Be Yolself

- Это была последняя капля, Зейн! - крик матери режет уши. Он думает, что когда-нибудь его барабанные перепонки лопнут от этого громкого голоса. Возможно, это будет к лучшему: никогда больше не услышать их придирки и поучения. - Ты отправишься в эту школу и точка, - брюнет не двигается, хотя все его внутренности дрогнули. Школа святой Лорены для ненормальных, хотя брюнет представляет себе не учебное заведение, которым является это место, а сущий ад. Он вспоминает зомби, которые выходят оттуда, и страх стать таким же сжимает его внутренности. - Там из тебя сделают человека! Человека. Как будто он им не был. Нелюдями Зейн считал кого-то вроде Гитлера. Он был настолько ужасен, что его ставили в одну категорию с этим монстром? Может быть. С чего это вообще началось? Этим вечером? Когда он набил первую татуировку? Когда он первый раз надел черную кожанку? Когда первый раз выразил собственное мнение? Когда первый раз увидел Джонни и влюбился? А может это началось когда он только родился? Имело ли значение когда и как? Он посмотрел на свои руки. На тыльной стороне одна из его любимых татуировок, пальцы дрожат, слой прозрачного лака поблескивает на аккуратно постриженных ногтях. Его взгляд сосредотачивается на маленьком сердечке, что красуется на ногте безымянного пальца. Он вспоминает, как старательно его вырисовывал тонкой кисточкой. Только сейчас ему в голову приходят накладки с готовым узором, которые сделали бы эту задачу намного проще. Джи вроде предлагала отдать ему пару. - Да что с тобой не так! - мама бьет ладонью по столу. Зейн думает больно ли ей. Больнее, чем ему? - Ты меня слышишь вообще!? - ему действительно жаль свои уши. Они же не виноваты, что выросли именно у ненормального брюнета с матерью-истеричкой. С семьей-истеричками. Родиться "не таким, как все" в правильной семье - что может быть хуже? Много чего. «Ты не можешь изменить себя, Зейн» - сказала ему Элайза, потому что Элайза хороший психолог. Родители решили, что она дура. "Нужно принять себя", но он принял. Его не принимали эти люди. "На самом деле это твоим родителям нужен психолог, а не тебе". Их еще так не оскорбляли. Ну, они так думают. Рядом сидит Стелла и ухмыляется, глядя на него. Почему девушка его брата так его ненавидит? Это бессмысленно. Почему Стен вообще встречается с этой сукой? Потому что он и сам та еще сука. Из них получится "идеальная семья", ведь у Стеллы нет пирсинга и татуировок, а Стен не носит кожанки и не любит мальчиков. Ведь они "правильные". А он сумасшедший. Хотя психологи считают иначе. Но ведь его родители и тупая Стелла с образованием придурков лучше разбираются в психологии людей. Келвин кидает на него взгляды исподлобья. Зейн действительно любит Кела, и только поэтому ему жаль брата. Кел не понимает эту хрень. Не понимает, почему его брат сумасшедший, почему он вообще должен выбирать между ним и семьей. Келу шестнадцать и он тоже нормальный, но он принимает «сумасшедших» и ему страшно. Потому что он не хочет, чтобы к нему относились также, как и к Зейну, но при этом он не хочет предавать брата. Зейн встает и тихим голосом говорит, что пойдет собирать вещи, перебивая орущую мать. Спорить с ними бесполезно - это он уяснил давно. Он поднимается к себе, оставляя после себя недовольные возгласы и потерянный взгляд Кела. Малик набивает свою сумку средствами гигиены, одеждой и прячет там скетч. Если его родители узнают, что он еще и рисует, то ему точно конец. Он прекрасно слышал, как они поносили парней, которые увлекаются "бабскими" вещами, и девочек, любящих "мальчишеские" увлечения. Он спускается, накинув рюкзак на плечо, и проходит на кухню. - Зачем ты собрался, ты же пойдешь туда только на следующей неделе? - спрашивает удивленно мама. В ее голосе нет обычного раздражения и ненависти. Только потому что она удивлена. - Я поживу у Джи в это время, - говорит он, даже не смотря на нее. Он легким шагом подходит к Келу, целует брата в лоб и уходит из дома, оставляя за собой звенящую тишину и немного сломленного Келвина. Ночь на улице пугает его, но он поднимает глаза в небо, смотря на звезды и успокаивается. Джи встречает встревоженным взглядом и нежными объятьями. Ее родители не любят его, они считают, что их хорошей девочке незачем компания испорченного парня, сумасшедшего придурка. Только вот почему он испорченный никто не знает. Джи тоже нормальная. У нее светлые волосы и она обожает светлые тона. Темного Зейна она тоже обожает. "У тебя светлая душа" говорит она. Душа Зейна в темноте. Она - как луч утреннего солнца и Зейн иногда не понимает, как их свела судьба, но это произошло и сумасшедший испорченный мальчик спит в руках правильной, хорошей девочки. *** Он идет по этому ужасному бежевому коридору и ему навстречу движутся "правильные" люди. На них одинаковая одежда, с разницей лишь в том, что девочки в юбках, а мальчики в штанах. Зейн смотрит на листок с расписание и первым уроком у него "Как быть нормальным", аудитория 101. Брюнет оглядывается, но не видит данное число и спрашивает у проходящего мимо парня, в какой кабинет ему зайти. Парень видит, что он здесь первый раз и на мгновенье в его стеклянном взгляде проявляется сочувствие, но глаза вновь принимают пустое выражение, и он показывает Зейну направление. - Лучше сними очки, она может сломать их об твою голову, - тихо говорит парень и Зейн бы подумал, что это шутка, но его тон такой серьезный, что он только кивает, снимая их и, не зная куда деть, тупо стоит, держа в руке. Парень цепляет их за его воротник и что-то вроде улыбки вырисовывается на его губах, но он быстро стирает это, вежливо кивая, и уходит. Зейн входит в светлую аудиторию и садится на пустое место. Он, как всегда, опаздывает. В кабинете все выглядят так, что его родителей точно стошнило бы при виде них, но Зейн считает, что они прекрасны. Все оглядываются на него и он чувствует эти взгляды. В них, на удивление, нет отвращения, хотя удивляться нечему, ведь они и сами "ненормальные". Только стройная женщина за учительским столом смеряет его этим взглядом, мерзко ухмыляется и встает. - Раз мы все, наконец, в сборе, предлагаю начать, - она ​​подходит к столу Зейна и кидает перед ним брошюрку, по названию которой становится ясно, что это справочник для студентов. Брюнет его открывает и видит основные правила разговора, этикета, инструкции "как правильно ходить; как правильно думать; как правильно дышать; как правильно чихать", чтобы не ущемлять нежные права и души нормальных людей. Свет выключается и учитель включает интерактивную доску. Она говорит абсолютную дичь, по скромному мнению Зейна и он оглядывается, только сейчас замечая надпись «ОРИЕНТАЦИЯ» крупным шрифтом на доске. Он хмурится, но не задерживает свое внимание на этом, переходя к окружающим. Перед ним сидит кудрявый парень с наклейками на лбу, висках и под глазами, а также на ключицах и под ними, и на всех наклейках либо бабочки либо цветы; на нем яркая красочная куртка, а в волосах венок. Сзади, чуть сбоку сидит другой парень, у которого половина лица голубого цвета, как и волосы, на нем блестящий голубой костюм и футболка с какой-то надписью, которую Зейн так и не смог прочитать. На первой парте, прямо перед учителем, красивая девушка с короткими черными волосами, яркими красновато-бардовыми губами, в полупрозрачном лифе и нижнем белье, поверх которого только прозрачная, длинная, широкая футболка. Рядом с кудрявым мальчиком парень с острыми чертами красивого лица. Похоже, он знает об этом, потому что его высокие скулы выделены довольно