when the darkness comes

Даже в жёлтом свете лампы на тумбочке, цвет его кожи казался бледнее обычного. Белые веки накрыли голубые глаза, а длинные чёрные ресницы подрагивали во сне. Медленно, но по-хозяйски, Джеки провела рукою по его щеке, отодвигая непослушную прядь растрепавшихся рыжих волос. И как раз в этот момент она услышала тихие, нарушающие безмятежность лазарета, шаги. Стоило ей обернуться, как Трей встал на месте и замер, словно одна из семи статуй на входе в колледж. В его руках был поднос с тремя полными чашками на нём. Кловер медленно осознаёт, что опоздал и Риддл уже давно спит. Наверное, на скорость реакции повлияли пережитый стресс и потраченные магические силы в бою. Зеленоволосый почти бесшумно ставит поднос на металлический столик у подножия кровати и садится на корточки сбоку, почти идеально повторяя позу Блэк напротив него. Она снова переводит взгляд на старосту. Его лицо было так спокойно, так безмятежно по сравнению с тем, что оно выражало этим вечером ранее. Ни капли беспокойства, злости, боли и отчаяния в прекрасных чертах, лишь призрак объятий Морфея, нежно обхватившего его руками и утягивающего в сладостный сон. Девушка протягивает руку к нему, прикладывая ладонь к идеальной щеке. И, повинуясь какому-то порыву, начинает тихо напевать ту колыбельную, которую ей в детстве пела мама, укладывая спать: — Среди шёпота и теней топота душу похороненную, затянутую в тайну, видеть начала только, призрака, но сказать должна…* Её голос колебался на грани тихого пения и шёпота, балансируя на желании не разбудить Риддла и дать ему тот комфорт, в котором он нуждался. Мышцы рук под её левой ладонью, уставшие после напряжения, словно натянутая струна, и превратившиеся в камень во беспамятном сне, начали, наконец, неуверенно расслабляться по-настоящему. Пока Джеки пела, она заметила, как Трей взял его за руку. Всего лишь невинное проявление дружеской поддержки. А потом два его пальца, указательный и средний, проникли под рукав рубашки, касаясь внутренней стороны запястья. Это моментально сделало все его движения более интимными. Возможно, более интимными, чем всё, что Джеки видела до этого. — Я буду здесь, ждать, надежду посылать с мольбой, что этот свет выведет тебя домой. Когда утратишь надежду, я оставлю любовь свою, в свете солнца спрячу, когда придёт тьма твоя.* И они просидели так ещё очень долго подле его кровати. И благоговейную тишину нарушало только дыхание трех студентов из Хартслабьюла. Джеки положила голову на чистую, белую простынь. Чего они оба ждали? Наверное, они хотели убедиться, что он все ещё здесь, что он дышит, а всё это — реально. Наверное, они просто хотели, чтобы наступил рассвет, и они могли убедиться, что он увидит наступление нового дня. Блэк встала только когда поняла, что уже ног не чувствует. Тихо переставив стул для посетителей подле столика с подносом, она подождала, пока Трей сделает то же самое. Не смотря на выматывающий день, наполненный событиями, которые оставляли совершенно разные отпечатки в памяти, сон упрямо не шёл. Девушка взяла чашку и бесшумно сделала глоток уже прохладного чая. Нежные нотки молока обволокли язык, сладкий запах меда ударил в нос. Трей повторял её движения так, как повиновался каждому желанию Риддла всю жизнь, каким бы безумным и лишённым всякой логики оно ни было. Когда-то их было трое, и третий парень был полной противоположностью Кловера, он никогда не думал о том, чего хочет Роузхартс, потому что был полон собственных желаний. Тогда парню даже казалось, что сам он пустой, словно форма для выпечки без теста в ней. Сейчас их тоже было трое, но освободившееся место заняла девчонка. И она выполняла все требования, не просьбы, без лишних вопросов и подавленного негодования, что долгие годы съедали изнутри трефовую карту. И теперь он не казался себе таким полым, но и от неё этой зияющей пустоты не ощущалось. Ещё тогда, в детстве, Трей выучил одно золотое правило, наблюдая за родителями: чтобы понравится клиенту, заработать его расположение, нужно всего лишь запомнить его предпочтения. Поэтому он так внимательно наблюдал за Кэйтером, который выдумывал