***
Тэян тихо говорил, обращаясь к Чону, потирая переносицу и морщась. Лиса крутилась в кресле, потом подошла к подоконнику: за окном было такое же безликое бетонное нежилое здание, первые бизнес-центры прошлого столетия. Девушка открывала и закрывала жалюзи, после повернулась к этажерке с парой полуживых комнатных цветов. – Эй, оглохла что ли. - Гук смотрел исподлобья, вертя в руках модельку пароходика. - К тебе обращались вроде... Тэян смотрелся устало, не глядя, жестом веля не обращать на Чона внимания. Лиса опустила взгляд на жилистые кисти менеджера, потом подняла на его обрамлённые мелкими морщинками глаза. Поставив фотографию чужого счастья в рамке, где Ёнбэ ещё улыбался, а его жена не пила по чёрному, Манобан кивнула, сев в кресло напротив. Дверь в блок тихо скрипя прикрылась. Коридор в темноте завершался светом в кухне. Где-то истерично смеялись, визжа и выкрикивая отдельные слова. Лиса села на пол, прислонившись к двери. В комнате был включен свет, но она была одна. Кён ещё не вернулась со свидания. Из-за стены у кровати китаянки тихо доносилась музыка. Видимо Доён снова собрала мини-вечеринку для избранных, пока Чонха на съёмках. Сняв с блокировки экран, Манобан проверила чат с Бэмбэмом — тишина. Закрыв глаза, Лиса думала о том, как ярко сейчас светит солнце дома, как жара липнет потными вещами, а в электричке легко через окно проникает ветер, освежая, когда Бэмбэм ещё Кунпимук, а она ещё Пранприя, он протягивает ей персик, который стащил на рынке. Втянув сопли, тайка встаёт на ноги и вешает на крючок куртку с шарфом. Переодевшись в домашнее, Лиса закрывает медленно комод и выдыхает, прежде, чем упасть лицом в свою кровать. Она открывает Инстаграм и быстро находит нужный профиль через подписки. Открыв один из постов Лалиса замирает: глаза-щёлочки, улыбаются с лёгкими мимическими морщинками, по-настоящему лисий прищур, аккуратный курносый нос прислонён к спутанным от ветра чёрным густым прядям девушки с рыбьими глазами, которая на этом фото смущённо улыбается, вместо того, чтобы как на большинства впериться в камеру с выражением «что вылупился» и «сча всеку». Полистав ещё немного чужие фото, Лалиса блокирует телефон и сворачивается клубком к стене.***
Фотограф хвалит её улыбку в течение всего дня, повторяя, что ему не наврали и Лиса и правда заразительно красиво улыбается. Кажется у неё за сегодня свело скулы, а красная помада кажется уже никогда не смоется с губ. Браслет и кулон не со Сваровски, но пиар-менеджерами выставленные так, будто да, будут блестеть на фото ярче, чем в жизни, ведь слишком много контрастов и сравнений не бывает и её зубоскальство такое же яркое и натуральное, как и камушки в бижутерии, будет смотреться «просто ослепительно» на баннерах согласно рекламному слогану, предлагая всем получить такую же белоснежную «улыбку». Тэян говорит ей «молодец», когда встречает, чтобы отвезти в общежитие обратно. Лиса улыбается и смотрит на выбеленные волосы старшего, которые, казалось, только подчёркивали его недосып, утомление и прибавляли года. С закатанными рукавами кардигана виднелись даже сквозь татуировки жилы накаченных предплечий. Слухов о Доне было достаточно, девчонки в общежитии шептались, что он был раньше не то телохранителем, не то наёмником, сочинял каждый, кто во что горазд. Однако устрашающим он вовсе не выглядел. Он ни разу не повышал на них с Чонгуком голос. Лалиса хотела, чтобы у неё был старший брат, но это она была старшей сестрой двум братьям и младшей сестрёнке. Только быть хорошей старшей сестрой не хотелось и не очень получалось. Бэмбэм был вторым ребёнком в семье, но справлялся на ура — из него старший брат получался идеальным. В комнате сидела Кён в наушниках, лицом к двери. Когда Лиса закрыла дверь, китаянка вынула наушники из ушей. На пересказ свидания и реакции менеджера Пак на отказ сняться в рекламе колготок, сопровождаемый множественной жестикуляцией и яркой мимикой, тайка улыбалась и периодически кивала. Цзецюн была красивой, тонкая и изящная как балерина, а не угловато-худая, какой могла себя наблюдать в зеркале Лалиса. Было абсолютно неудивительно, что эти ноги многим хотелось видеть в каких-нибудь чулках или гольфах. Менеджер Пак говорит Чжоу, что та бездарная кукла. Ёнбэ говорит Манобан, что Пак слишком давит и скоро Кён бросит её, получив настоящий шанс взлететь. Тайка улыбается соседке и отрицательно мотает головой, отвечая на риторический вопрос. Она бы тоже хотела, чтобы о ней так говорили. Тэян всегда хвалит её, но эта похвала звучит как утешение. Келькён берёт Лису за руки и ведёт за собой на кухню, быстро перебирая босыми ногами по полу. Вдыхая запах чая, Лиса закрывает глаза и видит чужие лисьи глаза так близко, как никогда в реальности не видела.***
Туфли Саны дико неудобные и немного малы. Чонгук поправляет расстёгнутый ворот чёрной рубашки, плотно облегающей его широкую грудь, виднеющуюся между полами расстёгнутого тёмно-синего пиджака. Глядя в зеркало заднего вида в машине, он заявляет, что точно сегодня найдёт себе богатую аджуму, годящуюся ему в матери, которую будет звать ласково «нуна», чтобы та тратила на него свои деньги или деньги своего олуха-муженька, ведь сегодня он «просто охуительно пиздат». Тэян смотрит на часы и велит выходить из машины. Лалисе подают руки и она осторожно поднимается из старой Вольво серебристого цвета. Гук слишком доволен сегодня, отпуская следом комплимент Манобан, что она «тоже ничего», хотя, конечно, не Тэён и даже не Чонха, что «при каждой встрече кидается кеды лизать» Чону с его же слов. Лиса улыбается. – Не хорошо завидовать чужому успеху, Гук-а. – Она меня хочет и это факт. Кто тут кому завидует? Она просто бесится, что не мой тип. Оглядывая зал, Лалиса понимала, почему Дон просил их прикупить чего-то нового и настаивал, чтобы его «детишки», как он их иногда называл, подучили правила хорошего