***
Пик-пик-пик-пик-пик-пик… Сарп кривится от высокого назойливого звука, и рядом тут же раздается сдавленное «ах!» Плывущее сознание однозначно определяет голос и настроение – мама в ужасе. С чего бы?.. Лица касается ладонь, пахнущая выпечкой, и Сарп наконец разлепляет тяжелые веки. Свет вокруг нестерпимо яркий, зато в нем хорошо видны кардиомонитор, белоснежного цвета тумба и дверь. И мама, гладящая его по плечу. – Мамочка? – он проталкивает слова через высушенное горло и заходится кашлем. – Сарп! – она придвигается ближе, отчего ножки стула противно скрежещут по полу, и быстро смахивает слезы со щеки. – Сынок, дорогой, как ты? Сарп прикрывает глаза. Как он?.. Память, слегка подстегнутая маминым волнением, на удивление легко собирает воедино картину произошедшего: Мелек, парк, выстрел, раненый Мерт… еще один выстрел… теперь больница… – Я в порядке, – судя по тому, что он уже в палате и в сознании, это близко к истине. Сарпа больше волнует другое. – Мама, где Мелек? – Мелек? – мать непонимающе качает головой. – Причем здесь Мелек, сынок?.. Кто в вас стрелял?! Мысли Сарпа скачут по воспоминаниям и предположениям, как машина по ухабистой дороге, но не могут ни за что зацепиться. Он уверен, что не сошел с ума и был с Мелек в парке. Точно, будто наяву, видит ее рывок в сторону комиссара, и как она обернулась к нему, когда второй выстрел прошил плечо… судя по ощущениям – опять левое. И опять из-за Карадага. С бывшего сокурсника причитается. Что было потом, Сарп не знает, но догадывается – кто-то должен был вызвать медиков… – Я не знаю, кто стрелял, – он выныривает из рассуждений. – Я был в парке с Мелек – это она позвонила, когда я ушел из кафе… – Мелек нашлась?! Мать снова охает, сбивая выстроенную логическую цепочку. Сарп морщится, и предложения помимо воли становятся короче. – Она сбежала от Джеляля. Позвонила, позвала в парк. Я приехал. Мы стояли на площади, и вдруг кто-то выстрелил… в Мерта. А потом в меня. Больше я ничего не помню. Мелек здесь нет? – Нет, сынок, – мама сочувственно вздыхает, но заметно, что отсутствие девушки сейчас волнует ее меньше здоровья собственного ребенка. – Мне позвонил начальник Юсуф. Сказал, что в тебя и Мерта стреляли и что вы в больнице… Мы с Эйлем тут же приехали. Сарп высвобождает ладонь из материнской руки и трет чуть подрагивающими пальцами переносицу, стараясь не концентрироваться на покалывании в плече. Черт, что же произошло?.. Мелек должна была вызвать «скорую» – кроме нее было просто некому. Но почему не поехала с ними в больницу? С ним, своим парнем, и с комиссаром, к которому бежала через всю площадь… И тоже – почему? Зачем?.. – Сарп, что ты имел в виду? – приходит неожиданный вопрос. – О чем ты, мамочка? – То сообщение, которое ты прислал. Что ты имел в виду? Сарп отнимает руку от лица и переводит взгляд на мать. Сообщение?.. – О чем ты? Я ничего тебе не отправлял. Несколько мгновений они смотрят друг на друга, пытаясь понять, кто больше не в себе. В конце концов Сарп даже готов признать, что чего-то не помнит, когда она вынимает из сумочки телефон и разворачивает к его лицу. И он читает короткое сообщение, полученное матерью с его номера пару часов назад. Два слова. «Это Мерт». Сарп буравит экран взглядом. Он не помнит, чтобы писал сегодня матери. Тем более такое смс, которое не имеет никакого смысла. «Это Мерт». И что?.. – Сынок, что это значит? – в третий раз повторяется вопрос. Он может только пожать плечом. Что-то гудит в голове, как плохо отлаженный мотор, мешая сосредоточиться. – Не знаю… Я не отправлял. – Ну как же нет?! – мама вздыхает, вытаскивает из сумки второй телефон, на этот раз его собственный, и всовывает ему в руки. – Сынок, посмотри, это ведь ты написал! Сарп послушно открывает переписку. Вопреки надежде, что это какая-то ошибка, последнее отправленное им сообщение матери все то же. «Это Мерт». Бред. Он не мог написать такого. Не мог хотя бы потому что… Сердце ухает прочь из грудной клетки, когда внимание