Цветение лотосов

      Цзян Чи — основатель Ордена Юньмэн Цзян. Это истина известная всем, как и та, что он был бродячим заклинателем, сражающимся за справедливость и живущим под девизом: «Стремись достичь невозможного»! Возможно, это создавало обманчивое впечатление наивного и неискушенного человека, которым многие пытались пользоваться. Но именно что пытались.       Цзян Чи считал себя не просто бродячим заклинателем. Он звал себя свободным заклинателем. Он был самим олицетворением свободы. И любой, кто пытался закрыть его, сковать свободу, которой он дорожил даже больше, чем своей жизнью, дорого за это платил.       Цзян Чи был неоднозначной фигурой в мире заклинателей, неординарной, эксцентричной. Хаотичной. Поэтому его неожиданное желание осесть в маленькой деревне вблизи Юньмэна вызвало небывалую бурю в обществе: друзья, которых он приобрел в дороге, товарищи, состоявшие в именитых орденах, учителя, что следили за его достижениями, — все писали и приезжали в деревушку, опасаясь, что Цзян Чи нашел что-то странное, что-то жуткое, что-то опасное, что-то из-за чего он не может покинуть это место.       Но ничего не было.       Цзян Чи был просто счастлив в этой деревне. Она просто ему понравилась: богатым дичи лесом, вечерним пением птиц и особенно лотосовыми озерами. Довольно часто он приходил на берег с вином, которое распивал, вслушиваясь в окружающие его звуки, и флейтой, на которой он любил играть по ночам. Когда как не ночью шорохи и музыка становились волшебными?       Вот в одну из подобных ночей они и встретились. Цзян Чи тогда искренне считал, что сглупил, выбравшись из дома без меча и талисманов с одной только флейтой и кувшином вина. Заклинательский глаз сразу приметил несколько странностей, но опьяненный разум не слушал, не видел, не хотел. Двоемирие, что до этого момента существовало в союзе, разделилось.       Бродячий заклинатель видел перед собой монстра, поедающего людей, чудовище, несущее смерть в мирные дни, темную тварь, которую необходимо уничтожить.       Цзян Чи видел же миловидную, спокойную девушку, что искренне восхищалась его музыкой, рассказами о мире и поэзии.       Они расстались под утро. Мужчина ушел первым. Он видел, что нежить держится из последних сил, но не остался, чтобы поймать с поличным. Цзян Чи даже не оборачивался назад, чтобы не видеть, как цзяожэнь* ныряет в озеро, как ее ноги превращаются в рыбий хвост. Ему достаточно было почувствовать ее взгляд своей спиной.       Цзян Чи продолжал считать себя глупцом, когда пришел в тоже самое место на следующую ночь. Снова без меча. Снова без талисманов. Мужчина в чувствах назвал себя дураком, на что получил громкий девичий смех, который заставил его обернутся. Цзяожэнь тоже пришла. Одна. Уставшая. Голодная.       Они оба были дураками.       Они оба знали, кем были на самом деле.       Они оба знали, кем были их собеседники.       Они оба знали, что должны были сделать еще при первой встрече.       Они оба знали, что не сделают этого.       Заклинателя, как он считал, останавливало одно простое явление — ничего. За все время, что тварь провела на этой территории — ничего не происходило. Не пропадали люди. Не пропадал улов рыбаков из сетей. Не случалось никаких происшествий на воде. Цзяожэнь не делала ничего, хотя с каждой ночью ей все тяжелее было сдерживать свой голод. Цзян Чи видел, как она на него порой смотрела, но тут же прекращала это и невинно улыбалась.       Странная нечисть, что даже не ощущается как нечисть.       Цзяожэнь сдерживал интерес. Прожив в качестве неживой и немертвой несколько лет, она потеряла желание того развития, к которому неосознанно стремиться нечисть, чтобы стать чем-то большим, чем они есть сейчас. Зато у нее появилось влечение к странному заклинателю, который с каждой встречей засматривался на нее не как на зло, а как на девушку: смущался, порой заикался и говорил о всяких небылицах.       Чудной заклинатель, что игнорирует свою работу.       Светлая энергия притягивала, игриво махалась и дразнилась. Однако цзяожэнь знала — одна ошибка и заклинатель ее убьет. Поэтому держалась. Старалась держаться. Так прошли несколько месяцев. А когда у нее не осталось сил, цзяожэнь слабо заговорила: — Ты знаешь, что некоторые темные твари после смерти не оставляют тел?       В воздухе повисла тишина. Ни кваканья в озере, ни стрекотания в траве, ни шелеста листьев на ветру. Цзян Чи слышал только горькие удары самого сердца. Мужчина привязался к этой девушке. Заклинатель привязался к нечисти.       Что могло быть хуже?       Цзяожэнь видела, как ему тяжело. Они чувствовала крохи темной энергии вокруг него, которые тянулись из-за плохих мыслей в его голове. Ей не нравилось это. Заклинатель должен быть чистым и незапятнанным. Тогда цзяожэнь попросила: — Сыграй для меня, заклинатель.       Цзян Чи противиться не стал. Легкая мелодия, такая же легкая, как и до этого дня, полилась по воздуху. Теплая и уютная. Немертвая вспомнила об истории, которую поведал ей заклинатель об этой мелодии, и улыбнулась. Это очень забавная история и красивая мелодия.       С каждой минутой цзяожэнь становилась слабее, но одновременно с этим она радовалась, что уйдет именно так. Не умрет от меча или заклинания в бою как те мерзкие, не осознающие себя и обезумевшие твари. Не умрет в одиночестве в какой-нибудь расщелине. А просто тихо заснет и растворится, превратится в пену. И не одна, а с этим заклинателем. Она закрыла глаза и судорожно вдохнула, чувствуя неприятные покалывания по всему телу.       Такой бывает смерть для ее вида?       Легкие покалывания усилились и стали похожи на то, как если бы она глубоко укололась иглой. До костей. Но цзяожэнь старалась держаться. Старалась не дрожать, чтобы не отвлечь заклинателя. Старалась не всхлипывать и не стонать от боли, чтобы не сбить его с мелодии. Старалась не открывать глаза, чтобы не встретиться с безразличием этого человека, которого она так боялась.       Боль усиливалась. Цзяожэнь чувствовала, как пальцы и ноги ее начинают плавиться, постепенно превращаясь в пену и растворяясь. Держать под контролем она уже себя не могла. С первым всхлипом оборвалась мелодия. Со вторым — на ее плечо опустилась рука. А с третьим — появился металлический привкус.       От неожиданности цзяожэнь вздрогнула и открыла глаза. Кровь заклинателя медленной струйкой капала на губы нечисти, которая неизвестным ей образом оказалась в крепких тисках заклинателя. Не вывернуться. Не оттолкнуть. И цзяожэнь пила его кровь, чтобы набраться сил, отбросить заклинателя и исчезнуть под водой.       Цзян Чи еще не раз приходил на их место, засиживаясь там допоздна. Ждал ее и с горечью вздыхал. Он слишком сильно к ней привязался. Корил себя. Ругал ее. Бранился на тот день, когда встретил ее.       Заклинатель никак не ожидал, что ему придется извиняться за эти слова в будущем, когда эта самая цзяожэнь заявится на многолюдный базар и даст ему хлесткую пощечину средь белого дня.       Не знал, что будет целовать немертвую, держать ее в объятиях, встречать рассветы и закаты.       Не думал, что будет делить с ней ложе.       Не мыслил, что у него с ней будет сын.       Не ведал, что создаст с ними собственный Орден.