Вся суть мира

Айзек задыхается без стаи. Да, Крис учит его всему, что знает — он почти заменяет ему отца, а Айзек почти заменяет ему Эллисон. Крис держит его, когда Айзек кричит, и задыхается, и хочет вспороть своими ногтями живот себе или кому-нибудь другому. Крис понимающе молчит, когда в очередной раз замечает заплаканные глаза Айзека. И все же Лейхи задыхается без стаи. Без Скотта, который пытается спасти всех и поэтому забывает спасти тех, кто на самом деле важен. Без Лидии, которая смотрит всегда понимающе и никогда не осуждает, пусть и закатывает глаза из-за их очередной глупости. Без Дерека, который уже выгонял его из стаи, но все равно всегда ждал его обратно. И, конечно, без Стайлза. Шумного, гиперактивного, саркастичного Стайлза, готового умереть ради Скотта с битой в руках. Поэтому, когда Скотт звонит Ардженту и просит его помощи, Айзек, не задумываясь, возвращается в Бикон Хиллз вместе с Крисом. На словах — потому что не хочет оставлять Арджента одного, потому что не хочет оставаться один; на деле — потому что задыхался без них. В городе опять происходит какая-то чертовщина. Лейхи откровенно не любит сверхъестественное — ну, то есть то сверхъестественное, которое темные друиды и всякие там врачеватели страха, а не оборотни. К оборотням-то он привык. Лейхи узнает Лидию, Дерека и Скотта –хотя Лидия стала еще серьезнее, Дерек еще злее, а у Скотта немного отъезжает крыша на фоне его чертового альтруизма. Но Айзек почти не узнает Стайлза: тот стоит чуть поодаль, не улыбается, почти ничего не говорит и еще — очень непривычно пахнет. Что-то вроде ослабленной ненависти, усталости и почему-то крови. Запах крови едва-едва заметный, его перебивает острый запах спирта, и это все не нравится Айзеку. Он задерживает взгляд на Стайлзе чуть дольше нормального, хмурится и случайно пропускает мимо ушей приветствия от остальной стаи. Много позже он подходит к Стайлзу и спрашивает чуть неуверенно: — Все в порядке? — С ума сошел? — чуть резковато отвечает Стайлз и поднимает брови. Айзек и правда сошел с ума: с какого черта его действительно интересует состояние Стилински? Определенно, сошел с ума, решает Лейхи, когда обнаруживает себя под окнами Стайлза где-то в два часа ночи. И даже не удивляется, когда, запрыгивая-таки в комнату Стилински, замечает, что тот не спит. — Ты не Скотт. — очевидно разочарованно выдыхает Стайлз. И Айзеку хочется кричать: он действительно не Скотт. Он всегда был «не Скотт» для Эллисон. И теперь он «не Скотт» для Стайлза. Вот только если Скотт пытается спасти всех, то Айзек пытается спасти тех, кого действительно нужно спасать. — Что случилось? Спрашивает Айзек и небрежно падает в кресло напротив кровати. На кровати сидит Стайлз, обхватив колени руками. И не снимает толстовку даже в теплой комнате. А еще от него теперь совсем отчетливо пахнет кровью, спиртом и ненавистью. Айзек слишком хорошо знает эти запахи и просто не может не обращать внимания. — Тео Райкен, — пожимает плечами Стайлз, неожиданно отвечая на вопрос, и теперь черед Айзека поднимать брови. — Что еще за Райкен? И Стайлз рассказывает. Рассказывает все — вернее, почти все, потому что в один момент Айзек слышит, как замирает его сердце, а потом начинает биться быстрее. Ложь. — Я устал от его чертового альтруизма, — устало выдыхает под конец Стайлз, и Айзеку не нужны уточнения, чтобы понять, о ком идет речь. — Да, он всегда пытается спасти всех, — Айзек хмурится. — Что ты делаешь здесь? — Пытаюсь спасти тебя. — честно отвечает Айзек. — Я почувствовал твой запах. И я узнаю его. — И чем же я пахну? — в голосе Стилински слышится любопытство, и Айзеку очень