психо

Бэкхён ненавидит, когда Тэхён начинает выходить за рамки полномочий. Бэкхён ненавидит, когда его блюститель действует так безрассудно, что сердце начинает уходить в пятки из-за переживаний, которые ему, как инспектору, противопоказаны. Отстраненность. Хладнокровность. Решительность. Трезвость ума. Эти качества, кажется, за пять лет службы так и не родились у Бёна. Удивляло лишь самого, что цвет психопаспорта не сменился; что показатели не подскочили до небесных цифр, которыми мог «похвастаться» его главный напарник. Удивляло, что при всей бэкхеновской эмоциональности в стрессовых ситуациях цифра оставалась одной — пятьдесят. Чанёль, закуривая прямо за компьютером в своем подвале, вслух всегда ему завидовал. — У Тэхёна под пятьсот, а он — самая холодная и сдержанная сучка, которую я знаю за все время, что я тут работаю. А ты, даже, когда паникуешь — все равно хранишь свою цифру. Бэкхён криво улыбался на такое замечание, кружа ложку в стакане, размешивая сахар в кофе, и молчит. Ему нечего сказать. Его самого это поражало. Возможно, потому что все равно держит себя в узде. Возможно, потому что умеет переключаться в собственных мыслях на менее тревожное, в нужный момент, возвращаясь в реальность. Инспектор должен оставаться здравомыслящим, какой бы ужас не творился перед глазами. Но сейчас, поднимая доминатор, он готов выть от безысходности. Готов прямо здесь заметаться, как дикий зверь, ища либо безопасное место, либо такое, откуда нападешь, выпуская клыки. Ему хочется сбежать от беспомощности. Но в углу зажат обезумевший маньяк вместе с напарником, который первый рванул за ним и огреб по полной: разбит висок, губа и, кажется, нос. Кровь расползлась жуткой маской по точенному худому лицу. — Стреляй! — рычит Тэхён, вцепляясь мертвой хваткой в руку, что душит его. Он пытается ослабить хватку, чуть отодвинуть в сторону, но лишь елозит ногами по мокрому асфальту. Другая рука держит мелкий пистолет, приложив дуло к тэхенову виску. — Стреляй, черт бы тебя побрал, Бён! Я буду в порядке… — хриплый голос тонет в булькающих звуках. Преступник скалится от столь резких слов и давит сильнее на шею, врезаясь спиной в стену. Ким уже начинает захлебываться собственной кровью, но не перестает бороться, вгрызаясь зубами в кутку. — Я пристрелю его, если не уберешь это! Я убью его, если не дашь уйти! — громко предъявляет условия преступник, сдавливая сильнее локтем чужое горло — А потом и тебя, гребанный инспектор. Никто же не придет на помощь, я ведь прав?! Я ведь прав, ты это знаешь! Я ложно вас всех повел, но вы, какого-то хрена все равно нашли меня, блядские полицейские, — он истерично смеется, давя пистолетом сильнее на висок, что Тэхён недовольно мычит, но не сдается. Смотрит только на Бэкхёна, так и, крича взглядом: «стреляй же, идиот!». Но Бэкхён... дрожит. Дрожит так, что доминатор чуть ли не валится из рук. Но он заставляет себя сжать крепче пушку, позволяя системе прийти в себя повторно. Никто из присутствующих этого не увидит и не услышит. Опустив на мгновение взгляд, Бён видит перед собой небольшое окошко с всплывшими собственными данными, а женский голос в ушах говорит: — Портативная система психологического анализа и подавления угроз "Доминатор": активирована. Пользователь: инспектор Бён Бэкхён. Сотрудник: Бюро общественной безопасности. Использование доминатора: разрешено. Допуск: подтвержден. Текущий режим: Не смертельный. Парализатор. Наведите оружие, а затем сделайте выстрел. За пять лет работы он выучил эти слова невольно. И каждый раз Бён сомневался в выборе, как использовать такую мощную и страшную вещь. Пушка, которая, считывая психологические паспорта потенциальных преступников, решала, как поступить: обезвредить-парализовать или уничтожить-расщепить. Первый режим стоял по умолчанию. Временная, но малоприятная процедура. Как-то он стрелял в Сехуна в щекотливом деле, что тот потом провалялся в госпитале пару дней. Но Бэкхён понимает, что сейчас это бесполезно. Он знает, что произошло. Знает, сколько тот убил людей. Таких убийц не оставляют в живых. Однако Тэхён со своим уровнем психопаспорта также попадал в режим уничтожения. Если рука