толстой черной линией, боковые линии носа и пространство между переносицей и голубыми глазами тоже подчеркнуты аккуратными черными линиями. Сбоку сидит темнокожая девушка с яркими глазами и пирсингом в щеках. На самом деле у нее очень много пирсингов, но этот привлекает больше всего внимания. Зейн оглядывает ее и видит, что на ногте ее среднего пальца дерево и кошка. Зейн нагибается, чтобы спросить, сама ли она сделала тонкую и действительно сложную работу, но крик учителя пугает его, возвращая на место. Девушка сочувственно смотрит на него и одними губами произносит "Позже поговорим". Учитель разъяряется все больше по ходу своего монолога, и если когда он зашел в кабинет, она вела себя как холоднокровная сука, то сейчас она ведет себя как бешеная собака, все еще сука, которая бросается на всех. Она хватает куртку парня с подведенными скулами и кричит, чтобы он ее снял и что они такой одеждой оскорбляют нормальных людей. Зейн бы поспорил с тем, что эту ... женщину можно назвать нормальной. Куртка радужной расцветки и на спине красуется «I'm gay аnd I'm PROUD it» - Оставьте его в покое, - просит парень с цветочками на лице и учитель переключается на него. Она орет и Зейн удивлен тем, что ее слюна не долетает до него. Кудрявый мальчик все больше сжимается, в его ярких зеленых глазах появляются слезы. - Остановитесь, вы не видите, что ему плохо!? - девочка с первой парты словно подписывает себе смертный приговор и профессор, которому нужен психиатр, а не психолог, как думал Зейн вначале, кидается на нее. Но она встречает ее закатыванием глаз и раздраженным лицом. Эту эпичную картину прерывает стук в дверь и Зейн почти стонет от разочарования, потому что на то, как безразличие и стойкость этой девушки выводят из себя бешеную тетку, можно было смотреть вечно. В комнату входит одетый с иголочки парень с каштановыми кудрями и красивыми чертами лица, только в его глазах все та же пустота. Он подходит к преподавателю и словно в армии становится перед ней, спрашивая "Вы звали?" - Да, Лиам, дорогой, - говорит она с мерзкой улыбкой и словно в умилении смотрит на парня. Его лицо такое же пустое. Он словно робот. - Я хочу, чтобы ты помог нашим новым ученикам освоиться. Проведешь им экскурсию после уроков? - Конечно, мисс Экскаузер, - он поворачивается к классу и обводит их всех взглядом своих кофейных глаз, но когда он смотрит на Зейна, шатен застывает. Что-то вроде удивления проскальзывает в красивых пустых глазах. - Лиам, дорогой, мне казалось, мы прошли этот этап, - с раздражением произносит она и парень моргает, словно скидывая наваждение. Зейн хочет удержать их контакт, потому что видет эмоции в ранее пустых глазах так приятно. Но шатен возвращает пустоту в красивые глаза и смотрит на учителя с натянутой улыбкой, немного наклоняя голову. - Мы прошли, - говорит он, но взгляд женщины недоверчивый. - Я просто удивился этим ужасным татуировкам.Так мне зайти после урока? - это вполне удовлетворяет ее и она снова улыбается. Зейна тошнит. Он провожает взглядом стройную фигуру с ровной походкой до самой двери, а когда она закрывается и ему приходится отвернуться, его встречает пара прищуренных карих глаз преподавателя. *** - Мальчики в правом крыле, девочки - в левом. Мальчик и девочка ни в коем случае не могут жить в одной комнате, - монотонно объясняет Лиам. Он идет во главе их группы, водя по бесконечным скучным коридорам и объясняя, что и как. Зейн больше сосредоточен на приятном голосе, быстрой речи и широких плечах. - А какой в ​​этом смысл? - спрашивает Кайли, ухмыляясь. Лиам смотрит на нее пустым взглядом. Даже это не отменяет того факта, что у него невероятные глаза, но Зейн бы очень хотел снова увидеть в них эмоции, как полчаса назад в кабинете, потому что с этим мало что может сравниться. - Ну, типа, большинство из нас нетрадиционной ориентации и как бы селить нас вместе немного глупо, не? - Это указ школы и это не обсуждается, - произносит он и снова поворачивается спиной, проходя дальше ровной походкой. Зейн надеется, что его восхищенный сосредоточенный взгляд остался незамеченным. - В каких комнатах вас поселили вы узнаете на доске в главном холле. - Извините, можно вопрос? - спрашивает парень с голубыми глазами и подведенными скулами. Лиам смотрит на него и кивает. - А можно поселиться с определенным человеком? - Шатен смотрит на него, переваривая информацию, потом смотрит на переплетенные пальцы мальчика со скулами и мальчика с венком и наклейками. Понимание отражается в его глазах. - Вам откажут и, скорее всего, постараются держать подальше друг от друга. Поселят вас, кстати, - продолжает он, повернувшись спиной и провожая дальше по коридору. Малик задается вопросом действительно ли ему все равно на погрустневшие голубые глаза. - со старшекурсниками, чтобы вы не оказывали друг на друга дурного влияния. Зейн видит только грустное лицо кудрявого парня и опущенную голову мальчика со скулами. Их руки все еще переплетены и это радует. Он отвлекается, когда темнокожая девушка касается его плеча и начинает тихо с ним говорить. После этого приятный голос Лиама звучит фоном. *** Когда Зейн вкатывает свой чемодан в комнату №17, там никого нет. Он знает, что ему нужно делить комнату с кем-то и что его сосед уже давно занял свою часть комнаты, но на самом деле брюнет бы не смог сказать, какая из частей кому-то принадлежит, если бы не стопка книг на столе, а также одеяло и подушка, что были аккуратно сложены на краю левой кровати, в то время как другая кровать была уже заправлена. В остальном же стороны были идентичны. Зейн раскладывает вещи, принимает душ, переодевается и ложится на свежую чистую кровать. Он хочет отдохнуть, но его мозг сразу принимается за анализ. В его голове полная неразбериха и мысли путаются, перескакивая с одной на другую. Он вспоминает дом, братьев и сестру, улыбку Стеллы и родителей. Мама поцеловала его в щеку. Зейн до сих пор не понимает зачем. Все знают, что она его не любит. Вспоминает ногти Лайлы и рисунок, который она, как оказалось, нарисовала сама. Она показалась ему очень открытой, общительной и харизматичной. Вспоминает мальчика с венком и наклейками, вспоминает, как на него накричал учитель странного предмета "Что надо делать, а что нет" и сорвал один цветок с его щеки. Зейн никогда и никого не хотел ударить кого-то так сильно, как этого учителя. Вспоминает, как мальчик со скулами, как оказалось Луи, поднял наклейку и положил перед кудрявым парнем, прежде чем ударить учителя. После этого его увели из кабинета, а когда он вернулся, рукав его куртки был порван. Вспоминает Лиама и его пустой взгляд, вспоминает, как он застыл на нем в классе. Это вызывает в Зейне странное чувство ужаса: неужели эта пустота когда-то была кем-то вроде Лайлы, Луи, милого кудрявого мальчика или смелой девочки с прозрачной футболкой? И неужели они когда-то станут такими пустыми? Да и в целом, как мир позволяет существовать заведению, в котором происходит открытое уничтожение личности? Его мысли прерывает звонок Джи, и Зейн отвлекается на ее спокойный тон и обыденный разговор о внешнем мире. Он знает, что ей хочется узнать, как он там и так ли ужасна эта школа, но также она понимает, что он хочет отвлечься и рассказывает ему о новой теме, которую они изучили сегодня, и о том, что Майк пригласил ее в кафе, и о том, что Белла подралась с каким-то парнем, потому что тот слишком сильно сжал ее руку. - Ну, тот парень, которого ты попросил поселить со мной, как его, с подведенными скулами, - слышится звонкий голос с сильным