Ангелы Ризо

      Кажется это был вторник. Вторники всегда были отвратительными, но этот судя по всему бил все рекорды. Весь день Ризотто был злее Дьявола, гоняя Сквадру с поручениями по Неаполю, как котов по амбару; где-то в районе часа дня Прошутто узнал, что Джелато с раненым в поножовщине Сорбетом очутились в больнице; около пяти вечера засыпался Формаджо, и пришлось подключать Польпо, чтобы вытащить идиота из участка чистеньким; около семи Ризотто и Прошутто выместили друг на друге обоюдное раздражение (и теперь один расхаживал с большим синяком на смуглой скуле, а другой – с отпечатками больших пальцев под шейным платком), а после одиннадцати, вернувшись в их корпоративное жилище, Прошутто обнаружил пустым мини-бар и выслушал лекцию о том, что есть и другие способы расслабиться после тяжелого дня. Ризотто за это получил второй синяк и исчез с этим подарком за дверью кабинета.       Прошутто принял душ (размышляя, сколько теперь подинамить Ризо в качестве наказания), разложил в гостиной диван и расположился перед телевизором за старым детективом. К его удивлению, спустя время в комнате совершенно внезапно объявился Иллюзо. Прошутто удивился не тому, как это произошло, - когда Иллюзо был не один дома, то процентов семьдесят времени проводил в уютном зазеркалье, и своими появлениями из воздуха уже никого не впечатлял, - а именно тому, что он был здесь, в их обществе, после такого-то дня. Он по-кошачьи мягко опустился на диван, подполз к Прошутто и приник со спины, перебрасывая через него ногу. Еще минут через пять вселенная решила, что где два, там и три, и подкинула им Мелоне, вплывшего в гостиную со своим неизменным компьютером, блядским взглядом и стаканом какао.       - А где Гьяччо? – прозевал Прошутто, не отрываясь от экрана.       - Пошел в зал выбивать дерьмо из груши. Не все, знаешь ли, имеют счастье выбивать его из нашего металлического босса.       Иллюзо весело фыркнул – прямо Прошутто в ухо, и от этого теплая волна мурашек пробежала от шеи к пояснице.       Мелоне уселся на противоположном краю дивана, и Прошутто мог слышать, как щелкают клавиши и убывает какао через трубочку. Едва он задался вопросом, какого хрена Мелоне вообще приперся, как пустой стакан и закрытый компьютер были отставлены в сторону, а их обладатель присоединился к паре перед экраном, утыкаясь носом в плечо Иллюзо и обвивая того руками.       - Мы как печенье с шоколадной начинкой, - хихикнул он.       - Что? – опешил Прошутто.       - Ну, мы трое. Как те двойные печеньки с кремовой прослойкой.       Прошутто обернулся через плечо - через два, свое и Иллюзо, - но в таком положении мог видеть только тот глаз Мелоне, что был завешен волосами.       - Блядь, Мелоне, ну у тебя и… -- начал было, но, оглянув этих двоих позади себя, неожиданно рассмеялся. Они - светловолосые, сверкающие в свете экрана голыми бледными ногами, а между ними - темненький и одетый во все темное Иллюзо. Ассоциация имела полное право быть. Прошутто завел назад руку и со смешком потрепал Мелоне по щеке. – Идиот.       Так они трое и делили объятья в убаюкивающем полумраке, пока Иллюзо не пробурчал:       - Бога ради, все что угодно, только не смей лезть ко мне в штаны, - и Мелоне мурлыкнул:       - Как скажешь.       Привлеченный этими словами и шуршанием ткани, Прошутто снова обернулся.       