нравится это. — Раздражением, усталостью и почему-то кровью. Стайлз дергается. И Лейхи понимает, что попал в точку. — Сними толстовку, — командует Айзек, а Стайлз упрямо мотает головой. — Стайлз. — Отъебись, — Стайлз упирается спиной к стене и обхватывает себя руками еще сильнее. — Чертов извращенец, я не буду раздеваться перед тобой. Айзек замирает. Стайлз шутит? Лейхи никак не может понять. Неужели… нет, Айзек не может допустить этого. Только не Стайлз. Только Стайлза ему не хватало. Айзеку уже хватило влюбиться в Эллисон. — Я не… — Айзека подводит голос, — я же не… — Я знаю, волчара, — Стайлз устало, скорее по привычке, закатывает глаза. — Это просто шутка. Шутка. Лейхи облегченно выдыхает, а потом рывком оказывается совсем рядом со Стайлзом, укладывается к нему на плечо и довольно рычит. Стайлз молчит буквально мгновение, а потом проявляет чудеса ловкости, едва не спихивая Лейхи с кровати — и этого хватает, чтобы Айзек успел резким движением оголить руку Стилински под толстовкой. Порезы. Стайлз вырывается, отпрыгивает от него на несколько шагов и смотрит, как загнанный зверь. У Айзека же вдруг начинает кружиться голова и он падает на кровать, и, не в силах смотреть на Стайлза, пялится в потолок. Ненависть и кровь — он слишком привык к этому сочетанию, он слишком хорошо понимает Стайлза. Понимает, что боль может быть настолько сильной, что у тебя просто не остается другого выхода, кроме как причинить себе физические страдания — чтобы хотя бы как-то облегчить душевные. Айзек знает, что это такое, когда привыкаешь к боли, когда уже больше не можешь существовать без нее. Айзек знает — и именно поэтому он обязан спасти Стайлза, пока еще есть время. — Не говори Скотту, — шепчет Стайлз, и Айзеку хочется взвыть от бессилия. Почему Стайлзу так важен Скотт? Почему всем так важен Скотт? Почему Айзеку так важен Скотт? — Не скажу. Потом Айзек поднимается с кровати, идет к Стайлзу и крепко обнимает его, чувствуя отчаянно бьющиеся сердца — свое и Стилински. — Хорошо, что ты вернулся, — едва слышно говорит Стилински, и Айзек незаметно ухмыляется. — Пожалуй, это единственный раз, когда я с тобой соглашусь. *** Лейхи привозит с собой французские сигареты. Стайлз, правда, подозревает, что сигареты из Франции Айзек выкурил еще в первые несколько дней, а эти — помятая синяя пачка — просто купил на заправке в Бикон Хиллз. Но Айзек закуривает и протягивает сигарету Стилински — и Стайлзу, в общем-то, плевать, откуда эти сигареты. Он просто затягивается, усмехается и стукает Айзека в плечо — совсем, как Скотта когда-то. Айзек старается не думать о Скотте. И у него почти получается. Вот только перед глазами все еще стоит Эллисон. Вот только рядом с ним все еще стоит Стайлз. Они синхронно выкидывают сигареты, стукаются кулаками и залезают в джип — Стайлз за руль, Айзек рядом. И уезжают. *** Айзек теперь живет у Стайлза — и Скотт честно пытается относиться к этому нормально. Он почти контролирует себя, когда чувствует, что толстовка Стайлза насквозь пропиталась запахом Лейхи. И с чего бы Стайлз вообще начал носить толстовки? Но Скотт не может додумывать эту мысль. Он вообще старается не думать о Стайлзе и Айзеке. Потому что помнит Айзека и Эллисон. Потому что Эллисон больше нет. А Стайлз убил ее. А Айзек не смог ее защитить. А Скотт, кажется, так и не смог разлюбить ее. Поэтому, когда Райкен говорит, что Стайлз убил Донована, Скотт ему верит. Когда Райкен говорит, что Стайлз и Айзек типа вместе, Скотт верит. Потому что он хочет в это верить: хочет верить в убийцу-Стайлза; хочет верить в Айзека-вора. Хочет верить, что Айзек отнимает у Скотта все, что Скотт так любит. Что