только себя не потеряй

      Скай трёт саднящую кожу запястий, морщась и лязгая цепями, приковывающими его к стене. Ривен рядом ругается и шипит, предпринимая бесплодные попытки сорвать цепи с кольца и раня руки под увещевания Стеллы и требования немедленно прекратить себя калечить. Но он, конечно, игнорирует её просьбы-приказы, показушно и абсолютно фальшиво улыбаясь и подмигивая. Стелла бы влепила ему, наверняка, если бы только могла дотянуться — она и Блум сидят у самой решётки с тяжёлыми литыми ошейниками, покрытыми вязью рун.       Он хочет вернуться в прошлое и врезать себе за беспечность, но, увы — перемещения во времени слишком круто и волшебно даже для мира магии. — Как ты? — он поворачивается к Блум, с тоской глядящей сквозь прутья на дверь в конце коридора, и от вида её потускневшего наряда и опустившихся крыльев сердце сжимается до острых прострелов по венам. — Буду в порядке, — она слабо улыбается и её лицо едва ли румянее чем Стеллы.       Несмотря на ярые препирательства с Ривеном Стелла выглядит откровенно паршиво — бледная до серости, с потрескавшимися губами, тёмными кругами и затаённой усталостью на дне зрачков. Неудивительно — они сидят тут уже около десяти часов, без воды и еды, и надписи на потолке на неизвестном языке зловеще светятся, и отчего-то Скай уверен, что именно из-за них девочки не могут ни сбросить трансформацию, чтобы не растрачивать крохи доступной магии, ни чувствовать себя нормально. Эта дрянь подавляет их силу, и он ещё хорошо помнит, какими они были в подземельях Даркара.       Только вот на этот раз всё куда хуже — Даркар по крайней мере не пылал к ним ненавистью и жаждой мести.       Скай поджимает губы и впивается короткими ногтями в ладони, проклиная тот момент, когда он предложил самостоятельно разобраться с Валтором, прибывшим на очередную планету, чтобы уйти с её магией и оставить после разруху, панику и трупы. Ривен, как всегда охотно втягивающийся в любые потасовки, конечно, поддержал идею навалять злодею без поддержки, Стелла картинно закатила глаза, но кивнула, а Блум тяжело выдохнула, блеснув вспыхнувшей рыжим радужкой. И они сели на корабль и отправились на битву прямо с вечеринки, слегка пьяные и уверенные, что сумеют если не ранить Валтора, то хотя бы потрепать и задержать до прибытия других Винкс и специалистов.       Но их планы редко когда работали как надо — они позорно проиграли, попав в ловушку как новички, и теперь сидят в клетке в ожидании то ли спасения, то ли смерти.       Скай почти чувствует её гнилостное дыхание на затылке и мерзкую усмешку покрытых язвами губ.       ты всех подвёл, принц — снова.       Он кусает губу до боли, в порыве чувств ударив кулаком по стене — Стелла и Ривен замолкают и поворачиваются к нему, и сочувствие в их взглядах жжёт ядовитым пламенем. Смотреть в сторону Блум он не осмеливается — он в который раз подверг её опасности и причинил боль, пусть и ненамеренно. Это так гадко, ведь он хотел стать для неё лучшим парнем, заботливым и готовым в любое время подставить плечо, прикрыть спину и просто быть рядом. Но у него всё никак не выходит, кто-то или что-то мешает, и он только лажает, внутренне содрогаясь каждый раз, когда она звонит или отправляет смс. Каждый раз, слыша особенный рингтон, установленный на неё, Скай сжимается от страха и сглатывает скудную слюну, ожидая разрыва — прости, Скай, я устала и больше так не могу, нам лучше остаться друзьями. Но каждый раз Блум говорит что-то другое и он облегчённо выдыхает, и узел паники в животе распутывается.       И вот опять он подставил её, и когда — если — они выберутся, он должен будет собрать всю храбрость в кулак и серьёзно поговорить с ней обо всём — об её чувствах, о своих, о планах на будущее, о ситуации с Диаспро и отношении его родителей к ним.       Только для начала нужно освободиться от цепей, снять ошейники без замка и покинуть подземелья Валтора без встречи с самим Валтором, и он не представляет, каким способом можно сделать хоть что-то из этого. Это кажется тупиком, стальной коробкой без отверстий для воздуха, и Скай уже начинает задыхаться — страх сворачивается колючим монстром в желудке, обвивая хвостом шею и засовывая толстый шип на конце в глотку.       