***
Цзян Чэн ни за что на свете не будет делать это голым. Он бросает на Лань Хуаня убийственные взгляды только за то, что у того хватило дерзости предложить такую отвратительную идею. — Окей, в одежде. Я понял, — Сичень мягко улыбается. Это вообще не извинение, но Цзян Чэн успокаивается. Ужасно стыдно признавать, насколько легко Лань Хуань смягчает все его острые углы и превращает во что-то управляемое. Во что-то выносимое. Именно поэтому Цзян Чэн делает вид, что он всё ещё зол. Признать обратное было бы просто невозможно. Цзян Чэн фыркает и скрещивает руки на груди, продолжая с осуждением наблюдать, как его парень носится по комнате и собирает в охапку одежду, на ходу выбирая то, то может подойти для его идеи. Наблюдать за Лань Хуанем во время работы всегда приятно. Он игрив и продолжает ласково улыбаться, но в то же время как-то необычно серьёзен, и это делает вещи с Цзян Чэном. Даже сейчас, просто выбирая одежду для Цзян Чэна, он тратит на это так много времени, будто это самое важное решение в его жизни. Он так осторожен в своём выборе, так скрупулёзен, убеждаясь в том, что всё вписывается в общую картину, и это так... мило. Лань Хуань в общем милый. Цзян Чэн перестаёт пререкаться только тогда, когда одежда оказывается у него в руках, и он уходит переодеваться. Он почти уверен, что это его одежда, когда она мягко опадает на его тело. Знакомый травяной аромат, которым пропитались вещи, только подтверждают его догадки, которые зародились ещё из-за светлых тонов. Цзян Чэн одет в одежду Лань Хуаня и, хотя такое проявление собственничества и смущает, его всё равно бросает в приятный жар, он внезапно робеет и буквально чувствует, как его лицо вспыхивает ярким румянцем. Мысль о том, что ему придётся выйти к Лань Хуаню в его одежде, чтобы быть нарисованным им, зарождает в нём желание сопротивляться. В груди растёт тёплое чувство и он глубоко дышит, позволяя себе немного задержаться. Лань Хуань может подождать, они уже говорили об этом. Цзян Чэн сжимает в кулак тонкую воздушную ткань рукавов полупрозрачной рубашки, выходя из гардеробной. Тихий скрип двери привлекает внимание Лань Хуаня и он задохнулся, взглянув на вошедшего. — Ты похож на ангела, — проговорил он. — Это тебе так кажется, — отвечает Цзян Чэн, хотя то, что хочется сказать на самом деле, это что он похож на сраного призрака. Ваньинь неловко жмётся на месте, переминаясь с ноги на ногу, и вопросительно глядит на своего парня. — Ах, точно. Твоя поза, — хихикает Лань Хуань. Он так сильно рад тому, что Цзян Чэн согласился позировать ему, что буквально сияет, и это заставляет Цзян Чэна почти перестать жалеть об этом выборе. — Ложись вот здесь, — объясняет Лань Хуань, заботливо и осторожно взбивая подушки и поправляя одеяла. — Я не придумал какой-то особой позы, потому что хотел, чтобы тебе было удобнее. Попробуй сам и выбери то положение, в котором тебе будет комфортно оставаться несколько часов подряд. Цзян Чэна мягко подталкивают в спину и он ступает вперёд, опускаясь на шелковые перины и расслабленно выдыхая. Здесь так тепло и мягко, что он мгновенно расслабляется. Лань Хуань понимающе улыбается. Цзян Чэн молчит и наконец берёт одну из подушек, начиная менять её положение в соответствии с образами, которые возникают в его голове. Картина в голове Цзян Чэна яркая, так что он принимает решение почти сразу. Одна нога согнута в колене, второй он едва ли касается пола. Предплечье прикрывает половину лица и скрывает кокетливую улыбку в момент, когда сверху слышится резкий вдох. — А-Чэн что-то задумал, не так ли? — усмехается Лань Хуань, прибирая волосы Цзян Чэна во что-то, что он смог бы изобразить. — Я надеялся на ангельский образ сегодня, но потом ты просто пришел и... выбрал эту свою позу. Кончики пальцев касаются живота сквозь тонкую ткань рубашки и осторожно проводят вдоль. — Ты так соблазнителен. — А тебя так легко соблазнить. Лань Сичень цокает языком и заставляет себя оторвать взгляд от Цзян Чэна и вернуться к холсту. — Только убедись, что не уснешь, милашка, — дразнится Лань Хуань, но, честно говоря, Цзян Чэн бы с радостью уснул в этой комфортной обстановке прямо сейчас. Он лежит на мягких, теплых простынях и подушках в чужой приятно пахнущей одежде, и все, что он слышит, это звуки карандаша, проводимого по холсту. Он будто очутился в идеальном раю, где все невыносимо спокойно и расслабляет так, что он просто не может держать глаза открытыми. Он старается, но знает, что проиграл, когда слышит, как кисть опускается в чернила. Мысленно Цзян Чэн извиняется перед любимым за несдержанное обещание, но решает подумать об этом позже. Ему слишком комфортно и даже присутствие кого-то другого рядом не мешает этому. Они оба прекрасно знают, как Ваньинь чувствует себя, когда они вместе. Запах мяты приятный. Цзян Чэн засыпает.***
Когда он отрывает глаза, то обнаруживает себя в чужих руках. — А-Хуань, — тихо стонет тот, и в его наигранном недовольстве нет и намека на правду. — Все в порядке. Я скучал по тебе на моих руках. Цзян Чэн на двести процентов уверен, что в прошлой жизни он был святым, раз заслужил такого человека в этой. Он не уверен в том, было ли у него то же имя, но готов отблагодарить себя самого безумное количество раз. Вместо того, чтобы снова жаловаться, он лишь мурлыкает что-то сонное в ответ, и прижимается ближе к чужому телу. В ношении одежды Лань Хуаня было что-то волшебное, но вдыхать этот запах непосредственно — верх наслаждения. Сичень даже посмеивается от того, как легко Цзян Чэн принял то, что его несут, и вновь начинает что-то напевать. Юноша расслаблен настолько, что даже почти не реагирует, когда его переодевают в мягкую пижаму, из стороны в сторону ворочая в руках возлюбленного, не замечает, как Лань Хуань накрывает его теплым одеялом и ложится рядом, прижимая к груди и целуя в лоб. Ваньинь в ответ только бормочет что-то свое и прижимается ближе, вспоминая о том, почему они до сих пор вместе и до сих пор любят друг друга. Вспоминая о том, почему ему так легко рядом с Лань Хуанем. Почему они так доверяют друг другу. Почему любое место, где бы он ни находился, рядом с Лань Хуанем может стать его домом. — Я люблю тебя, — лениво шепчет Цзян Чэн, вновь проваливаясь в сон, так и не услышав ответа. Но он знает, что ответ всегда есть.