ирландским акцентом. Малик хмурится и смотрит на вошедших, замечая каштановые кудри и блондинистые пряди с синими кончиками. Взгляд Лиама застывает на нем и Зейн видит испуг на его красивом лице. Он замечает, что у шатена довольно красивый нос, как пуговка, но Зейн позволяет мысли ускользнуть, переходя к информации, которую случайно передал ему голубоглазый низковатый парень. - Оу, это твой сосед? - светлые глаза скользят по нему и ухмылка вырисовывается на бледных губах. Нижняя проколота. - Похож на тебя в лучшие дни. Я Найл. - Зейн, - он здоровается и возвращается к подруге, всего на мгновенье удерживая зрительный контакт с Лиамом, блокируя предложение, сказанное Найлом. Может, когда нибудь он подумает, зачем Лиам поселил Луи с Найлом. Может быть. *** Жить с Лиамом в одной комнате ... странно. Они почти не разговаривают, Зейн видит его только утром и вечером в ней: утром он принимает душ, одевается, и уходит, тихо попрощавшись с Зейном. Вечером делает уроки, что-то просматривает в ноутбуке, принимает душ, переодевается и ложится ровно в десять часов. Зейн ложится на два часа позже, он рисует при свете и разговаривает с Джи или Келом и, как бы Зейн не старался быть тише, он уверен, что мешает Пейну, но тот ни разу ничего про это не сказал: только размеренно дышал, развернувшись к стене. Зейн не уверен, спит ли он. Помимо этого он иногда забегает в течение дня, чтобы что-то забрать, поменять, положить и все. Зейн и сам редко сидит в комнате. Он много времени проводит на учебе (если этот кошмар можно назвать учебой), иногда прогуливает с Лайлой, Луи или Гарри (кудрявый), но в основном с Кайли. Она невероятно интересная и яркая, хотя и одевается во все черное. У нее волевая саркастичная натура, она боевая в лучшем смысле этого слова, ее сложно задеть и удивить. Они все интересные на самом деле. Гарри напоминает ему весну, у него невероятная любовь к цветам и бабочкам (и к Луи), когда он улыбается, на щеках появляются ямочки, а глаза блестят. Зейн очарован. Луи творческая натура, он спокойный, рассудительный и мягкий, а еще невероятно красиво рисует. У него подведенные скулы и глаза, тонкие бледные губы и кисточка за ухом. И радужная куртка, рукав которой был пришит и украшен вышитыми бабочками и цветочками по линии разрыва. Лайла улыбчивая и добрая, она отзывчивая, разговорчивая и ей интересно все. Лайла мечтает о путешествиях, любит яркие цвета и девочек. Зейн чувствует родство с каждым из них. Да и в целом его жизнь довольно терпимая, не считая того, что мисс Экскаузер его почему то возненавидела. Она делает ему больше всего замечаний, постоянно смотрит ненавидящим взглядом, а когда Зейн засмеялся над саркастичным комментарием Кайли, она набросилась на него (хотя смеялись все) и даже плюнула в него (слава Богу, этот массивна слюна пролетела мимо, до смерти напугав брюнета). Зейн задавался вопросом, что же он сделал противной тетке, ведь все та же Кайли вела себя намного хуже. Как-то, когда он проходил мимо ее кабинета, он услышал голос Лиама и, невольно, прислушался. - Если вы считаете, что он мне... нравится, тогда зачем вы поселили нас в одну комнату? - его голос звучит спокойно, легкая вопросительная интонация и хрипота. - Я хочу проверить действительно ли ты исправился. Ведь если ты и вправду стал нормальным, какой-то сумасшедший мальчишка этого не изменит, правда, Лиам? Да и у него будет больше стимула стать нормальным, когда он поймет, что не нравится тебе, - ее голос приторный, до ужаса сладкий, он уверен, что кроваво-красные губы искривила мерзкая улыбка. Он уходит, так и не дождавшись ответа Лиама. Малик не хотел его слышать. *** У них урок основных жизненных ориентиров, когда учитель выходит, чтобы показать кому-то довольно спорное сочинение Кайли, и просит их быть тише и повторять тему. Конечно же, никто этого не делает. Луи и Зейн обсуждают искусство (Луи очень хорошо разбирается в нем), Гарри красит ногти девочке за первой партой (Джена или Джина), Кайли что-то пишет в своем черном блокноте, прикусив губу и наморщив лоб, ее волосы постоянно лезут в лицо и Гарри со смехом отдает ей одну из своих резинок, что пояском на его запястье. Лайла быстро печатает что-то в телефоне и с каждой секундой ее лицо становится все грустнее, она нервно зажимает пирсинг зубами, лицо задумчиво и нерешительно. Ее телефон вибрирует и она открывает сообщение, читает, сжав губы, снова выключает его и откладывает. Лайла опирается щекой на руку, стучит ногтями по экрану своего айфона и вздыхает. - Что-то случилось? - спрашивает Гарри, смотря на нее большими добрыми глазами, и она снова вздыхает, быстро пробегаясь пальцами по его кудрям. - У моего друга день рождения, а я не смогу прийти на вечеринку, - ее голос действительно грустный и как только Зейн его слышит, он понимает, что обязан помочь. - Что насчет сбежать? - Зейн говорит, не обдумывая, первое, что приходит на ум. Лайла удивленно смотрит на него, в классе полная тишина. - Чего притихли? - Кайли, заметившая неожиданную тишину на месте приглушенных голов, обрывает ее. - Зейн хочет сбежать, - ее четко очерченная черная бровь поднимается, острый взгляд насмешливых черных глаз прожигает его лицо, кривая ухмылка касается красивых губ. Если бы Зейн был натуралом, он бы точно влюбился в нее. - Не в смысле вообще, а на вечеринку друга Лайлы, - поясняет он. - Это для нее важно, и я подумал, что мы могли бы .. - Мы действительно можем, - раздается спокойный, рассудительный голос Луи. Он вертит в руках кисть, кладет ее обратно за ухо и внимательно смотрит в лица присутствующих. - Комендантский час в восемь часов, в девять проверка, к половине десятого коридора пусты, только охранник у входа. Думаю, мы можем выбраться в это время, - Зейн не хочет думать о том, откуда и зачем Луи так хорошо знает расписание (они все понимают, что он думал о побеге раньше). Зейн сосредотачивает свое внимание на его подведенных острых скулах, стараясь думать о ситуации. - Мой сосед не ложится до десяти, - тихо говорит он, и они решают, что выйдут в десять десять. Первым, по их плану, должен был выйти Гарри, потом постучать в комнату Луи (они живут в двух дверях друг от друга), потом они заберут Зейна. В десять семнадцать раздается легкий стук и Зейн медленно выходит, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Лиама. В холле их встречают девочки и они вместе идут по коридору, держась за стены и заглядывая за угол, прежде чем выйти. Самым сложным было пройти мимо охранника, но Луи тащит их в другую сторону и они без проблем выходят через маленькую дверь в подсобке. - Откуда тебе ключ? - как только они оказываются достаточно далеко, спрашивает Кайли. - Сосед по комнате помог, - Найл? Друг Лиама помог им сбежать? - Нам нужно такси или что-то вроде? - Нет, Эди живет недалеко, - Лайла улыбается широкой, счастливой улыбкой и идет в при-прыжку вдоль улицы. Дальше они идут тихо, наслаждаясь свежестью ночи и свободой. Когда они входят в дом, из которого слышна громкая музыка, Зейн чувствует себя счастливым, потому что парень с черными, как ночь волосами, обнимает Лайлу до хруста, целуя в щеку, прямо в пирсинг. Он встречает их всех как родных и Зейн растворяется в этом вечере. Его утягивает в танец Кайли, веселая и смешная, краем глаза он видит медленно, совсем не в такт музыке, двигающихся Луи и Гарри. У них, похоже, свой ритм. Вокруг очень много людей, и раствориться в толпе легко. Они пьют, играют, танцуют, Зейн и Кайли, уже пьяные, поют в караоке, и если у Зейна голос красивый, то Кайли словно старается петь как