Новый уровень

      Ракшор стоял с бокалом вина напротив окна: наслаждался видом Дита — города, который так горячо любил. От потасовки в Цафуране не прошло и двух часов, поэтому всё, что сейчас оставалось ангелу — восстанавливать силы, готовясь к следующей битве. Признаться честно, Ракшор устал. Устал от всего: от битв, планов, постоянных предательств и… От жизни, наверное. Казалось, она тянется уже вечность, превращаясь в мучительную пытку, но и прекращать её не хотелось. Создавалось впечатление, что выхода вообще нет: умирать не хочется, а жить тем более. В этом плане Антихрист искренне поражал Ракшора: он невероятно хотел жить. Фонтанировал энергией, вечно строил какие-то планы, всё время носился и что-то делал… Даже ангел в своей молодости не был таким энергичным. Антихрист не боялся смерти — боялся, что его уничтожат. Окончательно. Он не хотел исчезать. Ни единого предположения о том, что ждёт часового (если его конечно можно таковым назвать) в ближайшем будущем, у Ракшора не было. Ангел шёл за ним будто бы с завязанными глазами: Ах знал всё наперёд, а тому оставалось только надеятся, что он не врёт и не ошибается. Всем Ракшор, разумеется, говорил, что он знает, что делает. Сохранял авторитет. Да вот только враньё это всё. Ракшора тянуло к Аху как магнитом. Он даже вполне неплохо убеждал себя в том, что это совершенно точно не влюблённость. Правда, недолго.       То, что происходило между ними, отношениями было назвать сложно. Никаких признаний, тёплых слов или подарков — лишь неозвученные чувства. Антихрист и Ракшор ощущали друг к другу симпатию, понимали, что она взаимна, но ни разу не говорили об этом. Возможно, боялись. Ну какие у них могут быть отношения? Ракшор в этом ничего не понимал, не имея даже малейшего опыта, и не знал, как себя вести, а чрезмерно гордый характер не позволял допустить ошибку. Антихрист и вовсе лжец и манипулятор — хуже партнёра и не придумаешь. Порой они засматривались друг на друга: просто смотрели в глаза, не отрывая взгляда. Следующим шагом стали прикосновения: как лёгкое касание руки или едва ощутимое объятие за плечи, так и более откровенные действия. Потом они перешли на следующий уровень: неловкие ласки губами щек или шеи, потом быстрые, секундные прикосновения к губам, а дальше на смену им медленно пришли глубокие, чувственные поцелуи. И ни слова друг другу. Исключительно действия. Ракшор вообще не понимал, почему он не хочет убить этого светловолосого ублюдка за всё хорошее. И первое время жутко себя за это ненавидел. Однако нельзя заставить себя кого-то разлюбить. В этом ангелы, увы, похожи на людей. — Эй, Ракшор, — знакомый голос моментально вырвал из мыслей и заставил обернуться. — Чего тебе? — равнодушно отозвался ангел, поворачиваясь обратно к окну. — Ты в порядке? Просто тогда ты использо… — В порядке. Силы восстановлю, за это не переживай. Повисла неловкая пауза. Ах так и стоял в дверях. Ракшор не видел, как он опустил взгляд в пол и зажмурился, после чего вернул изначальное непринуждённое выражение лица: — Прости. Я подверг тебя опасности. — Ты всегда так делаешь, — Ракшор равнодушно пожал плечами. Ах его снова использовал, подверг опасности ради себя, поставил на кон его жизнь. Это… Расстраивало. Но ангел очень хорошо скрывал эмоции. — Ну я же признал, что виноват. Что мне ещё нужно сказать, чтобы ты перестал строить из себя айсберг? — с этими словами Ах подошёл к Ракшору сзади, на пробу касаясь его талии. Не встретив никакого сопротивления, он осторожно обнял его и положил голову на живое плечо. — Я подумаю над твоими словами. Но ты бы ради извинений не пришёл. Что ещё тебе от меня нужно? Ракшор знал, что что-то нужно. Чувствовал, наверное. — Я хотел ещё кое-что сказать. — Слушаю. — Повернись ко мне, — Ах отступил на шаг от тела ангела. Тот нехотя развернулся, заметив, что Антихрист смотрит ему прямо в глаза. — Я люблю тебя, — слова были произнесены на выдохе, они врезались в сознание