цепляется за время отправки смс. Парк! В это время они с Мелек были в парке! Но Сарп ничего никому не писал тогда… …впрочем, и «скорую» он тоже не вызывал – это однозначно сделала Мелек. Могла она взять его телефон и отправить с него сообщение тете Фюсун? Пожалуй. Другой вопрос – зачем? И почему это? Почему не «Сарп ранен», не «позвоните в полицию», не что-нибудь другое, не менее логичное?.. Он сжимает телефон в руке. «Почему, Мелек, почему ты перед тем, как снова пропасть, написала маме это? Будто бы важнее ничего нет, будто бы это было так срочно, что не могло ждать…» – Не могло ждать, – повторяет он вслух за своими мыслями. И гудение в голове обрывается оглушительным, разрывающим нутро щелчком. – Сажи, кто Умут? Не заставляй меня больше ждать! – Хорошо. Не буду томить тебя. Выстрел. Рывок Мелек. Выстрел. Телефон. Сообщение. – Сажи, кто Умут? – Хорошо. Выстрел. Рывок Мелек. Сообщение. – Сажи, кто Умут? Сообщение. – Кто Умут? – спрашивает Сарп пустоту срывающимся шепотом. И читает ответ, набранный рукою Мелек: «Это Мерт». Мерт. «Мерт?», – спрашивает себя Сарп, пока буквы на экране расплываются от слез, а мозаика в голове складывается, совпадая по самым тончайшим линиям. Всем от бездомного детства до попытки забрать у него Джошкуна; от необъяснимого раздражения, испытываемого Сарпом по отношению к Карадагу, до его таких же необъяснимых визитов в кафе; от подозрений насчет «крота» в управлении до испуга Мелек при виде подстреленного комиссара. Все встает на места, и Сарп больше не плачет. Он смеется. Смеется до истерики, так что мама зовет медсестру, а Сарп смотрит в ее лицо и видит его. Они так похожи на самом-то деле, что ему странно и страшно, как мог не замечать столько времени… – Вам надо лечь, – непререкаемым тоном приказывает медсестра, нависая над ним со шприцом, и Сарп хочет сказать, что и так лежит, но не успевает. Он ощущает, как телефон выскальзывает из слабеющих пальцев, и проваливается в сон.***
Лицо на белой подушке обрамлено пушистыми волосами, и Сарп протягивает руку, убирает особо настырные пряди с глаз. И не может сдержать смех, когда Мерт – он все еще пока что называет его Мертом даже про себя – дергает бровью в ответ на прикосновение. Сарп придвигает стул и садится. Он отделался простреленным плечом: снайпер явно торопился закончить и не привык стрелять по движущейся мишени. А вот ровно стоявшему на дорожке комиссару пришлось тяжелее – пуля попала в грудь… – Надеюсь, я умер, – хриплый голос отвлекает от тяжелых мыслей о том, что было бы, если бы. – Потому что Аллах свидетель, ты последний человек, которого я хотел бы видеть у своей постели, devrem. Сарп всматривается в бледное лицо и молчит. И внезапно понимает нерешительность Мелек, потому что знать хорошую новость, которую не знает стоящий (или лежащий) перед тобой человек, очень мучительно. Особенно если ты до сих пор не уверен, что новость правдива, потому что все, что есть у Сарпа – одно сообщение и десятки фрагментов пазла, подходящих друг другу с такой же точностью, с какой они могут относиться к совершенно разным картинам. И девушки здесь нет, только они двое. И надо что-то решать. – Ты хотел бы увидеть на моем месте Мелек? – он стреляет наугад, ставит все фишки на «зеро» – на то, что прав и что раненому будет сложно удержать маску лжи. И добавляет сразу, чтобы не дать шанса: – Или отца Джеляля? Секунда проходит за час, две – за целую вечность. Мерт морщится, отчего на переносице возникают смешные складки, и снова закрывает глаза. – У тебя ужасные шутки, Сарп. Стоит больше тренироваться. Терпение лопается неожиданно. Сарп подскакивает со стула, наклоняется к лежащему, хватает ладонью за лицо и… замирает. Потому что в распахнутых глазах – страх. Не истеричный, как в лесу, не злой, как в чертовом холодильнике, а какой-то настолько настоящий и беспомощный, что у Сарпа подкашиваются колени, и он оседает на край койки. – Зачем ты приехал в парк? – Сарпу до того неловко от вызванных его действиями эмоций, что