можно хуже, но это неважно, потому что в ее глазах сияет счастье. И все таки в этом прекрасном вечере самым чудесным являлась широкая улыбка Лайлы, которая стоит рядом с темноволосым парнем, в группе, очевидно, ее знакомых, и выглядит максимально счастливой. Когда они возвращаются, их встречает директор и мисс Экскаузер с ее мерзкой улыбкой. *** - Лиам, займись их наказанием, дорогой. Они это заслужили, - шепчет, словно змея, отвратительнейшая женщина в мире. Лиам чувствует тошноту, подползающую к горлу. Он ненавидит физическое насилие. Тем более, применять его по отношению к кому-то, тем более невинному. Как он должен ударить эту милую темнокожую девочку? Как он может причинить вред тихому парню со скулами или мальчику с венком и бабочками? Каким образом он коснется дерзкой девушки? Как он может даже посмотреть как-то не так в сторону Зейна, который вчера "незаметно" выскользнул из комнаты? Как он может причинить боль мальчику, который так старательно выискивает душу в глазах Лиама, постоянно мимолетом глядя в них? Как он должен ударить парня, который каждый день перед занятиями совершенно незаметно проводит по его плечу, прощаясь? Он чувствует себя предателем, когда кивает ей. Не только потому, что его невероятным образом тянет к красивому брюнету, но и потому что невинные подростки - это сторона, которой он должен держаться, кого должен защитить, рядом с кем должен сидеть. Он не может заставить себя причинить им боль, как не может заставить себя испытывать к ним отвращение. Поэтому он притворится, что причинит ее, как притворяется, что его тошнит от них. Лиам берет палку и с размаху бьет по рукам Кайли, которая вызвалась первой. Когда палка опускается на ее ладонь в третий раз, мисс Экскаузер довольно кивает и уходит, приказав ему дать им всем по двадцать ударов. Как только она выходит, он поднимает палку и смотрит на немного покрасневшие бледные ладони с массой колец, вздыхает, и опускает ее. Но она бьет по столу, а не по красивым ручкам. Все удивленно смотрят на него, а он продолжает, ударяя еще шестнадцать раз по парте. Он отпускает ее, вызывая Луи и бьет его три раза по рукам, не больно, но достаточно, чтобы вызвать покраснение, а потом семнадцать раз по столу, Лайлу он не трогает вовсе, только стол, Гарри получает все те же три удара в ладошки и семнадцать по столу. Перед тем, как выйти, он отрывает один цветочек со своей щеки, лепит на щеку Лиама и улыбается ему. Остается только Зейн. Лиам кусает губу и жмурится каждый раз при ударе по смуглым ладоням с тонкими пальцами и красивым маникюром. Семнадцать ударов по столу и Зейн должен уйти. Но он стоит. Стоит и смотрит на опущенную кудрявую макушку, подрагивающие длинные красивые пальцы и сжатые губы. Он видит, что внутри Лиама борьба, и пусть Зейн не осознает какая, он ждет. - Покажи руки, - тихо просит шатен, смотря ему в глаза своими большими карими глазами. Зейн поднимает их, его дыхание застревает в горле, голова немного кружится. Лиам касается его рук своими пальцами, гладит линии на ладони, берет в свою руку и рассматривает. - Больно? - Немного, - Пейн бросает на него взгляд исподлобья и легким движением поднимает его ладони к губам, касаясь покрасневшей кожи и нежно целуя. Зейн застывает. Его чувства сгущаются в груди, превращается в непонятный клубок, ноги еле держат его, сердце готово выпрыгнуть из груди. - Прости, мне пришлось, - все тем же шепотом сообщает Лиам, едва касаясь губами ладоней. Зейн немного приподнимает его лицо, мягко освободив свои руки, заглядывает в глубокие глаза и наклоняется, касаясь пухлых губ своими. Он тут же отодвигается, глядя на шатена из под полуопущенных ресниц, прижимается к нему и проводит носом вдоль щеки, вдыхая. - Все в порядке, - шепот опаляет ухо Лиама и Зейн, оставив поцелуй под ухом, отходит, прикусывая губу. Это дается ему тяжело, но они в кабинете, сюда может зайти любой человек в любую секунду. Взгляд Лиама потерянный, в нем читается борьба и что-то похожее на боль и на нежность. - Я пойду. Лиам кивает и ломается только когда шаги Зейна затихают, позволяя слезам катиться по пухлым щекам. *** Лиам принял душ, переоделся, и лег, свежий и чистый, в постель, отворачиваясь к стене, заранее зная, что не уснет, пока Зейн этого не сделает. Но не успел он толком улечься, как послышался бархатный глубокий голос, который пустил стаю мурашек по позвоночнику. - Лиам, - он повернулся, вопросительно приподняв густую бровь и глядя в темные янтарные глаза, что смущенно смотрели в его. - Я ... Ты не обязан со мной говорить, если не хочешь и отвечать на мои вопросы тоже, но мне просто интересно, - Зейн вздыхает и на выдохе произносит. - каким ты был до того, как они ... ну, ты знаешь, промыли тебе мозги, наверно? Лиам молча смотрел на него минуту, не зная что сказать. Они не были друзьями, чтобы делиться такими откровениями, только тот день, когда Лиам поцеловал его руки, объединял их. Они оба нравились друг другу, и оба это понимали, но пытаться что-то с этим делать никто не собирался. Так с чего Зейн вдруг решил, что говорить с ним о его прошлом было хорошей мыслью? Но причин не говорить не было. Тем более, когда эти красивые глаза смотрели так внимательно и доверительно. Только то, что происходило в его жизни, вспоминать не хотелось. Воспоминания причиняли боль. Но говорить об этом тоже было нужно. Эти воспоминания вызывали бурю в его душе, в его мыслях начиналась война. Все обидные слова, все косые взгляды возрождались из пепла, но вместе с ними просыпалось ностальгическое чувство, просыпались счастливые моменты, когда он отдавался ритму, восторг от первой татуировки, его любимая кожанка с нашивками, его цепи и метал в губе, ушах, носу . Пощипывание после работы мастера в его сосках. Жужжание машинки, когда ему набивали розу на тыльной стороне ладони. Легкая мелодия и ритмичные движения в танце. Кровь, что текла по его запястью, прежде чем его нашел Найл на полу ванной. (Иногда ему казалось, что лучше бы он не успел) Лиам слишком много думает. Он постоянно прокручивает в голове происходящее, произошедшее и то, что будет происходить. Это причиняет ему боль. Многое ее причиняет. Он устал от боли. Собственно, она его и сломала. Чтобы не чувствовать ее, не разочаровываться, не бороться против целого мира, он и сдался. Но не меньше он устал и от попыток быть нормальным. И это сводило его с ума. В какую бы сторону он не двинулся, его ждала война: либо с самим собой, либо с обществом. На самом деле, когда он только пришел сюда, Лиам сильно отличался от безэмоциональной машины, которой стал. Он был самым воинственным, его было сложнее всего сломать. Схема школы была довольна проста: сначала легонько, а потом с каждым днем все сложнее и сложнее. Но Лиам был довольно тяжелым учеником, не то чтобы он прямо бунтовал, но вылазки вроде той, за которую пришлось наказать Зейна и его друзей, они с Найлом и их друзьями устраивали постоянно. И не трудно было догадаться, что предводителем был Лиам. Поэтому мисс Экскаузер и взялась за него лично и он выдерживал ее натиск, не смотря ни на что медленно ломаясь только изнутри. Его стена рухнула в один момент. Одну секунду. Вроде горы, которая собирается собирается из огромных вещей, а потом на самую вершину ставят маленькую пылинку и все рушится. Внутри него была постоянная война и моментом, когда он хотел скинуть груз борьбы с собой, потому что это было невероятно сложно - идти против собственных убеждений - был всего один. Когда он шел по коридору и краем уха услышал фразу, которую один из его старых