***
Он-из-будущего проиграл. Даже близко не подошёл к победе. Да, в начале боя он ещё казался полным сил, но к его концу Калф уложил его с необычайной лёгкостью! Последние минуты были минутами замешательства для всех его родственников. Он не понимает, почему. Нео Примо сказал, что он ответственен за заключение союзов с Вонголой, что он для него как босс, так как он проиграл? Не он один воспринимает новости плохо. Ему три года, он не понимает, как всё так обернулось, пока годы спустя, оглядываясь назад, не осознаёт, что его тётя и двоюродные братья отстранились (у них были свои дети) потому, что Ламбо перестал иметь для них цену. Сейчас? Он был… обузой. Неудачником, прислугой, безымянным, кто ничем и никак не поможет Бовино. За одну ночь от золотого ребёнка до паршивой овцы — ему это не нравилось. Где справедливость?! Он тот же Ламбо! Он всё ещё силён! Могуч! Он, как никто другой, использует запатентованный Бовино гель HammerHairSpace! Невозможно, что Ламбо из будущего не был таким же потрясающим. За два следующих года он понимает: кроме него самого так больше никто не считает. У Калфа репетиторы, тренеры и всё, что ему может пригодиться как будущему главе Бовино, даже внимание Босса, у которого, казалось, всегда находилось время для Ламбо, когда он хотел его навестить. Единственная уступка для Ламбо — няня-японка. Никто не знал, почему он так настаивал на изучении японского, но его причуде они уступили. Расстроенный, он пробирается на одну из встреч, проверить, не лгал ли Босс, что он занят. Не лгал. У него посетитель. Совсем ещё ребёнок, но в глазах Босса уже виднеется его к нему уважение. Имя ребёнка Реборн. Также известный как киллер № 1 в мире. В своей комнате, поедая виноградные леденцы (его няня приносит их всякий раз, когда навещает его и его семью), он строит план. Ускользнув из особняка, он выследит Реборна… И убьёт его, он докажет Бовино, насколько они в нём ошибаются. Как силён Ламбо! Он сможет, без сомнений сможет. На то, чтобы собрать вещички, уходит время. Помогает то, что все его игнорируют, они не замечают, как он бродит под их ногами и как, погружаясь в слухи, узнаёт, что Реборн сейчас в городе под названием Намимори, в Японии. Его няня не понимает, почему тем вечером он ликует, визжа «спасибо» неизвестному «Тсуна-нии». Установив пункт назначения, Ламбо прячет в волосах гранаты и пули, да всё, что выглядит смертоносным и/или блестящим. Едет ли с ним базука десятилетия — разумеется. Хотя из всего она самая тяжёлая, без неё уходить он отказывается. Она его в это всё втянула, она его из всего этого и вытащит. Когда один из взрослых оставляет одну из базук без присмотра прямо за пределами тренировочного зала, Ламбо запихивает её в волосы и гонит по коридору, прежде чем кто-нибудь заметит. Он не знает, о чьей пропаже узнали в его семье раньше, но отдаёт голос базуке.***
Удача и дальше сопутствует Ламбо. Хотя он никогда прежде не выезжал из Италии и, как следствие, не знал, что, чтобы попасть в Японию, нужен специальный пропуск, хотя в аэропорту, мол «молодой ещё», с него не спускали глаз, специальный пропуск ему не требуется. В одном из отправляющихся в Намимори он узнаёт Ядовитого Скорпиона, не только потому, что детей мафии учат, кого из сольных мафиози стоит остерегаться, но и потому, что, как известно, она работает с Реборном. Прячась в её багаже, приветствуя судьбу, он засыпает.***