тона. Вокруг почти не было ни одного неизвестного лица, отчего Гук, забывшись, присвистнул, готовясь к охоте, когда они только вошли. Было людно, ярко, дорого, стильно, всё с обложки, все с обложки. Только скуку это не сводило на нет: зная, но не будучи ни с кем знакомой, Лалисе было скучно. Просто так подойти и начать говорить со стоящей в паре метрах Пак Шинхё, смеющейся с Хан Хи, или вмешаться в разговор Чон Чжихён с какой-то вычурно дорого одетой пожилой дамой — тайка так не могла. Посмотрев в зеркальную стену себе за спину, Манобан увидела как Чонгук уже строил милого обольстителя, стоя слишком близко к Ли Сонми и что-то шепча ей на ухо, отчего та то и дело хихикала как школьница. Недалеко стояла с гневным видом Чонха, болтая с Тэён и её протеже Бён Бэкхёном, значительно продвинувшимся по карьере благодаря кунилингусу, как говорят за спиной многие. Выдыхая, Манобан взяла ещё немного еды со шведского стола, благо сегодня можно было есть сколько влезет и никто не остановит. По пути к другому столу, попался официант, с чьего подноса Лиса удачно стянула какое-то ужасно горькое и, наверняка, дорогое вино. Пить захотелось неимоверно, как и желание прополоскать рот и заесть чем-то сладким. Стащив пару пирожных и несколько королевских креветок, тайка поспешила найти место для того, чтобы присесть. Упав на лежак у бассейна, Лиса вытянула ноги вперёд, откинувшись на спинку. В полумраке у противоположной стороны бассейна раздалось хмыканье и шумный вздох. Посмотрев в сторону панорамного окна, Манобан увидела источник звуков. Поперхнувшись, Лиса услышала как девушка ругнулась, а после быстро процокала мимо к выходу. Перед лицом Лисе протянули бутылку воды. – А-та-та, нехорошо скрываться от менеджера, девочка. – Мне кажется нехорошо, что Вы не пошли за своей девушкой, - прохрипела тайка в ответ, запив кашель водой. - Спасибо. – Кто сказал, что это моя девушка? – Всё равно нехорошо. – Какая праведность! Мужчина невысокого роста с кислотно-зелёными волосами сидел на соседнем от столика лежаке. Его белый пиджак будто сам сиял от подсветки на дне бассейна, особенно на контрасте с чёрными брюками. Нахмурив брови, он после ухмыльнулся и стащил одну из креветок с тарелки. Отвернув голову к бассейну, неизвестный Лалисе стал кивать головой под бит из проезжающей мимо машины. Свисающая из левого ухо серёжка в форме креста поблёскивала в такт, так же как и кольца на постукивающих по колену пальцах. Остановившись, мужчина повернулся к Лисе. – Скучно. - Лалиса пожала плечами. - Вот ты сюда зачем пришла? – Потому что здесь есть хороший шанс познакомиться с важными людьми, как сказал мой менеджер. – Но ты сидишь отдельно от всех этих важных людей и жуёшь втихаря, вместо того, чтобы пойти и найти себе какого-нибудь продюсера или актёра, режиссёра, не знаю кто там тебе нужен...Если бы тебе хватало хоть мозгов или ответственности перед менеджером, который исхитрился достать тебе приглашение. – Чтобы как не Ваша девушка, ползать в ногах на коленях, выпрашивая? – А ты думаешь тебе хватит хотя бы такого таланта, чтобы стать новой Пак Бом? – Я модель. – А, тогда тем более. - отломив кусок от пирожного, мужчина, продолжал, облизывая пальцы, - Они сами ничего не представляют собой, кроме как более дорогой сорт эскорта. Правда зачастую бестолково дорогой, ибо от красивого лица одни переплаты, а в постели бестолочи, которые собой любуются. Не понимаю таких любителей долбиться в кости. Так что не надейся остаться святой, если хочешь быть хотя бы как бледная копия Ким Дауль. Манобан молча смотрела на воду. В доме Юкхея был бассейн чуть меньше, они сидели с Нишей у бортика: младшая была в закрытом полосатом купальнике, не сняв парео — она всегда говорила Лисе, что завидует её худобе, хотя сама не была толстушкой. Юкхей с Кунпимуком подхватили вместе Читтапона и под дружный гогот сбросили того в бассейн. Сорн опускается рядом с подругами, отвечает Нише на её «придурки», улыбаясь так, как у Лисы давно не получается - «дети». Личияпорнкул выплывает, подняв руки с выставленными средними пальцами. Смеясь, он плывёт к бортику около девчонок: Лалиса помнит траекторию каждой стекающей с него капли по жилистому телу, как Тэн поднимается, упершись руками в плиточный край, как он улыбается и проводит рукой по мокрым волосам, убирая мешающие пряди назад. Всё кажется тягуче медленным, но потом резко ускоряется, когда парень на фразу Ниши «чего вылупился, хоббит» набирает в ладони воды и выливает всё на Йонтарарак. Та пинает его в живот, кидает стаканчиком из-под кофе, пока её не перехватывают под грудь и не пробуют уронить в воду. Только Читтапон рук так и не разнимает, говоря, что девушке надо расслабиться и брать пример с Пранприи, которая знает как надо веселиться. Опуская на пол Минни, Личияпорнкул получает пощёчину, прежде чем она уходит в дом. Лалиса снимает туфли и встаёт с лежака. «Белый пиджак» смотрит безучастно, доедая пирожное. Подойдя к краю, Манобан смотрит сначала под ноги, а потом на центр, где была выложена мозаика русалки. Подняв взгляд, Лиса говорит, что скучно бывает только тем, кто не умеет развлекаться или боится. После чего она прыгает в воду в своём блестящем как чешуя топе и тёмно-зелёных шёлковых брюках. Мысль о том, что Тэян в этот раз точно будет ругаться настигла её, когда тайка достигла дна. Вынырнув, она посмотрела вверх, на навес, обвитый зеленью типа плюща. – Воу. - мужчина хитро улыбался, опираясь щекой о кулак, наклонившись вперёд. - В каком-то фильме видела? Эффектно, конечно, но слишком много пафоса. Как в боевиках типа Никиты, где какая-то смазливая девка, скача на шпильках крошит в порошок бугаёв. Лиса шмыгает носом. А потом входит Ёнбэ с взволнованным лицом. Входит, доходит до угла бассейна и останавливается. Виновато отведя взгляд, Лалиса ловит ухмыляющееся лицо «белого пиджака», а потом плывёт к своему лежаку, видя только колебания воды перед собой. Пытаясь обуться, она шатается, но после выпрямляется. – Я же просил...