Внезапно дверь открывается с тихим противным скрипом, и все вскидываются, повернувшись и замерев — расслабленной походкой к ним идёт Валтор, и мрачное торжество в его глазах режет ледяными кольями, цепляя крючками запрятанную злость и вытаскивая из-под страха. Блум напрягается и на автомате шевелит пальцами, пытаясь создать огненный шар — но, конечно, у неё не получается, даже маленьких искорок не выходит, и Валтор шире скалится, заметив этот манёвр. Он останавливается напротив решётки, удовлетворённо щурясь, и упирает одну руку в бедро, слегка склонив голову к плечу и разглядывая их.       Стелла гордо вскидывает подбородок и награждает его фирменным королевским взглядом, предназначенным для противника, который пока что вне зоны досягаемости, но вскоре подвергнется самому жестокому нападению — Скай видел пару раз, как мама награждала таким послов от соседних королевств и излишне наглых графов. Вскоре после эти графы либо трагически погибали, либо теряли своё состояние, либо садились в тюрьму, а послы вместе с королевствами оказывались в затруднительном экономическом положении.       И сейчас Стелла смотрит так на Валтора, который явно в курсе значения такого взгляда и насмешливо кривит брови в ответ.       Ривен злобно рыкает и скрещивает руки на груди, демонстративно хрустнув шеей — показатель уверенности в своей силе и настроя не на драку, а на чистое избиение противника до множественных переломов и сотрясения как минимум второй степени. Ривен часто так делает, с его проблемным характером и привычкой пускать в ход кулаки при любом удобном и не очень случае Скай выучил все его приёмчики.       Валтор просто игнорирует, и неудивительно — это впечатляет парней их возраста и пьяниц в барах и клубах, но никак не взрослого опытного мага, привыкшего убивать.       Блум просто молчаливо смотрит, и Скай ёжится — такой огонь чистейшей ненависти он видит у неё крайне редко, и в этот раз он направлен на Валтора, который задумчиво ступает прямиком в пламя так спокойно, словно это всего лишь дуновение тёплого ветра. Но у них особая долгая история и непонятная связь, и Скай чертовски боится за Блум — как бы это пламя не сожгло её саму.       Их переглядки затягиваются, но в конце концов он хмыкает и разрывает контакт, прикрыв веки на долю секунду и открыв — уже смотря на него.       Скай твёрдо смотрит в ледяные озёра, призвав всю королевскую выдержку, и вспоминает отвратительное время под контролем Диаспро — он был не он, его засунули в тесную клетку и набили горло ватой, и голова всегда была полупустая, без связности мыслей и всплесков идей. Просто в какой-то момент по велению Диаспро он понимал, что должен что-то делать, и тогда шестерёнки в мозгу начинали крутиться, чтобы через несколько минут, едва приказ будет исполнен, замереть вновь. Хотя однажды он подчинялся не ей — чужая ярость и жажда крови сжигали живьём, и он помнит, как сильно потом раскалывалась голова и тряслись руки.       И вот теперь тот, кто обрёк его на мучительное подлое рабство у Диаспро и по чьей вине он ранил Блум стоит перед ним и вглядывается в его глаза. Скай понимает, что это их первая личная встреча, но у него такое чувство, что они уже знакомы — видимо, запустив в его голову установку убить Блум и ярость к ней он неосознанно влил что-то ещё, и Скай рассматривает мужчину напротив и ощущает его. Грубо оборванная волшебной пыльцой связь натягивается, концы тянутся друг к другу, стремясь стать целым, и он пытается мысленно удержать свой подальше — впасть в подчинение снова он не хочет совсем.       Валтор, кажется, тоже ощущает это, и злорадная ухмылка пропадает, уступив место задумчивости и интересу.       Но ненадолго — Валтор быстро прячет их под маской, снова ухмыляясь, и у Ская возникает неприсущее ему желание — скорее потребность — как следует врезать человеку напротив.       Хотя можно ли назвать его человеком?       Он скрипит зубами и хмурится, а Валтор насмешливо вскидывает бровь, проходя сквозь решётку и оказываясь в шаге от подскочившей на ноги Блум. Стелла отшатывается, Ривен дёргается в драку, Скай остаётся неподвижен — бессмысленно рыпаться, это только позабавит Валтора и подстегнёт к действиям. Пока он ничего не сделал, нужно сохранять хладнокровие и хоть какую-то иллюзию равнодушия, не бросаясь с криками и не раздражая.       