К сожалению, судьба — тот ещё отстой. Реборн в равной мере что садист, что крутой. Ламбо не то что попасть по нему не может, он и приблизиться к нему не в состоянии! Самое большое разочарование — Савада Тсунаёши. Как… он-идиот может быть тем крутым нии-саном, которого он встретил? Этот медлительный, тупой, бесхребетный и не даёт ему виноградных леденцов! Стреляя из базуки в школе бака-Тсуны, он почти готов накричать на старшего. За то, что солгал ему. За то, что оказался одним сплошным разочарованием. Но когда дым рассеивается, в будущем Тсуны нет. Он посреди огромного сада. К тому времени, когда боль от «побоев» Реборна утихает и он добирается до двери, пять минут проходят, и он возвращается в прошлое. Будущему ему повезло не больше, чем ему, когда он пошёл на Реборна. Ламбо задаётся вопросом, найдётся ли кто-то, кто залечит будущему Ламбо его раны. Глупый, глупый он-из-будущего. Встречаясь с Бьянки, он схватывает два ужасных факта. Первый. Бьянки ненавидит его-будущего почти так же сильно, как и он сам. Второй. Никогда, НИКОГДА не ешь то, что она готовит. Даже если еда виноградного цвета. Весь день — сплошная катастрофа, и он уже готов сдаться и отправиться домой, когда находит величайшее сокровище Намимори. Нана Савада — замечательнейший человек, когда-либо встреченный Ламбо. Ламбо рассказывали о его маме, о том, какой доброй, любящей и заботливой она была. Ламбо полагал, что это его мама такая особенная, но, должно быть, мамы — особенные. Маман любит баловать детей. Единственное разочарование — появление И-Пин и Фууты. Ему уже приходится делить маман с Тсуной! Почему больше халявщиков? И-Пин дерётся ногами и кулаками так, как Ламбо никогда не умел, — она залазает до верхней полки с печеньем! — и это круто. А Фуута — оценит тебе все кондитерские в Намимори, и выделит те, в которых продаются виноградные конфеты! Ламбо никогда и ни с кем не делился, но иметь нескольких братьев и сестру вроде как совсем даже не плохо.***
Кольцо с выгравированной половиной молнии Ламбо полюбилось сразу, оно его и ничьё больше. Тем не менее от осознания, что значит принять его, ему становится грустно. «Босс Бовино даже заплакал от радости, — говорит отец бака-Тсуны, поднося его к свету и позволяя ему сверкать. — Твоя семья тебе позволила занять своё место в Вонголе.» Ламбо не понимает, что это значит для него, пока много позже Фуута ему всё не объясняет. Если он возьмёт кольцо, то с унаследованием Тсуной места главы сам Ламбо станет частью Вонголы. По закону мафии Ламбо перестанет быть Бовино. Его босс отдаёт его в другую семью. Отдаёт, плача от радости при мысли, что больше не придётся иметь с ним дел. Почему той ночью, шмыгая носом, он заползает к ней в постель, маман не знает, но обнимает его.***
Оказалось, просто получить кольцо он не может. Ему нужно доказать, что он имеет на владение им своё право. Ламбо устал доказывать. Тем более, когда все твердят ему использовать базуку. В последний раз, когда он использовал её в важный для него момент, он потерял своё место и свою семью. Его только что приняли в эту крошечную новую… Он не хочет потерять и её тоже. Электричество пробегает по его венам, жалит кожу. Слишком, он не справится. Он-из-будущего… возможно. Справится же… правильно? Ему придётся прыгать, если останется — умрёт. Когда базука стреляет, он желает своему старшему «я» немного удачи и надеется, что в будущем он улучшился в своих способностях. Шума дождя не слышно, Ламбо не сразу понимает, что сидит за столом в комнате без окон. Сбоку от небольшой кухоньки. Хотя на столе стоит кастрюля, никакой тарелки перед собой Ламбо не видит. Он уже собирается было подтянуться через весь стол, как чья-то рука его опережает. Поднимая глаза, Ламбо видит перед собой взрослого сидящего рядом с ним Тсуну. Этот раз далеко не впервый, когда его кидает в будущее, но это первый раз, когда он снова встречает Тсуну-из-будущего. Хотя тот улыбается, но улыбкой слабой, с глазами, полными усталости. Ламбо бы не кричать сейчас на Тсуну, что он солгал ему. …Но, разумеется, Ламбо не из тех, кто делает «то, что лучше», ведь зачем, когда то, что он хочет, кажется намного более привлекательным. — Ты солгал мне! — кричит он, отодвигая тарелку и вставая на стул, чтобы быть с Тсуной на уровне глаз. Безуспешно, конечно, но, по крайней мере, ему удаётся привлечь его внимание. — …Я? Ламбо в ярости кивает. — Когда мы впервые встретились, ты сказал, что я босс! Однако Тсуна выглядит растерянным. — Правда? Я этого не помню. Пятилетний