это сложно вести себя сдержаннее? Хорошо, что никто не... – Приветики, Ёнбэ-хён. Тэян замирает и смотрит за плечо Манобан на зелёноволосого. Лиса смотрит на его лицо, которое сменяет несколько эмоций, после чего, вроде бы сгладив все морщинки, расслабляется. Дон вздыхает и глядит то на навес, то на своего знакомого. – Привет. Прости, если Лалиса тебя потревожила. – Да нет, она просто настояла на том, что мои моральные ценности херня и развеселила своими умозаключениями. Хотя вот этот заплыв тоже вполне смешным вышел. – Я просто сказала, что думаю. Вызовите мне, пожалуйста, такси и я поеду. – Давай я тебе в благодарность за твой юмор, скрасивший мой скучный праздник, предложу вызвать персонал, чтобы тебе дали полотенца и обсушившись вызову тебе такси и ты поедешь куда тебе там нужно. Ладушки? - «белый пиджак» делает глоток из той же бутылки, что давал Лисе. – Чжиён-а, не стоит, правда. Спасибо, мы сами справимся. – Ну хоть ты не кидай меня на днюху, хён. Тут же пиздец как скучно, я рассчитывал, что мы с тобой посидим, перетрём как раньше. Ну?***
Сидя в такси, Лиса перебирает пайетки на топе. Именинником, который любезно пригласил Тэяна и их с Гуком на свой юбилей был известный режиссёр. Чон постоянно о нём говорил, что хотел бы сняться хоть официантом в его фильме, хоть мельком, что это уже было бы классно. Он бы точно узнал этого зеленовласого коротышку в белом пиджаке от Шанель. Манобан же только смотрела один его фильм и он ей показался глупым. Она вошла в общежитие в абсолютной тишине. Все уже спали, а до подъёма было рано. Она шла в пёстрых бежевых носках от Виттон и отельных тапочках, учтиво выданных ей Чжиёном, а туфли японской соседки с другого этажа были зажаты во внутреннем сгибе локтя. Дон остался с именинником, похоже до утра. Чонгука Лиса не видела, потому что выходила не через зал, а с другого входа. Цзецюн сопела, свесив одну руку с кровати. Манобан посмотрела на себя в зеркало. Макияж не потёк, но вид был всё равно так себе. Из левого глаза скатилась слеза. Лалиса утёрла её запястьем. Год назад в зеркале была милая, с размазанными по пухлым щёчкам, зарёванная Пранприя. У Пранприи в мыслях была одна и та же картинка перед глазами: как Читтапон медленно приближает лицо к Нише, глядя то на губы, то в глаза, а потом он как оголодавший целует её. Минни сжимает в пальцах ткань футболки Тэна и пытается потихоньку «есть» его в ответ. Пранприю тогда застукает убегающей Юкхей и скажет, что это было очевидно, что «без обид, ты хоть и весёлая, но фигура у тебя как у пацана, а обниматься с бро как бы нот соу соу». Лалиса садится у своей кровати и утыкается в колени лицом. Экран телефона мигнул, активировавшись, и высветил уведомление. Сообщение из Какао начиналось тем, что «Воу, надеюсь всё пройдёт уда...». Открыв чат с Бэмбэмом, Лиса дочитала пожелания «сиять так ярко, как только ты можешь» и жалобы на то, что сегодня хоть и успели доснять оставшиеся сцены сразу от двух серий, но «так не пахал как раб, даже когда помогал на станции, тем более не как в клубе» и что «кажется, вертеть задницей перед старыми пидорами было менее запарно, вернуться что ли», но тут же «шучу». Втягивая сопли, Лалиса быстро набирает ответ, сдобрив смайлами с Музи. Заяц почти везде был с крокодилом, как и Пранприя с Кунпимуком, парень купил им футболки с соответствующими принтами. Пусть и распечатанные в обычной полиграфии, а не настоящий мерч, но это не важнее, чем сама суть того, что ничто не может разделить их, заставить их прекратить многолетнюю дружбу. Лиса тоже хочет верить в это, но сидя за семь тысяч с лишним километров с другой стране, в шумном общежитии мелкого агентства на полу в тесной комнате, читая сообщения о том, как на том конце Бэмбэм снимается в роли лучшего друга главного героя, общаясь с мамой по Лайн, которая говорит, что Кунпимук расплатился с долгами, балует семью подарками и при этом спрашивает, а как же дела у её Пранприи, то девушка хочет сжаться, залезть под кровать и не вылазить, потому что то, что она чувствует против её собственных правил. С утра будит не будильник, а раздавшийся перед ним стук в дверь. Джунхуэй улыбается в своей лисьей манере, вальяжно опираясь на выставленный в дверной проём локоть. На нём расстёгнута подбитая ворсом кожанка, дырявые в коленях чёрные джинсы и кремовый свитер крупной вязки с высоким воротом. Зачёсывая и без того уложенную назад чёлку, он медленно поднимает взгляд от ног к лицу, прежде чем хоть что-то сказать. – Была тяжёлая ночка, да? Приветики. - быстро заглянув через плечо Лисе, он снова уже смотрел в глаза. – В точку. - Лалиса улыбается, потирая веки. - Кён спит, может ты чуть позже заглянешь? – С превеликим удовольствием, если бы тётушка не просила разбудить её сейчас и передать новости из великой пустыни. Поэтому... Вэн плавно протиснулся между косяком и Лалисой, попутно проведя пальцами по её плечу, подошёл к кровати Цзецюн, вставая аккуратно на кровать и обходя девушку, чуть присел, возле стены, наклонившись к чужому уху. Глубокий вдох. – Чжоу Цзецюн! Чонккуо вызывает! Внимание! Это не учебная тревога! Обнаружено нарушение режима! - крича на родном языке, Джун еле сдерживал смех. Кён, первым делом подскочив, отмахнулась рукой, желая задеть, но не обнаружила перед собой никого кроме зевающей Лалисы. Джун схватил её за плечи со спины, и теперь уже кричала Келькён. Зайдя в приоткрытую дверь, Сана посмотрела сначала на китайцев, потом на Лису. – Снова эти родственнички дерутся? – Играются. - Манобан улыбалась. – Хорошо, что у меня старшая сестра и, хвала богам, мои кузены живут далеко. Кивнув друг другу, японка взяла туфли из рук тайки. Заметив Минатозаки, Джун, резко собрался, затыкая рот кузине, выпрямился и проворковал вслед «ты