***
Эйсу было больно. Как только его оставили в комнате, он тут же схватился за горло и сдавил его. На глаза навернулись слёзы. Парень не стал сдерживаться — он упал на кровать и разомкнул руки, опустив их. Дышать было практически невозможно, под рёбрами кололо, изо рта сыпались лепестки. Рыцарь готов был захлебнуться в собственной крови.Это всё из-за него.
Как он мог влюбиться в этого мрачного мужчину, не способного проявлять чувства? Почему именно он, а не кто-то другой? Как же мерзко. Сегодня был именно тот день, когда ничего уже нельзя сделать. Тихонько умереть казалось не таким уж и отвратным, как до этого. Эйс выдавил из себя улыбку. Это была самая бесполезная жизнь, но такая сладкая. Как же было хорошо делать всё, что угодно душе, зная, что скоро умрёшь. И как же было хорошо любить. Эйс помешался на Часовщике ещё в детстве. Он так привязался к этому мужчине, что не смог полюбить кого-то другого. Как же рыцарю хотелось видеть своего Часовщика перед смертью, видеть эти сапфировые глаза, ледяные, холодные, мрачные, лишённые жизни. Как же хотелось стиснуть его в своих объятиях, расцеловать руки и лицо, а потом признаться во всём. В тот момент, когда душа уже покинула тело…***
— Что происходит? Почему Питер отвлёк меня от работы в такой час? — недовольно бросил Джулиус, идя следом за Королевой Сердце. Он был ужасно недоволен тем, что чёртов кролик ворвался в его кабинет и заставил оторваться от дел. Джулиус ненавидел, когда подобное происходит. И сейчас тоже. Вивальди поджала губы. Кажется, теперь она чуть больше понимала ситуацию, в которой оказался её рыцарь. Холодный и мрачный Часовщик, не способный выражать свои эмоции достаточно, разбивал сердце парня всё время существования. — Это всё из-за Эйса. Монрей на мгновение замер, но тут же пришёл в себя. — Что с ним? — А ты будто и не знаешь, — сжав ткань юбки, Вивальди стиснула зубы. — Из-за тебя этот идиот болен ханахаки, — Монрей в шоке уставился на женщину. — Представь себе, Часовщик. — Откуда ты знаешь о ханахаки? — Мой брат был болен ей на протяжении долгого времени… Актёры остановились у дверей в комнату Эйса. Не церемонясь, Часовщик влетел в неё. Он узрел ужасную картину: рыцарь лежал на кровати и кашлял, царапая грудь, мотая головой и сгибаясь. По подушке были разбросаны уже не лепестки, а целые цветы красных астр. Они лежали на фоне кровавых пятен. Джулиус любил красные астры, потому что они напоминали ему об Эйсе. Теперь он готов был возненавидеть эти цветы. — Эйс, — встревоженно произнёс мужчина и в мгновение ока оказался около парня. — Эйс, перестань! Посмотри на меня. Рыцарь поднял на Монрея свои заплаканные глаза. Он не мог произнести и слова, только издавал хрипы. Джулиус рывком поднял ослабевшее тело парня и прижался к нему, обвив руками шею. — Успокойся, я рядом… Эйс не верил. Нет, не хотел верить. Его любимый мужчина сейчас сидел прямо перед ним, прижимался к нему, обнимал. Той маски равнодушия больше не было на лице. Монрей выглядел обеспокоенным, напуганным. Казалось, что он скоро расплачется. Рыцарь был не так далёк от истины. Джулиус, дрожа всем телом, продолжал сжимать парня в своих объятиях, смотря ему прямо в глаза. Тот всё ещё кашлял, но уже не так сильно, как до этого. Эйс старался сдерживать кашель, прикрывал рот рукой, лишь бы капли крови не попали на Джу. Мужчина вздохнул, убрал руку актёра и поцеловал его в щёку. Парень удивлённо вздохнул, вновь сорвавшись на кашель. Тогда Монрей снова поцеловал его. Было уже не так больно. Эйс лишь изредка издавал болезненные хрипы. Он не хотел понимать, что происходит. Всё ещё было неприятно. Джулиус, сидящий напротив, легко коснулся его губ, совсем не думая о том, что те в крови. Рыцарь удивился ещё больше. Он даже не успел отреагировать, как Монрей отстранился. Эйс завёл свои руки ему за спину и сел удобнее. Кашля не было, только боль. Горло жгло, цветы ещё были. Он не удержался и поддался вперёд, прикасаясь к заветным губам. Джулиус не сопротивлялся. Он охотно ответил на поцелуй, позволяя парню делать, что вздумается. Эйс