ребёнок лишь сильнее рычит. — Когда мне было три и я впервые воспользовался базукой! Ты сказал мне, что я был для тебя как босс и что я заключил союз с Вонголой ради Бовино! Ты солгал. Кажется, Тсуна понимает, о чём он, но то, что он говорит, вне всяких его ожиданий. — Мне очень жаль, Ламбо… Но наша первая встреча состоялась, когда тебе было пять. Ламбо запинается и качает головой. — НЕТ! Мы уже встречались! Встречались. Тсуна с сочувствием на него смотрит. — Ламбо… ты знаешь, как работает базука? Можно подумать, он знает технологию Бовино лучше него самого — раздражает, и тем не менее он не может не слушать. — То, что ты переносишься на десять лет в будущее, это правда, — объясняет Тсуна. — Но нет никакой гарантии, что оно будет твоим, — он мягко улыбается. — Подумай. Если бы ты отправился в будущее и обнаружил, что событие, произошедшее пять лет назад, вызвало много проблем, ты вернёшься обратно и постараешься не дать ему произойти, так? Ламбо кивает. — Именно поэтому Бовино и создали базуку. Кто только об этом не знает, бака-старший-Тсуна. Тсуна усмехается. — Но подумай. Если бы ты остановил событие, то через десять лет его бы уже не было, как и не было бы шанса его предотвратить. То есть то будущее, в котором ты когда-то был, не было твоим. …Может, то просто из-за электричества из битвы на ринге, но у Ламбо начинает болеть голова. — Ты на десять лет в будущем, Ламбо, — заканчивает Тсуна. — Но не в своём. И я очень благодарен за это. Босс осторожно гладит Ламбо по голове, но прежде чем Ламбо успевает спросить, что он имеет в виду, его зрение заполняет розовый дым, тело ноет от боли.***
Что ж, похоже, он-из-будущего — не такая уж бездарная трата времени. Да, он не выиграл битву, но со слов Тсуны и остальных, то было лишь потому, что прошло время действия базуки. Он был удивителен. Ламбо в восторге. Пора всем идиотам понять, насколько крут Великий Ламбо. И всё ещё… на поле битвы ему помогли. Позже, от Реборна, он узнает, о чём же умолчал Тсуна. Тсуна бросился спасти его. Пожертвовал кольцом Неба, чтобы защитить Ламбо. Так странно, он всегда видел Тсуну и Тсуну-из-будущего совершенно разными людьми. Как и сказал другой будущий Тсуна, из совершенно другой временной линии. Но впервые Ламбо смотрит на Тсуну и видит сходство. Ещё больно сознавать, что, когда он достаточно подрастёт, чтобы носить спрятанное в его волосах кольцо, он больше не будет Бовино. Не в том, конечно, значении, какое принимает традиция. Он никогда не станет боссом… Но он будет частью семьи, которая хочет его. И все уступки кажутся почти стоящими.***
8 лет спустя… Говорить, не тая, для Ламбо, уже столько раз использовавшего базуку, что путешествие во времени стало чем-то обыденным, его первый прыжок скорее остаётся далёким воспоминанием, нежели важной датой. За встречей Реборна с Тсуной, за поистине долгим путешествием во времени (большое спасибо ему-будущему за то, что был таким бесполезным и всё свалилось на плечи ему-шестилетнему!), за наблюдением, как Тсуна разрушает проклятие и возвращает «долг» Реборну, за становлением Десятого Поколения и поднятием мантии («поколение Нео Примо», наконец, обретает для него смысл!), день за днём, каждый из которых он проводит со своей семьёй (у которой уже начинали появляться морщинки, ха!), оно истирается. И, когда настаёт первый день его возвращения, он совершенно о нём забывает. Лето они проводят в Италии, в особняке Вонголы, с чего так — Тсуне нужно освоиться за пределами Японии. Офис он хоть и узнаёт, но не придаёт ему должного значения. Он столько дней провёл в нём, жалуясь едва ли не на всё (из-за его рогов его волосы курчавятся, из-за нового переведённого из России ученика И-пин едва с ним разговаривает, Реборн подрос ещё на три дюйма, когда он всего на два, Гокудера отказывается называть ему имя его портного и бла-бла-бла), что не думает дважды, прежде чем плюхнуться на диван и начать докучать Тсуне. Когда Тсуна упоминает Бовино и