Айзек отнял у Скотта еще и Стайлза. *** Но когда Стайлз сметает пепел рябины, кинутый Тео, а Айзек прорывается в круг и отшвыривает Райкена, пытающегося убить Скотта, — Скотт больше ни во что не верит. *** Вместе с Айзеком Скотт торчит под дверью палаты, где лежит шериф Стилински, а рядом с ним сидит на полу Стайлз. — Мне так жаль, — шепчет Скотт, не глядя на Айзека. Он больше не может смотреть на него. Айзек молчит, а потом стукает кулаком в плечо — совсем, как Стайлз когда-то. Потом Айзек замечает, что Скотт не излечился до конца и так и не отдохнул после битвы с Тео, и Лейхи выводит его на двор больницы, чтобы отвезти его домой: Стайлз вручил ему ключи от джипа. Айзек достает французские сигареты — отчетливо пропахшие бензоколонкой Бикон Хиллз –и делится со Скоттом. Они синхронно докуривают, стукаются кулаками и залезают в джип. Айзек — за руль, Скотт — рядом. И уезжают. *** Все понемногу возвращается в норму. Шерифа выписывают из больницы, Тео отправляют в Ад, Стайлз и Скотт мирятся, а Айзек смиряется. Айзек все еще живет со Стилински — молча готовит, прячется под одеялом и исподлобья наблюдает за Стайлзом. Стайлзу не становится лучше: он замыкается в себе, слишком часто молчит и постоянно рыщет в интернете информацию. Он впитывает все подряд — самые громкие убийства, латынь, оказание первой помощи — он пытается спрятаться от самого себя. Но когда больше ничто не помогает, Стайлз кусает губы до крови и смотрит на Айзека: можно? Айзек обнимает его, Айзек пытается отвлечь его фильмами, Айзек разрешает ему курить и напиваться. Но если и это не помогает, Айзек позволяет Стайлзу взять в руки лезвие. И смотрит: кровь медленно стекает в раковину и исчезает где-то в трубах. Айзеку кажется: он вот-вот заплачет. Однажды он и правда не выдерживает — перехватывает руки Стилински и высасывает кровь из его ран, и обильно поливает порезы собственными слезами. Стайлз не одергивает руку и не убегает, а обнимает Лейхи и шепотом извиняется сквозь слезы. Лейхи никогда не думал, что может так разваливаться на куски. *** Скотт отчаянно скучает по Стайлзу. Черт, он скучает даже по Айзеку. Но эти двое замыкаются друг на друге — и Скотта это слишком пугает. Он не хочет вмешиваться. Он боится все испортить. Он знает: эти двое — самое дорогое, что у него есть, не считая мамы, и, если с кем-то из них что-то произойдет, он просто не сможет это пережить. Скотт не может понять, когда все стало так сложно: когда Стайлз и Айзек так сильно пропахли друг другом, что Скотт уже не может отличать их с закрытыми глазами. Когда Скотт осознал, как сильно ему не хватает их объятий и их близости: касаться плечами, сидя на диване, смеяться над фильмами, играть в лакросс, сбегать с уроков, не спать до утра, искать ответы. Но каждый раз, когда Скотт хочет прийти к Стилински и обнять этих двоих и сделать какую-нибудь глупость — он вспоминает Эллисон. И боится, боится, боится: все, что он любит, исчезает. *** На оборотней объявляют охоту все жители Бикон Хиллз, и это единственный раз, когда Скотт и Айзек единогласны: Стайлзу нечего общаться с ними, пока все не успокоится. Стайлз — их подельник, и его тоже убьют, не задумываясь. — У них огнестрел, Стайлз! — говорит Скотт. — Одна пуля — и ты можешь погибнуть. — Мы и правда разберемся сами. — говорит Айзек. — Почему бы тебе не перестать общаться с нами на некоторое время? Я съеду к Скотту. Но Стайлз предсказуемо шлет их далеко и надолго и закидывает на плечо биту, готовясь идти в атаку. Стайлз улыбается, придумывая план. Стайлз смеется — по-настоящему, как будто сотни лет ждал такой заварушки. Стайлз бьет кулаком в плечо и Айзека, и