сегодня ещё прекраснее, Сана-сама», на что получил ответ, что на свидание с ним уже давно отказались идти. Театрально вздыхая, Вэн стал дальше что-то тараторить на китайском Кён, которая ещё более экспрессивно и быстро отвечала ему на том же. Из всего, что эти двое друг друг говорили, Лиса смогла разобрать только пару матных слов, которым её научила соседка и фирменное обращение-обзывательство Чжоу к Вэну - «пигу чуу», что значило «жопа поросячья». Обычно Джунхуэй отвечал на это «чи гутоу» - «кость куриная», намекая на излишнюю худобу двоюродной сестры. В этот раз вместо домашнего прозвища, парень просто дал щелбан, после которого пришла старшая по этажу и пригрозилась выселить Келькён уже в 26 раз за всё время проживания. Пользуясь заминкой после ухода старшей, Цзецюн вытолкала Джуна, который на отчётливом корейском сообщил, уходя, что хотел бы посмотреть подольше на такие красивые коленки Манобан, будто её в них сам Будда поцеловал. Пранприя улыбнулась Кён.***
Рекламная кампания зубной пасты была в самом разгаре - её уже месяц крутят везде, где только можно. С одной стороны прибыль вышла в хороший плюс, что уменьшало долг Манобан перед агентством, к тому же её стали узнавать. Тем не менее Лисе эта «слава» не нравилась определённо точно по двум причинам: первая — её стали называть «мисс ослепительные зубки», вторая — предложений по рекламе хоть и прибавилось, но всё не от косметических и модных брендов, а от представителей бытовой химии и еды. Переодеваясь в гримёрке после отснятых промо-фото популярного кондиционера для белья, Лалиса старалась не смотреть на своё отражение в зеркале. Полумрак в тёплых тонах ламп у зеркала не придавал уюта, скорее раздражал и добавлял к сонливости очков. Протяжно вздыхая, тайка закрыла глаза. – Такими темпами ты скоро трансформируешься из «ослепительные зубки» и в «чистюлю». Или даже «хозяюшка». М? Что думаешь? Через зеркало, в отражении Лиса встретилась взглядом с Чжиёном, открывая глаза. Тот сидел на подлокотнике дивана у стены, в не по размеру огромной рубашке с леопардовым принтом, в теннисных тапочках лилового цвета и чёрных штанах с лампасами. Моргнув, Манобан отвела взгляд, застегнула сумку и развернулась к выходу, прихватив свои вещи. – Думаю, что Вам бы пошло «мистер нелепый прикид» или «мистер из цирка». Лалиса вышла в коридор, поморщившись от света и белых стен. Шаги гулко раздавались эхом по коридору, хотя обута она была в кеды. За её спиной быстро шуршала подошва тапочек в такт семенящим шагам. Квон отставал на шаг, выглядывая сбоку из-за плеча то с одной, то с другой стороны, а потом обогнал и продолжил идти спиной вперёд. Мужчина смотрел сверху вниз с вздёрнутым подбородком, сложив руки за спиной, напоминая Лисе своим видом мелкую птицу, важно сидящую на ветке. – Разве Вы здесь не по работе? – Да, тут в соседних павильонах снимают клип. У Тэён новый альбом будет через полгода, так что я согласился по её просьбе помочь с этим. – Тогда почему Вы не там? Снова скучно? - тайка вышла через стеклянные двери здания и остановилась, высматривая уже родимую Вольво. – Именно. Угадала. К тому же сейчас перерыв. – Вам стоит тогда пойти и поесть, не теряя зря время. На экране блокировки светилось «прости, придётся задержаться...». Вздыхая, Лиса поворачивается к Квону, быстро распремляющемуся после чтения через плечо. В тон волос крашенные брови высоко подняты, отчего на лбу проступают продольные морщинки, а недоумение выглядит ещё более наигранным. Манобан зеркалит выражение лица режиссёра. – Что-то не так? – Скоро приедет Тэян-ши, а Вам нужно успеть поужинать прежде, чем перерыв закончится. – Я бы не был так уверен в этом...- убрав руки в карманы, Чжиён перекатился стопами с носков на пятки и обратно. - К тому же я и так направляюсь к еде. Если надо будет, перейди улицу и найдёшь меня в том кафе — закажу такси. – У меня есть деньги на такси. – И в этом я бы тоже не был бы так уверен. В общежитии все куда-то носятся, смеются и собираются хорошенько оттянуться. Кён говорит, что комендант уехала домой на эти выходные, пока подливает горячей воды в тазик соседки. Манобан кутается поплотнее в одеяло и кивает в благодарность, улыбаясь. Прежде чем Цзецюн последний раз поправит волосы перед зеркалом и уйдёт с Чжунхуэем и Минхао в клуб, она спросит Лалису уверена ли та, что ей не стоит остаться с ней. Манобан сидит в полумраке от ночника, обнимая термос с чаем по рецепту бабушки Минхао. На покрывале рядом лежит смартфон, мигающий уведомлениями из Инстаграма и Катока. Последнее о новом подписчике g_d_g338. Допивая ещё одну порцию в кружке, Лиса открывает чужой аккаунт. – Ты чего тут одна? Тайка отрывается от экрана с кучей фото-луков и роскошных тусовок: в проходе стояла Чонха, держа бутылку с соджу в локте. Блокируя телефон, Лиса ставит кружку на тумбочку. – Устала, перемёрзнув немного. Оказалось место съёмок всё же дальше от общаги, чем я думала. Кореянка хмыкнула, проходя внутрь комнаты, усаживаясь на кровать Келькён и ставя стакан рядом с лампой. Лиса смотрела на туго заплетённые в косы мелированые волосы сонбэ, на то как та хмурится, стучит гелевым ногтем по стенке стакана. Чонха была самой успешной среди них всех, она уже в следующем месяце не будет ничего должна агентству за период трейни и, возможно, скоро съедет из общежития. Второй по успехам была Доён, из-за чего они обе жили вместе в одной комнате и терпеливо изображали подружек на публике, посылая друг друга матом, когда нет камер. У них с Лалисой не было ничего общего: модель и певица, иностранка и местная, единственная дочка из интеллигентной семьи и первенец почти что нищей семьи с ещё тремя детьми и отцом-инвалидом, восходящая звезда и мисс ослепительные зубки. Они не общались ни разу прежде. – Зачем ты шла пешком? Там же дубак. – У меня не было денег на такси, а Тэяну-ши пришлось задержаться по