углубил поцелуй. Потом резко отстранился и повернул голову вбок. Снова кашель. Снова цветы. Снова кровь. Астры падали одна за другой до тех пор, пока они не закончились. Настала мертвенная. Эйс понемногу приходил в себя, пока Джулиус аккуратно поглаживал его по спине. — Почему ты молчал? — с долей осуждения произнёс мужчина. — Почему? Ты должен был сказать мне об этом раньше. Рыцарь вздрогнул. Голос Монрея, тихий и спокойный, показался громом среди ясного неба. Он опустил глаза. — Потому что ты никогда бы не ответил мне взаимностью, — глупая улыбка скользнула по лицу. Джулиус ошеломлённо взглянул в глаза парню. Как же хотелось громко выругаться и со всей силы ударить этого противного шута, который заставил его пережить вторую смерть. — Ты… — стиснув зубы, выдавил Часовщик, подбирая слова. — Ошалевший идиот. Эйс усмехнулся и выпустил актёра из своих объятий, желая и самому выпутаться из них, но к его удивлению его придавили к поверхности кровати, нависнув сверху. Лицо Монрея в этот момент выглядело таким недовольным: нахмуренные брови, злые глаза, плотно сжатые губы. — Джулиус, ты чего? — Как ты вообще смеешь говорить такое?! — сорвался мужчина, готовый убить рыцаря. Эйс широко распахнул глаза. Он ещё не до конца отошёл от боли, как его голова уже раскалывалась от происходящего. — Ровно также, как ты смеешь продолжать относиться ко мне, как к данности, — парень раздражённо фыркнул. Джулиус злобно выдохнул и сел прямо на бёдра актёру. Тот в шоке поднялся, но его уложили обратно одним лёгким толчок в грудь. Из лёгких вырвался кашель. Больно. Но Эйс и не думал жаловаться, хотя очень хотелось. — Идиот, — процедил Часовщик. — Ты ошибаешься. — В чём? Мне кажется, я прав. — В своей правоте. Монрей распустил свои волосы и положил резинку в карман брюк. Он наклонился ниже, прямо к лицу рыцаря, нахально глядя ему в глаза. — Джулиус, прекрати, — недовольно бросил Эйс. — Мне се… Его заткнули грубым поцелуем. Сознание долбануло в голову, как топор. Только что он готов был оттолкнуть Монрея, а сейчас отвечал на поцелуй. — Повтори, — отстранившись, сказал Часовщик. — Мне действительно стоит прекратить? Джулиус, казалось, впервые за столько времени почувствовал такой прилив злости. Захотелось показать этому самодовольному рыцарю, что он на самом деле чувствует к нему и на что готов пойти ради его благополучия. Зрачки Эйса расширились; он перестал понимать, чего хотел, вернее, отрицал свои желания. — Я… О, нет, он определённо мечтал, чтобы Джулиус не останавливался, но, в то же время, не мог позволить ему так нагло руководить собой. Эйс кинулся вперёд и прижался губами ко рту мужчины в целомудренном поцелуе, постепенно превращающимся в нечто большее. Джулиус хитро ухмыльнулся, обвив руки вокруг шеи парня. Наконец-то перестал ломаться. Монрей прижался к Эйсу, не желая отстраняться. Потом он настучит ему по голове, потом прочитает ему лекцию о том, что идиоты долго не живут и прочее. Сейчас он хотел помочь ему и доказать, что способен чувствовать. Как же ему надоело, что все считают его чёрствым и равнодушным. Даже тот, кто крутится рядом с ним, как покорная псина. Тот, кого он любит. Эйс просто надеялся, что этот поцелуй будет длиться как можно дольше, и что боль в груди, так внезапно отступившая, не вернётся снова никогда. Он обхватил торс Джулиуса и прижался к нему всем телом, попутно касаясь кончиком языка его губ в надежде получить разрешение на глубокий поцелуй. Всё происходящее напоминало больше сон, чем реальность. Джулиус разомкнул губы, впуская чужой язык. Давно у него никого не было, да и времени заводить новые отношения тоже. К тому же, расстался с Джерико он только из-за Эйса, мальчишки, который так внезапно ворвался в его жизнь и превратил её в сущий Ад. Эйс почти дрожал от переизбытка эмоций. В груди что-то горело, а горло, до этого так невыносимо саднящее день и ночь напролёт, отошло на второй план. Мужчина перед ним был не против. Разомкнув поцелуй — тонкая полоса слюны протянулась меж их губ, а потом порвалась — Эйс легонько дунул, а