Ракшора, заставив его застыть от неожиданности. — Знаю, я никогда этого не говорил. А стоило. Ангел молчал. Не понимал, что ответить. Напряжение нарастало: Ах прикусывал губу, а Ракшор стоял с абсолютно неменяющимся лицом, лишь брови его немного приподнялись от удивления. — Ракшор, не молчи, пожалуйста, — в голосе послышались жалобные нотки. Ангел делает шаг вперёд, навстречу, не отрывая взгляда. А потом медленно накрывает чужие губы поцелуем. Он не сможет ничего ответить, не сможет понять, правду ли говорит Антихрист. Может лишь слепо довериться, шагнуть в пропасть в надежде, что на самом дне будет кристально чистое озеро. И он решается.       Руки Аха сжимают талию Ракшора, ангел же вцепился живыми пальцами в волосы на затылке. Они отстраняются на пару секунд лишь для того, чтобы вдохнуть, а потом снова отдаются в объятия и поцелуи друг друга. Часовой на пробу прикусывает нижнюю губу ангела, и тот от неожиданности издает тихий-тихий стон. Ракшор потерялся в чужих прикосновениях к своему телу. Он вообще забыл, что вроде как должен посопротивляться (ради сохранения чести и достоинства, конечно), когда Ах завалил его на широкую кровать. Удовольствие, кажется, полностью заполонило его мысли. Тем временем Антихрист переключился с губ на шею ангела: активно исследовал её губами, лёжа прямо на Ракшоре, пока тот до треска ткани сжимал в руках привычную гавайскую рубашку на его спине. — …Сними, — совершенно неожиданная для Аха просьба заставила отвлечься. — Что? — Рубашку сними. Я… — договорить Ракшор не смог — залился краской и отвернулся. Ах в ответ на это лишь ухмыльнулся, моментально снимая предмет одежды, схватившись руками за голубую ткань на спине. Любимая гавайка полетела на пол. Теперь короткие ногти живой руки и тупые коготки механической царапают спину, оставляя белые полосы, а в некоторых местах и алые капельки крови. В отместку Ах начинает прикусывать кожу на шее, оставляя заметные багровые метки. Ракшор изо всех сил старается сдерживать вздохи, откинув голову назад. Переместиться на плечи, чтобы помечать их, у Антихриста не получается: мешает мантия и дурацкое украшение на шее. — Можно? — Ах осторожно подсовывает руку под спину ангела и проводит по застёжкам. — Да, — голос Ракшора предательски дрогнул в конце. Избавить ангела от одежды у Аха получается быстро: он тянет на себя чужое тело, приподнимая, и не глядя расправляется со всем, что держит на Ракшоре этот кусок чёрной ткани.       Проводя пальцем по стыку живой части тела и механической, Ах отмечает, что выглядит это по-своему эстетично. Ракшор отводит взгляд и краснеет, но это совершенно не мешает часовому наслаждается чужим обнажённым телом: он проводит по плечу, груди, живому боку и постепенно добирается до внутренней части бедра. Ровно в этот момент Ракшор охает и упирается головой ему в плечо. Ага, нашёл. Подобную реакцию вызывает ещё и прикосновение к основанию крыла и поглаживающие движения в этой области: ангел выгибается и закусывает губу. Видеть такого Ракшора — это что-то совершенно новое для Антихриста. Сейчас ангел скинул с себя все маски. Ах всё ещё в брюках — становится тесно, дыхание всё сильнее сбивается, а сердце и вовсе грозится пробить рёбра и выпрыгнуть из грудной клетки. Ракшор подрагивает всем телом, вздыхая и раздирая в кровь спину партнёра. Следующие действия происходят быстро: Ах сползает с Ракшора на пол, вставая на колени между его ног, и крепко хватает его под коленом левой ноги, а второй рукой прижимает к кровати железное бедро, фиксируя. Ракшор резко поднимает голову и распахивает глаза: — Что ты. Ах! — ровно в тот момент, когда он попытался задать вопрос, Антихрист прикусил тонкую чувствительную кожу на внутренней стороне бедра. — Нравится? — спрашивает тот с ехидной улыбкой. — Дурак… Ранее редкие и неоднозначные моменты близости впервые зашли так далеко. Ах замечает, что у него подрагиваю пальцы — раньше по такому поводу этого никогда не происходило