делам. – Пф, тот самый, чья жена-актриса спилась после потери роли в «Полной луне»? Муж Мин Хёрин, да? – Да, верно... Они не говорили об этом и не упоминали с Чонгуком даже когда Ёнбэ не было рядом. Это было чем-то не то что запретным, скорее оба находили это слишком болезненным для менеджера, а потому и слишком неуважительным по отношению к нему хоть как-то задевать этот вопрос. Это стало привычкой, будто жены у Дона не было и вовсе. Он и сам ни разу не упоминал о ней или о чём-то касающемся этой темы. Иногда Ёнбэ говорил, что ему нужно отлучиться по семейным делам или помочь родственникам из Кванджу и тогда оба понимали, что на самом деле Дон едет к жене в клинику или забирает её на выходные домой. Гук забирал Лису однажды со съёмок и видели как в серебристую Вольво Тэян ведёт под руки бледную и исхудавшую женщину, в которой уже не было былой яркости и очарования. Моргнув, Манобан налила себе ещё чая. – Похоже он не только хреновый муж, но и менеджер. – Неправда. - тайка вздрогнула, не узнав собственный голос и продолжила мягче. - Нет. Тэян-ши всегда с пониманием относится к нам и очень заботлив. Он очень старается. К тому же, он действительно преданный супруг. – Вот как. Ладно, тебе виднее. - Чонха покрутила бутылку в руках. - Будешь? – Не откажусь. Было слышно шум редко проезжающих машин за окном и как льётся соджу в посуду. Во всём здании казалось были только они вдвоём. Мигающая и дрожащая лампа из коридора не гудела, так как была отключена, ведь все разбрелись кто куда. В какой-то момент Лалиса захотела, чтобы Доён как обычно врубила за стеной музыку. Чонха осушила ещё две стопки. Тени были недвижимы и мир точно замер, ощущение времени терялось в этом статичном полумраке. Единственные живые были лишь тайка и кореянка в небольшой комнате. Запах духов Чжоу всё сильнее рассеивался, ускользая куда-то в щель между дверью и полом, как в бескрайний космос, абсолютно тихий и тёмный. – Ты первая, кто не называет Тэяна-ши «тем самым гангстером» или типа того. – Просто я не верю всяким слухам, поэтому и не общаюсь с тупыми ни черта не знающими малолетними дурами. – Это тебе Тэён-ши рассказала? У них с Тэяном-ши вроде есть общие знакомые. – Дон Ёнбэ слишком давно в шоу-бизнесе, чтобы не быть с ней знакомым лично. – Ясно. Кунпимук прислал утром фото с пляжа. Почти такое же фото было в чужом профиле: сзади, взяв его в шуточный захват, стоял Читтапон. Тот же пляж, то же место, то же время и та же одежда. Лиса так и не ответила на сообщение. Ещё там были короткие видео в сториз с Сорн и Нишей, Бэмбэм был с ними всеми там. Она смотрела на коврик у своей кровати и тапочки с зайцами. На внутренней стороне тапок, на месте пятки полукругом было напечатано «смайл». Чонха вылила остатки из бутылки Лисе в чашку. – Почему ты всегда улыбаешься? – Я? – Не я же. Сейчас и вообще. Нафиг ты это делаешь? Будто кто верит твоей вымученной роже, у которой щёки будто степлером присобачили и вот-вот треснет от натянутости. Смотря на своё отражение в зеркале у двери, Лиса замерла. Отражение улыбалось широко, как и всегда. Это умение было самым давним и самым развитым у тайки. Мамин голос кажется едва слышимым, но Пранприя помнит слова «так люблю когда ты улыбаешься». Она чувствует запах крови и рыбы явственно, как и слышит хрипящего Кунпимука с его «знаешь, если ты не улыбаешься, то ты никому не нужен — всем плевать». В горле саднит, но Манобан не может остановиться в своей цепочке ассоциаций и воспоминаний: «тебе так идёт улыбка...прямо светишься» и лисий прищур Тэна. – Не знаю. А почему ты хотела остаться пить тут одна? – И я не знаю. В отражении Лалиса сидит в обнимку с Чонхой, которая прекращает плач смехом. Лиса трёт влажную щёку и смеётся в ответ.***
– Соу, летс гет дранк! Погнали! Юкхей сваливается так же внезапно, как и всегда, что было уже привычным. Разве что прежде такое случалось в Бангкоке, а не в Сеуле, где он впервые, как и его китайский друг, ещё куда более богатый наследник, чем он сам. Цели и стремления в Юкхее не менялись не смотря на время: он всё так же хотел развлечений, пьяных приключений и «горячих цыпочек», с единственной поправкой — корейских горячих цыпочек. Лиса была рада ему, но не трипу по клубам и барам столицы страны утренней свежести. Ей это более не было интересно, но тем не менее она двинулась вместе с богатым и молодым дуэтом в путь, прихватив с собой Гука, Кён и ещё несколько девчонок с общежития. В какой-то момент к компании присоединились Джун с Хао, готовые на любой кипиш кроме голодовки и кастрации. Наблюдая за Чонгуком, можно было бы срисовать мемасный комикс о стадии опьянения: чем больше тот в себя вливал, тем больше начинал походить на обычного студента, который ни о чём не парится, которому не надо корить себя за то, что он всё просрал и поступил на актёрское, приехав на кое-как собранные его родителями деньги, который не помнит под градусом о том, что врёт о своей успешной учёбе, как его хвалят, пока в это же время по сто раз подносит кофе, открывает двери, поёт на фоне в караоке, когда главные роли что-то важное снимают и переснимают по сто раз, тогда как к нему никаких особых требований нет — он часть массы. И вот он уже король танцпола, с выкрикивающим на ломанном английском фразочки Юкхеем. Джун как прилепился к Сане, используя ситуацию и обстановку по максимуму. Цзецюн прыгала под бит, подняв руки вверх, и, периодически сильно зажмурившись, улыбалась. Потягивая коктейль, оплаченный Юкхеем, решившим платить за дам весь вечер, Лиса снимает сториз и отправляет несколько фоток Бэмбэму как ответ на «как дела, мартышка?». Когда она успела отправить сообщение Чонхе, приглашая ту присоединиться, Лалиса не помнит, увидев на экране звонок от сонбэ, к недовольству Минхао разрывая поцелуй. После просьбы подождать минутку, она выходит в холл. Чонха, как ей кажется, хитро улыбается с невысказанным «ай-ай, Пранприя, ты уже совсем хорошая» и неважно, что настоящее имя Лисы той наверняка не известно. Но Манобан легко тянет кореянку за запястье с собой в зал. В номере у золотых наследничков всё слишком вычурно, что становится сразу понятно кто его выбирал. Чёрный потолок не давит и не слепит, в отличие от белоснежной мебели и позолоченных выпирающих частей интерьера. Обнаружив себя на тёплом полу в помятом платье с ободранной кожей на коленке, Лиса опирается руками о софу, на которой пуская слюни, с засохшим куском недоеденной пиццы на футболке спит Ченлэ. По другую сторону журнального столика спит плашмя Хао, без своей джинсовки и жёлтых очков, подложив под голову диванную подушку и чей-то кед. Тошнота всё усиливалась, а туалет всё не находился, зато нашлась куртка Хао в аквариуме вместе с какой-то расписной тарелкой. Пройдя столовую и гардеробную, Лиса обнаружила в одной из спален Джуна с Саной и, пошатнувшись, закрыв дверь пошла в другую, где простыни были изрисованы всем и сразу кучей самых банальных надписей. Тут же на тумбочке был чей-то мобильник. Пройдя вглубь к другой двери, тайка наконец-то нашла искомое. Легче особо не стало, но смотря в позолоченный унитаз, Лису пробило на «ха-ха». Послышался глухой удар и из-за бортика джакузи показалась сначала рука, а после и вымученная морда лица Юкхея. После пары неудачных попыток выбраться, парень временно перестал ворочаться. – Тебе...звонили. Кён, шесть раз и какой-то Тэян-ши одиннадцать. Кстати, я так...пиздато вышел. В сториз. – Почему у тебя мой телефон? - приподнявшись с колен, Манобан подошла к Вону, и села на ступенях у бортика. – Он тут валялся. Мой хз где. - Юкхей укрывался банным полотенцем, свернувшись в три погибели. - Я тут с Бэмбэмом болтал. – Как ты разблокировал его? – День рождения Тэна ж. Листая историю сообщений, более чем наполовину состоящую из голосовых, Лиса вышла список активных чатов и открыла с Келькён. Судя по времени, та уже уехала по делам с утра и оказывается вчера сбежала в какой-то момент со своим парнем к нему, когда тот за ней приехал. «Приедешь поговорим» от Гука заставило вспомнить о том, что вчера с ними была Чонха. Быстро набрав «всё нормально? ты сейчас где? просто в номере тебя нет» и тут же следующим «прости, не помню о вчера почти ничего», Лалиса набрала Ёнбэ и стала играть в кулачки с Юкхеем, пока шёл зуммер из динамика. Убедившись, что ничего не проспала и что от неё пока ничего не нужно до завтрашнего обеда, тайка выдохнула. Изучая свои же сториз и своих приятелей, Манобан остановилась, разглядывая фон одного из сэлфи. Заблокировав телефон, Лиса посмотрела в большое зеркало у противоположной стены. Снова этот вид. Послышалось отдалённое «блядь», потом что-то упало, потом ещё, спустя какое-то время «блядь» повторилось громче между хлопаньями дверью и смехом ещё двух людей. Уже зайдя внутрь, Ченлэ хлопнул дверью и завизжал, обернувшись. – Харэ орать, ну, рил. Пока дрых так тихо было. Показав средние пальцы, Чжон стал умываться, под смех Лалисы и вой Юкхея.***
Кастинг проб на роль той единственной девушки за которой бегает в очередном клипе гарем из участников бойз-бэнда не был чем-то, что пришлось бы по душе Лисе хотя бы по тому, что играть она умела не очень. Тэян считал, что засветить таким образом её лицо было бы неплохим пинком к развитию и саморекламе, к тому же у него там были задействованы аж несколько знакомых, так что «есть неплохие шансы». Группа не была абы прям какой популярной, это её третий релиз, первых два прошли тихо и незаметно, потому денег на крутых и высокооплачиваемых камео у них не было. Даже выйдя из салона машины, Лалиса продолжала ёжится, всё думая о том, что Гук так и не сказал ни слова, даже ни разу не подколол. Проходя в холл, а после и в лифт за Тэяном, тайка мяла ткань рукава куртки меж пальцев. Пусть Чонха с ней и поздоровалась, улыбнувшись, вчера, но ощущения были такие же как после долгой дороги в молчании рядом с Чоном. В комнате ожидания было много девушек, более красивых и более милых, да и куда более фигуристых. Смысл своего присутствия здесь Лисе был ясен — пришла опозориться. Хотя тот факт, что Ёнбэ сюда её притащил говорит либо о том, что он слишком в неё верит, что приятно, либо что у него уже всё схвачено, хотя он так раньше не делал, и тогда это вдвойне унизительно. – Пришла на кастинг? - Манобан вздрогнула, оборачиваясь у кофе-автомата. – А Вы снова гуляете в свой обед по чужим павильонам? – Конечно. Чжиён поправил очки в волосах. Чёрный лонгслив с красными кюлотами с треугольным принтом на лампасах и при этом ярко-жёлтые носки на ногах в белых сабо. Размешав сахар, Лиса направилась обратно в комнату ожидания. – А ты, кстати, чего это решила прийти? В актрисульку решила переквалифицироваться? – Нет, просто Тэян-ши решил, что это шанс себя показать. Типа зарекомендовать. – А....А сама-то что думаешь? - вытащив очки из прядей, Квон стал крутить их за дужку в руке. – Фигня всё это и не моё. Из меня актриса как из Вас стилист. – И это мне говорит та, что мечтает стать топ-моделью. Полистай Вог за декабрь прошлого года хотя бы. И поюзай поисковик на тему трендов этого сезона. – Обязательно. Лиса улыбнулась шире и скрылась за дверью. Внутри было всё так же шумно. Кто-то косился на других исподтишка, кто-то в открытую, другие же, и Лиса в их числе, не обращали ни на кого внимания. Через полчаса стали вызывать по одному ещё через полтора дошла очередь до Лалисы. Через ещё минуту до неё же дошло, что одним из знакомых на этом кастинге у Тэяна был Чжиён, которого сейчас ей представил ведущий, как одного из членов комиссии — режиссёр и сопродюссер. Ещё через восемь ей хотелось свалить с этой планеты и она пошла в туалет звонить Кунпимуку. Не дожидаясь ответа с той стороны, Манобан сбросила вызов и прислонилась головой к стенке кабинки. Через ещё три часа ей сообщили, что у неё наиболее подходящие внешние данные для образа, но игру стоит подтянуть. Сидя в машине Лиса строчит сообщение маме «меня взяли на роль в клип». Потом ещё такое же по содержанию, но в более эмоциональной форме Бэмбэму и Кён. В общаге её уже встречают с визгом и криками из помеси китайского и корейского, а так же пирожными и объятьями. Ближе к послеполуночи, закончив звонок сначала от мамы с младшими, а после и от Бхувакуля, Лалиса видит среди уведомлений короткое поздравление от Чонгука со стикером и запрос в какао от нового контакта dragon_g338.***