затем поцеловал ухо Джулиуса, хмыкая с тем самодовольством, какого не проявлял едва ли не с самого момента начала болезни. Джулиус издал короткий смешок. Щекотно. Сидеть на бёдрах Эйса было удобно, а металлический привкус на губах не вызывал отвращения. Даже мысль о том, что он надолго отрывается от своей работы отошла на второй план. Эйс был счастлив, почему бы и на время не забыть о проблемах? Давно пора это сделать. Им необходимо это. Руки парня словно сами собой поглаживали спину и лопатки Джулиуса — это можно было сравнить с расслабляющим массажем. Эйс медленно спускался поцелуями вниз по шее и плечам, стараясь не сильно давить: согласие и даже инициатива Джулиуса всё ещё казались эфемерными и хрупкими, такими, что их могло бы сломать одно неосторожное движение. Но в эти казалось бы лёгкие прикосновения губ Эйс вкладывал всю свою страсть и эмоции. Часовщик хотел бы выразить недовольство тому, как нагло Эйс сбросил с него жилетку и рубашку, но промолчал. Сейчас не время для подобного рода разбирательств. Джулиус закинул голову назад, блаженно прикрывая глаза. Почему-то он вспомнил Джерико. Его руки были жёстче и крепче… Монрей тут же себя отдёрнул. Он не смеет никого больше представлять, кроме Эйса. Эйс становился всё более раскованным вместе с реакцией Джулиуса. Поцелуи дополнились укусами и перешли на ключицы и грудь мужчины, мелкие капли крови стекали по телу вниз. Внизу, где пах Джулиуса встречался с его собственным, становилось жарко; хотелось поскорее избавиться от остатков одежды и перейти к делу. Джулиус немного приостановил Эйса. Он ловко поменялся с ним местами. Теперь мужчина лежал под рыцарем, скидывая с него верхнюю одежду. — Ты девственник? — спросил актёр. Увы, Джулиус действительно этого не знал. Спрашивать раньше было как-то неловко, да и Эйс никогда ему ничего не докладывал. Эйс сглотнул. Было даже немного стыдно признавать, что он, как верная псина, хранил всего себя для одного Джулиуса. — Кхм, да… Парень подхватил его под бёдра и в одно движение стянул брюки вместе с нижним бельём. Джулиусом можно было любоваться, как картиной: его тонкой светлой кожей, рельефом мышц (пусть и не таким заметным, как у него самого) и плавными изгибами, делающими его похожим на неведомое магическое существо, таинственное и прекрасное. Джулиус удивился. Неужели, всё было настолько плохо? — Идиот, — только и выдал актёр. О да, идиот. Сколько раз он готов это повторить? Сколько душе угодно. — Надеюсь, ты знаешь, как это делается. Несмотря на всю свою мужественность, Джулиус был нежен, когда дело доходило до секса. Одно неверное движение могло всё… испортить. Сколько у него было ночей с Джерико. Чутким, спокойным и рассудительным. Эйс отличался. Но это меркло на фоне того, что Часовщик у него первый. Парень издал смешок в ответ на слова Джулиуса и с силой придавил его к постели. Алые укусы рассыпались по телу; возбуждение заставило Эйса, и без того полубезумного от болезни, окончательно слететь с катушек. Конечно, он знал, как это делается. И множество раз проделывал это с Джулиусом в своих фантазиях, о чём ему когда-нибудь расскажет. Когда-нибудь. Ладони спустились вниз по бокам мужчины и почти ненавязчиво погладили его бёдра. Джулиус расслабился. Если Эйс спокоен и уверен в себе, то всё будет нормально. По крайней мере должно быть. Даже если что-то и пойдёт не так, то у него будет шанс неплохо всыпать парню. И плевать ему на любые оправдания рыцаря. Теперь бледная кожа была не такой уж и бледной. Монрей хмыкнул и опустил руки на спину Эйса. Сначала хотел поднять их, но вряд ли актёру будет приятно, если ему начнут рвать волосы. Эйс мягко гладил кожу на внутренней стороне бёдер мужчины и любовался проделанной работой: ярко-алые следы укусов на влажной от слюны коже смотрелись волшебно. Парень сделал движение вниз и прижался губами к животу Джулиуса. Стояк был каменный; Эйс был настолько занят своими кусями, что и не заметил, как они оба оказались настолько возбуждены. Он вдохнул, выдохнул прохладный воздух на кончик головки члена мужчины