он отворачивается. – Тебе позвонила Мелек? – С чего бы адвокату мафии звонить мне, а, devrem? – Мерт приподнимается на кровати, откидывается на подушку и почему-то игнорирует то, что собеседник все еще остается рядом. – Тогда зачем? – Решил прогуляться в хорошую погоду. Запрещаешь? Сарпа корежит от ехидного вызова в этом голосе, от насмешливой улыбки. Он разворачивается прямо к Мерту, задевая пальцами лежащую на покрывале ладонь. – Ты был в кафе с Эйлем. Зачем же уехал? Да еще и сразу после меня? Мерт молчит, дергает головой, но взгляд не отводит и руку не убирает. Первое бесит ужасно, а от второго становится легче. – Когда тебя ранили в парке, Мелек побежала к тебе, – Сарп просто констатирует факт, но видит, что задел. – И правда, с чего бы адвокату мафии так волноваться за комиссара полиции? Я видел, как вы говорили у больницы Джеляля. Что вас связывает? Сарп задает вопрос и холодеет. Потому что вопрос крайне двусмысленен, и Мелек – его любимая, а Мерт – брат? И если сейчас он скажет, что они с Мелек… что? кто? Да нет… Бред. – Слушай! – Сарп не выдерживает и прерывает ответ на вдохе. – Послушай меня. Пожалуйста, послушай меня, kardeşim… Он запинается, постфактум осознавая произнесенное. А Мерт просто кивает. И Сарпу хочется плакать вместо того, чтобы рассказывать целую историю. – В тот вечер, когда ты догнал меня на дороге у телефона-автомата… Сарп делает вдох, чтобы успокоиться, но не может. Он буквально не может дышать от стиснувшего горло спазма, потому что ему страшно. Он хочет все рассказать: правду и догадки, и тогда останется только пара вопросов, которые поставят точку. Точку в его поисках… или его надежде. Сарп не знает, чего боится больше. – Ну и? Он поднимает голову от белого покрывала. Мерт смотрит устало, без подначки, скорее с сочувствием, и Сарп хватается за этот взгляд, как за спасательный круг. – В тот вечер я ехал за Джошкуном. Но не успел, он сбежал. – Джошкун жив? – спрашивает Мерт, и, отведи Сарп глаза хоть на мгновение, он бы не понял, но сейчас видит, что это удивление – ложь. – Жив. Он сбежал от меня, но его каким-то образом нашла Мелек. Ладонь Мерта сжимается в кулак, и Сарп накрывает его руку своей. Машинально. – И что случилось потом? – Потом Джошкун рассказал ей об Умуте, – светлые брови взлетают вверх, а Сарп начинает говорить быстрее, – и Мелек позвонила маме. Сказала, что знает, кто Умут! Она хотела приехать тем же вечером, но Джеляль похитил ее. Но Мелек сбежала, позвонила мне, сказала прийти в парк. Я приехал, и… Потом в нас стреляли. И еще… – Сарп вынимает из кармана телефон, открывает сообщения и разворачивает экран. – Это было отправлено маме с моего телефона в то время, когда мы с Мелек были в парке. Я думаю, Мелек взяла мой телефон, пока я был без сознания. – «Это Мерт», – читает он. Хмурится. – Что это значит? Сарп вдыхает глубоко, будто в последний раз, а дальше – только бездна. – Я думаю, это ответ на вопрос, который я задал Мелек в парке и на который она не успела ответить. – И какой был вопрос? – в противовес ему Мерт говорит на выдохе, отчего последние буквы совсем не слышны. – Я спросил ее: «Кто Умут?» В наступившей тишине он впервые за весь разговор замечает пиканье кардиомонитора, на котором пульс Мерта скачет, как взбесившийся. Сарпу некуда деть взгляд, кроме как смотреть на перекошенное эмоциями лицо со знакомыми чертами. Время тянется медленно-медленно, и, если бы не частящий пульс, казалось бы, что оно вовсе остановилось. Как в парке. Сарп молчит. Ему больше нечего сказать. Он, как провинившийся и признающий это, смиренно ждет смерти либо милости от судьи, взвешивающего все «за» и «против». И когда все причины и следствия оценены, их взгляды наконец встречаются. И в этот момент Сарп знает, что сидящий напротив уверен в своем решение так же, как уверен он сам. – Abi?.. Когда через десяток минут в палату заходит начальник Юсуф, ему требуется целая вечность, чтобы добиться вразумительного ответа от двух рыдающих мужчин.