Только вот, похоже, понимает это лишь он — Ривен становится в боевую стойку, как и Блум, и даже Стелла, напоминающая бледностью мертвеца, поднимается и явно собирается сражаться в рукопашную, что выглядит просто нелепо. И Блум, и Стелла не обладают ни достаточной физической силой, ни знаниями о боевых искусствах, и даже если бы они были чемпионками всего Волшебного Измерения, у Валтора есть преимущество, гарантирующее его безоговорочную быструю победу — магия. — В чём дело, принц, не желаешь присоединиться к своим друзьям?       Валтор скалится снисходительно, не отводя взгляда от Блум, и Скай ощущает крохотную волну облегчения — Валтор осознаёт нелепость их действий и его, похоже, это веселит, значит есть шанс, что он никому не навредит.       Во всяком случае, Скай надеется.       Он решительно поднимается, но не делает и шага в сторону, просто выставляет перед Ривеном руку, препятствуя, хотя необходимости в этом и нет — цепь отлично удержит его на месте. Стелла недоумённо вскидывает брови, Ривен зло рычит и восклицает «какого чёрта?!», а Блум не обращает внимания, полностью поглощённая Валтором и их переглядками. Это неприятно царапает межрёберье, но он прячет недовольство, понимая, что сейчас не время для глупой, в высшей степени иррациональной ревности — между Валтором и Блум есть только ненависть, ничего больше, она никогда не взглянет на него как мужчину, никогда не изменит, и после истории с лже-Авалоном Скай не собирается устраивать ей скандалы и изводить своими подозрениями. В конце концов, у неё прав на это куда больше, чем у него. — Чего ты хочешь?       Скай гордится твёрдостью голоса и прямой осанкой, благодаря невыносимых строгих учителей при дворе, обучающих его сдерживать эмоции и сохранять выдержку при любых обстоятельствах. Кто бы мог подумать, что подобные навыки пригодятся вот так.       Валтор медленно, словно нехотя отводит взгляд от Блум на него, слегка склоняя голову к плечу, и Скай приподнимает подбородок, не моргая — он не проявит слабость, не уступит, хотя бы в этой битве. — Полагаю, ты и сам знаешь ответ, принц.       Он догадывается, но совсем не хочет признавать — Валтор насмешливо-хищно усмехается, а он сжимает зубы до боли в челюсти. — Ты её не получишь.       И вся выдержка полетела к чертям, стоило воображению нарисовать всего один образ, Блум, его Блум в руках этого больного демона, и ярость, перемешанная со страхом, полностью застилает глаза. — Неужели? — Валтор подходит ближе, и его ухмылка становится шире. — И как же ты собираешься помешать мне, Скай?       Валтор немного наклоняется, чтобы быть с ним на одном уровне, и его лицо преступно близко, от этого по позвоночнику проползает что-то гадко-колючее, гнущее к земле подчинисьсклонисьотступи, но сделать шаг назад значит признать поражение, проиграть, сдаться, и Блум наверняка смотрит. Он не может даже на дюйм отклониться назад, нет, ни за что, он хмурится и заглядывает прямо в ледяные глаза, светящиеся издёвкой.       Я не проиграю.       Все молчат, тишина давит на уши и сознание, тревога злостно скребётся под желудком, но нельзя шевелиться, нужно лишь смотреть и думать только об одном, посылать эту мысль через взгляд.       Я не проиграю.       Голова кружится, тело перестаёт ощущаться своим, в груди жжёт, горло распирает ком, но Скай фокусируется только на человеке напротив, только на Валторе, только на одной мысли.       Я не проиграю.       Валтор отступает первым.       Он задумчиво хмыкает и выпрямляется, но не сдвигается ни на шаг назад, но на его губах больше нет ухмылки, только глаза сощурены, словно перед ним занятная головоломка, на которую он не прочь потратить время.       Скай не уверен, одерживал ли он за свою жизнь более важную и впечатляющую победу когда-либо прежде, и, вероятно, это торжество отразилось на его лице, потому что Валтор понимающе приподнимает уголки губ и прикрывает веки, решая что-то для себя, и Скай в который раз за сегодня желает влепить себе затрещину — ну почему он не удержал свои эмоции внутри? Валтор не кажется разозлённым или оскорблённым, но кто знает, что он сделает в следующую секунду, и рисковать не хочется совсем, но его желания никого не волнуют — он должен держать себя в руках и не подвергать их риску, не понижать их шансы выбраться живыми и здоровыми.       