Как жаль, что кофе не удалось выпить

— Как можно так наивно все время тебе доверять?! — Ирина хлопнула дверцей шкафчика на верхней полке, откуда достала ароматный кофе. — А я что, давал повод в себе усомниться? — Алеников чуть ослабил свой галстук, дабы скрыть приступ нарастающей злости. — Ну, ты же говорил, что не ты снял меня с должности! Ты говорил, что прекратишь пить. А вчера ты снова выпил, — Павлова налила кипяток в чашку, которую ей когда-то подарил сын. Как же она скучала по нему. Но даже самые родные могут о тебе забыть. Это жизнь, детка. И тут нет правил. Есть жестокая игра и исключения, ненависть и серая масса, которая с каждым днем и в силу возраста давит только больше. А все из-за того, что ты повидала жизнь, видела мужчин, которые бросали в погоне за красивой жизнью или молодыми девушками, а может и за тем, что он, вроде как, женщину встретил… Одни предательства и ожоги на и без того раненом сердце. — Хочешь сказать, что мне теперь рюмку коньяка нельзя после работы выпить? — Если ты обещал, — порой, она сама диву давалась, насколько её наивность часто посещала голову. — Ирин, не начинай, — мужчина развалился в кресле, продолжая изучать её взглядом. Она очень часто наблюдала тот факт, что Анатолий Борисович её ещё не изучил. Он с любопытством наблюдал за каждым её новым действием. Как она гладит рубашки и психует, что не получается все сделать идеально. Или же, как Ирина прибирает дом, слушая музыку. Ему было интересно всё. Павлова взяла чашку и прошла в зал. Заняв любимое место, на белом, кожаном диване, женщина уставилась на мужчину. — Скажи, а какие у нас с тобой отношения? — Сделав глоток чёрной воды, Ирина слегка обожгла сухие губы. Едва поморщилась. — Обожгла? — Мужчина встал с кресла и сел рядом с ней. — Ну так, ответь мне. Он тяжело вздохнул, переводя взгляд на нее. — У нас с тобой отношения. Этого мало? — Мало. Я тебя не понимаю. То твоя агрессия, ничем не оправданная, то твоя любовь ко всему, что горит. Терпеть не могу то, когда я не понимаю, что за человек со мной рядом. — У нас с тобой прекрасные отношения, зря говоришь, — Алеников встал, подошёл к окну, рассматривая вдали отблески ночных фонарей. — Прекрасные? — усмехнулась женщина, она встала, направляясь не спеша к нему, — Ты вообще что-то ко мне чувствуешь, Толь? — Я же говорил. — Повтори, — Ирина смотрела неким бешеным взглядом, продолжая приближаться. Ближе. И ближе. — Что за детский сад? — Пол года. — Пол года, — он смотрел вдаль. Что искал? Черт его знает. — Пол года, черт возьми! Ты ко мне даже не прикасаешься! Алеников не реагировал, а лишь держал руки в карманах брюк, перебирая ключи от машины. — Мы живём не как пара! Ты тогда позволил себе меня толкнуть! У меня бланш под глазом был! А сейчас ты вдруг решил, что тебе вовсе не стоит меня касаться?! — А это у нас такая связь… Ментальная… — Анатолий не поворачивал головы к собеседнице. — Ты же знаешь, что я помню все… Помню, как тебе было трудно и твои препараты на ряду с алкоголем дали сбой… Нервная система… Толь, чего ты боишься? — Я не боюсь… — Боишься. — Я! Не боюсь! — Он резко повернулся к ней, от чего чашка с кофе упала на пол, обрызгав обоих, но им было все равно. Он решительно зажал её между собой и стеной, но аккуратно, не причиняя боль. Одна его рука оказалась на уровне головы Ирины. Он был высокий и крепкий, по сравнению с ней. — Ты боишься… — уже голос женщины был не такой уверенный. — А ты не думала, что всё дело в том, что боишься меня ты?! — Он приблизился к её лицу. — Я не боюсь тебя. — Я что, слепой?! Я даже не помню, как толкнул тебя тогда! Да! Я моральный урод! И оправданий у меня нет! Я потерял всё: сына, память, честь, тебя! — Ты не терял меня… — Нет! Ира! Я боюсь тебя касаться… Я боюсь, что причиню тебе боль! Опять! Как тогда! — Я же чувствую ночью, когда ты поправляешь моё одеяло… — Это не имеет значения, — он перебил её, взяв аккуратно в одну руку её ладонь, — Посмотри. Эта рука… — Анатолий посмотрел сначала на нее, затем на руку, — Нежная, хрупкая… Ты — хрусталь, который я могу и боюсь разбить! Я вообще не должен сейчас с тобой тут быть. Не должен. — Это ты сам решил? — Да. Потому что, — его рука аккуратно легла на её шею, поднимаясь вверх, он провел большим пальцем по щеке, убирая пряди волос, -Потому что я действительно дорожу тобой, и не могу сам себя простить за то, что сделал с тобой… Должность, поднял руку… Я — монстр. — Чудовище, — почему-то улыбнулась хирург. — Ты почему улыбаешься? — он тоже улыбнулся. — Ну, ты — чудовище, а я — красавица, — они усмехнулись. — Боже, как… Я давно… Не касался тебя… — он снова провел рукой по её щеке. Ирина на секунду прикрыла глаза, чувствуя его запах и замечая свой неровный пульс. Её руки оказались на его спине под пиджаком. Анатолий аккуратно коснулся губами её шеи, а затем посмотрел в её зелёные глаза. Она хотела продолжения, это было видно. Продолжая смотреть друг на друга, Алеников не спеша провел рукой по её талии, её волна вот вот нахлынет и бежать не хочется. Хочется сейчас вот тут… Его сильные и мужественные руки касались её… Ирина положила руки на его шею, спускаясь вниз. Лёгкое касание губ. А затем ещё один и ещё один. А вскоре и страстный поцелуй. Он прижался к ней еще ближе, проведя руками по спине и ниже. — Ты хотела, — он снял с её плеч теплую кофту, которая оказалась на полу. — Я? Хотела… А что? — Забудь, — он снова её поцеловал, а она не смогла не ответить. Женские пальцы умело расстегнули рубашку мужчины, оголив переднюю часть. — Если тебе хочется, я остановлюсь, — Анатолий запустил пальцы в её волосы. — А ты можешь вот сейчас без глупых вопросов? — Я учту. Они скучали оба. И оба хотели. Как жаль, что только кофе не удалось выпить.