Скотта. Стайлз вдавливает педаль джипа. Стайлз не хочет спасти весь мир — Стайлз хочет спасти Скотта и Айзека. *** Когда Скотт слышит выстрел, ему хватает мгновения, чтобы обернуться — и не хватит жизни, чтобы принять: Стайлз падает. Пуля попадает в спину, и Стилински падает лицом вниз. У Скотта тут же обостряются все чувства: реальность словно бы замедляется, и он видит только лежащего на земле Стайлза, и слышит, как замедляется его сердце, и может почувствовать, как застревает пуля в теле друга. И тогда Скотт рычит. В этом рыке — вся злость и все отчаяние. Вся сила Истинного альфы. Вся мощь его стаи. Вся его боль и весь его страх. Скотт никогда не думал, что сможет так рычать. И никогда не думал, что найдет в себе столько сил, чтобы продолжать бороться. Не желание победить, а желание мстить и убить руководит теперь им — не Скотт, не оборотень, не альфа. Зверь. Рядом с ним отчаянно бьется Айзек. А потом Айзек держит его — Скотт хочет убить их, убить их всех, убить их навсегда. Но Айзек держит его, и Скотту кажется, что в этом и есть вся суть. В этом и есть весь смысл мира. Ты, твоя ненависть — и тот, кто всегда удержит тебя от убийства. *** Потом они вдвоем сидят у операционной, где врачи пытаются спасти Стайлзу жизнь. И Скотт плачет, уткнувшись куда-то в плечо Лейхи, и ему уже совершенно плевать, что о нем могут подумать. Скотт уверен: если Стайлз погибнет — он уйдет вместе с ним. — Он справится, — говорит Айзек, и что-то в его голосе так удивляет Скотта, что он поднимает глаза. И понимает, что Айзек тоже плачет. — Я люблю его, — вдруг говорит Скотт. — Я тоже люблю его. — говорит Айзек. *** Когда Стайлз постепенно идет на поправку, Скотту и Айзеку позволяют его навестить. Стайлз лежит на кровати, бледный и слишком худой, и улыбается. — Ты упертый сукин сын, — говорит Айзек. — Мы же просили тебя не лезть. Стайлз ухмыляется. — Чувак, если бы я никуда не лез, мы бы не познакомились. Никогда, слышишь, Лейхи? Скотт молчит. Он знает: если бы Стайлз никуда не лез, они бы тоже не познакомились. Если бы Стайлз не был Стайлзом, то Скотт не был бы Скоттом. И вообще ничего не было бы. Айзек садится с одной стороны от Стайлза, Скотт — с другой. Оба они не решаются взять Стайлза за руки. — Я хочу вернуться домой, — тихо говорит Стилински, и Айзек со Скоттом переглядываются. *** Когда спустя час Лейхи и МакКол привозят Стилински домой, укладывают его в кровать и синхронно тянутся, чтобы укрыть одеялом, Стайлз улыбается сквозь полудрему: — Мне кажется, что альфа здесь все-таки я… Скотт и Айзек переглядываются — и с трудом сдерживают смех. Все будет в порядке. Все будет хорошо. Стайлз шутит, и в этом вся суть. *** Мелисса и шериф, конечно, ругаются: на кухне, активно жестикулируя, но шепотом — наверху спит Стайлз, и все четверо боятся его разбудить. — Зачем вы помогли ему сбежать из больницы? Вы хотя бы знаете, как это опасно? — шипит шериф, и ему вторит Мелисса, — он не может исцеляться, как вы! Айзек и Скотт вновь переглядываются — идиотская привычка, да, Лейхи? — и наперебой шепотом начинают доказывать, что они со всем справятся. Что они помогут Стайлзу. Что они будут ухаживать за ним. — Нам просто нужно быть рядом, — заявляет Скотт, и никто больше не спорит с ним. Меллиса смотрит слишком понимающе. Шериф хмурится. Но они позволяют им остаться со Стайлзом. Айзек и Скотт укладываются на полу у кровати Стайлза — Стилински-старший, шепотом ругаясь, позволяет им притащить надувной матрас. Оба они слушают чуть рваное дыхание Стайлза. Оба они не могут уснуть, пялясь в темноту комнаты. Им обоим кажется, что, если они закроют глаза хотя бы на мгновение — сердце Стайлза перестанет биться, и как они тогда переживут это? *** Утром они просыпаются, сплетаясь телами, но делают вид, что ничего не происходит. *** Стайлз спит целыми днями, и это хорошо. Скотт и Айзек знают: человеческие тела исцеляются с помощью сна. Они по очереди ходят в школу, но не оставляют Стилински одного ни на секунду. Они распределяют обязанности по дому и готовят еду и на Стайлза, и на себя, и на Мелиссу с шерифом. Они заставляют Стайлза пить лекарства и не позволяют ему вылезать из кровати дальше, чем в ванную. Они почти не разговаривают — Айзек боится, что Скотт всего лишь терпит его ради Стайлза, а Скотт боится, что он больше Стайлзу не нужен — у Стайлза же есть Айзек. По вечерам, когда Стайлз вновь забывается тяжелым сном, оба они забирают его боль, вцепляясь в руки, торчащие из-под одеяла. Иногда Айзеку хочется рассказать Скотту, что происходило со Стайлзом. Иногда Айзеку хочется рассказать Скотту, что происходило с ним самим. Но каждый раз Айзек видит красные от усталости глаза МакКола, каждый раз видит вину на его лице — и начинает понимать, почему Стайлз всегда молчал. Так будет спокойнее. Так будет лучше для самого Скотта. Ему так важно знать, что все под контролем, все в порядке. Его мир разрушится, если он поймет, что никогда не мог ничего контролировать на самом деле. А разваливающийся на куски альфа — последнее, что нужно Бикон Хиллз. И Айзек продолжает охранять покой Скотта так же, как это делал раньше Стайлз. *** Когда Стайлзу становится чуть лучше, он уже спускается на кухню и в гостиную, и сидит на диване, завернувшись в плед, глядит исподлобья на Скотта и Айзека. Тело его восстанавливается предательски медленно, и это раздражает. Еще сильнее его раздражает, что из-за сильных лекарств он слишком быстро устает и не может даже читать. Айзек и Скотт берутся читать ему вслух — и он часто засыпает на плече у кого-то из них. А на следующее утро совсем не помнит, как оказался в кровати. Теперь, когда у Стайлза так много свободного времени, он слишком часто думает о Скотте и об Айзеке. Айзек — хмурый, молчаливый, невероятно неловкий и стеснительный. Скотт — смелый, болезненно ответственный, эмоциональный. Скотт тянется обниматься — Айзек уклоняется от объятий. Айзек шутит, чтобы закрыться — Скотт каждому помогает раскрываться. Скотт готов полюбить каждого — и Айзек тоже. Стайлзу кажется: он лишний. Он помогал Скотту, когда тот в нем нуждался — забитый, испуганный мальчишка с астмой. Он спас Айзека — волчонок без стаи, вернувшийся туда, где потерял любимую девушку и отца. Айзек и Скотт спасли Стайлза. Теперь он может оставить их. Они вдвоем справятся — справятся без Стайлза. *** Впервые после ранения его сильно накрывает в тот день, когда он заставляет Скотта и Айзека уйти наконец в школу. Стайлз шутит про оборотней и необходимость все-таки получить образование, Стайлз говорит, что все в порядке, Стайлз обещает позвонить, если что-нибудь случится. Стайлз лжет. Сначала ему и правда кажется, что он в норме. Он лежит, пялясь в потолок, и старается не думать ни о чем. Но он чувствует пустоту дома. Он чувствует одиночество, а вместе с одиночеством приходит и страх. Он был один — и пришел Ногицунэ. Он был один — и Донован пытался убить его. Он был один, когда Скотт не верил ему. Он был один, когда умирала мама. Паника накрывает, когда он добирается до ванной. В зеркале на него смотрит такой бледный Стайлз, что он кажется пустым. В глазах расплывается — и он даже не может посчитать пальцы: он почти ничего не видит. Он не может дышать. И он в абсолютном чертовом одиночестве. Не может справляться ни с чем. Самое слабое и