это поэма соткана болью, от меня для тебя — рассказала о том, о чем всуе нельзя говорить. кривая усмешка застыла на дрожащих губах — как я посмел тебя так нагло, посмертно любить? три таблетки раздробил на язык — аспирин, увы, бессилен при душевной ослепляющей боли. стены давят, окно нараспашку — на кафельной плитке застыли следы нашей общей остывшей крови.
дни перед встречей с тобой — растерзан, потерян, заплутал среди лабиринтов обнаженных тел. «конечно, стеф, до завтра» — отпускаю тебя каждый вечер, ведь у тебя такое множество дел. твои руки держали меня — грамм порошка, гравитация захватила меня в свой душный плен. «пошел ты, блять!, отталкивая от себя — в кетаминовой ломке меня ждал вечный сумрачный тлен.
«измени свои предпочтения в людях» — я менял, со скоростью света, каждую ночь. ты обнимал меня, обласканного другими — я не видел, но ты рьяно мечтал мне помочь. мои ладони синяками оставались на твоих скулах — пассивная агрессия, пассивный, увядающий я. ты искал место в своем кровотóчащем сердце — я скрывался под маской, якобы никогда тебя не любя.
порождение развалившейся семьи — я бежал от себя, чтобы снова прибежать к себе. злой собакой, никому не доверяя — каждый болезненный вечер, скуля, я едва бьющимся сердцем рвался к тебе. сезоны менялись — вставленные тобой фотографии в рамки с насмешкой я, мечтав не проснуться, разбивал. ты бережно хранил осколки — переживая, наблюдая за тем, как я тебя и меня, нас, убивал. однажды мигалки, скорая, больница — жестокость, удушье перед всепоглощающей неземной тишиной. ты, скрывая, плакал у моей кровати — меня спасли от недостатка гемоглобина, но какой неподъемной ценой.
замкнутый круг — словно крыса в клетке, метался между тобой и кирпичной стеной. средство от скуки, стройный ряд химикатов — без бремени работы надеялся умереть ближайшей весной. «ты всегда побит и изранен!» — ты кричал на меня, пока перед тем парнем я на коленях отнюдь не молился. «не умирай, я прошу тебя» — шептал я в микрофон, желая, чтобы я сам о землю с последнего этажа скорее убился. «нечего терять, понимаешь?» — вторила тебе хлопнувшая за тобой же дверь. мои проблемы с алкоголем и ментальный вуайеризм — те, кто греют мне после твоего ухода постель.
я терял тебя столетиями — на картах, дамах и вольтах, гадая о дате твоего возвращения. через двадцать лет стук — твой дом, почтальон из другого мира принес извещение. раньше милый мальчик, мужчина, одна большая проблема — двадцать лет назад он повесился, передознулся, его задавило машиной. «отравился любовью к тебе, стефан» — брайан молко будет похоронен в эту среду на юге, под ивой.