и вобрал её в рот на несколько сантиметров — насколько смог в свой первый раз. Джулиус подавился воздухом. Это было, мягко говоря, неожиданно. Нет, он действительно не ожидал чего-то подобного от Эйса, хотя такая вероятность и была. Это же Эйс. Этому идиоту как-то пришло в голову бегать голым перед Вивальди и Алисой, о чём речь. Если так подумать, Эйс всегда был готов раздеться, неважно перед кем он был. Ну идиот же. Часовщик издал слабый стон. Низкий, рокочущий, прохладный. Эйс довольно простонал, посылая вибрации дальше по органу Джулиуса. Было странно и непривычно, он сам от себя не ожидал, что сделает… такое. Но он идиот, ему можно. Парень повёл головой вниз и взял член ещё немного больше; давление на стенки горла напрягало, но ради Джулиуса Эйс был готов и не на такое. Он плотнее обхватил ствол губами и с лёгким чмокающим звуком двигался, настроенный принести максимум удовольствия партнёру. Монрей смутился. В отличие от Эйса он не был таким раскрепощённым. С самого детства привык быть закрытым отшельником, который и слова доброго не скажет ни в чью сторону. Особенно после того, как стал жить здесь, в Стране Сердец, самой токсичной и жестокой. Ненависть стала защитной корочкой, а нейтральная позиция во всём — единственным путём. Джулиус рвано задышал. — Э-эйс!.. «Да, я», — хотел было ответить Эйс, но кое-что помешало. Поэтому вместо слов он просто провёл языком по стволу особенно смачно и приласкал основание одной рукой, пока второй водил круги по животу и груди Джулиуса. Власть над этим мужчиной была приятна до глубины души. Джулиус поначалу сдерживал стоны, только потом это стало тяжелее. Это было действительно приятно. Мужчина никогда бы не подумал, что они с Эйсом переступят черту в отношениях. Джулис-то был готов, уверенный в том, что верный Эйс, который любого готов был покрамсать ради него, первым признается во всём, но молчал. Видимо, Часовщик действительно был слишком холоден и занят, чтобы заниматься этим вопросом. Эйс, довольный результатом, отпрянул. Слюна и предэякулят стекали с его разбухших губ, огонёк в глазах явно показывал настрой парня. Он, не теряя времени, оставил на бедре Джулиуса засос и закинул его ногу себе на плечо, открывая вид на заветное отверстие. Джулиус тяжело дышал. Он посмотрел в глаза Эйса и слабо улыбнулся. У него никогда не было сил на эмоции, поэтому обычно не проявлял их, но ради любимого готов был сделать и это. И всё же он переживал. Девственность вообще не вписывалась в характер Эйса, вот никак. Оставалось только надеяться, что рыцарь не переборщит. Он отвык от этого. Отвык от такого тесного контакта. Эйс улыбнулся в ответ и, предварительно обильно смочив палец слюной, медленно обвёл отверстие, чуть раздразнивая и подготавливая к проникновению, и, в конце концов, медленно ввёл палец. Джулиус — взрослый стойкий мужчина, и уж с тем, чтобы не тратить час на каждую фалангу, он справится. Возбуждение било по голове и в голову, сдерживать рычание с желанием отодрать мужчину без всякой подготовки было сложно. Последние следы ханахаки давным-давно исчезли, но в мыслях Эйса было слишком мало места для чего-то кроме Джулиуса, чтобы радоваться по этому поводу. Монрей шумно втянул воздух носом и впился округлыми ногтями в кожу на спине парня. Он уже и сам изнывал, но держался, как и обычно. Пора уже отбросить одну маленькую мысль: Эйс давно не ребёнок. Пускай его поведение всегда было ребяческим и раздражающим. К тому же, разница в возрасте у них была не такая уж и большая, но почему-то Джулиусу постоянно приходилось выслушивать других по поводу того, что с рыцарем нужно что-то делать. Раньше, он чувствовал себя, как старший брат, но не сейчас. Эйс улыбнулся ярче и засиял, словно солнце. Его Джулиус был таким покорным и милым, в то время как уже два пальца были внутри него и растягивали плоть. Предвкушение ощущений, которые ждали вот уже совсем скоро, сводило бы Эйса с ума, если бы он не был сумасшедшим уже как час. Он покрывал поцелуями кожу ног и живота Джулиуса, чтобы отвлечь от ощущений и напомнить о