официально отмечает их союз, он оживляется… -подождите- Когда — уже зарождается подозрение — он слышит эхо взрыва и его окутывает розовый дым, в памяти, наконец, всплывает дата, его желудок сжимается. Кольцо из людей точно такое же, каким он его помнил. И люди точно такие же — его тётя, двоюродные братья с его бабушкой и дедушкой… И прямо перед ним всё тот же Калф. Должно быть, решив не тратить своё время на укорачивание волос, он сбрил их едва ли не под лысину. В отличие от Ламбо, совершенно забывшего об этой дате и потому одетому в джинсы и толстовку с коровьим принтом, что сшила ему Хару на прошлое Рождество, Калф в чёрно-коричневой, судя по форме и её фасону, предназначенной для этого боя одежде. У Ламбо нет времени смотреть на явно смущённых его неподготовленностью родственников, потому что сбоку звенит колокольчик, и Калф бросается к нему. Увернуться едва стоит усилий. По сравнению с Гокудерой и Реборном тот всё равно что стоит на месте. Проскальзывая мимо, он локтем ударяет его в спину. Визг — бальзам, покрывающий десять лет боли. В течение следующих двух минут он, наблюдая за ним и пытаясь понять, скрывает ли тот для конца боя свою силу, только уворачивается, переходя с контратаки на контратаку с пугающей лёгкостью. Не сдерживается. Он снова проскальзывает мимо Калфа — его удар проходит мимо — и ударяет того рогами. Да, Калф хороший боец, но Ламбо путешествовал в альтернативное будущее, видел, как страдают люди, которых он любит, и тренировался, зная, что, если оплошает, за него умрут другие. Уже по одним движениям ясно, что Калф никогда не сражался в битве, где неудача стоила хуже смерти. Да, Ламбо тоже, но он знает её последствия, он видел их. Его противник? Нет. Шаг в сторону, в рогах трещит молния. Бреши в позиции противника очевидны, сама его стойка неустойчива. И всё, что ему потребовалось: два шага и удар. Ламбо ухмыляется и готовится. Наконец, спустя десять лет, вот он — собирается доказать, как же они все ошибались. Что он не был ни слабым, ни глупым, ни неудачником. Он был Ламбо Бовино! Грозой… …Вонголы Нео Примо. Ламбо спотыкается и падает на пол. Его противник смущён происходящим, как и зрители, но Ламбо, поглощённый своими мыслями, не обращает на них внимания. Правильно, он Вонгола, а не Бовино. Эта борьба за место стать следующим главой Бовино… и он может выиграть её. Без усилий. Одно движение — изменится весь его жизненный путь, он получит всё, что когда-либо хотел. Но взамен… Его не отпустят. Он не встретится ни с Тсуной-нии, ни с Маман, ни с И-пин, ни с остальными. Он никогда не получит своё кольцо. Калф, уже пришедший в себя, направляется к нему. Ламбо видит, что он готовится к удару, ему бы встать. Но, когда приходит удар в живот, он только стискивает зубы покрепче и закрывает глаза. Скручиваясь, он ждёт конца. Две минуты, и его первое путешествие в будущее совершает полный круг. Обнаружив себя сидящим на коленях у Тсуны, инстинктивно вцепившегося в ткань его костюма, он не удивляется. Тсуна, чувствуя, что что-то не так, напрягается. — Ламбо? Он смотрит вверх, в встревоженные глаза Нео Примо. — Т-Тсуна-нии… Ламбо разражается слезами, хватается рукой за пиджак и утыкается лицом в оранжевую рубашку. Ищет физического утешения в человеке, которого называл братом и боссом. В человеке… ради которого он только что отказался от всего. Что же он натворил? В его руках было всё, чего он когда-либо хотел, — будущее Бовино. В его сильных, умелых руках, будущее, которое он сам же отбросил. Не обращая внимания на вопросы и слова утешения Тсуны, всхлипывая, он только крепче сжимает кулаки. Оплакивая то, чего никогда не будет.***