друзей говорил новенькой. "Они сломали даже Пейно" Он часто прокручивал ее в голове, очень хотел доказать всем и в первую очередь себе, что не сломан, но осознание того, что, нет, он сломлен, не позволяло это сделать. Да и зачем, собственно, стараться? Если выйдет из школы сохранив себя, то сломается после нее. Нормальных людей, не терпящих таких как он, везде предостаточно. Лиам часто думал раньше, кому какое дело до его сумасшествия. Но никому, собственно, и дела то не было ни до него, ни до его кукушки. Они просто подкармливали свое самолюбие мыслями о том, что они нормальные, а он - нет. Им не очень то и важно, нужна ли Лиаму их помощь или нет, требуются ли их услуги. Они делали это для себя, не для него. Сломать невинного парня ради своего эгоизма? Запросто. Но они хорошо справлялись. В какой-то момент он им поверил. В какую-то секунду своей жизни Лиам бродил по извилистым дорогам своего рассудка в поисках той самой нормальности, о которой все твердили. Но ее не было. При этом он не был психически больным, ему просто нравились вещи, которые, по мнению общества, не должны нравиться. Он вспомнил родителей. Воспоминания вызывали боль, а боль куда хуже пустоты, которая с ним постоянно после того дня. Да, он был сломлен. Его, улыбчивого и яркого Лиама, сломали. Но он правда устал бороться. Он уже решил, что его прошлое останется там, он станет таким, каким его хотят видеть. Это исключало воспоминания. Но Зейн ждал и хотел это услышать. Зейн, который был словно призрак из прошлого, похожий на самого Лиама с его татуировками и черной курткой, тонкий и красивый, с его глубоким взглядом и бархатистым голосом. Лиам никогда не мог правильно говорить и делать правильные шаги, но он был уверен, что не ответить сейчас Зейну будет огромной потерей для него. Зейн выглядел как второй шанс и Лиам очень хотел дать его себе. - Я был, - его голос глухой и тихий, карие глаза смотрят прямо в янтарные Малика. Он потерян и немного смущен, напуган и разбит. - Я был похож на тебя, - Зейн заинтересованно поднимает брови и словно одним взглядом просит продолжать. - Татуировки, пирсинг, подкрашенные глаза и крашенные ногти, ну и одежда, хотя она у тебя попроще будет, - Его глаза выражают пустоту, но не ту обычную безэмоциональную, а болезненную, как будто его образ из прошлого был какой-то недосягаемой мечтой, чем-то прекрасным и далеким. - Но, знаешь, моих родителей даже не настолько смущала моя внешность. Им не нравилась моя любовь к танцам, - он немного прикрывает глаза, словно ему дали пощечину. - Когда, - он вздыхает, собираясь мыслями и снова открывая глаза. - Когда я только начал этим увлекаться, еще в детстве, они смеялись с моих нелепых движений. Наверно, тогда им казалось, что это просто детское увлечение и это пройдет. Не прошло, - какое-то нежное тепло проявляется в красивых карих глазах. - Я думаю, с каждым днем ​​усиливалось. Я смотрел кучу видео на ютуб, пританцовывал и постоянно просил родителей записать меня на танцы. Только тогда они напряглись. Они хотели, чтобы я продолжил семейное дело, стал юристом и прочее. Их действительно пугала моя любовь к танцам, но я заверил их, что танцы - это для души и я не собираюсь зарабатывать этим на жизнь. Собственно, этого было достаточно, я прекрасно учился, танцевал и был ... собой? До того дня, - он тряхнул плечами, словно желая что-то скинуть. - Я получил на контрольной по праву четверку, потому что опоздал на нее в начале и не успел дописать. Опоздал из-за танцев, - Зейна передергивает. Он знает, куда несет это течение. - и тогда родители сказали все, что они думают о моей одежде, о моем характере, о моих увлечениях - обо всем. Я .. Я допустил огромнейшую ошибку в этот день, - Лиам замолкает, глубоко вдыхая и прикрывая глаза. Зейн хочет к нему прикоснуться и успокоить, но он слишком далеко. - Когда папа сказал, что я веду себя "как педик", - продолжает Лиам дрожащим голосом. - я на эмоциях ответил, что я еще и являюсь им, - Зейн чувствует, как все его нутро переворачивается от этих слов. Его родители убили бы не задумываясь и не медля, узнай они об ориентации Зейна. Он легко вскакивает с кровати и подходит к Лиаму, садится и кладет руку на его колено, успокаивающе поглаживая. Лиам дергается от этого и смотрит на его смуглую ладонь с нечитаемым выражением лица. Зейн думает, не лишнее ли это, но Лиам вдруг кладет свою руку поверх его и нежно переплетает их пальцы, перевернув ее внутренней стороной вверх. - Я знал, что это конец, - полушепотом продолжает он, завороженно глядя на их руки. - Они были гомофобами - и я это знал. После этого я оказался здесь. Тишина заполняет комнату, Лиам сдвигает руку и поглаживает пальцы Зейна. Он провел пальцем по его маникюру, который сделала Лайла по эскизу Лу. Зейн не удивлен тем, что это была бабочка на цветке. Он также не удивлен румянцу на щеках Гарри и его глубоким ямочкам, которые стали глубже от широкой влюбленной улыбки. - Мои даже не знают о моей ориентации. Думаю, если бы они узнали, меня бы отправили на тот свет, а не сюда, - Лиам продолжает гладить ладонь, и Зейн не понимает, почему они так близки, ведь между ними ничего нет, но так же он понимает, что на самом деле между ними слишком много всего. - Они не знают и о моем увлечении, - голос Зейна становится неожиданно нежным, когда он замечает, как мягко пальцы Лиама касаются его руки. Кудри прячут красивое лицо и Зейн не знает, какое на нем выражение, но ему почему-то кажется, что на невероятно красивых губах легкая полуулыбка. - Рисование, ты знаешь. Они считают, что это девчачье и я просто прятал от них свои скетчи. Они выкинули меня после ужина, где мы знакомились с девушкой моего старшего брата. Я знал ее, встречались с ней пару раз, и она меня люто ненавидела, - он прерывается, вспоминая искаженные в отвращении мягкие на вид губы и высокомерный взгляд темно-карих глаз. - В этот вечер это вылилось. Она сначала словно не видела меня, а потом все более и более грубые слова срывались с ее губ. Родители только поддерживали ее, поддакивали ей. Я молчал, - он вздыхает, не отрывая взгляд от красивых мягких кудрей. - Потом она, я не знаю, сошла с ума. Она схватила меня за руку и начала дергать ее, показывая всем мой маникюр и что-то говорить с мерзким смехом. Я сорвался. Попросил эту суку отпустить мою руку и сказал, чтобы она не прикасалась своими мерзкими руками ко мне, - "Да что ты о себе возомнил?" "Думаешь, ты лучше нас?" доносился ее мерзкий голос из его подсознания. - Она сказала, что такой сумасшедший, как я, не смеет хоть что-то говорить нормальным людям. Я сказал, что мразей вроде нее не то что слово нормальный, даже "понятие человек" не касается. Она попыталась ударить меня, но я перехватил ее руку и сжал. Эта сука начала реветь и визжать, что ей больно и чтобы я ее отпустил. Я клянусь, я даже не так крепко держал эту вонючую руку. А потом, - он выдыхает и его плечи опускаются. - Потом родители наорали на меня и сказали, что отправят меня сюда, - Лиам поднимает лицо, глядя ему в глаза своими красивыми глубокими глазами. - И вот он я, здесь. - Ты прав, - тихим голосом сообщает Лиам. - Я ее даже не знаю, но уже уверен, что она действительно сука, - Зейн улыбается, а Лиам касается его губ своими. Это странно и неловко, но хорошо. Они целуются, медленно переплетая языки, Лиам касается пальцами его щеки, второй рукой все еще сжимая тонкие пальцы, а Зейна перебирает мягкие кудри. Это по странному нежно и приятно - то, как язык Лиама растворяется у него во рту, как ощущаются его каштановые волосы