бесполезное звено в стае. Всего лишь человек. И тогда он хватает лезвие и со всей силы вонзает его куда-то в плечо. Острая боль мгновенно возвращает его в реальность. Кажется, он снова может дышать. Еще некоторое время он смотрит, как медленно стекает по руке кровь, чувствует отголоски боли и ему действительно становится легче. В уме Стайлз считает: до возвращения Скотта и Айзека еще несколько часов, и он все успеет. Он заливает рану спиртом, перематывает руку бинтом и тщательно вымывает всю ванную — особые меры для сверхчувствительных оборотней. И когда Скотт и Айзек возвращаются, Стайлз с почти довольным видом сидит в гостиной, укрывшись пледом, и возмущенно кричит на кривляющихся в телевизоре детективов. *** Когда вечером Скотт с Айзеком привычно усаживаются по обе стороны от Стилински и включают какой-то фильм, Айзек сразу чувствует: что-то не так. От Стайлза пахнет паникой и усталостью. Но Стилински улыбается, смеется и комментирует бессвязный сюжет, и Лейхи отбрасывает подозрения. К черту. Разве не может быть Стайлз счастливым? Разве они не могут сделать его счастливым? И Скотт, и Айзек пропускают тот момент, когда Стайлз отключается: в какой-то момент он замолкает и лежит, откинувшись на спинку дивана, и они думают, что он просто уснул. Но потом они замечают капли пота на его лбу и слышат замедляющееся сердцебиение и отчетливо чувствуют запах крови. Айзек реагирует быстрее — укладывает Стайлза, стаскивая с него толстовку, и пытается осмотреть рану от пули на спине: разошлись швы, а они не заметили? А потом поворачивается к Скотту: тот безотрывно смотрит куда-то на плечо Стилински, и Айзек замечает наспех перемотанный бинт, теперь уже полностью пропитавшийся кровью. Они действуют на автомате: промывают рану, зашивают ее (у Скотта трясутся руки, но Айзек ничего не говорит), тщательно перебинтовывают и только после этого заставляют Стайлза очнуться (дрожащими руками Айзек не сразу умудряется открыть нашатырь, но Скотт ничего не говорит). Стайлз смотрит на них больным и уставшим взглядом, и Айзек чувствует огромную дыру отчаяния в своей груди. Он ловит взгляд Скотта — тот, кажется, едва сдерживается, чтобы не заплакать. Почему они никогда не могут никого спасти? — Я не хотел этого, — шепотом говорит Стайлз, и у него ровно бьется сердце, — но у меня снова… снова была паническая атака. И это помогло. Айзек и Скотт ничего не говорят: им совсем нечего сказать. Они и понятия не имеют, как все исправить. В полном молчании они помогают Стилински подняться в комнату и сидят на полу, прижимаясь спинами к его кровати, и слушают его дыхание, пока не понимают, что он наконец спит. И тогда Айзек не выдерживает. Он подрывается с места, не глядя на Скотта, и выбегает из комнаты Стайлза. Он останавливается только на кухне, радуясь, что шериф на дежурстве, и стоит, упираясь руками в стол и честно пытается выровнять дыхание. Но ни черта не получается. Лейхи уже давно разваливается на куски. Его тянет к Стайлзу — особенно сейчас, когда он так уязвим. Стайлза хочется защищать и спасать от всего мира. Стайлза хочется обнимать, и прижимать к себе, и никогда-никогда не отпускать. Его тянет к Скотту — Скотт сильный, Скотт всегда защищает и спасает от всего мира. Со Скоттом хочется быть рядом, стоять плечом к плечу, сражаться вместе. У Айзека кругом идет голова: ему всегда казалось, что он не умеет любить, но он любил Эллисон, он любит Скотта и Стайлза. И это приносит счастье и боль одновременно. Его разрывает на части: хочется сбежать и хочется никогда не уходить. Хочется оставить Скотта и Стайлза вдвоем, но он не может заставить себя отпустить их. — Айзек? У