Назови своё имя

Освальд провёл ладонью по тому месту, где под толстым слоем одежды скрывались красные линии. Освальд был уверен, что Эд хотел попасть в них, когда стрелял, но промахнулся. Так он хотел дать Освальду понять, что его конец был предопределён с самого начала, что всё это время Освальд танцевал под его дудку: любые попытки Освальда в диалог были обречены на провал. Его пометили, как домушники и наёмники метят квартиры. Эд хотел красиво закончить, сняв пометку, однако, пуля вошла немного левее, и теперь у Освальда на память остался не один, а два шрама. Они были расположены совсем близко друг от друга – первый простой, рыхлый и округлый, таких у Освальда было несколько – Эд всего лишь пополнил его коллекцию. Второй фигурный, тонкий и гадкий – словно грязь, вросшая в кожу. Он не хотел смотреть ни на один из них. Он и не смотрел – Эд хотел нарисовать на его теле мишень для финального акта своего плана, а не опозорить его, поэтому Освальд избежал необходимости созерцать клеймо каждый раз, когда проходил мимо отражающих поверхностей. Но не касаться было сложней. Он то и дело украдкой водил пальцем вверх-вниз, нащупывая вопросительный знак под рубашкой. Забавно, учитывая, что в тот день Эд ни о чём его не спрашивал, только утверждал. Обвинял его в таких выражениях, словно сам был Святым Ласло. Он помнил, как Эд нагрел в языках пламени импровизированного костра печать, как широкими шагами подошёл к нему, расстегнул его пиджак и рубашку, и, цепляясь дрожащими пальцами за удерживающие Освальда верёвки, шипя нечленораздельные проклятья и тяжело дыша, вдавил железо в оголённую кожу живота. Освальд помнил, как орал. Не помнил выражения лица Эда или что он говорил ему. Помнил, как потом спрашивал, зачем Эд это сделал, но последовавшего ответа не помнил. Всё как в тумане. Возможно, Эд тоже будет помнить то, что Освальд с ним сделает смазано. - Ты хотел, чтобы я кое-что сделал для тебя, Эдвард, - голос Освальда хриплый и усталый. Он смотрел на Эда в упор, не отрывая глаз. Тот был напуган. Волосы мокрые, глаза безумные. Освальд наслаждался зрелищем – и в то же время ему было тошно. Он хотел поскорей выложить все карты на стол и покончить со всем. Освальд почти жалел о том, что решил сделать напоследок. Слишком долго и муторно, - Чтобы я назвал твоё новое имя, и ты мог стать Им. Думаю, ты уже понял, что этого я делать не стану. Вместо этого, я хочу, чтобы ты сделал одну вещь. Я хочу, чтобы ты запомнил своё настоящее имя. Чтобы оно навсегда осталось с тобой. Освальд кивнул мистеру Фризу. - Печати охладили в жидком азоте до температуры -321 Фаренгейта, - пробубнил мистер Фриз, - Время экспозиции составит 30-40 секунд. - Спасибо, Виктор. Освальд вновь повернулся к Эду и сказал с притворным сочувствием: - У тебя есть выбор. Ты можешь дать нам сделать то, что нужно – в этом случае участок, который мы клеймим, выбираешь ты. Или мы можем попросить Айви нам помочь. Её духи, - Освальд понизил голос, словно делился секретом, - Могут развязать язык и сделать человека весьма сговорчивым. В этом случае я оставлю за собой право выбора. - Осва… - Твой выбор, Эд. Эд, дрожащими, покрасневшими от дождя и холода пальцами, расстегнул пиджак, а затем рубашку. - Вперёд, - он просипел, - Я готов. Освальд вздохнул и дал дорогу мистеру Фризу: - Можешь начинать. Как закончишь с его настоящим именем, ты знаешь, что делать дальше.