дрогнет… если его чертова рука сейчас дрогнет — Бэкхён никогда себя не простит. Никогда. Он опускает медленно палец на спуск, следя за суматошными действиями маньяка, что уже метался с Тэхеном, как с куклой, но не может надавить. Голова Кима слишком близка к голове убийцы, Ким его закрывает всем своим телом, что попасть точно в цель почти нереально. Отвратительная, мерзкая ситуация. Из-за подобного Бэкхён каждый раз жалеет, что вообще сунулся в БОБ. Чанёль верно говорит, что он невротик до самых костей. И обещает каждый раз вскрыть его, если он будет медлить, тупить и мешать Тэхёну, который прёт, как танк, когда касается любых преступлений. Наверное, поэтому он является Блюстителем. Карателем. Исполнителем. Именно Ким в гуще событий. Именно Ким, как истинный пёс-ищейка успевает везде, таща за собой своего «горе-хозяина». Но у Бэкхёна совесть везде срабатывает, а еще глупое-наивное: "Может, у них есть шанс исправиться?". Тэхён, обычно закуривая, лишь каждый раз сплевывает жесткое-краткое: "Нет". Это задевает, но и отрезвляет. Сейчас бы очень это помогло. Только вот его блюститель, главный напарник в тисках маньяка, который готов его убить и даже не поморщится, а он, как трусливая шавка, мнется, сомневается, что-то думает, чуть ли не плача. Потому что страшно. — Стреля-я-я-яй! — надрывно кричит Тэхён, головой дергаясь назад, врезаясь в подбородок преступника. Его собственный доминатор находится буквально в шаге, но, увы, не дотянуться, хоть Ким и пытался. Но ноги скользят по покрытию, отталкивая пушку все дальше и дальше. Озверевший маньяк, осознавая, что никто не будет выполнять его условий, рывком, стискивая рукой горло до черноты в глазах блюстителя, отрывает его от земли, нажимая на спуск пистолета. Но Бэкхён стреляет первым. Стреляет не потому, что удачный момент, а потому что страх за Тэхёна пересиливает любую разумную мысль. Последнее, что Бён помнит перед глазами, как Ким глухо падает на землю, забрызганный фонтаном крови и остатками раскрошенного на мелкие кусочки тела. — Оценка со стороны цели определена. Установлен режим: смертельный. Уничтожитель. Наведите оружие на цель, чтобы устранить ее, — одними губами воспроизводит слова системы доминатора Бэкхён, падая на колени, чувствуя, как слабость буквально тяжелит тело. Он судорожно ловит ртом воздух, не понимая, чья кровь расползается сейчас под Тэхёном, потому что тот совершенно не шевелится. Вместе с новом потоком дождя их находит второй инспектор первого отдела — До Кёнсу.

***

Бэкхён пялится в экран компьютера уже несколько часов, но так и не доделывает единственный отчет по последнему делу о контрабанде. Он не видел Тэхёна с той миссии уже пару недель, а кто-либо из коллег, отказывался ему говорить в каком Ким состоянии. Это обижало, чертовски обижало. Не удалось даже разболтать Юну, а она относилась к нему мягче других. Чанёль же напоминает, что нервы у него так целее будут, а кофе не будет пачками исчезать. Но Бэкхён не видит в этом никакой логики. Неизвестность страшит сильнее, чем любые известные факты. Система не осудила его за поступок, хотя, по факту, Бён убил важное звено в расследовании. Только он знал, где закопал тела жертв. Данные, что были известны ранее, оказались ложными. Теперь поиски будут длиться дольше. — Возьми перерыв, — осторожно предлагает Сехун сбоку. — Рабочий день еще не закончен, допишешь к концу смены этот отчет. Он просто объемный. Там же столько лиц участвовало, что пальцев руки не хватит. Кёнсу тебя за него не съест. А руководителю, в случае чего, передадим краткий, с основными сведениями. Сам знаешь, что система "Сивилла" стала судить иначе за поступки. А не предоставленный в срок отчет — не сделает из тебя латентного преступника. — Пожалуй, — тихо соглашается Бэкхён, поднимаясь из-за стола, даже не вникая в такой пылкий поддерживающий монолог от О. Похлопав по карманам пиджака, он убеждается, что сигареты с собой, а потому стремительно выходит наружу. Покурить хотелось в каком-нибудь уединенном месте, а потому он решает воспользоваться преимуществами — скрывается на крыши. — Ох, черт, опять забыл зажигалку, — ругается с сигаретой в зубах Бён, залезая поочередно