Мелоне оглаживал бедро Иллюзо, вычерчивал рукой круги, но, как и было условлено, избегал промежности. Ладонь несколько раз любовно прошлась от колена до тазовой косточки, а затем юркнула под футболку и принялась наглаживать живот и пресс. Второй рукой Мелоне откинул назад распущенные волосы Иллюзо и вобрал в рот мочку уха, вырывая тихий вздох. Пальцы пересчитали кубики напрягшегося пресса, ребра, и сжали твердеющий сосок; губы скользили по шее, снова возвращались к уху, оставили пару поцелуев на челюсти. Иллюзо прикрыл глаза, ресницы его подрагивали, а вздохи становились громче и жарче.       Это было интереснее любого детектива, а еще – выкуси, Ризотто, лучше тебе было прятать парней, а не выпивку – было отличным способом расслабиться после тяжелого дня. Прошутто выключил телевизор и перевернулся на другой бок, лицом к этим двоим. Все что угодно, только не трогать там, да? Значит, другие части тела можно было заласкать хоть до синяков. Вызов принят.       Работа не шла: голова была забита черт-те чем, слова никак не хотели складываться в предложения, - которые должны были сложиться в отчет, - вещи валились из рук, само тело ощущалось бестолково-огромным и неподатливым. Дважды припечатанную кулаком щеку подергивало (пульс его гнева) и жгло (след огня его глаз). Ризотто никак не мог определиться, был ли он просто стоически спокойным - как подобает лидеру неуравновешенной команды станд-юзеров - или конченным мазохистом, если терпит раз за разом чужую горделивость, своеволие, колкости – и удары. Скорее всего, одно другому не противоречило.       Осознав, что так он никакого результата не добьется, Ризотто решил перенести место мыслительного действия в теплую ванну, оставил кабинет и направился в свою комнату за полотенцем и свежим бельем. Ему нужно было пройти длинный коридор, минуя гостиную, и эта мысль неожиданно отозвалась уколом где-то в сердце. Возможно, стоило извиниться перед Прошутто, только станет ли тот сейчас разговаривать? Гордости в нем – на всю Сквадру хватит; и – о, как же он любил наказывать Неро отстранением и снисходительностью! Никакого выяснения отношений, никаких упреков и претензий, только эти обжигающие взгляды из-под ресниц и сдержанный тон, и Ризотто сполна упрекал себя сам.       Его мысли и движение остановил донесшийся из темной гостиной до трепета знакомый звук – короткий громкий стон на выдохе. Почти неосознанно набросив маскировку, Неро преодолел оставшуюся пару метров максимально тихо, стараясь не то, что не шуршать одеждой, а даже не дышать. Он ожидал – хотел – застать Прошутто мастурбирующим, но увиденное оказалось куда более… впечатляющим. Он знал, что Иллюзо был дома; что Прошутто будет смотреть сериал; слышал, что Мелоне, напевая, возился на кухне. Но даже предположить не мог, что всех троих стянет в одну комнату на один диван. Стянет настолько близко друг к другу.       Темная комната была ощутимо наполнена жаром. Ризотто вжался в дверной косяк и не мог отвести взгляда. Сейчас Прошутто был зажат между этими двумя, и пока Иллюзо, задрав его майку, оглаживал бока и прихватывал губами кадык, Мелоне вел языком вдоль позвоночника – от шеи к талии. Прошутто прогнулся и снова издал тот великолепный звук, когда Мелоне широко лизнул и подул на влажный след, прежде чем отправиться обратно – снизу вверх, то и дело целуя, прикусывая кожу и моментально зализывая укусы. Руки Иллюзо переместились с боков на грудь, руки Мелоне заняли их место и двинулись медленно и с нажимом. Этот подъем завершился тем, что Мелоне прикусил Прошутто за загривок, заставив всхлипнуть, а затем вдруг потянулся над его плечом к Иллюзо и впился в того поцелуем. Прошутто моментально взбрыкнул и спихнул Мелоне, только для того, чтобы Иллюзо тут же прижал его, стискивая задницу и возобновляя их разорванный поцелуй. Сам Прошутто некоторое время наблюдал со стороны, но надолго его не хватило, и он нетерпеливо прижался к Иллюзо