Скотта больной и уставший голос, совсем как у Стайлза, и Лейхи не сразу понимает его. Потом поворачивается, пытаясь сдержать слезы, и не может говорить, потому что не может дышать. Скотт крепко обнимает его и говорит, что все будет в порядке. Лейхи не верит — но знает, что верит МакКол. Они обнимаются впервые со смерти Эллисон, и Айзеку кажется, что его мир все еще можно собрать по кусочкам. Потом он смотрит на Скотта, чувствует его руки у себя на плечах — и не сдерживается. Поцелуй выходит мокрый, неловкий и теплый. Скотт не отстраняется, ничего не говорит и только обнимает еще раз. *** На следующее утро Скотт заявляет: — Мы уедем отсюда. Стайлз смотрит на Скотта удивленно, Айзек старается не смотреть — ему слишком стыдно за вчерашнее, и он не знает, что пугает его больше: то, что он поцеловал Скотта, или то, что он поцеловал не Стайлза. — Закончим школу и уедем, — продолжает Скотт. — Так будет лучше. — Для кого? — Стайлз смеется, но не улыбается, и трет плечо, и Айзек и Скотт одновременно морщатся от этого жеста. — Для нас троих, — говорит Скотт, и Айзек наконец поднимает на него глаза. Скотт сейчас не просто мальчишка, он — Альфа, и пусть его глаза сейчас не красные, но его голос заставляет подчиняться. — Нет. — твердо говорит Стайлз. Глаза Стайлза тоже не светятся красным, и он отнюдь не Альфа, но в его голосе не меньше уверенности, чем у МакКола. Лейхи переводит взгляд с одного на другого — Скотт и Стайлз стоят друг напротив друг друга, расстояние в четыре шага, а между ними Айзек. В глазах обоих — твердая уверенность. — Ты — Скотт МакКол, а мы твоя стая. И мы не сбегаем. — Но мы можем уехать на каникулы, верно? — встревает Айзек, и Скотт со Стайлзом удивленно поворачиваются к нему. — Я никогда не был в Техасе. Или в Кентукки. Как думаете, там есть стая оборотней-ковбоев? Еще мгновение они молчат. А потом Стайлз хмыкает. — Хочу увидеть Айзека в шляпе ковбоя, а ты, Скотт? — А я Скотт, — говорит Скотт и тоже хмыкает. *** Когда школа заканчивается, Стайлз уже третью неделю ходит к врачу, пьет таблетки и честно справляется с желанием навредить себе. Скотт поступает на ветеринара в Вашингтон, а Стайлз туда же — в полицейскую академию. Айзек подрабатывает на автозаправке и учит по вечерам французский. В июне они втроем идут на выпускной. Стайлз достает бутылку виски, Скотт — аконит, стащенный у Дитона. Айзек и Скотт надираются, а Стайлз наблюдает за ними: ему нельзя пить. Они лежат на поле для лакросса, смотрят на яркие-яркие звезды и молчат. Им больше не нужны слова. Когда Скотт берет Айзека за руку, а с другой стороны Стайлз утыкается Айзеку в плечо, это кажется невозможно правильным. На следующее утро они закидывают вещи в джип Стилински, прощаются с Мелиссой и шерифом и уезжают в Техас. Айзек хочет увидеть ковбоев, а Скотт и Стайлз хотят увидеть Айзека в шляпе. *** Потом они уедут в Вашингтон: Скотт и Стайлз будут учиться, а Айзек зарабатывать на колледж — он поступит на год позже них и займется мифологией (Стайлз будет долго хохотать над его выбором). Потом они вернутся в Бикон Хиллз и будут защищать город — потому что они стая, и они никогда не сбегают. Они будут жить вместе, будут обучать волчат самоконтролю, будут тренироваться с кицунэ, будут слушаться банши (попробовали бы они этого не делать…). Они примут в стаю Дерека и даже Питера, они будут работать с Арджентом, они будут помогать шерифу Стилински и Мелиссе. Потом они будут сражаться бок о бок, защищать тех, кто не может защитить себя сам, и любить друг друга. Но сейчас они мчатся в сторону Техаса, им бьет в лицо ветер, они счастливы и свободны, и в этом и есть вся суть мира.