Эта весна выдалась по настоящему холодной. Холоднее чем февраль, январь и даже декабрь. Особенно в марте. Весь Советский союз кутается в тёплые колючие пледы, пьёт горячий чай с мёдом и мёрзнет по ночам. Безымянный городок, который сначала хотели назвать «Катамарановск», а потом решили не называть никак, тоже не обошли холода. И когда в лесах стали находить обледенелых радиоактивных ежей с носами-сосульками, жители этого самого городка начали немного беспокоиться. Но, как говорит Инженер Сашка, беспокоиться они стали совсем чуть-чуть, немножко, так сказать, не совсем, но стали. Расследовать дело об аномальных морозах поручили журналисту Юре, искать добровольцев размораживать ежей попросили пресловутого Сашку, а добро писать отчёты и успокаивать немного взволнованных жителей дали Серёже Жилину.
Серёжа, к слову, милиционер местный, хороший такой тихий парень. Если глубже копнуть, в детство Серёжи, то можно узнать, что он всегда был таким: усердно учился в школе, один из первых в классе стал пионером, не обижал девчонок, а даже защищал иногда, потом поступил в хороший институт и окончил его с отличием. А дальше работа у него хорошо пошла, как по маслу. Правда, частенько бывает, что какие-нибудь особенно наглые сотрудники милиции сваливают свою работу на широкие плечи Сергея, а иногда и не только его коллеги: как-то раз Сашка попросил его последить пять минут за пробирками в НИИ, да так и оставил там одного на весь день. В такие моменты Жилин очень злится, но виду не подаёт.
В общем-то Серёжа — это очень приятный, милый человек и вроде бы всё в нём идеально. Но есть у Сергея один недостаток. Конечно, не очень большой, ниже самого Жилина, да и тощий какой-то, но очень значимый. Игорем зовут.
Игорь — разнорабочий, от него всегда пахнет грязью и спиртом. Грязью, потому что по болотам бегать любит, а спиртом, потому что на стройке всегда есть скипидар, а Игорь его очень уж любит. А ещё у его у него фамилия известная очень — «Катамаранов». Это в честь его родителей хотели назвать город.
Впрочем, город этот очень странный, как и его жители. Они, все как один, не любят говорить об Игоре. Если их спросить, что они о нём знают, то те ответят только, что у него очень грязные волосы, он очень не любит мыться и есть рыжий кот Васька. Всё. А остальное вам расскажет Сергей, ведь они вместе в школе учились как никак. За одной партой, на одной скамье — так с первого и до одиннадцатого класса включительно. Настоящими друзьями были, прямо не разлей вода! Все ребята в округе их уважали, хотели с ними подружиться. Но это всё было раньше. А «раньше» очень сильно отличается от «сейчас». Тогда Игорь бегал к Серёге на плюшки, сейчас в тюремную камеру и зализать раны. В былое время они носились по футбольному полю, теперь же С. О. Жилин носится за «бешеным своим» по полям и болотам, вытаскивая из лисьих нор и заставляя платить за свет и газ. Но знаете, это их совсем не расстраивает!
Вот и сейчас Серёжа бегает от одного замёрзшего ежа к другому, отогревает их своим дыханием, а Катамаранов всюду за ним плетётся хвостиком. Словно ниточкой привязали его! Всё смотрит из-под грязной чёлки через плечо товарища и что-то пьяно бубнит про то, что для лучшего обогрева, ежей в болото надо окунуть на часок второй.
— Ну что ты такое говоришь, Игорь? — возмущается Жилин, серьёзно посматривая на пострадавших животных, — Это ж животина, от слова «жить». Они жить должны, Игорь, понимаешь? А ты их утопить хочешь, балда!..
— Так не утпить, а-а размор-р-розить, — хрипит в ответ Игорь и вновь ища спасение от скуки, прикладывается к бутылке, — Ты это… Не хочешь, а? Чистый с-скипидар! — он замешкался, вытер горлышко о заляпанную мазутом майку и протянул сосуд другу.
— Нет уж, спасибо. Лисиц будешь своей отравой травить, меня не надо.
Стоит заметить, что свою часть ежей они отогревают у Жилина в квартире. Эту небольшую, но уютную настоящую советскую квартирку ему выделили за примерную службу родине. Сергей ею очень гордился, всё свободное время проводил тут, перед маленьким телевизором или отдраивая полы. Пыли у милиционера вообще не водилось, её только иногда приносил Игорь, но и это строительное безобразие здесь долго не задерживалось.
Где-то два часа назад Жилин и Катамаранов разложили ежей на столе под настольную лампу, зажгли свечи и начали ждать. Выглядило это первые тридцать минут весьма романтично: прямо-таки ужин при свечах, только вместо жаркого здесь мороженные ежи. Сперва Игорю было даже немного весело, он хихикал и тыкал пальцем в бедных животных. Потом сдался под угрожающим взглядом Жилина и стал ковырять чёрным от земли ногтем стол.
Через три часа мучений Катамаранову стало совсем невтерпёж.