сзади…       Потом в центре оказался Мелоне, потом они поменялись местами еще пару раз; Ризотто уже перестал следить за постоянно движущимися, переплетающимися конечностями, которые оказывались где угодно, сжимали, гладили, царапали, - будто мальчики поставили себе целью просто заластить друг друга до смерти. Единственное, что он точно уловил в этом жарком безумии – ни один ни разу не коснулся паха другого; все, что угодно, только не это. Что и вправду делало их игру гораздо интереснее и волнительнее. Ризотто наблюдал, сжав себя ладонью сквозь ткань домашних штанов, уже без страха обронить какой-нибудь звук – в этом царстве вздохов, стонов и влажных поцелуев он просто растворится, затеряется без следа.       К финалу они отбросили напрочь свое маленькое негласное правило, и теперь Прошутто, разведя ноги лежащего на спине Иллюзо в стороны, подхватив под колени, терся о него, ритмично и жадно. У Ризотто дыхание перебило от этого зрелища: его Ро нависал над Иллюзо, закусив губу, - сильный, требовательный и подавляющий. Иллюзо раз за разом выдыхал его имя, выгибался навстречу, цеплялся рукой за плечи и шею, - вторая ладонь сплелась с ладонью Мелоне, который лежал рядом и периодически оставлял на теле легкие поцелуи, там, куда мог дотянуться.       Ризотто видел, как Иллюзо подошел близко-близко к грани, и конечно Прошутто видел тоже, - остановился и быстро приспустил одежду Иллюзо, освободил головку его члена, чтобы он не запачкал вещи спермой. Отдышавшись, Иллюзо негромко проговорил что-то, похожее на “спасибо”, и Ро склонился поцеловать его в губы. Следом его поцеловал Мелоне, потом Мелоне потянулся к Прошутто, и еще какое-то время длился этот невероятный жадный поцелуй на троих.       Как же они были хороши, его мальчики! Неро разрывался между желаниями немедленно присоединиться и бесконечно наслаждаться тройной любовью со стороны; но первое означало бы разрушить всю прелесть момента, все тесное единение, весь жар. Сегодня и так было испорчено достаточно. Поэтому Ризотто наблюдал, двигал рукой в такт движениям языков и медленно плавился в ожидании развязки.       Разморенный Иллюзо выбыл, откатившись в сторону, и Мелоне, облизываясь, торопливо дернул Прошутто на себя, уложил его ладонь на свой стояк. Надрачивая через ткань шорт, Ро грубовато втолкнул пальцы второй руки в призывно приоткрытый рот, и Мелоне задохнулся от восторга, прогнулся в пояснице, сжав пальцы губами, и Ризотто выгнулся, задыхаясь, почти синхронно. Он сам не раз позволял вытворять всякое со своими руками, но смотреть, как кто-то еще буквально трахает этот рот пальцами… Мелоне долго не продержался (шутка ли, сколько времени эти трое изводили друг друга здесь), урвал свою порцию удовольствия (“mo… o… olto bene!..”) и распластался по дивану, сбито и хрипловато дыша. Ро тряхнул взмокшей челкой, уселся Мелоне на живот и в несколько быстрых движений довел наконец себя до разрядки, кончая на чужую грудь. Последний довольный громкий вздох (чей именно, поди разбери) разбился о стены и осыпался на Ризотто мурашками; его будто контузило - ни света, ни звуков - и отпускало в реальность постепенно и нехотя.       Комната медленно остывала вместе с семенем на коже. Мелоне стянул с себя заляпанную одежду и теперь лежал, мраморно светясь в полумраке, и лениво перебирал волосы Иллюзо. Прошутто с бурчанием вклинился в тесное пространство между ними, и Иллюзо закинул на него ногу. Ризотто подпирал дверной косяк, смотрел в потолок и думал, что это определенно стоило того, чтобы спрятать от Прошутто хоть все спиртное в Италии. И о том, что ванна и свежее белье были нужны как никогда.