Лиса смотрит на своё отражение в окне. Лучи солнца скользят как тонкие пальцы по гладкой поверхности, чуть цепляясь и тормозя за зеркальные грани бизнес-центров. Ещё пара этажей и в тени городских построек утонет всё в столице. Лиса смотрит вниз с тридцатого этажа, видя свои ноги в песке, слыша шорох волн, накрывающих её щиколотки, поднимает взгляд и видит очерченный закатом профиль Ниши. Пока плечо Манобан щекочут пряди Бхувакуля, она прослеживает взгляд Йонтарарак — она тоже смотрит на смеющегося Тэна, получающего очередную порцию брызг от Юкхея. Лиса моргает, ощущая взаправду на своём плече вес и колкость щетины от лёгкой небритости чужого подбородка. Чжиён смотрит ей в глаза через отражение. Лалиса сжимает пальцы обеих рук в кулаки,прокручивая в мыслях события последних дней и вчерашний разговор с Квоном. Как на повторе его «бракованным куклам место на свалке, а не в театре» и «думаешь, что твоей миленькой накрашенной рожи достаточно?». – Вот видишь, ты не подходишь. Этот город, эта страна, зачем? Психология раба с натянутой улыбкой, не уникальна и сгодится и для работы дома. А ты тратила деньги на билет и года на то, чтобы извиниться и плакать в туалете? - почти касаясь губами уха, Квон продолжал шёпотом. - Даже сегодня, ты пришла и что? Даже не смогла дать леща мне с порога. Отстранившись, кореец подошёл к холодильнику и достал пиво. Лиса, не улыбаясь, отвернулась от панорамного окна. Она смотрела как Чжиён открывает бутылку, кладёт крышку на столешницу, отпивает и садится на барный стул. Перед глазами растерянное лицо Ниши, её красная щека и на повторе звук пощёчины в ушах. – Ты не подходишь. У тебя ни амбиций, ни таланта, ни хитрости. Корысти тоже нет. Тебе это всё нахер не надо, но ты почему-то тянешь эту лямку. Что за мазохизм. Даже садомазохизм, потому что ты мучаешь не только себя, но и родных, и Ёнбэ-хёна, который с тобой возится, из-за него ты ещё на плаву и не сосёшь в машинах за гроши, и меня ты тоже мучаешь, весь состав съёмочный группы тоже из-за тебя страдает, потому что приходится терпеть моё хуёвое настроение, а оно такое из-за тебя. Езжай домой. Медленно делая вдох и такой же выдох, тайка подходит почти вплотную, к сидящему на стуле режиссёру, хватает бутылку из его рук. Замахивается и замирает, часто-часто глубоко дыша. Морща лоб, Лалиса плачет и опускает руку, прижимаясь лбом к ключице Чжиёна. Слышится звук разбитого стекла, Квон обнимает младшую и гладит по волосам.***
Чонгук листает ленту, после того как выдал равнодушное «ладно». В будни пополудни в кафе мало народу, поэтому он смог себе позволить снять солнцезащитные очки и маску, оставаясь только в кепке с лого любимой бейсбольной команды. – Уже достала эта песня. Может скажешь, чтобы переключили? Лиса смотрит на один из тв-экранов, развешенных в зале и в очередной раз соглашается с тем, что говорил Квон — сущая бездарность. Лиса с экрана наигранно краснеет и принимает цветы от одного из участников группы. Смартфон мигает уведомлением и заставляет Лалису вздрогнуть. После новостей о беременности Ниши и их скорой свадьбы с Читтапоном, Манобан не сразу купила новый гаджет, ходя со старенькой раскладушкой, после того как смыла свой прошлый в унитаз. Чжиён сказал, что она больная, Кён и Тэян волновались, а Гук кивнул с безэмоциональным «и правильно». Звон тарелок, ложечек, чашек, стаканов, стрекот кассового аппарата и доносившиеся тихие разговоры от пары занятых столиков звучали бы как уютная мелодия, если бы Лиса была тут полгода назад. Сейчас она сидит в солнцезащитных очках и мнёт салфетки. На экране макнэ бойз-бэнда берёт её за руки и смотрит глаза в глаза. «Это грустно и больно. Я понимаю, но ничего не могу сделать, мне нечего предложить взамен, я не чувствую другого». Набатом сердце в висках и ушах, эти красивые и действительно грустные глаза напротив, пальцы сжимают её руки даже чуть слишком, это правда больно. Лалиса жмурится и отворачивается, глядя в зал. Тэн из воспоминаний рассеивается под следующую песню, от которой Гук замирает и сжимает обивку кресла под пальцами. Виброзвонок вырывает каждого из своего персонального ада, оповещая, что пора выходить и серебристый Вольво уже ждёт у входа. Чжиён целует ей щиколотку и отстраняется, чтобы подхватить из тарелки креветку в кляре и отпить из стакана коньяк. Лиса сидит на кровати, прислонившись к спинке, постепенно соскальзывая ниже по батистовой простыни. Фильм скучный и абсолютно ей непонятный, но Квону нравится и кто спрашивает вообще. Когда становится уже невыносимо, Манобан тянется к плечам корейца, обнимая, Квон жестом велит подождать, но тайка наоборот тянет его резко на себя, опрокидывая назад, и садится сверху, нависая. Бэмбэм писал, что его беспокоит её нынешнее положение дел, но матери он точно не стал бы передавать всего. В общаге Лиса не была уже неделю. С тех пор как Кён съехала, смысла там находиться для Манобан особо не было. Чонха сказала, что стоит вообще перевезти оттуда вещи, ещё за выпивкой в прошлую среду. Только сама она до сих пор не съезжала, оправдываясь как угодно, и делая вид, что всё в порядке вещей, когда выходила из комнаты Чонгука в субботу ранним утром. Сообщение от Саны, с приглашением потусить получило немедленное «ок, зайду вечером к вам». Переодевшись у себя, Лалиса шла