"Осторожно, горячо"

Всё катится к чёрту очень быстро, очень резво и очень радостно. К чёрту вообще всегда и всё катится намного быстрее, чем к светлому будущему, но в этот раз просто рекорд Гиннесса по скорости, с которой его жизнь превращается в ад. Личный ад Чжухона - Ли грёбаный Минхёк. И, наверное, перед входом висела табличка "Осторожно, горячо", но Чжухон по сторонам никогда не смотрит и мелкий шрифт не читает. Он вообще-то до пизды занятой человек, чтобы тратить своё время на вот это вот всё, но время, чтобы очень крепко залипнуть на Минхёке неожиданно находит. Он проходит все пять стадий принятия неизбежного, кажется даже не один раз, потому что одно его внутреннее я в восторге от Минхёка, а второе хочет свернуть ему шею по три раза на дню, и это внутренний диссонанс. Стадию отрицания он преодолевает ещё во времена NO.MERCY, вместе с осознанием всего происходящего, и конкретно так пугается, потому что не каждый день ты вдруг понимаешь, что вот эти худые и нелепые ноги тебе нравятся куда больше аппетитного декольте на третьем размере. Отрицает он так яростно, что даже окружающие понимают - идёт война и главное, чтобы она оставалась внутри Чжухона до самой победы не важно кого над кем. Война оканчивается проигрышем всех сторон, а главное самого Чжухона, что приводит его в ярость. Он проигрывать не привык, не умеет и пробовать не собирается. Не собирался, но кто бы его спрашивал. Поэтому, когда их группа получает официальное название, а имена участников железно утверждены, он исходит на говно. На фоне этой катастрофы, катастрофа по имени Им Чангюн перестает быть таковой и весь свой негатив он направляет на Минхёка. Чангюн выдыхает, а Минхёк ахреневает от такой жизни всё больше. Кто-то даже шутит, что свою порцию получит каждый, давайте решим, кто следующий в очереди, но очередь начинается и заканчивается только Минхёком. Как-то ахренеть несправедливо, думает тот, и гиенится в ответ, уж он то умеет, он по правде единственный, не считая Чжухона, у кого в группе такой же дурной нрав. Их взаимные бомбардировки не длятся долго, потому что Минхёк всё ещё нравится Чжухону, а Чжухон вообще-то не совсем отбитый, и вроде бы даже не сволочь. Легче, чем договориться с самим собой - только лечь под поезд. Это решило бы все его проблемы разом, и не только его, но хрен вам всем. Он же сильный, он же мужик, он же боец, было всякое, все преодолел и это сможет. Но от бойца не остаётся ни одной буквы, когда на фансайне Минхёк виснет на нём и чуть ли не трётся, как мартовский кот. Их скиншип всегда заходит на ура, самый естественный и натуральный, как говорит Кихён, а Чжухон еле затыкает себе рот, потому что из натурального тут только Минхёк. Весь такой натуральный натурал и самое натуральное наказание, неужели из-за той бабушки, которую Чжухон не перевёл тогда через дорогу семь лет назад? И может из-за неё, а может из-за охрененного голоса Минхёка, но факт остаётся фактом - перед сном Чжухон торгуется со вселенной на манер "а можно не надо" и " я честно-честно буду хорошим мальчиком". Вселенная молчит, а Чжухон скатывается ещё ниже, ближе к самому пеклу. Депрессия не приходит в том самом своём жутком виде, в каком приходит обычно, но Чжухон ей все равно не рад. Она скребёт в груди какой-то безысходностью, отдается в голове гудящей тишиной и пустотой. Его тексты становятся всё сопливее и нелогичнее, словно у влюблённой школьницы, их один за другим сворачивают и не пропускают в работу, это бесит, но злиться нет сил или желания. Он хандрит и даже уже не загоняется, потому что и так загнали в самый угол. Или сам себя загнал, философски думает Чжухон, пока наблюдает за репетирующим Минхёком. Наблюдает, вздыхает, страдает и снова смотрит. А еще думает так много, что голова к вечеру под тонну, как шея не сломалась - загадка. Минхёк улавливает его настроение почти сразу, что приятно и бесит одновременно, потому что уйди, и без тебя тошно, и с тобой, просто уйди. Минхёк намёки не понимает, Чжухон уверен, что тот просто косит под дуру, и не отходит потом вообще ни на шаг. Они почти срастаются на какое-то время, даже умудряются выпустить микстейп Минхёка и изнасиловать чувствительный слух Кихёна, пока репетируют и ржут над любым словом. Кихён орет на них "угашенные" и негодует, почему эти два идиота не нашли друг друга раньше, а только сейчас. Смириться со своей участью под конец этого бала сатаны становится самым логичным