Августовский вечер

Одним августовским вечером, я ждал приезда своего друга и сослуживца Достоевского. Я писал ему письмо и любезно предложил, переехать ко мне на дачу. Федор Михайлович согласился. Погода здесь стояла по-настоящему летняя. Солнце жарило беспощадно. Лишь к вечеру жара уходила, и дул прохладный ветерок с берегов Иртыша. Я сидел на веранде полусонный, оглушенный стрекотанием кузнечиков. Легкий ветер приятно щекотал лицо. Кусты жасмина одурманивали. Глаза невольно закрывались. — Александр Егорович! Спящая красавица проснитесь! Я сразу вскочил, услышав знакомый голос да так, что стул упал, и мигом бросился отворять калитку. Федор Михайлович был одет по-военному. Расстёгнутая шинель висела на плечах, а левая рука сжимала ручку чемодана. Мы крепко обнялись. — Я очень рад, что ты приехал. Признаться, я ждал тебя раньше. — Раньше не мог. Сам понимаешь. Пока бегал в часть, а потом заходил к Маше. Он улыбнулся и стал оглядывать моё скромное жилище. Дом был небольшой, бревенчатый, с прямоугольной крышей и старыми ставнями. -Что же пройдём внутрь. — он хлопнул меня по плечу и ступил на крыльцо, которое тут же с треском проломилось. Я на радостях совершенно забыл предупредить его об этом злосчастном крыльце. Благо, всё обошлось. Федор Михайлович успел ухватиться за перила, однако побледнел как полотно. -Прости, совсем из головы вылетело, дом очень ветхий, а крыльцо починить руки все не доходят. -Ах, да, да понимаю. Он поднялся на веранду и сел за стол. — Право, как же здесь легко дышать. Друг мой, спасибо, что пригласил. Сидеть в такую жару в Семипалатинске просто невыносимо. А здесь лоно природы. «Близ вод, сиявших в тишине, Являться муза стала мне.» Достоевский говорил негромко, но возбуждённо его глаза радостно блестели. — Да, здесь прекрасно. Правда боюсь, как бы мы с тобой не заскучали. -Не заскучаем, сейчас работа точно найдётся. Мы вошли в дом. Я указал комнату Фёдору Михайловичу он разобрался с багажом и, я поставил самовар. Внутри жилища было просторно. Из мебели имелось только самое необходимое. Такая монашеская обстановка не смущала моего друга. Мы испили крепкого чаю с баранками. Много говорили о литературе и лишь в три утра, отправились спать. На следующий день, я проснулся рано и пошёл копать грядки. Солнце ещё только восходило, лёгкий туман окутывал степь, вдалеке. Птицы горланили свои песни. Такая атмосфера успокаивала душу. Я с новыми силами загребал землю лопатой. Капельки пота, и мокрые пряди волос прилипали к щекам. Лицо раскраснелось. -Уже работаешь, молодец! Я оглянулся и в распахнутом окне увидал Достоевского. -Сейчас, я к тебе присоединюсь. Он вышел на улицу с лопатой. -А, как же завтрак Фёдор Михайлович? — крикнула женщина с крыльца. Это была одна из дочерей хозяйки. -Потом! — ответил Достоевский потирая руки. -Мне кажется, тебе стоит отдохнуть и не спорь. Ты весь красный и тяжело дышишь. Спорить, я не собирался, ибо действительно устал. Налив кружку кваса, я присел на скамейку. Напиток помог, утолить жажду, и слегка взбодрил. Я не без восхищения смотрел на широкую спину Достоевского в ситцевом жилете, на то, с каким упорством и непринужденностью он работал. Несгибаемая сила воли, чувствовалась в каждом его движение. Осушив кружку квасу, я поднялся, и пошёл помогать ему. Вскоре утренняя прохлада сменилась солнечным пеклом. Это нас не напугало. Работа проходила незаметно и весело. К обеду, мы закончили сажать овощи и даже, успели выкопать несколько клумб для цветов. После обеда, Достоевский уставший, но довольный, лежал на сене в сарае. Я в это время читал книгу. Беспокоить друга, сейчас, мне не хотелось. Вполне, может быть, что он обдумывает замысел, нового романа. Спустя час, он сам пришёл ко мне, и предложил отправиться на речку. Я, конечно же, согласился. Река находилась неподалёку от усадьбы. Мы спустились по обрывистому берегу, на пляж, утопая голыми ступнями, в раскаленном песке. Островки тростника, отливались серебром в лучах солнца. Над камышами стрекотали кузнечики. В зеркале водной глади отражалось небо. От воды веяло прохладой. Разбежавшись, я нырнул в реку. После изнуряющей августовской жары, смыть с себя пот и грязь, было блаженством. Вдоволь накупавшись, мы отправились домой.