Вероятно, прошлое, куда он попал, было не его. Столько прыгая во времени, если он что-то и усвоил, так это то, что хоть иди он на битву ещё раз, он-прошлый каким был, таким и остался бы. Ничего, в общем-то, не мешало ему исполнить своё самое заветное желание. Но он не мог. Следующие два дня он игнорировал стуки в дверь и никого не впускал к себе в комнату. К этому времени, все уже, он уверен, догадались, почему. Его отторжение расстроит Тсуну, что, в свою очередь, расстроит Гокудеру, а уж он-то, только чтобы выяснить причину, поднимет на дыбы весь мафиозный мир. Судя по попыткам не особо тем заинтересованных посетителей ободрить его, турнир Бовино и важность его первого использования базуки уже стали общеизвестны. В конце концов, Тсуна, кто несколько раз пытался уговорить его выйти, наверняка, его и вытащит, — так тогда решил Ламбо. Но вытащил его Реборн. Единственным предупреждением стал слабый звук взвода пистолета, прежде чем прозвучал выстрел, и дверь со сломанным замком с грохотом распахнулась. Поморщившись, Ламбо приподнял простыню — рисковое на тот момент дело. Прислонившись к дверному косяку, на него смотрел величайший в мире киллер. Хотя тот ещё не полностью вырос — почти, его рывок роста начался, когда начал расти и сам Ламбо (Ламбо мог поклясться, то было намеренно, ублюдок). И всё же киллеру не хватало его обычной самодовольной ухмылки. Тогда как выражение его лица было пустым, во взгляде, направленном на Ламбо, застыло что-то, похожее на уважение. — Поздравляю, сопляк, — начал он. — Наконец-то ты настоящий Хранитель. Ламбо огрызнулся. — Заткнись, Реборн. Я всегда был Хранителем Грозы. Реборн согласно промычал. — Да, но давай будем честными, ты никогда не воспринимал свою роль всерьёз до сорока восьми часов назад. Стать Хранителем — значит принести жертву, поставить Босса выше собственных нужд. Ты никогда и ничем по-настоящему не жертвовал — кольцо тебе дали, а когда грозила опасность, ты использовал базуку. Ты был дублёром, пока не появлялся настоящий Хранитель. И им ты стал два дня назад. Ламбо съёжился. — Просто уходи. Его резко схватили за лодыжку. Хмурясь, Реборн отдёрнул его, и Ламбо взвизгнул. — Повзрослей, Ламбо, — рявкнул он. Ламбо замер, не от тона, но потому, что тот обратился к нему по имени. — Ты сделал свой выбор, — отрезал Реборн. — Ты сделал его десять лет назад, и с тех пор не жалел, как всё обернулось, ни разу. Из-за тебя твой босс несчастен, так что иди и поговори с ним. Ламбо насупился. — А что, если я скажу нет глупому Реборну? И снова был взведён пистолет. — В нём пули посмертной Воли, корова. Если ты так сильно расстроен, я открою огонь, и мы закончим наш разговор без твоего нытья. Вспомнив бегающего в одном нижнем белье Тсуну и как тот при этом и что на всю округу выкрикивал, Ламбо побледнел. Глядя на возведённый пистолет с плохо скрываемой паникой, хоть и с трудом, но он поднялся на ноги, киллер ухмыльнулся и свободной рукой схватил его за плечо. — Так я и думал. А теперь пошли. Никчёмный Тсуна использовал твой маленький срыв как предлог, чтобы не разбираться с бумагами, а стрелять в него в депрессии неинтересно.***
Интересно, поймёт ли когда-нибудь Тсуна, что за выбор он сделал? Маловероятно. Его старшего брата, в начале ещё отказывающегося, в мир мафии затащили. Дали ему роль, которую бы хотели сотни людей по Италии самых разных Семей. В то время как Ламбо отверг её… и был отпущен. Хотя «отпущен» не совсем правильное слово, с возрастом он осознал, что Бовино никогда его не оставляли. Например, маман за заботу о нём получала из таинственного источника деньги и дорогие посылки (правда поняли они это, только когда местный итальянский ресторан, услышав, что кто-то нянчился с молодым Бовино, настоял принять у них продукты. Две недели потом не покупали еду). Впрочем, он понимает, что если бы он решил уйти из мафии… они бы ему позволили. С тех пор, как его вытаскивают из комнаты, Тсуна и слова о произошедшем не говорит, и Ламбо ему за это благодарен — слова здесь ни к чему. Напротив, когда его предупреждают о посетителе и заставляют спуститься вниз. У дверей его ждёт наследник Бовино. Они не виделись тринадцать лет. Их последняя встреча была на прошлой неделе. Когда Калф в костюме, стоящем, вероятно, столько же, сколько