себе и о своей безграничной любви к этому леднику. Джулиус притянул голову Эйса к себе и впился в его губы. Больше тактильных ощущений, которые сводили его с ума. К тому же, Эйс был очень горячим. Джулиус ужасно любил в нём всё, только не так фанатично предавался этому, как рыцарь, который любил Часовщика до одури и готов был убить всех, кто хоть пальцем тронет его. Особенно Джерико. Потому что он бывший? Потому что Джерико — это Джерико. Эйс кусался и кусался больно, стараясь передать максимум от своих сумасшедших ощущений. Он обхватил свободной рукой торс Джулиуса и рывком усадил его к себе на колени, только углубляя проникновение, и почти заставил мужчину помахивать бедрами. Третий палец вошёл без проблем, смазки худо-бедно, но хватало на все манипуляции, и Эйс, едва ли не дрожащий от перевозбуждения, был готов отыметь Джулиуса в любую секунду, и только одержимость благом этого самого Джулиуса не давала сорваться. Джулиус сильнее вонзил ногти в спину, один раз чертыхнувшись. Эйс не Джерико — предупреждать не будет. Тем временем, всё становилось невозможным. — Думаю, пора уже, Эйс. Нежный шёпот на ухо рыцарю. Джулиус не мог ждать также, как и Эйс. Будь, что будет. Не сахарный, не растает. Эйс заткнул любые будущие попытки Джулиуса говорить поцелуем, влажным и властным. Он спустил свои брюки — рваный выдох вырвался сам собой от трения ткани по чувствительной коже — добавил столько слюны, сколько смог, и приставил головку ко входу. Несмотря ни на что, Джулиус был тугим, и входить в него было непривычно; совсем не те ощущения, что от собственных рук, даже плотно сжатых. — Мгхх… — Эйс не сдержал стон. Джулиус тоже издал стон и вильнул бёдрами. Почти как первый раз, может, даже лучше. Всё потому, что Монрей стеснялся в тот первый и последующие, так как Бермудо был взрослым и зрелым мужчиной. С Эйсом проще. Можно не сдерживать себя, не стесняться чего-то. Джулиус прикрыл глаза. Длинные волосы рассыпались по спине и плечам. Эйс сделал несколько пробных движений, едва доходя до половины своего размера. Последние остатки терпения канули в лету вместе со стонами Джулиуса, и движения Эйса в один момент стали рваными и даже грубыми; он схватил мужчину за бедра и подстроил его под свой темп, не разрывая контакта губ. Наоборот, он лишь сильнее терзал чужие губы, вымещая на них свою пылкую натуру. Джулиус был прекрасен во всём, и его образ в этот миг, со спутанными волосами, искусанной шеей и грудью, со следами от его, Эйса, рук на бедрах, которые завтра будут саднить так же, как совсем недавно саднило его горло от цветов — Джулиус был особенно прекрасен. Джулиус двигался в такт движениям партнёра, стонал от удовольствия, царапал кожу на спине Эйса. А потом целовал, смазано. Было горячо, слишком горячо для него. Привыкший к холоду, Монрей сгорал и сходил с ума. Но этого того стоило. Эйс, никогда не обладавший сдержанностью, в постели оказался сущим монстром: боль Джулиуса не останавливала парня, ведь вместе с ней шло удовольствие для них обоих. Он слышал свой собственный пульс, а тиканье часов Джулиуса отдавалось даже в его губах. Сокращения достигли предела, горячий воздух в комнате стал ещё более невыносимым. Эй не дышал — каждый вдох был больше рыком, и, когда пик был уже близко, он произнёс в чужой рот: — Джулиус… Густая белая жидкость потекла по бёдрам мужчины, а, спустя пару мгновений и толчков, громкий стон вырвался и из груди Джулиуса.***
— Я тебя убью, — прорычал Джулиус, разглаживая складки на рубашке. Эйс скептично фыркнул и со всей силы дёрнул мужчину за длинную прядку волос. Он тут же получил по своей руке, причём не хило. Шикнув, парень вздохнул. — И снова всё встало на свои места, — грустно подметил рыцарь, приподнимаясь. — Не надейся, — замогильным тоном произнёс Монрей, одел рубашку, но не стал застёгивать, и повернулся к актёру. — За такие выходки я с тебя живого не слезу. — А ты ненасытный, Часовщик, — усмехнулся Эйс. Ему проехались рукой по затылку. — Извращенец. Рыцарь хохотнул, проведя рукой по ключицы Джулиуса. — Только для тебя.