Мертвый Христос говорит с вершины мироздания о том, что Бога нет. Жан-Поль
Вокзал
Всеобщий позор человеческой мысли прогнил сквозь сонные веки слезливых сердец. Они знают, но все же молчат. Потому что не помнят других слов, а те что есть, совсем уж износились, замохрились, растрепались на ледяном ветру дырявым флагом верности завтрашнему началу понедельника. Они вечно ждут своей очереди на ушедший поезд, толкают друг друга на рельсы и ругаются матом на секундную стрелку отстающих на пару дней часов. — Приходите завтра! — кричит им улыбающийся незнакомец, и они доверчиво поворачивают спины. Ожидание, как постулат добросовестного гражданина. Тиканье громче стука колес. Поезд придёт, когда последний чемодан скроется за углом.Счастье
У них голодные чернильные руки, лишившиеся перьев с момента рождения. Они смотрят на солнце и не моргают, потому что не видят. Они слушают море, но слышат скрип половиц. Они дышат смогом и плачут мочой. Они счастливы снова чувствовать жизнь, размазывая по стенам квартир артериальные краски. Они хотят взлететь и поэтому закрываются в могилах, проглотив все ключи. — Когда мы будем счастливы? — спрашивают они, провожая очередной закат на пепелище своих идеалов.Музыка
Бесконечная песнь ушедших воспоминаний, записанная на треснувшей пластинке, — счастливый гимн их маленькой жизни. Шуршание привычных нот приятно сворачивается запекшейся кровью в ушах, оседает первым снегом на поблекшей роговице. Мясистые сердца радостно замирают в своём мгновении истинной жизни. Чем больше сердец, тем теплее дышать. Они рядом, их много. Не видят, не слышат, но пульс отбивает одну частоту на единственно известной им азбуке Морзе. Облачко пара растворяется в звянящей тишине. — Есть ли здесь хоть кто-то, кроме меня? — тихий шёпот срывается с ещё пока тёплых губ. Среди мертвецов всегда холодно.Миротворцы
В отпечатках наших сапог растут васильки. Так пишут и говорят, те, кто знает истину. Ее не замарать ошметками, что въелись в наши подошвы. На плечах лежит тяжесть мирного неба. Оно чище слез вдов и детей. Мы бережно омываем его кровью, чтобы вся копоть осталась лишь на наших холодных руках. Черные ногти вплетаются в черную траву — земля с материнской любовью принимает всех распятых во сне. На их устах — имя Бога, а значит они будут прощены.