Один за другим, укусы покрывают бледную кожу, Ах зализывает их, вырисовывая причудливые узоры, а Ракшор стонет, уже не в силах сдерживать себя. Он прогибает спину, хватает руками простыни, кусает губы до крови, пока Ах поглаживает его ноги руками и проводит по коже горячим, влажным языком. Страсть, ласка, боль — всё смешалось в один большой ком, выбивая из головы все мысли до единой. Остаются только чувства. На последнем, особо сильном укусе, стон переходит в крик, а единственное крыло максимально, до дрожи, расправляется. Ракшора полностью накрывает волна удовольствия: он непроизвольно расслабляется и прикрывает глаза. У ангела дрожат колени, и всё ещё приоткрыт рот от нехватки воздуха. Ах поднимается с пола и ложится рядом. Он всё ещё возбуждён, но, видя измученного Ракшора, погружённого в Нирвану, просто запускает руку в штаны, с глухими стонами лаская себя. Они-то и выдёргивают ангела из астрала, и он приоткрывает один глаз. Мозг всё ещё отказывается функционировать, но оно и к лучшему. Кто знает, решился бы он на последующие действия, не будучи одурманенным страстью. Ракшор перехватывает руку, ловя на себе непонимающий взгляд Аха. Глаза у того потемнели, став почти синими. Ангел садится перед ним, устраиваясь между чужих ног, и начинает дрожащими пальцами расстёгивать пуговицу на брюках. Ах довольно улыбается, помогая растерянному партнёру освободить себя от остатков одежды.       Ракшор понятие не имеет, что делать дальше. Сосать он за тысячи лет, увы, не научился. Приходится импровизировать. Он смотрит на Аха, изучает взглядом, а потом всё же склоняется и касается губами головки. Часовой тянет руку, чтобы схватить за роскошные кудрявые волосы, но вовремя останавливается — нельзя. Ракшор пугается, когда так делают — всему виной тот самый день, когда его тащили на «ремонт» к Азазелю. Поэтому Ах просто осторожно поглаживает, зарываясь пальцами в белые пряди. Неумело проводя языком вдоль члена, Ракшор старается сразу взять поглубже, но в итоге давится и жмурится, чтобы убрать навернувшиеся слёзы. — Тихо, Птенчик, не торопись, — Ах осторожно надавливает на его затылок, направляя, — Вот так… Ох… Теперь его очередь довиться стонами. Ракшор краснеет, стыдливо отводя взгляд. Оттенок щёк уже можно сравнивать с красными кончиками волос. Он следует указаниям руки на затылке, которая, очевидно, старается заставить его прибавить темп. Неумело двигая головой, ангел борется с рвотным рефлексом — к такому его горло не привыкло. Вот чего он не ожидал от жизни, так это того, что будет кому-нибудь отсасывать. В конце даже начало получаться подключать язык, и если раньше Ах старался сдерживать стоны, то сейчас это окончательно перестало получаться. Ракшор подметил, что стоны у него высокие и звонкие. И звучат до ужаса горячо. Аха начинает накрывать оргазм, и он жестом просит отстраниться — Ракшор повинуется, но с опозданием, и любовник кончает ему на лицо. Пару секунд они сидят, молча смотря друг на друга, после чего Ах пододвигается к Ракшору и быстро вытирает щёку краем одеяла. — Прости, я… — Всё в порядке. Ангел краснеет ещё больше прежнего, а Ах целует его, несмотря на то, что тот смущённо пытается отвернуться.       Они вдвоём заваливаются на помятую кровать, не надевая одежды. Взлохмаченный Ракшор утыкается носом в плечо Антихриста, прячась от взгляда любимых голубых глаз. Тот задумчиво поглаживает перья на его крыле. В спальне сейчас царила спокойная, расслабленная атмосфера. Свет за окном имел красноватый оттенок, прямо как кончики волос Ракшора, который, кажется, уже задремал. Это был не просто секс. Это акт доверия. И, очевидно, новая ступень их отношений. Ах закуривает прямо в постели. Наверное, он признался поздно. А может и нет. Возможно, они вообще так хватаются друг за друга от безысходности и страха. Ах никогда не признается, что не уверен в том, что наступит завтра. Но попытаться стоит. Хотя бы ради себя... Или ангела, мирно спящего рядом.