в его пальцах, и как легко невинность переходит в стояк у него в штанах. Лиам мягко толкает его вверх по кровати, перебираясь на колени Зейна, так и не прервав поцелуй. Он толкается бедрами, отчего они оба стонут друг другу в губы. Зейн вылизывает его рот, придерживая бедра, которые в собственном темпе толкаются в бедра Зейна. Он чувствует, как безумие переполняет их, когда члены трутся сквозь мягкую ткань пижамных штанов. Рука Лиама скользит вниз по его щеке, обхватывая шею и прижимая их рты в более глубоком и грязном поцелуе. Они стонут в губы друг друга и тяжело дышат, когда их бедра особенно сильно сталкиваются. Зейн закидывает голову, подаваясь бедрами вверх, а губы Лиама скользят по его челюсти к шее, засасывая нежную кожу. Он прикусывает ее, постанывая, когда Зейн крепче сжимает бока, сталкиваясь с ними. Их губы снова находят друг друга, когда Лиам обхватывает челюсть Зейна рукой, притягивая к своим припухшим и, еще более сводящим с ума своей краснотой, губам. Рука Малика очерчивает резинку его штанов, пальцы лезут под нее, царапая мягкую кожу. - Сними, - шепчет он в губы Лиама, припуская их. Лиам с трудом отрывается от манящих губ и быстро избавляется от них, стягивая вместе с бельем. Рука Малика накрывает ягодицу Лиама и сжимает ее, снова усаживая на свои колени, целуя. Вторая рука обхватывает истекающий член, надрачивая. Стон, который срывается с губ Лиама, убийственно прекрасен. Зейн тянет низ его кофты, и выдыхает, когда видит татуировки и чертовы проколотые соски. Его губы тут же накрывают один их них, прикусывая и посасывая, оттягивая серебряное колечко и вызывая тихий стон Лиама. Пейн спешно снимает штаны и с Зейна, еще один стон срывается с припухших губ, когда он видит, что Зейн без белья. - Люблю, ах, свободу, - с придыханием говорит он, подаваясь бедрами навстречу бедрам Лиама. Когда их голые члены трутся, Зейн закатывает глаза от удовольствия. Пейн словно срывается после этого, перемещаясь и подтягивая Зейна за бедра так, чтобы он полулежал перед ним. Его рука пару раз проводит по аккуратному члену брюнета, размазывая смазку и вырывая из полуоткрытого рта Зейна хриплые стоны. Он проводит вниз по члену, касаясь сжимающейся дырочки брюнета, входя самым кончиком пальца. - У меня нет смазки, - шепчет он в приоткрытые губы, на мгновенье прижимаясь к ним. Зейн проводит пальцами по его плечу, не зная куда себя деть от переполняющих ощущений, потому что рука Лиама снова надрачивает ему. - У меня, - он задыхается, прикрыв глаза. Лиам снова быстро целует его, потираясь об его бедро своим членом. - в нижнем ящике, - полушепотом срывается с покусанных губ. Лиам кивает и, еще раз поцеловав красивое лицо, быстро встает. Он открывает нижний ящик и на самом верху видит красивый рисунок, на котором изображена темнокожая девушка с красивой улыбкой. Всего на мгновенье Лиам зависает, потому что это прекрасно, но со стороны слышится хныканье Зейна и он рыщет в ящике, отгоняя мысли о таланте брюнета подальше. Немного порывшись, Лиам находит почти полную баночку. Он возвращается к красивому брюнету, что смотрит на него потемневшими глазами и дрочит, прикусив губу. Лиам становится между его разведенных ног, проводит по татуировке сердца на его бедре, отгоняет желание изучить каждую из них, и закидывает худые ноги себе на плечи. Зейн тихо стонет, когда смазанный палец Лиама медленно входит в него. Когда уже три пальца толкаются в него, касаясь простаты, искры летают перед глазами. Он откидывает голову, сжимая полюбившиеся ему кудри, и стонет громко и протяжно, пока Лиам не прерывает его глубоким поцелуем. Первые сантиметры Лиама он принимает довольно таки легко. Пейн не двигается, уткнувшись в шею Зейна, кусая и целуя в попытке отвлечь от неприятных ощущений. Это вряд ли первый раз для Зейна, потому что он сам плакал в свой первый раз, хотя парень был очень осторожен и довольно старательно растягивал его. Хотя, может Зейн просто выносливее. - Давай, детка, - шепчет Зейн, и Лиам говорит себе не зацикливаться на "детка". - Двигайся. Он делает это медленно, стараясь быть нежным, ноги Зейна приятной тяжестью на его широких плечах, руки в волосах, а губы смыкаются в нуждающемся поцелуе. Их секс медленный и нежный, до тех пор, пока Малик сам не начинает двигаться навстречу, ускоряя темп. Он кладет палец на родинку, что на шее Лиама, нажимая на оставленный ранее засос. Его темные пряди липнут ко лбу, лицо искажено от удовольствия, а пальцы тянут кудри. Взгляд скользит по мягким чертам Лиама, запоминая блеск красивых глаз и припухшие от поцелуев губы. Лиам двигается быстрее, чувствуя приближение разрядки, обхватывает член Зейна, что истекает между его ног. Он прикрывает глаза, толкается еще несколько раз в податливое тело и со стоном кончает, продолжая двигаться и надрачивая, пока через пару секунд Зейн не приходит к концу, покрывая их животы спермой. Он падает на расслабленного Зейна, отходящего от оргазма, целует плечо, и так и застывает, не желая двигаться. Только когда они оба могут более или менее нормально мыслить, Лиам встает и идет в ванную. Он принимает быстрый душ и приносит мокрое полотенце Зейну, но тот качает головой. - Не смогу уснуть не помывшись, - шепчет он и встает. Его красивое лицо немного морщится от неприятных ощущений, а потом он закрывается в душевой. Лиам ложится и ждет, пока тот вернется, но засыпает, так и не дождавшись. Когда Зейн возвращается, он видит уже сопящего в подушку Лиама, одетого в пижаму, улыбается, надевает свои пижамные штаны и ложится рядом. Он гладит пухлую щеку, целует Лиама в надутые губы и погружается в сон, обнимая теплое тело рядом. *** После этого они не целуются и не трахаются, но каждый вечер перед сном разговаривают, делясь своими мыслями и жизнями. Лиам выглядит счастливее и Найл первым замечает, что прежний блеск вернулся в его глаза. Хотя нет, прежнего не было, но был хоть какой-то. Лиам показывает свои татуировки и рассказывает про каждую из них что-то. Некоторые из них что-то значат, некоторые просто понравились. У Зейна все татуировки что-то значат. Его тело покрыто важными моментами от имени дедушки, которого он невероятно сильно любил и который принимал все его причуды, до глаз Джи на его груди, над которым та смеялась, хотя в конце концов расплакалась от эмоций. Он рассказывает и про нее, и про Кела, немного про родителей, но они в основном игнорируют эту тему. Лиам рассказал, как он познакомился с Найлом, когда впервые тут оказался. У Хорана тогда были почти белые волосы с розовыми кончиками, яркие синие тени вокруг глаз и сетчатая футболка. При этом он был словно солнце, как и Лиам и они быстро сдружились. Очень много говорит о разных танцах, иногда даже показывает некоторые движения,просит Зейна показать его рисунки. Лиам смущенно спрашивает, может ли Зейн изобразить его и получает портрет кудрявого парня в центре их комнаты, одетого в пижаму, в движении танца, которое он как-то показывал, с полуулыбкой что-то рассказывающего. Они говорят о книгах, о фильмах, о комиксах, о еде и обо всем подряд. Жизнь Зейна постепенно становится светлее, кудрявый парень освещает ее мягкой улыбкой пухлых красных губ. Сейчас же профессор просит их пройти за ним в гардеробную, где их встречает мисс Экскаузер. Они выстраиваются в линию и по очереди подходят к женщине, которая дает им эту мерзкую одинаковую одежду. Первым идет Остин, которому она молча передает вещи, за ним Энни, высокая девушка на каблуках, с короткой стрижкой и в костюме. Потом идет Мая - блондинка с светлым солнечным