и правильным, Чжухон сам себе готов отгрызть голову, потому что надо было раньше это сделать. Жить, конечно, ну нихрена не легче стало, но немного спокойнее. Если в аду вообще можно жить спокойно, потому что самый главный бес явно выбрал Чжухона себе в личные жертвы. Чжухон жертва - судьбы, обстоятельств, вот этого дьявола, и срать уже, за какие грехи, но живым он точно не дастся. Именно поэтому, когда на очередном концерте он попадает в пару к Минхёку и они отыгрывают какую-то сладко-дурацкую сценку, Чжухон отыгрывается на самом Минхёке. Совершенно по блядски и ни разу не по братски проводит рукой от самой кромки чужих джинс до вздёрнутого подбородка, наслаждаясь ужасом в глазах напротив. Публика в восторге, мемберы в восторге, Чжухон в восторге, а Минхёк нет, но умри от своего же оружия, злорадствует Чжухон. Поступок явно низкий и со стороны морали аморальный, но он и так уже горит в аду, так чего стесняться. Минхёк принимает правила игры и мстит уже на следующем фансайне, где распускает руки на уровне пояса и ниже, там же, где и его шуточки в этот день. Чжухон прячет горящие уши в подаренной фанаткой дурацкой шапке и считает про себя до десяти. Потом до ста, до пятисот и нихрена не помогает, потому что Минхёк везде, его руки почти на заднице Чжухона, а взгляд явно под одеждой и, господи, за что это всё ему. Сам не нашёл управы на это зло, так решил подарить другому? Чжухон почти хнычет под конец мероприятия от бессилия, из-за помятых боков и передоза Минхёком, его даже Чангюн не смог отцепить, а уж он то умеет убивать и насиловать одним взглядом. В гримёрке Чжухон забивается в самый дальний угол и вымученно наблюдает, как Минхёк порхает грёбаным птеродактилем мимо него, бабочек в аду не водится, и всем дарит воздушные поцелуи, Чжухону тоже прилетает, прям в лоб, со всего размаху, чтобы неповадно было. Каким-то благословением свыше для Чжухона становится новое маленькое шоу только для их группы, где они могут творить всякую дичь и не быть выдранными стаффом под конец. Чем Чжухон, конечно, пользуется по полной, превращая рейтинг передачи в 21+ за пару минут. В дурацком конкурсе "Обтанцуй соседа" он выходит абсолютным победителем самого блядского танца, как называет его Чангюн, размазав даже идеально-модельного Хёнвона. Просто потому, что жеребьёвка выбирает Минхёка, а тут уж он вывернется, но вернёт должок. И действительно возвращает, с процентами, их даже из эпизода полностью вырезают, за что стафф все равно дерёт обоих. Чжухон готов так хоть раз десять и ещё на бис, только чтобы видеть этот ахуевший вид старшего. Потому что катись ты к чёрту, Ли Минхёк, туда же, куда и я, страдать, так только вместе. Минхёк из студии вылетает первым, оттаптывая ногу Кихёну, а Чжухон сбежать не успевает, получая пизды за своё почти порно представление. Он вообще-то горд собой до самой стратосферы, но стыдно ему ещё больше, даже шея краснеет. Он искренне извиняется и готов башкой биться об пол, потому что он действительно придурок. И пока все просматривают отснятые материалы, он топит за Минхёком, который удивительно быстрый, если дело пахнет палёным. Чжухон вылавливает его в дверях раздевалки и визжит потом на весь этаж, потому что Минхёк прищемил ему пальцы. Они заваливаются обратно в комнату, из Чжухона ни одного приличного слова, а Минхёк вроде хочет помочь, но вообще-то иди утопись, идиот конченный. - Хватит, Чжухо~ни. Правда, хватит. Я так больше не смогу, это какое-то безумие, серьёзно. - Это я, мать твою, так больше не смогу! Всё это время это всё было жесть как стыдно и смущающе, думаешь мне прикольно? Когда ты лапаешь меня на глазах у фанатов, заваливаешься спать ко мне на кровать, сидишь вплотную на интервью - это прикольно? Это я не могу, я! Просто не трогай меня, я ведь просил уже, просто не трогай! Господи, ещё и пальцы решил мне оторвать. Чжухон спускает всех собак со всех привязей и сам кидается следом. Трепать его нервы не смеет никто, а Минхёк уже несколько лет мастерски проводит на них концерты, Чжухону просто осточертело. Минхёка тоже все зае, если раньше было терпимо, то сейчас все границы его самообладания были изнасилованы в самых изощрённых позах. Минхёк весь из себя ахрененный, долго-долго если надо, но не значит бесконечно. За Чжухоном ему не угнаться никак, особенно если есть цель, например, добить, то Чжухону нет равных. Особенно, если это Минхёк. И все это ахренеть как