босиком, с босоножками в руках на этаж японки. Девичий смех из комнат скрёбся по крашенным стенам коридора, следуя за Лалисой. Остановишись у двери, тайка стучит о дверной косяк и, не дожидаясь ответа, входит. Ынбин быстро выкидывает в окно сигарету, под смех Минатозаки и негромкую музыку. Чмокнув в щёку младшую, Сана грозит шутливо пальцем сидящему на кровати хубэ Чжэмину и, прежде чем выйти, щебечет на плохом от алкоголя корейском что-то похожее на «предохраняйтесь, детишки, предохраняйтесь» и вываливается с клатчем и Лисой под руку из комнаты, не видя как ей показывают факи. В клубе душно и скучно, и пользуясь этими аргументами, Лиса целует Минхао, забирая у того изо рта таблетку. Китаец улыбается и подхватывает её под коленями, сажая между умывальниками, однозначно прижимаясь теснее. Кто-то свистит и смеётся, выходя из и входя в туалет, но Лиса только откидывает голову назад, сводя ноги за спиной Су, когда тот толкается внутрь неё. Сана бы умилилась от такого, комментируя-пропагандируя своё извечное «любовь везде и всегда», хотя никакой любви тут не было. Слыша шёпот Личипорнкула на ухо, Манобан открывает глаза, касаясь холодного зеркала лопатками.***
Бэбэм приезжает в гости на так называемые каникулы. Она смотрит на него через столик в кафе, но друг ей не улыбается, хмуря брови. Только при виде официантки его лицо принимает вежливое выражение, полное доброжелательности и вновь затухает, как свеча, чьё пламя сдуло порывом ветра, когда посторонний человек уходит. Лиса чувствует свою улыбку, как напряжены мышцы лица, и она уверена, что это связано напрямую с тем, в каком настроении Кунпимук. Нос неприятно щипит — она ведь всегда была искренней с другом. Несмотря на ровный тон лица и отсутствие морщин, Бхувакуль будто постарел лет на десять за то время, что они не виделись. Манобан моргает, глядя на смеющегося Бэбэма в помятой школьной форме, как он лежит на траве под деревом и тяжело дышит после того, как они сбежали от соседки с полными манго руками. Пот стекает по его лицу, она чувствует как форменная рубашка прилипла её спине и небо такое чисто, лазурное как линзы, что носит Сорн. Кунпимук вздыхает, возвращая в пасмурный июнь Сеула. – Зачем ты это делаешь? – Что именно? - Лиса отпивает через трубочку сенчу, сжимая под столом подол юбки. Бхувакуль не отводит взгляд, становясь таким же как местное небо зимой. Слушая песню Чонхи на фоне, Манобан, слышит «я так больше не могу, он меня мучит» и вовсе не испытывает того восторга, что все фэны старшей. Она видит красные глаза на бледном, ненакрашенном лице, как пальцы Чонхи сжимают горлышко бутылки, пока они сидят в её квартире на полу. – На следующей неделе закрытый предпоказ фильма с Чонгуком, он меня пригласи и сказал, что могу позвать кого захочу с собой — пойдём вместе? – Пранприя... – А ещё Кён зовёт на свой день рожденья послезавтра. Будет классно, пошли. Смартфон пиликает уведомлением от Чжиёна. Бэмбэм замечает и смотрит как на больного слонёнка, который умирал, когда они с Лисой нашли его в лесу. Манобан прячет телефон и встаёт. Она говорит, что будет на связи, что ей пора идти, обнимает на прощанье и выдыхает, когда за ней закрывается дверь кафе. Она чувствует взгляд Кунпимука, когда садится в такси. Минхао кусает её за ухом. Он тяжело дышит и переваливается на спину. Лиса трогает место укуса — крови нет. Китаец что-то шепчет на своём родном, обнимая и целуя. Манобан смотрит в потолок мотеля и думает, что Юкхей прав, говоря, что она превратилась в «такую битч, оу май». – Ты так давно не звонила. Думал, что ты уже совсем зазналась или я тебе надоел. Она улыбается и гладит его по щеке, чмокая в нос. Чжиён ей надоел сильнее. Особенно его взгляды, читающие насквозь и ни единого слова по поводу вслух. Только усмешки. Дорогой эскорт, да? Лалиса видит как стекают слёзы по лицу Кунпимука, размывая подводку, пытается остановить его, когда он бьёт стену, уже разбитыми костяшками. Она обнимает его за голые плечи и кажется сама плачет, шепчет «ты не должен, тебе нужно валить из этого места», ощущая как холодит её колени кожа коротких шорт, слишком коротких на мальчишичьих ягодицах, а ключицы - цепочка от чокера на родной шее. Она встаёт с кровати, одеваясь, и шлёт воздушный поцелуй, прежде чем скрыться за дверью. Рядом с такси её ждёт знакомая бэха, синего цвета. Она отпускает такси и садится в соседнее авто. Чжиён ухмылется, они молчат всю дорогу до дома. В витражных окнах зажигаются огни с наступлением сумерек, погружая город в другой свет. Квон подходит к ней со спины, обнимает за плечи, покачиваясь. Они кружатся по комнате, с бутылкой виски на перевес, срываясь на хихи, падают на ковёр. На плазменном экране заканчивается серия и они включают выпуск шоу, в котором снялась недавно Манобан. – У тебя тут такая топорная мимика, пиздец. – Чуть не сдохла, пока слушала их дебильные шутейки...почему их так все любят? – Не ебу. Но рейтинги хорошие и плюс ты понравилась публике. Так что забей. – Ой бля, ты это видел? Жесть... – Разве ты не всегда так глаза пучишь, когда пытаешься изобразить удивление? Тайка показывает язык и пихает в бок корейца. Чжиён улыбается, отпивая ещё из бутылки. Тепло как дома. Лиса моргает и забивает рот чипсами. Перед глазами урывки их истории сообщений с Бхувакулем и его взгляд сегодня в кафе. Квон спит на полу, когда она на дрожащих ногах идёт в туалет. Нос жжёт от остатков рвотной массы. Умываясь, Лиса смотрит в зеркало. Это лицо снова плачет. В отражении Чонгук, со стеклянными глазами, смеётся и занюхивает ещё одну дорожку. Она смеётся и открывает шкафчик под раковиной. Открыв крышку, она вдыхает запах, от которого слезятся глаза ещё сильнее. Прокашлявшись, она подносит бутыль ко рту и переворачивает всю в себя. Кажется она снова слышит это «ты лучшее, что было в моей жизни» и не уверена, Квон и правда сейчас её обнимает или нет.