макияжем в легком платье, выглядящая как принцесса из сказки. Мисс Экскаузер говорит ей пару ласковых, доводя нежную чувствительную девушку чуть ли не до слез, потом идет Лу, и Зейн видит, как напрягаются плечи Гарри, который стоит перед ним. Мисс Экскаузер смотрит на мальчика со скулами секунду, поднимает руку и берет кисть, что у него всегда за ухом. Ее лицо искажается и она бросает кисть в сторону, с явным величием передавая одежду молчаливому парню. Гарри идет за ним и женщина, ничего не говоря, протягивает одежду. Гарри сверлит ее взглядом изумруда, грубо выхватывает одежду, что на него так непохоже, демонстративно отворачивается, поднимает любимую (Луи сам как-то говорил) кисть своего парня и подходит к тому, с нежностью возвращая ее на место. Дальше к ней подходит Зейн. Он высокомерно смотрит на эту старую суку, и та качает головой. В ее глазах появляется необъяснимая ненависть, вызванная то ли его взглядом, то ли им самим. Малик фыркает и поворачивается, чтобы уйти, когда она тянет ему одежду, но морщинистые пальцы впиваются в его плечо и резком движением толкают, поворачивая его обратно. - Надень это, может, будешь наконец выглядеть как человек, - ее губы кривятся в отвращении, а глаза выражают омерзение. - Нет, - говорит он, разозленный ее грубостью и тем, что она посмела коснуться его. Он выхватывает одежду из ее рук и кидает на пол, вызывающе глядя в удивленные карие глаза самого мерзкого человека, которого он когда либо встречал. Нет, серьезно, нет. С него хватит. Он кивает остальным и выходит из комнаты, на ходу надевая свои темные очки, что до этого висели на его воротнике, движемый злобой и гордостью. Гарри и Луи переглядываются и следуют за ним, кидая одежду на пол. Кайли ухмыляется и демонстративно наступает своим высоким черным каблуком на белоснежную рубашку, которую Гарри швырнул на пол. Лайла быстро догоняет его и когда она улыбается, пирсинг в ее щеках похож на ямочки. Все остальные тоже идут за ним. Он направляется в главный холл, подходит к огромному плакату, где перечеркнуты "ненормальные" и словно ангелы возвышаются "нормальные", а наверху девиз этого отвратительного места "Be normal". Он краем глаза видит удивленное лицо Лиама, что идет по коридору, прижимая к груди книги, смотрящего на него во главе маленькой армии из двадцати шести человек. Брюнет становится прямо перед плакатом и резким движением срывает его, слыша удивленные звуки со всех сторон. Зейн поворачивается к учительнице и победно смотрит на нее. - Я предпочту быть собой. - Господи, наконец-то революция! - слышит он возглас светловолосой девушки, которая тут же стягивает бежевую юбку и кидает на пол, оставаясь в плотных черных трусах. - терпеть не могу это дерьмо. Слышится смех и каждый снимает какую-то часть одежды, кто-то срывает плакаты, кто-то рвет учебники, кто-то спорит с учителями, кто-то целуется, а кто-то плачет. Они словно были готовы к этому, на самом деле, это должно было случиться рано или поздно. Зейн видит, как Найл снимает свою рубашку, оставаясь в сетчатой ​​футболке, а Трейси, его подруга, со смехом сцепляет юбку между ног степлером, крича: "Смотрите, я больше не в юбке, я теперь мужик", а потом "Сэм, ты гей! ". Парень, к которому она обращается, смеется и быстро смазывает губы блеском, крича ей в ответ: «Неа, милая, мы оба натуралы» Потом они смеются и Зейн не может сдержать улыбку. Кайли садится на шею Хорана и кричит побуждающие вещи, пока парень с голубыми кончиками волос смеется. Он спускает ее с плеч через мгновенье, и девушка тут же целует его, обхватывая худые бедра парня ногами. Зейн удивлен. Луи сжимает ладонь своего парня и тихо что-то ему говорит, пока Стайлс с улыбкой кивает, прежде чем нежно обнять его, утыкаясь носом в плечо. По тонким губам Томлинсона Зейн читает "Все хорошо", когда плечи кудрявого мальчика вздрагивают. Потом он переводит взгляд на место, где стоял Лиам, но никого там не видит и ищет кудрявого парня глазами. Он думает, что возможно, Лиам зашел в какой-нибудь кабинет подальше от шума или ушел в их комнату, и он уже собирается искать его, когда Лайла тянет его продолжать уничтожать школу. Он тоскливо оглядывается, так и не находит любимую кудрявую голову, и следует за девушкой, вливаясь в общее безумие. *** Когда он наконец вырывается из общего круга хаоса, Зейн заходит в их комнату, потому что посреди всего этого сумасшествия ему необходимо увидеть шатена. Малик прикрывает дверь, поворачивается и застывает. Кудри Лиама исчезли, на их месте коротко постриженные волосы, не лысина, а совсем короткий ежик. На нем кожанка с дырами в рукавах от плеча до низа, соединенные цепями, рваные джинсы с нашивками на задних карманах, тяжелые ботинки и цепи на шее, на одежде, на руках и даже в ухе. Глаза подведены, в губе пирсинг, в глазах эмоции. Он неуверенно застывает посреди комнаты, кусая свою прекрасную пухлую губу и смущенно глядя на Зейна. - Хэй, - полушепотом зовет Зейн. Он немного расстроен исчезновением своих любимых каштановых кудрей, но вместо них он видит настоящего Лиама и ради этого он готов пожертвовать ими. - Хэй, - отвечает ему немного хриплый низкий голос. Лиам словно ожившая мечта Зейна, действительно похожий на него с этими широкими плечами и пухлыми губами. - Ты выглядишь ... необычно, - он оглядывает его с ног до головы, прислоняется к двери и застывает, глядя на Лиама из под полуопущенных ресниц. - Тебе нравится? - голос Пейна неуверенный и тихий. Его кулаки сжимаются и разжимаются, в глазах смущение и нежность, и это невероятно сильно нравится Зейну. - Определенно, - Лиам выглядит менее сконфуженным и медленно подходит к Малику. Его руки ложатся на бока брюнета, он снимает очки с переносицы, прежде чем нежно прижаться к губам. Лиам зарывается носом в смуглую шею, немного цепляя губами. Зейн оборачивает свои руки вокруг него, сжимая и они так и стоят в этой позе. - Я не знаю почему, но ты мне чертовски нравишься, - Зейн улыбается и целует его висок. - Ты мне тоже, - голос Лиама приглушенный и спокойный, он размеренно дышит в кожу Малика. Зейн позволяет и себе раствориться в этом моменте. Сумасшествие продолжается за дверью. Слышны крики, грохот, смех, но его уносит куда-то и он пребывает в каком-то накуренном состоянии. - Зейн, ты идешь? - голос Луи громкий и счастливый, немного странно слышать его таким, обычно он невероятно тих и спокоен. Такое оживление больше похоже на Лайлу. - Найл достал балончики с краской и мы собираемся закрасить все эти тупые плакаты! - он кричит из-за двери, чтобы его было слышно за всем остальным шумом. - Сейчас, - также кричит он, отрываясь от красивого парня. Лиам улыбается ему и берет за руку, легко целует в уголок губ. Они выходят вместе и рядом с ними в корзине (?) катится какой-то парень с розовыми волосами в черной мантии Дракулы, смеясь и крича, а лысая девушка в спортивных штанах катит его, и они сначала очень пугают Зейна. Крик и ор по эту сторону двери намного громче. Луи стоит рядом с дверью, глядя то на их переплетенные пальцы, то на Лиама. - Кто это? - его голос тихий, словно ему стыдно за то, что он не знает этого человека. - Лиам, - из лица Луи можно было бы сделать мем - вот что приходит в голову Зейна, когда он видит его выражение. - Вау, - через пару секунд говорит он. - Это ... Вау, - он снова замолкает на минуту, а потом поднимает блестящие голубые глаза и улыбается. - Чтож, идем, - он кидает краску Зейну и виновато смотрит на Лиама. - Прости, для тебя не захватил. - Ничего, - они спускаются на первый этаж, обходя счастливых