— Ой, Сер-рёга, чём-то мне жрко, — он скинул с себя телогрейку и майку, оставшись в одних спортивных штанах.
Но позже выяснилось, что климат в квартире С. О. Жилина крайне неустойчив.
— Ой, Сер-р-рёга, че-то мне холодно, -. Игорь начал одеваться обратно, но одежда видимо этого не особо хотела, и телогрейка вечно куда-то улетала, не давая ему засунуть руку в рукав.
— Пойду что-ли чай нам поставлю, а то им мы с тобой в ледышки превратимся. — пробормотал Серёжа и начал рыться в многочисленных шкафчиках, в поисках хоть небольшого количества чая.
Чая не оказалось вовсе. Но зато был кисель, который конечно сначала нужно было сварить.
Сергей начал разглядывать упаковку: обычный кисель, в квадратном брикетике, клубничный.
— О, пмнишь, мы с тбой эту хр-рень сухой жрали? — вдруг вспомнил Игорь, откусывая кусок от потухшей свечи.
— И правда…
Таким необычным и странным показалось Серёже то, что какой-то кисель за тридцать копеек может принести с собой столько воспоминаний из детства. Да, было такое время, когда они вместе шли после школы и в сухомятку грызли эту приторную сладость, от которой потом язык становился ярко красным или розовым, а бывало и синим, лиловым. Помнится, мама ещё тогда говорила, что кисель этот очень полезный, если сваренный, а бабушка возражала, и всё твердила, что нет ничего более полезней для детского организма, чем натуральный кисель из свежих ягод и крахмала.
Сергей развёл кисель в кастрюле и включил газ. В инструкции написано, что варить его нужно две-три минуты, так что теперь на столе начали появляться старые гранёные стаканы и солёные крекеры «рыбки».
Серёжа отнимает у Игоря огрызок свечи и суёт в руки стакан, под завязку наполненный густой розовой жидкостью. Клубничный аромат витает по маленькой кухонке, то и дело залетая в нос товарищам. Хотя… Какие они товарищи? Давно уже всё не так как в детстве.
Раньше, когда Серёжа говорил, что любит Игоря, он точно знал, что чувствует дружбу и товарищеский дух. Теперь же, повторяя эту фразу в голове, репетируя перед зеркалом, он не уверен, что хочет быть Игорю другом. Теперь в них что-то поменялось, закрутилась где-то в сердце новая пружинка. Игорь тоже не дурачок, сразу смекнул, что к чему и пошёл навстречу.
Игорю проще, он так и остался в душе смышлёный ребёнком. Он делает всё просто и легко, такой уж он породы.
А Серёжа не такой. У него всё сложно, как в математике. Он всё время о чём-то переживает, что-то рассчитывает и пытается всё понять. Но иногда ему не стоит слишком много думать, это мешает его сердцу достучаться до мозга.
***
Когда на улице начало темнеть, а на небе стали появляться первые звёзды, Игорь пошарил по карманам штанов и выудил оттуда небольшой чёрный пакет. Поставив его на стол, надвинул свою ярко-оранжевую каску на лоб и, положив голову на руки, устремил мутные, как болота, глаза на Сергея.
— Это что вообще такое, Игорь? — тихо спросил милиционер.
— Пастила из подболотников…
Жилин усмехнулся в усы и вытащил из пакета сероватый ломтик. Он пахнет болотом, сыростью и почему-то смолой. Кусает и про себя отмечает, что на вкус довольно неплохо, хотя, консистенция продукта, возможно, должна быть немного более равномерной..
Серёжа хвалит Игоря, Игорь, в свою очередь, урчит, как его Васька.
Воспоминания о рыжем проказнике делают вечер ещё более уютным. Пока весеннее солнце золотыми нитями вплетается в смоль Игоревых волос, милиционер ласково перебирает их, запутывает и пропускает между пальцами. Сам же Катамаранов разомлел и, вроде бы, немного протрезвел.
— Серёга… — разрезает мягкую тишину, заставляет вздрогнуть и улыбнуться.
— Чего тебе, хороший мой? — мурлыкает Жилин, накручивая на палец особенно длинную чёрную прядь.
— Серёг… Серёга, ежи то, того, ну это…
— Чего?
— Ежи не замёрзли, Серёга. Они арктические просто. С Антарктиды к нам пришли, на весновку, понимаешь? А они всю весновку спят, чтобы разбудить их, в в-воду надо их.
— Весновку? Игорь, чего ты несёшь, мой хороший, а? Ну что ты такое вообще говоришь…
Серёжа протяжно зевнул и уже перестал замечать, что начал проглатывать половину слов. Веки стали совсем тяжёлыми, а сладкая дремота полностью его поглотила и он не почувствовал и, наверное, никогда не узнает, что в этот вечер его кто-то поцеловал.
***
Да, может эта весна и выдалась холодной, но жар людских сердец когда-нибудь растопит льды, в нас наконец очнётся от зимнего сна любовь, и мы снова задышим как в детстве — клубникой и полевыми цветами.