в каждый карман, но не находит необходимой вещи. — Помочь? — низко интересуется знакомый голос, на что Бэкхён кивает автоматом. Перед глазами вспыхивает на мгновение яркий огонек. А после он округляет глаза, запрокидывая голову. Перед ним совершенно целый, здоровый, пусть и бледный, как поганка, стоит Тэхён. — Я не призрак, если что, — усмехается Ким, опускаясь на скамью рядом с ним, и вытаскивает свои тяжелые по вкусу сигареты. — Давно я не видел, чтобы ты затягивался. Совсем нервы сдали, а, инспектор Бён? — он щелкает зажигалкой повторно, выдыхая через мгновение в сторону от Бэкхёна темный дым. Бён смотрит на него во все глаза, даже не замечая, как в собственных пальцах начинает тлеть сигарета, слабо искря остатками огня. — Ты живой, — растерянно выдыхает он, вздрагивая от тихого хриплого смеха. — Инспектор Пак, конечно, говорил, но… но я всё же думал, что ты на грани. Ты ведь не шевелился. Я трогал тебя. Ты вообще не реагировал, — он подносит дрожащую руку с сигаретой к губам и делает слабую затяжку, облизывая горечь после выдоха. — Ты умирал. Так… — «Так» что? Да, состояние было критическим, но… ты успел первым выстрелить, а я дернулся в сторону, открыв его. Ублюдок мне прострелил лишь ухо, а точнее ушную раковину, — Тэхён зачесал кудрявые волосы наверх, показывая облепленный пластырями толстый слой бинта. Пахло от него, мягко говоря, так себе, что Бён невольно поморщился. Дым их сигарет это не перебивал, но теперь было понятно, что за мерзкий запах ударил ему в нос, стоило Киму присесть рядом. — Мне удалили ее полностью. Обрабатывали какой-то мазью, а еще кололи обезболивающие. Голова болит, задница ноет — кошмар, спать не могу. Еще крови столько взяли, что теперь нужно пить лекарства специальные. Как бы меня угребли обратно за решетку, потому что я стану недееспособным. Но пока могу вернуться на работу. Сегодня, вот, ночная смена, — со смешком рассказывает Тэхён, затягиваясь глубоко, чувствуя, как внутри все начинает приятно и привычно жечь. А после приподнимает брови, смотря уже вперед. — И неужели никто не мог нормально сказать мне, — надломлено улыбнувшись, говорит Бэкхён, а после без разрешения опускает голову тому на плечо. — Я думал, что я потерял тебя. Ты ведь… ты ведь не просто мой напарник. Тэхён не отвечает, вытянув ладонь вперед. Бэкхён с недоумением следит за этим действием, осознавая в следующую секунду кое-что: на длинную ладонь Кима опускается снег. Они одновременно запрокидывают голову назад, наблюдая нечто прекрасное. Огромными хлопьями, кружась в прохладном воздухе на фоне серого тусклого неба, он оседает пушистым белоснежным полотном, укрывая каждую деталь на крыше. Бён морщится, когда ему на нос опускается скопление снежинок, заставляя его чихнуть. — Чихаешь, как котёнок, — спокойным тоном Тэхён, покосившись на плотно сжавшего губы Бэкхёна. — К слову, это ведь первый снег в этом году. Знаешь, что это значит? — Что завтра будет весь город занесен, транспорт нормально не будет ходить, а я опоздаю на работу из-за кучи обстоятельств? — предполагает без задней мысли Бён. Их город не особо приспособлен к таким погодным условиям, а потому обнаружить утром свою разбитую машину от влетевшего в него другого автомобиля — не будет странно. Не будет странно также увидеть паникующих граждан, а значит массового бума в системе: множество психологических паспортов взлетят в значениях, и потемнеет в оттенках. Работы выше крыши будет. Он уже слышит, как бурчит, подобный Киму, Юнги. — Ты иногда такой пессимист. Нет, я не про это. — А про что тогда? — Есть поверье, что если увидишь с кем-то первый снег в году, то… уже никогда не разлучишься с этим человеком. В том смысле, в котором хочешь, — важным тоном отвечает Тэхён, а после легко поднимается на ноги, туша сигарету о край скамьи. — А какой ты хочешь, инспектор Бён, мне это предстоит узнать. Но могу сказать, что ты тоже для меня не просто напарник, — Ким позволяет себе мягкую улыбку, а у Бэкхёна, кажется, сердце вновь не находит места в груди. Его блюститель редко улыбался, но метко. Бэкхён смело берет Тэхёна за руку, оглядываясь на заснеженный город позади них, обещая больше ее не отпускать.