подростков и Зейн очень рад, что они не натыкаются ни на одного учителя. Пока они не пробегают вниз по лестнице. Тут их встречает разъяренная мисс Экскаузер. Сначала она просто кричит на каждого проходящего мимо студента и Зейн даже видит, как одна девушка показывает ей язык, замазывая ярким красным ее фотографию на доске почета. А потом она замечает их. Ее лицо из злого превращается в удивленное, а затем принимает выражение ужаса и невероятной ярости. - Лиам! - визжит она, подходя к ним. Шатен крепче сжимает пальцы Зейна, смотря на эту фурию. - Ты, - она ​​задыхается, глядя на Зейна, - Это все ты, - ее взбешенное лицо приближается, красные губы искривлены, а глаза жжет ненавистью. - Из-за тебя, грязный педик, все из-за тебя, - голос срывается, а глаза наполненные яростью, широко распахнуты, вызывая мурашки по пояснице Зейна. - мой лучший проект, лучшая работа - все уничтожил ты, - Она замахивается, готовясь дать Зейну пощечину и Малик уже готов к обжигающему удару, но руку перехватывает Лиам, сжимая запястье учителя. - Не смейте его трогать, мисс Экскаузер, - голос Лиама глухой и угрожающий, и женщина испуганно смотрит на него, пытаясь вырвать руку. Лиам держит ее еще мгновенье, угрожающе глядя в ее карие глаза, а потом откидывает так, словно это мусор, крепко сжимает ладонь Зейна и тащит его за собой. Зейн только и успевает переставлять ноги, краем глаза он замечает Луи, что идет рядом с маленькой смешливой улыбкой. Когда они заходят в кабинет, там полный кавардак, Кайли стоит на парте и перечеркивает надпись над доской, своеобразный слоган школы, отвратительное "Be Normal" синей краской, Лайла красит ногти, положив ноги на парту, пододвинутую к окну и криво стоящую так, чтобы она имеет лучший вид на происходящее перед ней, хотя девушка была сосредоточена на своих красивых ноготках. Гарри рисовал что-то на стене, от старательности закусив губу и сосредоточенно нахмурив лоб. Когда они входят, только Лайла поднимает на них взгляд, выглядя сначала озадаченно, а потом расплывается в яркой улыбке. - Зи, наконец-то ты пришел! - ее звонкий радостный голос звучит как музыка, она поднимает руку и приветливо машет им, улыбаясь. Зейн машет ей в ответ, тоже улыбаясь. - О, явился наш спаситель, - Кайли закатывает черные глаза, обращаясь к нему, и продолжает выводить буквы и Зейн замечает, что девушка поверх прежней надписи пишет "Be YourSeLf". Ее черная короткая юбка тоже запачкана синим и желтым, на верхней части ее одежды, то бишь сетчатой ​​кофте поверх лифчика, тоже полоски разных цветов, как и на одежде Гарри, из чего Зейн делает вывод, что они устроили битву. Тем более что у его ног яркая желтая краска и голубая рядом, а в руках черная. Он выводит еще что-то и оборачивается. - Лу, смотри что я нарисовал, - он широко улыбается и отходит от своей работы, позволяя полюбоваться мультяшным рисунком, на котором был изображен (Зейн был в этом уверен) Луи. Весь рисунок, нарисованный поверх портрета их директора, голубой, только скулы и глаза подведены черным. Луи смотрит в умилении на свой портрет, улыбается так, что у Зейна глаза болят, и быстрым легким шагом подбегает к Гарри, втягивая его в поцелуй. Зейн впервые видит, как они целуются, обычно они стараются быть не слишком очевидными, но сейчас можно. Сейчас они в безопасности. Непонятно надолго ли, но чтобы не произошло дальше, Зейн уверен, что все будет хорошо. Хотя, предугадать, что же будет дальше, не так уж и сложно. Скоро в новостях напишут про погром в школе, у нее появятся проблемы и ее, скорее всего, закроют. А если нет, то этому поспособствуют движения людей, которые будут устраивать парады в защиту их прав и закроют не только эту, но и практически все школы подобного типа, которых итак осталось очень и очень мало. Если их не заберут родители, то государство позаботится о них. Не то чтобы Зейн нуждался в родителях. Они с Лиамом легко разберутся с этим:у них у обоих есть работа и достаточно талантов и знаний, чтобы поступить куда они захотят. Также он знает, что мама Луи живет в Донкастере и они поживут у нее, Лайла останется у своего темноволосого друга, Кайли поедет к брату в США как только станет совершеннолетней, Найл вообще пришел в эту школу по приколу и у него любящая семья в Ирландии. А если кому-то некуда идти, то, Зейн в этом почти уверен, государство разберется. *** Вечером они возвращаются в комнату, пока за дверью все еще полное безумие. Лиам ложится на свою кровать и нежно прижимает к себе Зейна, целуя его в лоб и обнимая. Они расслабляются, позволяют времени остановится в это мгновенье, легкие поглаживания по спине успокаивают, мягкие кофейные глаза с нежностью смотрят в его янтарные, полные губы непринужденно и легко улыбаются. Приятная тишина легко переливается в легкий разговор. Лиам рассказывает о себе то, чего Зейн еще не слышал, говорит о своих впечатлениях от этого дня, о них, об их жизни, которая ждет впереди, а Зейн слушает, ловя каждое слово и не переставая восхищаться им. - Я хранил эти вещи под кроватью, - он указывает на свою одежду. - покрывал татуировки слоем тоналки там, где их могли заметить, одевался в максимально закрытую одежду, отрастил кудри, но самым ужасным было то, что я так и не сохранил свой любимый пирсинг в языке, - Зейн поднимает брови и удивленно улыбается. - Серьезно? - он приподнимается и весело смотрит на него. - У тебя был пирсинг в языке? - Лиам кивает, также улыбаясь. - Честно говоря, я тоже об этом думал, но как-то не решился. - А у меня он был одним из первых. Всегда чертовски нравилось, как они шикарно смотрятся, - он прикрывает глаза на секунду, вспоминая, и снова открывает, поражая Зейна их глубиной и красотой. - Хотел бы я увидеть тебя с ним, - шепчет он, мечтательно улыбается и в глазах Лиама появляется решительность. - Пойдем и сделаем, - говорит уверенно он и Зейн хмурится. - Прямо сейчас? - Именно, - Лиам встает и нетерпеливо тянет Зейна за собой, кидая ему куртку. - У меня есть достаточно денег, как я говорил ранее, - Лиам рассказывал, что работает в кафетерии, чтобы занять себя чем-то, и за годы, что он проработал там, шатен накопил достаточно много денег. Зейн тоже работал в ресторане, но только не от скуки, а чтобы иметь возможность покупать себе все, что захочет и набивать, и колоть и так далее по пунктам. - Еще их делает мой старый знакомый, так что, - он пожимает плечами, таща Зейна за собой из комнаты. Когда они выходят из мастерской Дена, Лиам улыбается, высовывая немного покрасневший язык с серебряным кружочком в нем. Зейн смотрит на это с восхищением, потому что, черт, это горячо. Лиам тянет его к себе, целуя, погружая язык в его рот. Он тихо стонет, как только на его язык оказывается давление, и Зейн пугается, желая отойти, но Лиам не позволяет, только продвигая его. Это ощущается по новому, необычно и странно, но определенно великолепно. Зейн вылизывает его рот, играет с маленьким шариком, кусает губу, получая такие же укусы в ответ и постанывает от того, насколько это хорошо. Когда они отрываются, Лиам смотрит ему в глаза с улыбкой и нежно целует в нос, прежде чем прижаться лбом ко лбу Малика. - Возможно, - говорит он с придыханием. - ты мне не просто нравишься, - Зейн улыбается еще шире, слушая красивый голос. - Возможно, я влюблен в тебя. Зейн смеется и целует его, желая показать, что он тоже. Но он думает, что возможно, Лиам не поймет что этот поцелуй - это признание, поэтому на секунду оторвавшись, он шепчет: - Я тоже в тебя влюблен, - они снова на мгновенье прижимаются губами. - Без всяких возможно.