несправедливо, думает старший. - Не знал, что это так тебя задевает, но я тебя услышал. - Нет, нет, нет, ты не понял. Есть причина, окей? - И ты её, конечно же, не скажешь. - Нет. Не сейчас, нет. Минхёк смотрит волком, голодным злым волком, Чжухон даже трусит немного, чего врать, трусит как щенок, когда Минхёк бросает сумку на пол и идёт к нему. Чжухон вздёргивает подбородок в попытках в смелость и гордость, но Минхёк выше даже так и точно злее. Он подходит близко, вплотную почти, и без объявления войны хватает Чжухона за задницу, засовывая руки в его задние карманы и впечатывая в себя уже полностью. У Чжухона в голове сирены с красной лампой, открытый от возмущения рот и ахрененно наглый Минхёк перед глазами, который смотрит в упор чёрными глазищами и, господи, просто пожирает. Чжухону кажется, что тот сейчас заговорит, и вместо слов пойдет дым, потому что чужое тело горячее даже через одежду. - Ты себя вообще в зеркало видел? Ноги свои видел? Эти дурацкие ямочки на щеках? Знаешь, как ты выглядел там, когда танцевал? Уверен, у половины съёмочной группы встал, и если бы я не знал тебя так давно, у меня бы тоже. Думаешь, я лапаю тебя просто так, ради забавы? И вот моя причина - я просто люблю тебя, придурок. Я без ума от тебя. Вот он и докатился, думает Чжухон, до самого главного котла, из которого услужливо подает ручку Минхёк, приглашая к себе. И когда они всё же целуются, жарко становится действительно как в аду. Минхёк жадный, до каждого сантиметра его тела жадный, всего ощупывает, гладит, не так как на публике, а горячо и интимно. Так Чжухон впервые с кем-то и это стыдно до самых корней волос и приятно до самых кончиков пальцев. Минхёк целует его везде, где может дотянуться, словно дорвался, наконец получил то, чего так хотел. Чжухон плавится в этом жаре, в этих ощущениях, чувствах, целует в ответ так же жадно и отчаянно, потому что было так долго нельзя. Они валятся на диванчик, Минхёк затаскивает Чжухона на себя, усаживая на свои колени, а сам опирается на спинку, места вообще-то мало, в отличии от их желаний, но это всё потом, ещё будет время. Они целуются до красных губ, до нехватки кислорода, какая прекрасная смерть, думает Минхёк и продолжает тискать чужие плечи. Спускается вниз и почти в голос стонет, хватаясь за чужие бёдра. Ахрененные, крепкие бёдра, которые сейчас туго обтягивает грубая джинса, и которые так идеально ощущаются под ладонями. Он гладит их, мнёт и ловит задушенный восторг, когда Чжухон отзывается на это дрожью. Он знал, что это будет самым чувствительным его местом, иначе и быть не могло, иначе зачем человеку такие, если от них нет пользы. Чжухон дышит как паровоз, путается в светлых волосах здоровой рукой и тянет назад, давая себе доступ к чужой шее. Впивается поцелуем сначала в венку, а потом и в кадык, жмёт на него языком и получает реальный стон в ответ. Большие руки на его ногах сильнее впиваются пальцами и сползают во внутрь, оставаясь в опасной близости от паха. Чжухон нервничает пару секунд, а потом перестает даже думать, нахрен эту затею, и инстинктивно делает движение вперёд. И это как ушат ледяной воды для Минхёка, сразу приводит в чувства. Он вцепляется в чужой ремень и крепко удерживает на месте, проходясь последний раз губами по мягкой щеке. - Стой, стой, стой. Подожди, замри на секунду. Не здесь, хорошо? Поехали домой. Давай. Минхёк переводит дух и благословит всех богов за свою выдержку, чем не может хвастануть сам Чжухон, который "Я всегда во всём лучший". Он еле слезает с Минхёка и долго бездумно рассматривает себя в зеркале. Как после секса, думает Минхёк, и думает ещё больше, потому что это даже не прелюдия, а так, детские зажимания. И если бы он, чёрт возьми, знал, что это тело так податливо, ведь ни разу не спалился, то быть беде ещё в самом начале их карьеры. Минхёк помогает Чжухону привести его в менее блядский вид, такой, чтобы хотя бы с первого взгляда вопросы не возникали, хватает свою сумку и его самого и тащит за собой на выход. Минхёк обещает себе дома, где нет сотен камер и любопытных глаз, залапать этого парня до потери сознания, зацеловать и разложить во всех возможных позах, чтобы как следует рассмотреть и запомнить все до мельчайших подробностей. До таких, которые будет знать только он один, даже без Чжухона. А Чжухон всё это видит во взгляде старшего, видит и чёрт возьми, в прямом смысле возьми всего и без остатка. Катиться в ад, так уж вместе.