и у Тсуны, Ламбо сменил коровий принт на чёрную толстовку. Интересно, он когда-нибудь оденется в его присутствии прилично? В конце концов они прогуливаются по территории особняка. Ламбо интересуется, что происходит в Бовино, и, когда Калф ему отвечает, каким же дипломатическим изяществом пронизаны его слова. В какой-то момент, всё же переставая ходить вокруг да около, Калф задаёт вопрос, ради которого сюда и пришёл. — Почему? Ламбо умел прикидываться дурачком. Ещё заставите разъяснить вам по буквам. Почему он провалил бой? Почему решил покинуть Бовино? Калф не высокомерен — отдаёт должное, что сейчас в костюме должен быть Ламбо. Вместо этого Ламбо смотрит в небо. — Я понял, что хочу, а не то, что мне нужно. Прежде чем Калф успевает ответить, плечи Ламбо опускаются, и он смотрит наследнику Бовино в глаза. — Когда я проиграл, я потерял всё. От меня всегда ждали, что я займу место следующего главы, а когда стало ясно, что им буду не я, никто в Бовино просто не знал, что со мной делать. Босс был счастлив, когда я стал чужой проблемой. — Всё было не так, — настаивает Калф. — Он лишь думал, что ты будешь… счастливее, если тебе не будут напоминать о твоей утрате. Ламбо пожимает плечами. — Может и так. Однако Тсуна-нии и остальные, они хотели меня, даже когда я раздражал, дерзил им или от меня не было ни капли пользы в битве. Он смотрит на кольцо на пальце и улыбается. — Как же базука, спросишь? Я из будущего был таким же бесполезным, как и я нынешний. Они сражались с противником, слишком сильным, что бы я победил. И им было всё равно. Он поднимает руку и показывает кольцо Калфу. — Я был Хранителем Грозы. Бесполезным Хранителем Грозы. Стану ли я хорошим, они не знали. Но они хотели меня. Калф ёжится. — Иногда мне кажется, что все мои потуги ничего не стоили, — признаётся он. — Десять лет я думал, что стану супермощным боссом… чтобы потом узнать, что и боссом-то я стал только потому, что лучший кандидат не захотел им быть. — Ты… ты будешь лучшим боссом, чем я, — говорит Ламбо и удивляется, как, вопреки ожиданиям, легко ему это даётся. — Я бы не справился со всей этой бумажной волокитой и манерами. С меня хватило, когда я увидел, в каком состоянии пребывал от них Тсуна-нии. Калф, чуть улыбаясь, смотрит на него со смирением. — Да, они отчасти ужасны. Но ты, правда, ни о чём не жалеешь? Говоря о вопросах, которые не стоит задавать путешественникам во времени. У Ламбо их с телефонный справочник. (Он их не говорит.) — Я стараюсь думать, что сейчас у Бовино есть наследник, способный дать им безопасность и заключить союз с семьёй Вонгола. Но если я стану боссом, Тсуне понадобится новый Хранитель Грозы, — его глаза сужаются. — И нет ни одной другой Грозы в мире, кому я доверил бы безопасность моего старшего брата. Возможно, он всё ещё тренируется. Впереди ещё десять лет совершенствования своих электрических способностей, но тогда никто не доберётся до Тсуны. Никто. Калф понимает. — Тебе следует почаще приезжать в особняк, — предлагает он. — Даже если ты Вонгола, для нас ты всё равно Бовино. Ламбо ухмыляется. — Думаю, мы ещё увидимся, когда Тсуна-нии будет организовывать между нашими Семьями союз. Кстати, не хочешь с ним познакомиться? Глаза Калфа округляются. — А он не будет занят? — Раньше меня это никогда не останавливало. Вы двое даже можете посопереживать друг другу из-за бумаг, — и… если увидишь в комнате высокого парня в фетровой шляпе, тогда беги.***
Правда, что базука десятилетия ещё с момента своего создания принесла Бовино огромный успех. Без неё они бы не достигли всей той силы, что получили за столь короткое время. Но только спустя десятилетия они, наконец, узнают, чего стоит смотреть в одно будущее. Ламбо, однако, предпочитает не зацикливаться на этом. В конце концов, как человек, кто провёл свою жизнь, прыгая между прошлым, настоящим и будущим… Будущее меняется, прошлое высечено в камне, а настоящее остаётся самым приятным временем из всех.