Но получается плохо — как и всё, за что он берётся, в общем-то, привычно и нормально, но сейчас должно быть лучше, сейчас нужно стараться больше, ведь он подводил Блум слишком часто, и он всё ещё не уверен, что она до конца простила и забыла помолвку с Диаспро и то, что было за закрытыми дверями его спальни во дворце.       Великий Дракон, когда он перестанет лажать? — Что ж, если ты так уверен в своей принцессе, почему бы не спросить её саму? — наконец говорит Валтор, и жестокая игривость в его взгляде внушает ужас. — Что скажешь, милая, останешься со мной?       Блум возмущённо открывает рот, сжав кулаки, но Валтор прикладывает палец к её губам, призывая молчать, и она послушно молчит, ошарашено таращась на него. Неужели он действительно рассчитывает, что есть даже крохотная возможность, что она ответит «да»? О чём он думает? — Если взамен я отпущу твоих друзей.       И всё становится ясно.       Скай шепчет «нет», зная, что Блум согласится, разумеется, ради них она согласится, даже ради одного из них она бы без раздумий согласилась, а тут они втроём, и Блум всегда готова пойти на всё, чтобы защитить своих. И Валтор, этот высокомерный подонок, прекрасно знает об этом и давит, получая то, что хочет, и Скай почти хочет разрыдаться от отчаяния положения — что он может сделать или сказать, чтобы не допустить этого кошмара, чтобы не позволить Валтору коснуться её, чтобы уберечь её от унижения и боли?       Он бессилен, чудовищно, абсолютно бессилен, и ненавидит себя за это. — Да ты рехнулся! — восклицает Стелла, но паника светится на её лице слишком ярко.       Ривен просто хмурится и молчит, и это молчание говорит красноречивее всех слов, которые он мог бы произнести.       Скай не знает, что делать, и просто смотрит, как волна смирения тушит огонь ярости в любимых глазах.       Она приняла сделку. — Какая жалость, не правда ли? — Валтор усмехается и поворачивается к нему, притворно опечалено разводя руки в стороны. — Не надо, — выдавливает из глотки Скай звуки, которые должны быть словами, но не осознавая их.       Он видит плачущую Блум, видит злорадствующего Валтора, видит синяки и царапины, видит кровь и пот, видит смятые простыни и обнажённые тела, видит отвращение Блум и похоть Валтора, видит грубые движения и обманчиво нежные поцелуи, слышит унижающий шёпот и фальшивые стоны удовольствия и настоящие — боли, и его тошнит, и хочется умереть на месте, только бы остановить калейдоскоп картинок в голове, и хочется вывернуть весь мир наизнанку и заставить крутиться в обратную сторону, только бы не допустить воплощения этого. Но он не может, он ничего не может, только молить и уповать на милосердие того, у кого нет сердца. — «Не надо»? — переспрашивает Валтор издевательски, вздёргивая бровь и кривя губы. — Пожалуйста. Что-нибудь другое, что угодно.       Скаю страшно, страшно как не было никогда, и он знает, что такие вещи делают с людьми, особенно с молодыми впечатлительными девушками с обострённым чувством справедливости — это ломает, крошит кости так, что потом не подняться, раня сильнее с каждой попыткой до тех пор, пока желание пытаться не исчезнет. Он не может допустить, чтобы подобное случилось с Блум, она и так столько пережила, сколького лишилась, и многое она перетерпела из-за него. Он обязан что-то предпринять, обязан спасти её, обязан оградить — но как? Он не способен ничего противопоставить Валтору даже на своей территории в полной боевой экипировке, а тут он вовсе безоружен, скован и неизвестно где, с друзьями в заложниках — он тотально бесполезен, и, кажется, понимание этого надламывает что-то внутри него самого. — Что угодно?       