Упусти последнюю возможность научиться любить

      Шум голосов, оказавшихся за дверью, стихает. Как бы мне не нравилось проводить время в веселых компаниях, моя любимая часть та, где все уходят домой, и я остаюсь наедине с собой. Иногда, правда, мне становится не по себе одной, но это издержки. Возвращаюсь в комнату и роняю своё тело на диван, попутно хватая бокал, в котором разлилось красное море. Мысли, словно письма, которые всю неделю складывались в одну стопку, начали рассыпаться, но разбирать их нет ни энергии, ни желания. Наверное, самым правильным решением было бы пойти спать, но нет, я, пожалуй, включу плейлист с твоими песнями, чтобы окончательно убедиться в том, какая же я дура. Каждый раз, услышав твой голос, часть меня хочет разбить что-нибудь, но я сдерживаюсь и аккуратно провожу пальцами по шее, вспоминая твои горячие прикосновения. По телу пробегает легкий холод. «Do I wanna know? If this feeling flows both ways?»       Эта строчка в совокупности с прожигающими душу гитарными партиями просто разъедает кожу. Хочется выжечь ту часть мозга, что отвечает за воспоминания связанные с тобой. Хочется забыть, что ты также сидел в своём номере с бокалом виски и задавался этим вопросом касаемо меня. Хочется игнорировать тот факт, что сейчас все поменялось с точностью до наоборот. Эта музыка превращает меня в крохотное насекомое, на которое наступили твёрдой подошвой, в бабочку, которой оторвали крылья, в зайца, которому безжалостно пустили пулю прямо в голову. Нет, Тёрнер, не сегодня. Не дождёшься. Я не сдвинусь с этого места. Задумываюсь, какой была бы песня, если бы ты писал ее сейчас. Наверное, что-то в духе «Crying lightning». Очень подходит, мне кажется. Хорошо, что ты не пишешь ее сейчас, хотя кто знает. Ну вот, теперь мне стало интересно, чем же ты занят в эту «прекрасную» субботнюю ночь. Скорее всего, сидишь дома, ведь после дикой пятничной тусовки тебе обычно сложно прийти в себя. Возможно, к тебе заехал Майлз, и вы пьёте пиво, разговаривая о том, насколько гениальным был Джон Леннон, может вы с Мэттом придумываете партию для одной из новых песен, ну или ты слушаешь громкие стоны какой-нибудь красотки. Последний предполагаемый вариант развития событий выводит меня из себя, и я хватаю ключи от машины, с целью узнать, чем же все-таки закончилась эта дешевая книга под названием «Упусти последнюю возможность научиться любить и заебывай себя этим вечность».       Все ещё надеюсь, что какой-нибудь полицейский остановит меня и заберёт за вождение в нетрезвом виде, но этого не случается, так что я вовсю несусь по проспекту, думая о том, как приеду и выскажу все дерьмо Тёрнеру прямо в его обворожительное самодовольное личико.       Спустя несколько звонков и ударов в дверь я слышу шаги, и вот передо мной предстаёт образ парня, но я вижу лишь стоящую за ним рыжеволосую девушку.       — Боже, девушка, вы видели время, что вам нужно?       Я замираю от отчаяния. Он даже не пытается делать вид, что знает меня. Глаза наполняются слезами, силуэты становятся все более размытыми. Делаю шаг назад. Сейчас главное вернуться в машину и как можно скорее уехать отсюда. А потом… разбить что-нибудь об свою голову, чтобы никогда не вспомнить эту ночь.       — Далеко собралась? — грубый баритон приводит меня в сознание. Руки начинают трястись.       Я поднимаю голову и вижу, что в дверях стоит совершенно незнакомый мне парень. Резко разворачиваюсь и вижу Тёрнера, в шортах и свободной белой футболке. Ему явно холодно. В голове будто что-то взорвалось.       — Прости, Дэйв, это ко мне, когда-нибудь она запомнит, что у нас смежный дом, — Алекс подходит ближе, — Ещё раз извини за неудобства, с меня билеты на концерт.       Чёрт. Лондонские смежные дома-квартиры. Ненавижу их. Вечно у этих британцев все не так, как у людей. Алекс хватает меня за руку и тащит к соседней двери.       — Как ты…       — Я курил на балконе, когда ты подъехала, — раздраженно отвечает он, — Не мне читать тебе нотации, но кто блять садится за руль в таком состоянии.       Из-за полных слёз глаз я все ещё плохо вижу его лицо. Он в ярости и его брови, скорее всего, нахмурены, а на шее выступает вена. В глазах темнеет, а ноги резко становятся ватными. Появляется ощущение, что меня вывернет наизнанку прямо здесь, в его прихожей. Нет, не от алкоголя, от эмоционального потрясения. Я прислоняюсь к стене, но это не особо спасает ситуацию. Слышу, как он ругается, но с каждой секундой голос становится обрывистее, после чего исчезает совсем. Ничего не чувствую несколько минут. И вдруг холодная вода попадает мне за шиворот. Мерзкое ощущение, особенно учитывая тот факт, что от стыда моя температура была, как в духовке во время приготовления индейки. Чувствую, как он обхватил меня рукой за талию, низ живота напрягся, но потом понимаю, что он пытается закинуть меня в ванную и романтичный настрой улетучивается. Прихожу в чувства и полностью осознаю свою никчёмность. Сижу пьяная, мокрая с головы до ног, макияж размазался.       — Надо было ложиться спать, да? — говорю я.       — Раздевайся, я принесу полотенце и сухую одежду, — отвечает так, будто вовсе не слышал мой вопрос.       Но это его «раздевайся» заставляет меня вновь окунуться в мечты полные разврата и похоти, заставляет вспомнить, как он стаскивал с меня одежду, а потом оставлял поцелуи в местах, где еще не стекли капли горячей воды.       — Держи, — он протягивает полотенце в приоткрытую дверь, но сам не заходит.       Спустя несколько мгновений спрашивает, закончила ли и я. Отбрасывая полотенце и натягивая хитрую ухмылку, отвечаю «да». Вот он момент истины. Алекс заходит в ванную комнату и его взгляд естественно останавливается на моем обнаженном теле. Он нервно сминает одежду, которую принёс, но не выпускает из рук, так что я, уставившись на него в ответ, жду действий.       — Смотрю, ты похудела…       Последняя капля. Я срываюсь и, зарядив звонкую пощёчину, вырываю одежду из рук Тёрнера. В порыве гнева мне хватает нескольких секунд, чтобы надеть ее и направиться к входной двери.       — Я ненавижу тебя, Тёрнер! — кидаю куда-то вдаль, — Продолжай делать вид, что не замечаешь меня! Что ничего не произошло!       Неожиданно он появляется передо мной. Его глаза полны ярости. Алекс сжал руку в кулак так, что вены на его запястье скоро треснут. Он очень зол. Зол на меня. И я его понимаю.       — А что ты хочешь, чтобы я сделал? — он начинает кричать, — Что? Трахнул тебя? Окей, пойдём наверх, прямо сейчас! Только это будет самый худший секс в твоей жизни, потому что он опять ничего не изменит в наших отношениях.       — Это ты решил что-то поменять, а не я!       — Да, я признался в своих чувствах и влез с ними в твой «идеальный» мир, но знаешь, что сделала ты? Ты просто втоптала меня в землю, потому что побоялась признать тот факт, что кто-то тебя может полюбить. А сейчас, когда ты поняла, что сама испытываешь эти чувства и испугалась их, приехала ко мне! На что ты надеялась? Что мы переспим и твоя любовь пройдёт? Так вот не пройдёт, — он залез в карман и вытащил пару банкнот, — Если хочешь, уезжай, но только не смей садиться за руль, вот деньги на такси. Дверь просто захлопни.       Он развернулся и ушёл наверх. Примерно час я сидела, прислонившись спиной к двери, и думала о его словах. Действительно всегда все портила именно я, но обвиняла лишь его. А в чем Алекс виноват? В том, что влюбился и сказал мне об этом? Почему я посчитала, что он вешает на меня груз какой-то непонятной ответственности? Почему я разозлилась на то, что он человек, который может чувствовать? И главный вопрос, который мучает меня: любит ли он меня после всего этого?       Я аккуратно поднялась наверх и заглянула в его комнату. Он лежал на кровати и смотрел в потолок, сопровождая все это тяжелым дыханием. Я присела на край и протянула руку чуть вперёд, будто хотела тихонько потянуть его за манжет рубашки, но он был в футболке, а значит, данное действие не имело никакого смысла. Однако он все же обратил на меня свое внимание и повернул голову.       — Прости меня, если можешь. Ты прав во всем, что сказал. Я испугалась. Я не понимала, почему ты вызываешь во мне столько эмоций. С моей стороны было ужасно унижать тебя за то, что ты испытываешь.       Сказав это, я набралась смелости посмотреть Алексу в глаза. Он долго смотрел на меня, видимо думал, что ответить, но по итогу просто отвёл взгляд сторону. Я направилась к двери.       — Стой, — он резко схватил меня за запястье и сразу извинился за это.       Алекс притянул меня ближе и уложил на кровать. Его крепкие руки обхватили мое тело, а нос зарылся во влажные волосы. Атмосфера в доме «потеплела», хотя его дыхание все ещё было тяжелым и прерывистым.       — Странно оказаться «хорошим» в этой истории, учитывая тот факт, что большинство считают меня тем ещё ублюдком. Я верю, что это произошло из-за тебя. Благодаря тебе я стал лучше. Я ждал тебя все это время, каждую ночь надеялся, что ты решишь поговорить или хотя бы ответишь на мое смс. Вспоминал твой смех, бесконечное удивление и эти невероятные линии тела. Конечно, не так в моем воображении выглядела наша встреча, но надо довольствоваться тем, что есть. Я люблю тебя, Анда. Не знаю, сможешь ли ты поверить и принять это, но пообещай мне попробовать и не бежать прочь после первой неудачи.       — Обещаю.       Алекс сильнее прижал меня к себе и сделал очередной глубокий вдох. Буря стихла, на море штиль. Он лежит рядом, и мы оба проваливаемся в сон, позабыв о том, что ещё недавно огонь пытался сжечь ту самую книгу, которая теперь называется «Я учусь любить».