тысячу оправданий и миллион способов, дабы избежать есть сладкое, чтобы только не обидеть зеленоволосого, что, если задуматься, было так же глупо, как и добавление устричного соуса в начинку. Иногда это происходило автоматически, например, когда Риддл проливал горькие слезы после того, как очнулся, и, казалось бы, мысли третьекурсника должны были быть заняты совсем другим… Но мозг записал нужное на жесткий диск, ожидая, что это пригодится в будущем. И стоило только Трею прийти на кухню, чтобы сделать, как он сначала думал, зелёный чай, как неприятная картинка, вызывающая почти физическую боль, всплыла в сознании. И вот, чашки уже наполнены совсем не тем, чем он ожидал. — И почему же ты не сказал ему то, что собирался? — шепотом спросила Джеки, проходясь по небу сладким от пчелиного мёда языком, скосив глаза в его сторону. Трей уже открыл рот, чтобы выдать подготовленный ответ на этот вопрос, но… — Только вот не надо травить мне сказки про то, что ты сказал именно то, что собирался. Я знаю, что это не так, — сказала девушка голосом, добавляющем жёсткости мягкой, словно свежие маршмеллоу, до этого ситуации. Она была непреклонна. С каждой секундой, проведённой с ней, Кловер всё больше понимал Эйса, который в первую их встречу назвал Блэк «вторым префектом, в юбке». И… ничего не ответил, поднеся чашку, чтобы сделать ещё глоток. И тогда она сделала то, чего заместитель никак не ожидал: опустила свою руку с колен, оставляя одиноко висеть в воздухе. Едва заметное движение пальцами продемонстрировало зияющую пустоту между ними, от которой по всему телу зеленоволосого разошлось тянущее чувство тоски, которое почти невозможно было терпеть. И тогда он опустил и свою руку, качнул немного ею в её сторону, слегка касаясь кожи на мизинце, отчего до самого плеча разрезало нейроны тонким импульсом тока. Нет, этого было мало, катастрофически мало, Трей это понимал. Тогда он ещё раз потянулся к ней, но на этот раз, поймав её ладонь, крепко обхватил её с той смелостью, которую и не думал найти в себе когда-то. Её длинные, изящные пальцы, словно воришки, собирающиеся забрать себе то, что им не принадлежит, ловко проскользнули в зазоры между его пальцами-замками, переплетая их, словно ветви лозы между собой, крепко-крепко. Намертво. Позже, когда на востоке забрезжили первые лучи рассвета, чашки уже давно опустели, а её голова удобно устроилась на его костлявом плече, Трей задумался о том, что никогда ещё не подпускал едва знакомого человека так близко. Он знал Джеки всего пару дней, она была первокурсницей. Между ними была пропасть из опыта и знаний, которая казалась ему раньше непреодолимой. Но их объединяло нечто куда важнее, чем один колледж, одно общежитие, одна спальня, одна кровать. Не в его правилах было подпускать так близко почти незнакомого человека, но её голова, вокруг которой безумной копной вились кудрявые черные волосы, совершенно естественно ощущалась на его плече. Как будто бы так и должно было быть. И только когда оба студента, принадлежащие общежитию Роузхартса, закрыли глаза и погрузились в сон в самой неудобной позе, но с самым теплым чувством комфорта в груди, подле кровати появилась голова без тела. У этой головы были розовые кошачьи уши и совершенно непристойная насмешливость в выражении лица. — Значит, ты в пор-р-р-р-рядке, — промурчал мальчишка, которому не положено было здесь быть ещё больше, чем двум сидящим неподалеку, нарушающим все правила собственного общежития, основанного на строгости и дисциплине Червонной Королевы. Из воздуха вынырнули две руки, закрывая шторы окна лазарета, чтобы юркие посыльные светила не пробрались в комнату и не разбудили старосту прежде, чем он сам захочет проснуться. И затем призрак исчез, снова растворяясь в воздухе с той же наглостью и мимолетностью, что и появился. * — Underneath the echoes, buried in the shadows, there you were, drawn into your mystery. I was just beginning to see your ghost, but you must know… ** — I'll be here waiting, hoping, praying that this light will guide you home. When you're feeling lost, I'll leave my love hidden in the sun for when the darkness comes.