном визите уже твоего прошлого. (Уж больно подозрительно сверкали глаза у твоей семьи). На пороге твоего кафе стоит Занзас, босс Варии собственной, немного растерянной, персоной. Не соображающую тебя и все ещё растерянного Скайрини засовывают в ту самую комнату, куда ты засовывала и Рольда с Драко, и Хинату с Тобио, и Кею с Мукуро иногда. А когда вы выходите из этой комнаты, у вас дебильно-счастливые глаза и зацелованные губы. Ты — цельная. И больше ни одна частица от тебя никуда не денется.