Валтор склоняет голову к плечу, будто услышанное его заинтересовало, и одна прядь спадает на лоб, закрывая глаз, но ему словно и не мешает — он смотрит и не моргает, эти два простых слова, несущие огромный смысл, завлекли его и очаровали, и это вселяет надежду, может, он передумает, может, потребует что-то от Ская? — Просто скажи что, и я дам тебе это. — Скай, нет! — Блум дергается со звоном цепи, и он видит в её глазах страх, испытываемый им самим. — Я должен, я обещал, что буду защищать тебя.       Блум одними губами просит взять свои слова назад, но он решительно отворачивается, фокусируясь на Валторе, призывая всю свою волю, чтобы держаться и не показывать слабость, чтобы перенести всё, что Валтор захочет, и выйти прежним — или похожим. — Займи её место. — Что? — Займи. Её. Место.       Валтор произносит предложение по словам, и с каждым последующим его ухмылка растёт, а нечто мрачное и злое проклёвывается на поверхность зрачка, разрастаясь, заполняя собой всё и вытесняя прочие эмоции — все прекрасно понимают, что он имеет в виду, и все в ужасе, и желудок Ская скручивает куда более реальный приступ тошноты.       Часть него кричит испуганное «нет».       Часть него кричит отчаянное «да».       Его рвёт на куски, на множество осколков, которые ранят и бьются на ещё большее множество, но это всё не имеет значения, он сделает то, что должно наследному принцу, любящему парню, хорошему человеку. — Хорошо.       Слово слетает с губ проще, чем Скаю казалось будет, оно просто соскальзывает ломтем масла по стеклу, и осознание, что Блум вернётся в Алфею целой и невредимой, нетронутой и неуниженный заклятым врагом прессует страх — но лишь на время, после страх распрямится, вернёт прежние объёмы и даже разрастётся, погребёт его под собой, но это будет потом, не сейчас, и это неважно. — Ну надо же, тебе ужасно повезло с парнем, милая, похоже, он действительно без ума от тебя.       Валтору смешно, Валтору забавно, он откровенно насмехается над ними, их чувствами и желанием защищать друг друга, и Скаю даже его чуточку жаль — очевидно, что сам Валтор никогда никого не любил, кроме самого себя, и не представляет вообще, что такое любовь, её силу и важность.       Он хочет бросить эти слова ему в лицо, хочет задеть хотя бы тоненькой иглой, но позже, когда они останутся вдвоём, когда Блум и друзья будут далеко, вне зоны досягаемости и в безопасности, тогда выскажет всё и примет всё, что Валтор с ним сделает, вытерпит и вернётся домой — потому что добро всегда торжествует над злом. — Что ж, в таком случае, прошу на выход.       Цепи отрываются от стен и переплетаются между собой, сковывая всех троих, и Валтор галантно склоняется, указывая на дверь и пропуская их вперёд — все замирают, растерянно переводя взгляд с Валтора на него, и он давит беззаботную улыбку, кивая и боясь прямо посмотреть на Блум. Но Блум подходит сама, бряцая заколдованной сталью, и берёт его лицо в колыбель ладоней, заглядывая в глаза пронзительно-нежно, виновато и окрыляюще, будто первый поцелуй, будто первое касание, будто признание и прощание, и Скай соприкасается коротко лбами.       мы справимся — как и всегда.       Блум отстраняется, скользнув рукой по плечу, и торопливо уходит, утягивая за собой остальных, а Валтор скалится зловеще, глядя вслед, и когда дверь захлопывается, отрезая Ская от прежнего мира, их взгляды пересекаются, и тараканы расползаются по кишкам, сбивая внутренности в месиво. — Ну вот мы остались наедине, принц. Не обидно, с какой лёгкостью твоя принцесса тебя бросила — со мной? — Она меня любит, и если бы ты когда-нибудь любил кого-то, ты бы всё понял.       Леденящий хохот гремит в каменных стенах, отражаясь и возвращаясь, сдавливая со всех сторон, словно пытается сплющить и уменьшить, и Скай неуютно ведёт плечами, опуская глаза. Он сказал то, что хотел, сделал то, что должен, и теперь будь что будет.       Валтор подходит ближе, грубо дёргая за волосы, вынуждая запрокинуть голову и смотреть прямо в глаза, и у Ская бабочки тревожно летают в животе и черепе.       Их лица слишком близко, он ощущает чужое дыхание на своих губах, и Валтор, улыбнувшись, интимно выдыхает ему — — Посмотрим, сможешь ли повторить слова любви своей ненаглядной после того, как я с тобой закончу.       И отпускает, растворяясь в клубах магического дыма, оставляя Ская совершенно одного — лишь на время.       Он опускается на пол, пряча лицо в коленях, и мелко дрожит.